ХРОНИКА ЕСТЕСТВЕННО-НАУЧНЫХЪ ОТКРЫТІЙ.
править1865 годъ оставилъ нѣсколько вопросовъ, которыхъ рѣшеніемъ, или quasi — рѣшеніемъ, пришлось заняться 1866-ему, потому держась хронологическаго порядка, начнемъ съ работы Делоне; по чтобы сдѣлать ее понятнѣе, нужно сказать нѣсколько словъ о самомъ явленіи, къ которому она относится.
Извѣстно, что солнечное затмѣніе происходитъ отъ того, что лупа становится между солнцемъ и землею, заслоняетъ такимъ образомъ солнце, тѣнь ея падаетъ на землю, гдѣ и производитъ всѣмъ извѣстные сумерки, или даже мракъ, сопровождающіе полное затмѣніе. Вслѣдствіе вращенія земнаго шара, онъ подставляетъ подъ эту тѣнь, которая очень не широка, различныя точки своей поверхности, а такъ какъ въ тоже время и луна движется, то затмѣніе бываетъ очень непродолжительно. По такъ какъ всѣ небесныя тѣла движутся очень правильно, то можно всегда вычислить, гдѣ было или будетъ видимо извѣстное затмѣніе, т. е. какія точки своей поверхности подставитъ земной шаръ подъ лунную тѣнь. Сдѣлавъ это вычисленіе для древнѣйшихъ историческихъ затмѣній, Ѳалесова въ 585 г. до P. X.; Ларисскаго въ 557 г. до P. X. и Агаѳоклова въ 310 г. до P. X., астрономы нашли, что вычисленія не сходятся съ фактами. Земной шаръ вращается со скоростью около двадцати пяти верстъ для каждой точки экватора, и притомъ съ запада на востокъ; предположимъ, что затмѣніе должно произойти въ полдень и быть видимо на какой-нибудь точкѣ экватора, т. е., что тѣнь луны должна упасть въ полдень ровно на эту точку; но если затмѣніе почему нибудь произошло одной минутой раньше должнаго, то земной шаръ, очевидно, не успѣетъ подвести эту точку экватора подъ лунную тѣнь, которая упадетъ на другую точку, находящуюся отъ первой въ разстояніи 25 верстъ къ востоку; такимъ образомъ, зная минуту затмѣнія, мы можемъ вычислить, гдѣ оно должно быть видимо, и, обратно, зная гдѣ оно видимо, мы можемъ точно также вычислить, когда оно произошло. Вычисленія показали, что Ѳалесово затмѣніе, видѣнное въ Малой Азіи, должно было бы быть увидѣно на островѣ Сардиніи; Ларисское, видѣнное въ Персіи, должно было бы быть увидѣно въ Триполи, и наконецъ Агаооклово, видѣнное въ Сициліи, должно было бы быть увидѣно въ Кадиксѣ, въ Испаніи. Такимъ образомъ, всѣ эти затмѣнія произошли раньше того времени, когда показывали это вычисленія, — и это могло случиться по двумъ причинамъ: или луна стала двигаться быстрѣе; или земля медленнѣе; англійскій астрономъ Галлей доказалъ, что движеніе луны, дѣйствительно, ускорилось, а Лапласъ въ концѣ прошлаго столѣтія объяснилъ это явленіе. Но въ 1853 году Адамсъ, провѣряя эти вычисленія, нашелъ, что они объясняютъ только половину неправильности, и Делоне (Delaunay) предположилъ, что въ этомъ случаѣ должно принять обѣ причины, т. е. предположить, что не только движеніе луны ускорилось, но что и вращеніе земли стало медленнѣе, и что, слѣдовательно, сутки сдѣлались продолжительнѣе. Но чѣмъ объяснить это явленіе? Извѣстно, что притяженіе луны производитъ на землѣ, или, лучше сказать, въ океанѣ, приливы и отливы, т. е. что подъ вліяніемъ луны вода въ одной части океана поднимается, представляя выпуклость въ мѣстѣ, обращенномъ къ лунѣ, и въ діаметрально противоположномъ ему; но земной шаръ, вращаясь, увлекаетъ эту выпуклость, которая, задерживаясь притяженіемъ луны, замедляетъ такимъ образомъ движеніе самого земнаго шара. Делне, чтобы доказать справедливость этого объясненія, вычислилъ, что для замедленія движенія земли достаточно, чтобы уровень воды поднимался напр. на одинъ только метръ на пространствѣ, представляющемъ кругъ, діаметръ котораго равнялся-бы половинѣ ширины Атлантическаго океана въ самомъ узкомъ его мѣстѣ, т. е. между ближайшими точками Африки и Южной Америки.
Итакъ, къ радости людей дѣятельныхъ, жалующихся постоянно на недостатокъ времени, сучки наши все становятся длиннѣе и длиннѣе; — конечно увеличеніе это идетъ медленно, очень медленно, но тѣмъ не менѣе мы можемъ утѣшаться, что потомки наши, со временемъ, будутъ имѣть очень длинные сутки, — даже болѣе длинные, чѣмъ это было-бы желательно. Дѣйствительно, если только нѣтъ никакого другого, противодѣйствующаго обстоятельства, то вращеніе земли около своей оси должно совершаться все медленнѣе и медленнѣе, нова наконецъ оно не будетъ соотвѣтствовать движенію луны вокругъ земли; другими словами, земля будетъ совершать полный оборотъ во столько же времени, но сколько луна совершаетъ свой путь вокругъ земли; тогда возвышеніе воды, т. е. мѣсто прилива, будетъ постоянно соотвѣтствовать лунѣ, задерживающее дѣйствіе приливовъ прекратится, и земля будетъ точно также обращать къ лунѣ одну только спою сторону, какъ въ настоящее время, дѣлаетъ это луна. Такимъ образомъ, можно предположить, что это загадочное обстоятельство, т. е., что мы видимъ постоянно одну только сторону луны, произошло отъ той же причины, а такъ какъ притяженіе земли относительно луны больше, нежели луны относительно земли, то понятно вращеніе луны должно было замедлиться раньше, нежели вращеніе земли.
Замедленіе вращательнаго движенія земнаго шара будетъ имѣть одно очень важное вліяніе. Мы знаемъ, что вѣсъ предметовъ есть результатъ двухъ, взаимно-противодѣйствующихъ силъ, центростремительной, вслѣдствіе притяженія земли, стремящейся приблизить предметы къ землѣ, и центробѣжной вслѣдствіе вращенія, стремящейся удалить ихъ отъ земли; чѣмъ вращеніе земли около оси будетъ медленнѣе, тѣмъ центробѣжная сила будетъ меньше, и тѣмъ вѣсъ предметовъ будетъ больше. Правда, Делоне утѣшаетъ насъ, что дѣло не дойдетъ до этого, потому что, но его мнѣнію, земля еще прежде охладится на столько, что всѣ океаны замерзнутъ, и приливы прекратятся, по это утѣшеніе плохое; едва-ли даже не лучше одной половинѣ земли никогда не видать луны, а другой вѣчно видѣть ее у себя надъ горизонтомъ, жителямъ-же сдѣлаться нѣсколько полновѣснѣе и получить на фунтъ, можетъ быть, четыре стеариновыхъ свѣчи вмѣсто пяти, чѣмъ жить въ ледяной пустынѣ и наконецъ за мерзнуть, когда выйдетъ весь запасъ топлива.
Впрочемъ, такъ или иначе, но намъ не избѣжать смерти отъ холода и голода. Извѣстно, что земля мало получаетъ теплоты изъ своей внутренности (1/30 одного градуса), и что почти вся теплота получается отъ солнца; но увы! Ничто не вѣчно въ этомъ мірѣ! Потухаетъ солнце, какъ потухли планеты, и земля погрузится въ мракъ и холодъ; температура ея сравняется съ температурою космическаго пространства, т. е. упадетъ до — 40—70°, причемъ, конечно, никакая жизнь уже невозможна. Хорошо, если солнечная система перейдетъ въ болѣе теплыя міровыя страны, а какъ нѣтъ? Но впрочемъ жизнь кончится еще раньше чѣмъ потухнетъ солнце, и земля перейдетъ въ нынѣшнее состояніе луны. Шаръ земной теряетъ лучистою теплотой больше теплоты, чѣмъ получаетъ ее отъ солнца, — хотя, замѣтимъ между прочимъ, солнечные лучи даютъ землѣ столько теплоты въ годъ, что могли бы растопить слой льда 31 метра толщиной, который покрывалъ-бы землю; — такимъ образомъ земля постоянно охлаждается. Правда, охлажденіе это идетъ очень медленно, такъ что напр. Палестина въ настоящее время имѣетъ совершенно тотъ-жe климатъ, какъ и во времена Моисея, что видно изъ слѣдующаго обстоятельства: въ Библіи говорится очень часто о пальмахъ, а именно о финиковыхъ, и о виноградѣ; оба эти растенія встрѣчаются въ изобиліи и теперь еще въ Палестинѣ; виноградъ не растетъ въ странахъ, средняя температура которыхъ превышаетъ или даже достигаетъ 22°, а финиковой пальмѣ нужна средняя температура 21°; въ настоящее время Палестина имѣетъ среднюю температуру между 21° и 22°. Но какъ ни медленно это охлажденіе, оно должно происходить и дѣйствительно происходитъ, и слѣдовательно расплавленныя вещества, находящіяся подъ корою, обращаются постепенно въ твердыя горныя породы, причемъ, конечно, поглощаютъ значительное количество воды, частью соединяясь съ нею химически и обращаясь въ гидраты, частью втягивая ее капилярностью. По опытамъ Турмане различныя горныя породы втягиваютъ 0—30 % своего вѣса воды; но, принимая вѣсъ земнаго шара въ 100, горныя породы, металлы, и т. д. какъ въ твердомъ, такъ и въ расплавленномъ состояніи составляютъ 99,996, а вода 0,004; такимъ образомъ когда земля покроется твердой корой въ 150 километровъ толщины, то кора эта поглотитъ всю воду, и земной шаръ будетъ такою-же безводною пустынею, какъ и луна. Сверхъ того, охлаждаясь, земля будетъ сжиматься и давать трещины, какъ это мы видимъ на лунѣ, и трещины эти поглотятъ всю атмосферу, которая соберется въ долинахъ, и не будетъ даже покрывать вершинъ возвышенностей. Солнце будетъ накаливать поверхность земли до температуры до-красна раскаленнаго желѣза, а вслѣдъ за тѣмъ она будетъ охлаждаться до полярныхъ морозовъ; всякая растительность, а слѣдовательно и всякая жизнь прекратится на землѣ, земной шаръ будетъ такимъ же мертвымъ трупомъ, по выраженію русскаго переводчика Майнъ-Рида, какъ и луна, и погибнемъ мы всѣ, съ нашими телеграфами и паровыми машинами, журналами и хрониками. Sic transit gloria mundi.
Люди, книги, открытія, все имѣетъ свою судьбу, часто очень странную. Иногда замѣчательное открытіе пройдетъ незалѣченнымъ, а въ другое время какая-нибудь ничтожная работка вдругъ обратитъ на себя всеобщее вниманіе, всѣ толкуютъ, говорятъ и пишутъ о ней какъ о чемъ-то необыкновенномъ. Конечно подобныя странности происходятъ исключительно, или почти исключительно, въ такъ называемой большой публикѣ, а не въ ученомъ мірѣ; но эта публика часто и составляетъ репутаціи, хотя и временныя. Примѣрами подобныхъ странностей могутъ служить работы Вильмена и Дюшмена.
Вильпену, профессору при Валь-де-Грасѣ, пришла геніальная мысль сдѣлать для такъ называемой бугорчатки (tuberculosis), т. е. легочной чахотки, — употребляя болѣе извѣстный, хотя менѣе вѣрный терминъ, — тоже, что уже давно было сдѣлано для оспы; именно попробовать прививать ее, и такимъ образомъ ближе изучить сущность этой болѣзни. Сверхъ всякаго ожиданія, опытъ удался самымъ блистательнымъ образомъ. Какъ всегда, противъ Вильмена поднялась цѣлая буря; открытіе его измѣняло весь взглядъ на чахотку, дѣлая ее такою-же заразительною болѣзнью, какъ сифилисъ, водобоязнь, сапъ и т. д. Были даже сдѣланы опыты, прямо опровергавшіе мнѣніе Вильмена; пробовали брать вещество легочныхъ бугорковъ, и прививать его кроликамъ, но изъ этого ничего не выходило, — и не удивительно. Чтобы ядъ бугорчатки привился, надо, очевидно, чтобы вещество было въ своемъ полномъ развитіи, и не переходило еще въ форму послѣдняго молекулярнаго распаденія, какъ это дѣлали для провѣрки. Наконецъ открытіе Вильмена было признано и стало несомнѣнной истиной. Теперь подпали снова голосъ противъ Вильмена, и стали увѣрять, что открытіе это вовсе не новость, что заразительность бугорчатки была давно извѣстна, и только не выставлялась доктриной. Стали припоминать разные случаи чахотки, перешедшей въ особенности отъ мужа къ женѣ. Гюблеръ въ госпитальномъ обществѣ привелъ девять примѣровъ изъ собственной практики, и даже постановилъ положеніе, когда чахотка можетъ быть заразительна, и какія мѣры должно принимать въ госпиталяхъ противъ зараженія однихъ больныхъ другими. Однимъ словомъ, повторилась та же исторія, что съ acidum phenicum, надъ которой сначала хохотали, а потомъ стали увѣрять, что это не больше какъ повтореніе коальтора, нѣкогда рекомендованнаго Вельпо, и отъ котораго отказался наконецъ самъ Вельпо. Итакъ эта изящная, бонтонная, болѣзнь лишается всего своего престижа, и становится на ряду съ болѣзнями, отъ которыхъ разложеніе извѣстныхъ частей организма производитъ заразительный животный ядъ. Что скажутъ наши романисты, лишась такого легкаго и дешеваго средства дѣлать своихъ героинь интересными!
Работа Вильмена, не смотря на свое огромное значеніе и практическую важность, въ особенности для гигіены, прошла совершенно незамѣченною въ публикѣ; между чѣмъ всѣ журналы, отъ «Космоса» до «Иллюстраціи», всѣ разславили и прокричали о совершенно ничтожномъ замѣчаніи Дюшмена. Этотъ «наблюдатель» нашелъ на пчелѣ чужеяднаго окара, маленькое животное изъ класса паукообразныхъ; окаръ этотъ, повидимому, не развивается на пчелѣ, а переходитъ на нее съ подсолнечника, на которомъ проводитъ свое дѣтство. фактъ самъ но себѣ не представляетъ ровно ничего особеннаго; на насѣкомыхъ, а въ томъ числѣ и на пчелѣ, давно уже найдено много различныхъ паразитовъ; образъ жизни новаго окара, если только онъ дѣйствительно новый, тоже не составляетъ исключенія; у паразитныхъ животныхъ мы встрѣчаемъ чрезвычайно часто ту особенность, что первую часть своей жизни они проводятъ въ со вершенію другихъ условіяхъ, нежели остальную жизнь. Но, не смотря на всю мелочь и банальность наблюденія, оно почему-то очень понравилось журналистамъ, — «не у насъ, молъ, однихъ есть блохи; вотъ пчела на что уже мала, а и та имѣетъ своихъ».
Никлесъ, профессоръ химіи въ Нанси, представилъ Парижской академіи довольно интересную работу объ измѣненіи цвѣтовъ при газовомъ и ламповомъ освѣщеніи. Извѣстно, что многіе цвѣта рѣзко мѣняются вечеромъ, такъ напр. матерія, зеленая днемъ, кажется синею вечеромъ, красная кажется то сѣрою, то черною и т. д. Для живописи и нѣкоторыхъ ремеслъ, гдѣ нужна большая точность цвѣта, очень важно часто, чтобы вечернее освѣщеніе не измѣняло цвѣтовъ, и такимъ образомъ позволило работать при газѣ или лампѣ. Никлесъ нашелъ, что свѣтъ отъ магнезіальной лампы не только не измѣняетъ цвѣтовъ и ихъ тоновъ, но даже дѣлаетъ ихъ богаче, и приписываетъ измѣненіе цвѣтовъ присутствію натра въ веществахъ, употребляемыхъ для освѣщенія. Натръ даетъ желтое пламя; понятно, что такой цвѣтной свѣтъ долженъ совершенно измѣнять цвѣта, синій напр. онъ сдѣлаетъ зеленоватымъ, дополнительные цвѣта желтаго сдѣлаетъ бѣлыми или черными, что зависитъ отъ того, отражаютъ очи свѣтъ или нѣтъ. Синій цвѣтъ измѣняется всего менѣе, красный всего болѣе; каждый, вѣроятно, видалъ какой мертвенный оттѣнокъ принимаетъ лицо, при свѣтѣ спиртовой лампы, на которую посыпали хлористаго натра, т, е. простой поваренной соли. Натръ входитъ составною частью во всѣ вещества, употребляемыя нами для освѣщенія, и всѣмъ имъ придаетъ желтый оттѣнокъ; самое солнце не совершенно чисто отъ этого порока, лучи его тоже нѣсколько желтоваты, и потому-то при освѣщеніи магнезіемъ цвѣта кажутся чище и богаче, нежели при солнечномъ даже свѣтѣ. Шеврель, много занимавшійся вопросомъ о цвѣтахъ, и открывшій знаменитый законъ дополнительныхъ цвѣтовъ, замѣтилъ, что и электрическій свѣтъ тоже имѣетъ свойство не измѣнять цвѣтъ, но это относится, конечно не къ обыкновенному гальваническому освѣщенію посредствомъ двухъ углей, а къ электрической искрѣ.
Къ сожалѣнію, работа Никлеса, не смотря на очевидную практическую пользу, которую она могла-бы принести, останется на степени любопытнаго факта безъ всякого примѣненія, до тѣхъ поръ, пока не найдутъ возможность сдѣлать цѣну магнезіальнаго освѣщенія на столько низкою, чтобы имъ можно было замѣнить наши простыя лампы, или, по крайней мѣрѣ, чтобы различіе въ цѣнѣ этихъ двухъ родовъ освѣщеній не было такъ страшно велико.
Никлега навело на мысль объ этомъ вопросѣ обстоятельство, повторяющееся довольно часто; онъ, на лекціи, дѣлая реакціи, говорилъ впередъ, какой цвѣтъ долженъ получиться; но къ его досадѣ, и немалой забавѣ слушателей, предсказанія эти часто не сбывались. Я помню одну подобную же сцену; на лекціи животной химіи профессоръ долго увѣрялъ насъ, что напрасно воображаютъ предметъ этотъ такимъ труднымъ и запутаннымъ, и что всѣ реакціи до-нельзя просты, понятны, легки и ясны. "Вотъ, напр., говорилъ онъ, вливая что-то въ растворъ, wir becommen dazu rotlien Niederschlag. Но Niederschlag получался совершенію черный; это сконфузило его, что подало моему сосѣду поводъ замѣтить, что красный осадокъ получился не въ пробирномъ цилиндрикѣ. Затѣмъ послѣдовала другая, третья, четвертая реакція, столь-же удачныя какъ и первая; профессоръ совершенно растерялся; мы тоже были крайне удивлены, и никому не пришло въ голову очень простое объясненіе.
Однимъ изъ самыхъ замѣчательныхъ происшествій протекшаго года, столь богатаго событіями, было, конечно, санторинское изверженіе, и появленіе острова короля Георга. Для изслѣдованія этого явленія и для нѣкоторыхъ наблюденій, очень важныхъ для теоріи образованія вулкановъ, академія послала Фуке, который далъ очень подробное описаніе въ своемъ отчетѣ и, въ добавокъ, подтвердилъ прямыми фактическими доказательствами свое мнѣніе относительно главныхъ веществъ, характеризующихъ различные періоды изверженія.
Островъ Санторинъ имѣетъ видъ подковы, внутри которой находится бухта, замкнутая еще маленькими островами Теразія и Асиронити, и соединяющаяся такимъ образомъ съ моремъ тремя проливами; въ серединѣ этой бухты лежатъ три острова; Палеа-Камени (старый обозженый островъ), Мокра Камени (малый обозженый) и Неа-Камени (новый обозженый), названные такъ по плутоническому своему происхожденію; послѣдній появился послѣ изверженія 1707 г. 30 января сторожъ дачныхъ домовъ на Неа-Камени замѣтилъ поутру щель въ сводѣ нѣсколькихъ домовъ, и приписалъ ихъ легкому землетрясенію, которое должно было быть ночью, и котораго онъ во снѣ не замѣтилъ. Но щели эти стали увеличиваться, а нѣкоторые дома совершенно развалились; другіе, вслѣдствіе пониженія почвы, опустились ниже уровня моря и были уже частью или вполнѣ залиты водою; вслѣдъ за тѣмъ въ маленькомъ заливчикѣ острова, называемомъ бухтою Вулкана, вода стала нагрѣваться, и надъ нею поднимался дымъ; вмѣстѣ съ тѣмъ слышался подземный гулъ и отчетливые удары, извѣстные каждому, кто когда нибудь видалъ вулканы; въ началѣ феврали поднялось даже пламя, такъ напугавшее сторожа, что имъ безъ оглядки бѣжалъ на Санторинъ. Большая часть жителей страшно перепугалась и переѣхала на сосѣдніе острова, забирая съ собою все нужное; другіе-же, болѣе смѣлые, остались ждать дальнѣйшихъ явленій; на ихъ глазахъ, можно сказать, изъ бухты Вулкана поднялась скала, за ней другая, и т- д., такъ что наконецъ образовался островъ, названный, въ честь новаго короля, островомъ Георга. Затѣмъ между скалами разлилась лава, скрѣпила ихъ, и составила довольно значительный островъ, занявшій всю бухту, и продолжавшій подниматься. Лава, составлявшая его, хотя и вышла изъ подъ воды, но была еще совершенно раскаленная, а изъ трещинъ поднималось пламя.
Вслѣдъ за тѣмъ въ другой части залива, около того же острова Неа-Камени, изъ воды поднялся дымъ, быстрое изверженіе выбросило цѣлый столбъ воды, газовъ и шлаковъ, и появился еще новый островъ, названный Афроесса, въ честь корабля, на которомъ пріѣхала коммиссія греческихъ ученыхъ; Афроесса тоже состоялъ изъ раскаленной лавы. 20 февраля произошло новое изверженіе, взорвавшее, можно сказать, часть острова Неа-Камени, такъ что камни поранили нѣкоторыхъ изъ греческихъ ученыхъ, дѣлавшихъ свои наблюденія; они были принуждены спрятаться подъ утесъ, откуда наконецъ перебрались на корабль, оставивъ книги, журналъ работъ и всѣ инструменты. Горячіе камни, падая сверху, прожгли палубу, на кораблѣ, и убили капитана одного торговаго судна, стоявшаго на якорѣ по близости, такъ что корабль принужденъ былъ поспѣшно удалиться, а торговое судно, оставленное матросами, было совершенно разрушено и сожжено: всѣ корабли, посланные пода европейскими посольствами, чтобы помочь въ случаѣ надобности, и перевести жителей, послѣдовали примѣру Афросссы, и оставили, такимъ образомъ, несчастныхъ санторинцевъ на произволъ судьбы.
Фуке и Вернель на лодкѣ добрались до Неа-Камени, осмотрѣли его, и затѣмъ отправились на островъ Георга, но не могли подняться на вершину его, какъ хотѣли; во всякомъ случаѣ имъ однако удалось убѣдиться, что здѣсь кратера не было; изъ трещины раскаленной лавы поднималось множество газовъ, а пода около острова, сильно окрашенная желѣзными солями, имѣла до 10 градусовъ; сѣрнистый водородъ разлагаясь, покрывалъ камни слоемъ сѣры; на Афроессѣ сверхъ того видны были какіе-то странные красные пары, но такъ какъ къ острову подъѣхать было невозможно, то Фуке не могъ и анализировать ихъ. Въ каналѣ между Неа-Камени и Афроессою, по которому Фуке и Вернель тоже проѣхали, вода имѣла 90°, и отдѣляла большое количество паровъ; сверхъ того съ поверхности ея поднимался пузырьками горячій газъ. Въ это же время, кромѣ двухъ острововъ, Георга и Афроессы, поднялся еще третій, названный, Периблемъ и Фуке, Рего, въ честь австрійскаго корабля, капитанъ котораго много способствовалъ имъ въ ихъ работахъ, давая имъ лодку и гребцовъ; впрочемъ этотъ новый островъ вскорѣ слился съ Афроессою, сдѣлавшись простымъ мысомъ.
Въ маѣ Фуке и Вернель, послѣ экскурсіи въ Грецію, вернулись снова на Санторинъ. Во время ихъ отсутствія новые острова значительно увеличились, и центръ всего вулканическаго явленія перемѣстился болѣе къ югу; сверхъ того разщелины въ почвѣ Неа-Камени стали больше и чаще, и въ нихъ текла горячая вода, съ которой, тоже поднимался горючій газъ, а на мѣстѣ прежнихъ солфаторъ образовался кратеръ, изъ котораго, впрочемъ, не текло лавы; два маленькихъ островка, поднявшіеся въ теченіи апрѣля, быстро увеличивались и, такимъ образомъ, сливались съ предыдущими. Когда французская комиссія оставила Санторинъ, изверженіе еще продолжалось, и, вѣроятно, будетъ продолжаться еще долго; изверженіе, начавшееся въ 1707 іоду, длилось пять лѣтъ.
Главною цѣлью поѣздки Фуке было изслѣдованіе веществъ выбрасываемыхъ вулканомъ, порядка ихъ появленія, и вообще изученіе такъ называемыхъ періодовъ вулканическаго явленіи. Этого рода изслѣдованія начались только въ ХІХ столѣтіи, и однимъ изъ первыхъ въ этомъ отношеніи было изслѣдованіе изверженія Андскихъ вулкановъ, — сдѣланное Буссенго; затѣмъ подобныя же работы были сдѣланы и надъ Этною и Везувіемъ. Сенъ-Клеръ-Девилль первый поставилъ вопросъ, нѣтъ-ли какого нибудь опредѣленнаго, постояннаго порядка въ появленіи различныхъ веществъ? Онъ раздѣлилъ изверженіе на четыре періода: первый характеризуется большимъ количествомъ натровыхъ солей, и преимущественно хлористаго на три, находимыхъ обыкновенно вначалѣ и въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ лава имѣетъ еще красный цвѣтъ; затѣмъ, когда лава охлаждается, появляются другіе, болѣе летучіе продукты, какъ напримѣръ хлористоводородная кислота, и хлористыя соли желѣза; третій періодъ отличается присутствіемъ сѣры, и отчасти уже углекислоты, четвертый преобладаніемъ водяныхъ паровъ и горючихъ газовъ.
Законъ этотъ провѣренный (съ нѣкоторыми измѣненіями) на материковыхъ волканахъ, подтвердился и на морскомъ, съ тою разницею, что лава охлаждается въ этомъ послѣднемъ случаѣ быстрѣе, и слѣдовательно періоды эти смѣняются скорѣе, и газы приходится собирать не на большемъ пространствѣ, какъ на сушѣ, а на очень небольшой поверхности моря, въ мѣстности, непосредственно окружающей центръ вулканическаго явленія. Такимъ образомъ продукты послѣдняго (четвертаго) періода, приходилось собирать во время изверженія Этны въ Потерпи, т. е. въ 12 лье отъ кратера, на Санторинѣ же не было надобности удаляться болѣе полукилометра (около 250 саженъ). Камни, вылетавшіе изъ кратера, были покрыты бѣлымъ налетомъ натровыхъ и каліевыхъ солей, далѣе Фуке нашелъ сѣрнистую и хлористоводородную кислоту, въ 50 метрахъ уже сѣру, а далѣе горючіе газы и углекислоту.
Оставалось только рѣшить: дѣйствительно-ли всѣ эти продукты появляются послѣдовательно, одни послѣ другихъ, какъ думалъ Сен-Клеръ Девилль, или дѣло происходитъ нѣсколько иначе. Фуке именно утверждалъ, что въ началѣ изверженія и въ центрѣ его, т. е. въ первый періодъ, появляются всѣ эти продукты вмѣстѣ, но каліевыя и натровыя соли преобладаютъ, и замѣчаются главнымъ образомъ потому, что ихъ уже нѣтъ во второмъ періодѣ; въ третьемъ періодѣ нѣтъ сѣрнистой и хлористоводородной кислоты, и т. я такъ что періоды характеризуются не присутствіемъ нѣкоторыхъ продуктовъ, а отсутствіемъ тѣхъ, которыми главнымъ образомъ отличается предъидущій періодъ. Оказалось, что Фуке былъ правъ; на вершинѣ острова Георга продукты послѣдняго періода, летучіе газы, горѣли въ огромномъ количествѣ, такъ что пламя имѣло нѣсколько метровъ высоты
Эта послѣдовательность изчезанія, а не появленія нѣкоторыхъ продуктовъ, объясняетъ весь законъ. Въ первый періодъ, и въ центрѣ изверженія, находится хлористый натръ, потому что при температурѣ краснаго каленія соль эта улетучивается; затѣмъ, когда температура понижается, соль, не улетучиваясь, не можетъ конечно, и появиться на поверхности земли; точно тоже можно сказать и о продуктахъ послѣдующихъ періодовъ, такъ что въ послѣднемъ мы находимъ одни газы, которые только и остаются летучими при столь низкой уже температурѣ.
Такой химическій анализъ продуктовъ изверженія чрезвычайно важенъ для теорія вулкановъ. Лемери объяснялъ изверженіе химической реакціей между желѣзомъ и мокрымъ сѣрнымъ цвѣтомъ, но это объясненіе уже потому ошибочно, что между множествомъ продуктовъ изверженія почти совершенно нѣтъ сѣрнистаго желѣза. Гей-Люссакъ предполагалъ, что внутри земли находятся большія количества хлористаго алюминія и кремнезема, разлагающихся отъ дѣйствія воды, но масса нужной для этого соли такъ велика, что дѣлаетъ это объясненіе крайне невѣроятнымъ[1]. Тоже можно сказать и противъ гипотезы Дэви, приписывавшаго изверженія дѣйствію воды на огромныя количества натра; притомъ эта гипотеза не объясняетъ присутствія хлористоводородной кислоты и сѣрнокислаго и углекислаго натра. Объясненіе изверженій сжатіемъ земной коры вслѣдствіе охлажденія потому уже недостаточно, что тогда изверженіе должно было бы быть постоянно Противъ предположенія Нерреи, что вулканическія явленія происходятъ отъ подземныхъ приливовъ и отливовъ расплавленной массы, подъ вліяніемъ притяженіи луны, можно привести отсутствіе періодичности.
Фуке объясняетъ изверженія просачиваніемъ морской воды до раскаленной массы, — а объясненіе это дѣлается въ высшей степени вѣроятнымъ, если разсмотрѣть съ одной стороны соли, растворенныя въ морской водѣ, а съ другой продукты изверженія. Извѣстно, что соли магнезіи находятся въ большомъ количествѣ въ морской водѣ, а между тѣмъ ихъ совершенно нѣтъ въ продуктахъ изверженія; но хлористая магнезія разлагается при 100 градусахъ на хлористо-водородную кислоту, встрѣчающуюся въ большомъ количествѣ во второмъ періодѣ, и магнезію смѣшивающуюся съ лавою. Сѣрнистая магнезія и хлористый натръ, въ высокой температурѣ и при водяныхъ парахъ, обращаются въ сѣрно-кислый натръ и хлористую магнезію, которая опять разлагается въ свою очередь на соляную кислоту и магнезію. Хлористый натръ въ высокой температурѣ частію разлагается водяными нарами на соляную кислоту и ѣдкій натръ, обращающійся въ углекислый; такимъ же образомъ объясняется присутствіе всѣхъ другихъ продуктовъ изверженія, и отсутствіе нѣкоторыхъ солей, содержащихся въ морской водѣ.
Маріо Джемелларо замѣтилъ, что при изверженіяхъ земля разступается всегда продольной щелью, и Эли-де Бомонъ подтвердилъ этогъ фактъ, и даже возвелъ его въ общій законъ, подтвердившійся и на Санторинѣ. Острова Георга, Афроесса и Рего лежатъ на одной линіи; появившіеся позже, мелкіе островки находится тоже на этой линіи. Такъ какъ Санторинъ вулканическаго происхожденія, то обрывистые берега его, и самый подковообразный видъ заставляютъ предполагать, что нѣкогда въ его бухтѣ находился центральный кратеръ, послѣдовательныя изверженія котораго и составили самый островъ; оказалось, что истоки лавы, которыхъ Фуке и Вернель нашли 53, лежатъ всѣ на протяженіи той же прямой линіи; наконецъ еще нужно замѣтилъ, что мѣсто изверженія 1650 года, лежащее мнѣ бухты, находится тоже на этой линіи. Всѣ эти замѣчанія были сдѣланы еще раньше, и только провѣрены на Санторинѣ; за годъ передъ тѣмъ Фуке изслѣдовалъ Этну, Линари, Стромбили и Везувій, и нашелъ тотъ же порядокъ въ періодахъ изверженія, тѣже продукты, и наконецъ тѣже прямолинейныя трещины.
Появленіе новаго острова не составляетъ рѣдкости; не говоря уже о томъ, что въ Китайскомъ морѣ, въ филиппинскихъ островахъ, и вообще въ Тихомъ океанѣ случаи этого рода довольно часты, но даже въ Европѣ въ нынѣшнемъ столѣтіи это третій разъ уже поднимается изъ воды островъ. Въ 1831 году поднялся близь Палермо, островъ, названный въ честь тогдашняго короля неаполитанскаго Фердинандеа; этому поднятію предшествовали, какъ всегда, другія вулканическія явленія; изъ моря поднимался періодически водяной столбъ въ видѣ фонтана въ нѣсколько десятковъ метровъ высоты, затѣмъ поднялись въ огромномъ количествѣ водяные нары, море покрылось пепломъ и шлаками, между которыми всплыло множество мертвой рыбы, и наконецъ изъ воды вышелъ маленькій островъ, или, лучше сказать, кратеръ, выбрасывавшій лаву и пары воды; островъ этотъ послѣ своего полугодоваго существованія снова изчезъ. Надо замѣтить, что Средиземное море съ окружающими его берегами находится въ постоянномъ движеніи, если можно такъ выразиться; Египетъ, Малая Азія, часть Италіи поднимаются, мѣстность около Пуццолы даже поднималась и опускалась не одинъ разъ; многіе города, бывшіе приморскими, лежатъ въ настоящее время далеко отъ моря внутри материка, какъ напр. Карфагена, Утика, въ новѣйшее еще время Низа. Подобное же поднятіе и опусканіе происходитъ и въ другихъ частяхъ Европы; такъ наприм. Гарлемское озеро, недавно высушенное, образовалось въ наше время можно сказать въ XVII вѣкѣ, и теперь даже плотины и насыпи, защищающія Голландію отъ наводненія, постоянно понижаются. Южная часть Швеціи тоже понижается, тогда какъ сѣверная часть ея напротивъ возвышается; тоже непостоянство почвы замѣчено и въ Америкѣ, такъ напр., почва Вальпарайзо въ теченіи 20 лѣтъ, отъ 1817 до 1837 г., поднялась на 3,20 метровъ, по подобное колебаніе почвы замѣчается главнымъ образомъ на коралловыхъ и вулканическихъ островахъ Индѣйскаго и Тихаго океановъ.
Альбертъ Годри, посланный въ третій разъ академіею въ Грецію, для изслѣдованіи Пикермійскихъ копей и находимыхъ въ нихъ костей, представилъ академіи отчетъ о своихъ работахъ; еще раньше онъ изложилъ полученные прежде результаты въ большой работѣ объ «ископаемыхъ костяхъ и геологіи Аттики». Вагнеръ и Ротъ нашли въ Пикерми, около Аѳинъ, большое количество костей, изъ которыхъ нѣкоторыя были и опредѣлены ими; Годри окончилъ эту работу, и, на основаніи дальнѣйшихъ находокъ, исправилъ сдѣланное его предшественниками. Эти изслѣдованія въ высшей степени важны, именно потому, что уничтожаютъ главный аргументъ противниковъ Ламарка, и Бленвиля, какъ ни странно ставить вмѣстѣ эти два имени. Извѣстно что противъ теоріи Ламарка, возобновленной Дарвиномъ, возражаютъ, что еслибы роды и виды происходили одно отъ другихъ и не были бы самостоятельны и неизмѣнны, то мы должны были бы находить, или въ настоящее время или въ предшествовавшихъ геологическихъ періодахъ, переходныя формы; правда дарвинисты отвѣчаютъ на это, что палеонтологія такъ мало еще разработана, что нельзя говорить, что этихъ переходныхъ формъ нѣтъ, только на томъ основаніи, что онѣ не найдены, но кювьеристы и поклонники академической науки говорятъ на это, и не безъ основанія — надо сознаться, что въ такомъ случаѣ слѣдуетъ не утверждать, что эти формы существовали, а найти ихъ; пока же онѣ не найдены, о нихъ и говорить нечего.
Эта умѣренность въ несуществованіи переходныхъ формъ была такъ велика, что дала Кювье поводъ говорить, что по небольшому остатку отъ животнаго, по одному зубу, можно опредѣлить его не только семейство, но даже родъ и видъ, — утвержденіе совершенно ошибочное, но имѣвшее громадный успѣхъ не только въ ученомъ мірѣ, но даже и въ публикѣ. Въ настоящее время этому никто уже не вѣритъ, потому что промежуточныхъ формъ найдено такъ много, что границы не только видовъ, но даже родовъ совершенно стираются; такъ напр. Квенштедтъ въ Тюбингенѣ сдѣлалъ это для аммонитовъ; въ новой книгѣ Котта «Geologie der Gegenwart» приведенъ рядъ рисунковъ озерной улитки, показывающій какъ незамѣтно она мѣняла форму. Уже Агассисъ постановилъ для ископаемыхъ четыре категоріи или тина, — эабріоническій, пророческій и т. д., говоря, что животныя предыдущихъ геологическихъ періодовъ часто имѣютъ форму и строеніе зародышей или, по крайней мѣрѣ, молодыхъ животныхъ того семейства, къ которому они принадлежатъ; въ другихъ случаяхъ они, принадлежа къ низшему семейству, имѣютъ нѣкоторыя особенности и отличительныя подробности организаціи, характеризующія слѣдующее, выше стоящее, и которое должно появиться гораздо позже; иногда они соединяютъ въ себѣ черты и подробности организаціи двухъ, болѣе или менѣе близко стоящихъ семействъ или родовъ, и т. я Отъ этого, какъ легко ни дѣть, до предположенія о непостоянствѣ видовъ и происхожденіи ихъ одного отъ другого, одинъ только шагъ. Гекель говоритъ, что рыбы, которыми онъ спеціально занимался, прошли въ теченіе геологическихъ періодовъ, черезъ различныя формы, и претерпѣли измѣне нія, которыя мы видимъ въ настоящее время въ эмбріональномъ ихъ развитіи; Карпентеръ замѣчаетъ, что какъ бы мы не разширяли границъ вида, хотя бы заключая въ нихъ роды, то и тогда виды эти были бы связаны между собою промежуточными формами, составляющими незамѣтный постепенный переходъ. Даже Ричардъ Оуенъ, этотъ типъ ортодокснаго ученаго, — и тотъ даже сознается, что Reptilia прежнихъ періодовъ совершенно стираютъ искусственную границу между рыбами и пресмыкающимися настоящаго времени.
Первый разъ Годри ѣздилъ въ Грецію въ 1855 году, и тогда уже онъ показалъ, какъ ошибочно были сдѣланы нѣкоторыя опредѣленія, и именно на основаніи знаменитаго положенія, что животное можетъ быть опредѣлено по одному зубу, между тѣмъ какъ часто недостаточно цѣлаго черепа, т. е. самой важной части скелета, чтобы сдѣлать правильное опредѣленіе; въ 1860 году работы Годри были «дополнены и исправлены» новыми изслѣдованіями, оконченными въ 1865—66 годахъ, когда онъ перерылъ наконецъ весь слой Никермійскихъ ископаемыхъ.
Во времена Кювье не было еще извѣстно ископаемыхъ обезьянъ и вообще характеръ палеонтологическихъ открытій и знаній былъ совершенно иной; въ началѣ науки, надо было обратить главное вниманіе на различія, чтобы дать такимъ образомъ твердыя исходныя точки дальнѣйшимъ изслѣдованіямъ; но къ сожалѣнію, Кювье, какъ это впрочемъ всегда бываетъ, утрировалъ совершенно правильное положеніе, и временной характеръ изслѣдованія хотѣлъ возвести въ вѣчный принципъ науки. Къ этому надо еще прибавить что, увлеченный споромъ съ Жоффруа-Сенть-Илеромъ, самъ Кювье зашелъ дальше, чѣмъ, можетъ быть, хотѣлъ; по крайней мѣрѣ, вначалѣ онъ далеко не былъ такъ исключителенъ и утвердителемъ какъ впослѣдствіи, когда, раздраженный противорѣчіями, онъ дошелъ де самыхъ крайнихъ выводовъ своей теоріи, и отрицалъ всякое значеніе работъ не ограничивающихся простымъ голымъ описаніемъ: "les déscriptions éxactcs et les bonnes figures conservent seules un interet, durable, « рѣшился сказать онъ въ полномъ засѣданіи академіи. Всего замѣчательнѣе между прочимъ было то, что подобное положеніе говорилъ человѣкъ, выходившій самъ изъ совершенно теоретическаго афоризма неизмѣнности всего живущаго и всего жившаго; что подобной системы можетъ держаться позитивистъ, не позволяющій себѣ ни малѣйшаго отклоненія отъ фактовъ, ни малѣйшей экскурсіи къ область гипотезъ, теорій и всей такъ называемой философіи науки, — это понятно; но конечно, никто не. назоветъ Кювье и его послѣдователей позитивистами; если Флуранъ и говоритъ, что онъ самъ и вся школа, къ которой онъ принадлежитъ, держится исключительно фактовъ. то это только но непониманію; — впрочемъ чего же и требовать отъ Флурана, — постояннаго секретаря академіи наукъ, члена обѣихъ академій, профессора и пр., и пр., и пр., — онъ самъ не вѣдаетъ, что глаголетъ, — отпустимъ же ему эти невольныя прегрѣшенія, и не будемъ оскорблять памяти Кювье и громкихъ именемъ нынѣшнихъ учениковъ его, судя всю школу по пошлымъ выходкамъ такого круглаго невѣжды, какъ Флуранъ.
Вагнеръ въ 1854 г. нашелъ части черепа обезъяпы.и на основаніи этихъ костей составилъ родъ Mehopithecas (промежуточная обезьяна), который онъ считалъ среднимъ звеномъ, связывавшимъ семнопитека съ гиббономъ; найденные впослѣдствіи болѣе полные черепа заставили Годри и Ларте думать, что это не больше какъ видъ семнопитека, — мнѣніе съ которымъ согласился и Вагнеръ, перемѣнивъ данное прежде имя на имя семнопитека (Sempopitliecus Peptoleci). Въ 1800 году, возобновивъ свои изслѣдованія, Годри нашелъ множество костей этой обезьяны, такъ что составилъ почти полный скелетъ, показывающій, что новая обезьяна дѣйствительно заслуживаетъ свое прежнее названіе: промежуточной, потому что строеніе и размѣры конечностей показываютъ близкое родство ея съ макаками; такимъ образомъ „можно сказать, что семнопитека заняла у этой греческой обезьяны голову, а макаки члены“, говорить Годри. Вотъ одинъ изъ многихъ примѣровъ, какъ ошибочно мнѣніе, что но немногимъ частямъ, и въ особенности по зубамъ, можно реставрировать все животное, — мнѣніе, которое было бы совершенно справедливо, еслибы виды и роды были строго разграничены между собою, какъ думалъ Кювье, когда переходныя формы не были еще извѣстны, но какъ непозволительно уже думать теперь. И дѣйствительно, на какую точку зрѣнія ни становиться, принимать-ли, что промежуточныя формы представляютъ тоже и промежуточныя звѣнья генеалогической цѣни, считать-ли ихъ прародителями и родоначальниками сходныхъ съ ними существующихъ въ настоящее время родовъ и видовъ, или принимать ихъ совершенно самостоятельными видами, несвязанными генеалогически, общимъ происхожденіемъ, съ нынѣшними видами, тѣмъ не менѣе нельзя отрицать простого факта, что нѣкоторыя формы прошедшихъ періодовъ представляютъ сходство въ одномъ съ однимъ существующимъ видомъ, а въ другомъ съ другимъ; слѣдовательно существующіе типы не могутъ болѣе служить руководителями и нормою опредѣленія, такъ какъ имѣя одну часть, и даже очень значительную, приходится постановить одну діагнозу, а имѣя другую часть того же животнаго, на основаніи ея, должно сдѣлать совершенно другое опредѣленіе. Не говоря уже о безпозвоночныхъ, на которыхъ и самъ Кювье не распространялъ своего положенія, но даже и въ позвоночныхъ, даже въ самихъ новѣйшихъ и наиболѣе извѣстныхъ намъ видахъ, подобныя опредѣленія, но нѣкоторымъ частямъ скелета, ведутъ къ большимъ ошибкамъ.
Ротъ и Кагнеръ, первые открывшіе Пикермійскія ископаемыя, нашли нижнюю челюсть, въ которой недоставало бугорчатыхъ зубовъ и опредѣлили, что она принадлежитъ животному изъ рода Gulo (россомаха), которое и назвали Grulo primigenius; но Годри, отыскавъ болѣе полныя части со всѣми зубами и часть скелета, находитъ, что животное это приближается всего болѣе къ медвѣдямъ, вслѣдъ за которыми его и должно поставить въ системѣ, почему онъ и назвалъ его Metarctos diaphonie. Новый родъ Ictiterium тоже представляетъ промежуточную форму, связывающую семейство Viverida съ гіеновыми; изъ трехъ гіенъ, найденныхъ въ Цикерми, одна связываетъ между собою существующія въ настоящее виды гіены, другая еще недостаточно опредѣлена, но уже теперь можно сказать, что принадлежа къ гіенамъ, она отличается отъ нихъ формою коренныхъ зубовъ; наконецъ третья составляетъ, повидимому, переходъ отъ гіеновыхъ къ хорьковымъ.
Machoerodus cultridens, изъ семейства кошачьихъ, — приближающійся къ пещерному тигру, но больше его, больше самыхъ большихъ львовъ настоящаго времени, — съ большими кинжалообразными зубами, бока которыхъ были зубчаты какъ пила, былъ самымъ страшнымъ животнымъ настоящаго и прежнихъ періодовъ Годри, описывая его, замѣчаетъ, что существованіе большихъ плотоядныхъ было благодѣяніемъ для страны, такъ какъ они очищали землю отъ падали и труповъ умершихъ животныхъ, ограничивали чрезмѣрное размноженіе травоядныхъ, и, настигая главнымъ образомъ больныхъ и старыхъ одряхлѣвшихъ животныхъ, избавляли ихъ скорою смертью отъ долгихъ предсмертныхъ страданій. Замѣчанія эти конечно, отчасти справедливы, хотя трудно объяснить себѣ, что теряетъ страна, въ которой живетъ много травоядныхъ; Ливингстонъ напр. описываетъ богатство тропической Африки этими животными, и это богатство никакъ не составляетъ неудобствъ страны, талъ какъ даже Machoerodus нападалъ, вѣроятно, чаще на безобидныхъ газелей, чѣмъ на гиппопотамовъ, мастодонтовъ или, тѣмъ болѣе, динотеріевъ; что же касается избавленія слабыхъ животныхъ скорою смертью отъ долгихъ страданій, то въ этомъ случаѣ, мнѣ кажется, мы не имѣемъ голоса; выборъ смерти — дѣло личнаго вкуса, а сколько мнѣ извѣстно даже слабыя и больныя животныя предпочитаютъ „долгія предсмертныя страданія“ естественной смерти, „быстрой смерти“ отъ костей и зубовъ плотоядныхъ; вообще подобныя соображенія едва-ли могутъ и должны имѣть мѣсто въ оцѣнкѣ взаимныхъ отношеній животныхъ и конечной цѣли ихъ существованія, если только вообще гдѣ бы и когда бы-то ни было подобная оцѣнка была нужна, что очень сомнительно. Время отыскиванія конечныхъ цѣлей, время вопроса „зачѣмъ?“ уже прошло, и этого рода изслѣдованія смѣнились другими, имѣющими совершенно иной характеръ; въ настоящее время наука ставитъ вопросъ не цѣли, а причинности, и замѣнила прежній вопросъ „зачѣмъ“, другимъ вопросомъ, — „отчего?“.
Зубы Machoerodus’а были найдены уже очень давно, и по нимъ пытались опредѣлить родъ животнаго, которому они принадлежали. Кювье, утверждавшій, что по одному зубу можно опредѣлить даже видъ, — а это и составляетъ пикантность ошибки, — призналъ, на основаніи клыковыхъ зубовъ, животное за медвѣдя, и назвалъ его ursus cultrideus, т. е ошибся даже семействомъ. Годри, найдя большую часть скелета, доказалъ, что это животное изъ семейства кошачьихъ.
Но случаю найденныхъ въ Пикерми остатковъ носороговъ, Годри замѣчаетъ, какъ постепененъ и едва замѣтенъ переходъ между носорогами и хоботовыми; Calacotherium имѣлъ хоботъ и причисленъ Кювье въ тапировымъ; но разсматривая послѣдовательно черепа Acerotherium’а, пикермійскаго носорога, носорога съ половинной носовой перегородкой и наконецъ Rhinoc. tichorhinus, мы видимъ какъ носовыя кости, изъ тонкихъ хоботовыхъ, постепенно утолщаясь, обращаются въ твердыя массивныя подставки рога. Hystrix primigenius Годри тоже былъ поводомъ ошибки подобнаго же рода, сдѣланной точно также потому только, что хотѣли, на основаніи однихъ зубовъ, опредѣлить родъ; Вагнеръ, получивъ рѣзецъ этого животнаго, составилъ родъ Lamprodon, связывающій дикобраза и бобра; затѣмъ, получивъ два его же коренныхъ зуба, онъ составилъ по нимъ новый видъ бобра, Castor atticus; впослѣдствіи Годри нашелъ челюсть съ зубами обоихъ этихъ родовъ, и опредѣлилъ животное какъ дикобраза.
Новый родъ Ancylotherium составляетъ промежуточную форму между носорогомъ, мастодонтомъ и mucrotherium; но найденнымъ сначала остаткамъ онъ былъ причисленъ къ роду macrotherium, но потомъ когда были найдены кости конечностей, Ларте и Годри составили изъ него новый родъ. Подобный-же переходъ найденъ теперь между слономъ о мастодонтомъ, и вообще отрядъ толстокожихъ совершенно преобразовывается открытіями ископаемыхъ, которые связываютъ между собою столь рѣзко разграниченныя въ настоящее время семейства, составляющія его. Dinotherium, принадлежащій къ этому отряду, былъ самымъ гигантскимъ животнымъ; ростъ его былъ почти вдвое больше роста мастодонта; Кювье причислилъ его къ тапирамъ, Каупъ составилъ новый родъ и помѣстилъ его въ системѣ между мастодонтомъ и Bradypus, потомъ возвелъ на степень особа то семейства тихоходовъ (Tardigrades), и наконецъ поставилъ къ толстокожимъ рядомъ съ гиппопотамомъ; Бекландъ отнесъ Dinotlierium’а къ водянымъ, Straucer къ китовымъ и наконецъ Годри, найдя кости ноги, причислилъ его къ хоботовымъ, но и то какъ переходную форму. Все это конечно не подтверждаетъ знаменитаго закона о соотношеніи часы ей, — по крайней мѣрѣ, соотношенія въ томъ смыслѣ, какъ понималъ его самъ Кювье; никто не станетъ спорить, что говоря вообще, между всѣми частями, есть извѣстное соотношеніе, что всѣ онѣ соотвѣтствуютъ другъ другу, но подобное заявленіе составляетъ пустую фразу, лишенную всякаго серьезнаго смысла потому, что мы часто видимъ, что животныя имѣютъ чрезвычайно схожія одни части, и совершенно различныя другія, для которыхъ однако тоже приходится признавать соотношеніе, т. е. повторять одну и туже фразу передъ каждымъ животнымъ, — фразу, которая рѣшительно ничего не объясняетъ. Но если понимать этотъ законъ въ томъ смыслѣ, какъ его, выразилъ Кювье, т. е. что между различными частями существуетъ строго опредѣленное, положительное соотношеніе, такъ что, зная одну часть, можно, зная это соотношеніе, построить всѣ остальныя, и такимъ образомъ реставрировать весь организмъ, то это ошибка, — прибавимъ, ошибка, которую можно было сдѣлать тридцать пять лѣтъ тому назадъ, и въ особенности когда законъ этотъ получилъ такое блестящее подтвержденіе, какъ казалось тогда, палеонтологическими успѣхами самаго Кювье, но которая непозволительна въ настоящее время.
Чрезвычайно интересны также найденные въ Пикерми остатки гиппаріона, тоже переходную форму къ лошади. Извѣстно, что нога лошади кончается однимъ только пальцемъ, ноготь котораго и составляетъ родъ копыта; палецъ этотъ соединяется съ одною же костью пясти и предплюсны; вдоль предплюсны лежитъ еще на каждой ея сторонѣ по одной тонкой, заостренной къ концу кости, которыя представляютъ неразнившіяся кости предплюсны двухъ пальцевъ, такъ что въ сущности нога лошади кончается тремя пальцами; изъ которыхъ два остановились въ своемъ развитіи. У гиппаріона кость эта длиннѣе, и на концѣ ея находится маленькій палецъ, что приближаетъ ихъ къ толстокожимъ; нѣчто подобное, хотя и въ слабой степени, встрѣчается иногда и у лошадей, родъ атавизма въ самомъ широкомъ смыслѣ слова, указывающій, по крайней мѣрѣ на общность происхожденіи, если только не на прямое происхожденіе лошади отъ гиппаріона.
Давно уже, лѣтъ двадцать, какъ шелковичные черви умираютъ въ огромномъ количествѣ отъ эпидемической болѣзни. Болѣзнь эта конечно не новость, но въ послѣдніе двадцать лѣтъ она развилась въ такихъ размѣрахъ, что составляетъ серьезную опасность для шелковичнаго производства. Она обратила на себя вниманіе многихъ ученыхъ, но никто не пришелъ къ какому нибудь положительному результату, а между тѣмъ шелковичныя плантаціи гибли. Министръ земледѣлія во франціи поручилъ Пастеру, этой bonne pour tout, faire французскаго сельскаго хозяйства, — изслѣдовать какъ сущность болѣзни, такъ и средства къ ея прекращенію, давъ ему въ помощники еще двухъ профессоровъ. Вопросъ былъ дѣйствительно очень важенъ, такъ какъ въ послѣдніе года франція и Италія потеряли, какъ предполагаютъ, въ суммѣ отъ 3—4 милліардовъ на шелковомъ производствѣ, вслѣдствіе этой болѣзни, но министръ могъ бы, конечно, сдѣлать болѣе удачный выборъ и поручить это дѣло какому нибудь спеціалисту-зоологу, а не химику, занимающемуся въ качествѣ диллетанта, въ свободныя минуты, зоологіей. Что посѣешь, то и пожнешь; такъ посѣявъ деньги на Пастера, придется пожать старыя свѣденія, неопредѣленныя указанія и неудобныя и невѣрныя средства. Болѣзнь состоитъ очень просто въ томъ, что шелковичные черви мрутъ въ огромномъ количествѣ, не свивъ кокона; другіе умираютъ въ коконѣ, не обращаясь въ бабочку, и наконецъ, если и выйдутъ бабочки, то они кладутъ яйца, изъ которыхъ не выходятъ вовсе или выходятъ опять больные черви. Давно уже было замѣчено, что больные черви усѣяны маленькими тѣльцами неопредѣленнаго происхожденія и строенія, которыя не встрѣчаются въ здоровыхъ; но надо также сказать, Что большинство больныхъ червей не представляетъ этихъ тѣлецъ. Такимъ образомъ тѣльца эти всегда составляютъ болѣзнь, но болѣзнь можетъ быть и помимо ихъ.
Изслѣдованіе представляло двѣ стороны — теоретическую, т. е. какая связь между болѣзнью и тѣльцами, и что такое эти тѣльца, и практическую, т. е. какъ узнать больно ли насѣкомое и какія мѣры нужно принимать противъ болѣзни. Работа Пастера была уже не первая по этому предмету; Корналіо, по имени котораго названы даже эти тѣльца, де-Филиппи, Ламбрускини, Геренъ-Меневиль и другіе уже изслѣдовали этотъ вопросъ, но не пришли ни къ чему опредѣленному. Бешанъ говоритъ, что эти частицы — ферментъ, Бальбіани — что они составляютъ паразитные организмы, принадлежащіе къ псороснерміямъ, нѣкоторые принимали ихъ за патологическіе продукты, въ родѣ гнойныхъ кисточекъ; Пастеръ предполагаетъ, что они принадлежатъ къ такъ называемымъ органитамъ, т. е. составляютъ часть организма, очевидно патологическую, и слѣдовательно тоже повторяетъ это послѣднее мнѣніе, но не подтверждаетъ его никакими доказательствами. Бешанъ, утверждая, что это ферментъ, и подкрѣпляя это фактомъ, что эти тѣльца производятъ броженіе въ тростниковомъ сахарѣ, и что раздавленныя яйца и черви, заключавшіе эти тѣльца, представляютъ кислую реакцію, даетъ, конечно, еще одинъ фактъ, нисколько не противорѣчащій однако ни тому, не другому мнѣнію, и расходится съ Пастеромъ только въ томъ, снаружи ли насѣкомаго, или внутри его находятся эти тѣльца. Пастеръ говоритъ, что они находятся внутри и составляютъ продуктъ болѣзни, и потомъ онъ же говоритъ, что промываніемъ можно очистить значительную часть. На это Бешанъ очень справедливо возражаетъ, что если они — продуктъ уже болѣзни, да притомъ находятся еще и внутри, то чѣмъ же можетъ помочь промываніе? Внутри они дѣйствительно есть, и это послѣдняя степень, но у большей же часта насѣкомыхъ и яицъ эти тѣльца находятся снаружи, поэтому-то промываніе и помогаетъ; притомъ этимъ способомъ можно отличить имѣющихъ тѣльца яти внутри, отъ тѣхъ, у которыхъ они снаружи. Этого столь простого факта не понялъ Пастеръ и впалъ въ такую странную (только для Бешана, замѣтимъ мимоходомъ, мы же привыкли уже давно къ подобнымъ выходкамъ) ошибку логики. Далѣе Бешанъ прибавляетъ, что уже Лебертъ доказалъ неправильность мнѣнія, что тѣльца эти составляютъ патологическій продуктъ; Бальбіани, какъ было уже сказано, тоже причисляетъ эти тѣльца къ псоросперміямъ; Геренъ Меневиль считаетъ ихъ паразитами (Botrytis). Мастеръ, не соглашаясь съ этимъ, не приводитъ однако никакого доказательства противнаго.
Какъ средство превратить эту болѣзнь, Пастеръ предлагаетъ брать отъ каждаго отдѣленія въ заведеніяхъ нѣсколько бабочекъ, и дѣлать микроскопическое изслѣдованіе; если въ нихъ окажется много тѣлецъ, то тогда надо всѣ коконы за ушить, если же большинство здорово, то можно оставить ихъ класть яйца. Средство, очевидно, крайне просто и конечно никакъ не ново; и прежде старались отбирать больныхъ отъ здоровыхъ, употреблять больныхъ только для шелка, а здоровыхъ для кладки яицъ, но вопросъ именно въ томъ и состоитъ, какъ навѣрное отличать здоровыхъ и больныхъ. Способъ, предлагаемый Пастеромъ, если только это можно назвать способомъ, никакъ не составляетъ шага впередъ въ этомъ отношеніи — и но двумъ причинамъ: во первыхъ, больные встрѣчаются въ большемъ количествѣ безъ тѣлецъ, и слѣдовательно присутствіе послѣднихъ никакъ не можетъ служить критеріемъ для сужденія о здоровьи; во вторыхъ, болѣзнь эта заразительна, и оставляя небольшое даже количество больныхъ между здоровыми, шелководы рискуютъ заразить все заведеніе.
Бальбіани, основываясь на томъ, что больныя животныя, и даже яйца, имѣютъ вислую реакцію, а здоровые нейтральную предлагаетъ давить ихъ на такъ называемыхъ реактивныхъ бумажкахъ; если на ней образуется синее пятно — животныя и яйца больны. Это средство гораздо проще и удобнѣе микроскопа, требующаго извѣстнаго навыка и умѣнья употреблять его, что довольно трудно найти въ деревняхъ, но и оно не уничтожаетъ главной трудности. Геренъ-Меневиль замѣтилъ между прочимъ, что все, сообщенное Бальбіани, было написано имъ еще въ началѣ 50-хъ годовъ, и что онъ тоже тогда думалъ, что сдѣлалъ великое открытіе, которое облагодѣтельствуетъ францію; но дѣло въ томъ, что тѣльца являются какъ слѣдствіе болѣзни, и слѣдовательно не могутъ быть критеріемъ, а кислая реакція — тоже явленіе не постоянное. Она замѣчается при muscaidine, но при болѣзни pebrine, gattine ея нѣтъ, но эти двѣ болѣюіи составляютъ-ли дѣйствительно различныя патологическія формы или только стадіи одной и той же болѣзни, теперь этого сказать еще нельзя. Жоли, старый противникъ Пастера, замѣчаетъ, что Пастеръ повторилъ только то, что гораздо раньше его сказали Корналіо, де-Филиппи, Геренъ Меневиль и другіе; какъ гетерогенистъ, Жоли говоритъ, что эти тѣльца составляютъ „de vrais produits morbides, nés spontanément au sein des tissus animaux et vigétaux en décomposition“, не высказываясь впрочемъ относительно ихъ природы. Резюмируя всю работу Пастера, онъ заключаетъ такъ:
1) Эти тѣльца составляютъ признакъ болѣзни, говоритъ г. Пастеръ.
Но въ этомъ никто не сомнѣвался.
2) Составляетъ ли они причину, или слѣдствіе болѣзни?
Относительно этого вопроса г. Пастеръ оставляетъ насъ въ полнѣйшенъ невѣденіи.
3) Болѣзнь можетъ существовать и въ отсутствіи тѣлецъ.
Это замѣчаніе было сдѣлано другими изслѣдователями, въ томъ числѣ и самимъ Жоли, гораздо раньше.
4) Что такое эти тѣльца по своей природѣ?
Работа г. Пастера не бросила на этотъ вопросъ никакого новаго свѣта.
5) Выборъ зеренъ средство неудобное, недостаточное и требующее подтвержденія.
Нельзя не согласиться, что онъ правъ въ своихъ заключеніяхъ, и что работа Пастера, сводится дѣйствительно на эти неутѣшительныя пять положеній. Впрочемъ такова уже судьба Пастера, что люди незнающіе восхищаются его работами, пророчатъ имъ великія послѣдствія, а люди знающіе говорятъ о нихъ съ улыбкой. Что дѣлать! Nul n’est prophète dans son pays, такъ и Пастеръ никакъ не можетъ, не смотря на всѣ свои старанія, прослыть пророкомъ въ области науки и въ обществѣ ученыхъ, гдѣ онъ считаетъ себя дома, но за то вся незнающая ничего франція апплодируетъ ему и осыпаетъ его похвалами, такъ что онъ очевидно не въ потерѣ.
Кстати, заговоривъ о паразитахъ, мы упомянемъ еще о работѣ Девэна относительно порчи плодовъ. Девенъ строго различаетъ двѣ формы порчи. — увяданіе и собственно порчу, гніеніе. Между тѣмъ какъ первое происходитъ, особенно съ мягкими плодами, самостоятельно, вслѣдствіе внѣшнихъ условій, второе составляетъ болѣзнь вслѣдствіе развитія паразитныхъ микроскопическихъ грибовъ. Чтобъ плодъ началъ гнить, надо чтобъ споры этихъ грибовъ попали на мясо плода, подъ кожу; обыкновенно они входятъ черезъ трещину кожицы или ссадину, и начинаютъ развиваться, пуская свои нити вглубь плода. Случается, что одинъ видъ гриба приготовляетъ такимъ образомъ почву для другого, который замѣняетъ его и продолжаетъ развиваться въ размягченномъ уже такимъ образомъ мясѣ. Для развитія этихъ паразитовъ, повидимому, необходима влажность — конечно для твердыхъ плодовъ только; споры не развиваются въ яблокахъ, сохраняемыхъ въ очень сухихъ мѣстахъ; водянистые плоды представляютъ такъ много влажности, что могутъ портиться и въ сухомъ мѣстѣ, и потому сохраненіе ихъ вообще труднѣе. Но иногда эта самая сочность и спасаетъ плодъ отъ порчи; такъ напр. въ огурцахъ и нѣкоторыхъ жирныхъ растеніяхъ сокъ, вытекая наружу, выноситъ съ собою споры и не даетъ имъ развиваться. Впрочемъ эта порча, — или эти паразиты, — никакъ не составляютъ особенность именно плодовъ; грибы могутъ развиваться и въ другихъ частяхъ растеній, разрушая такимъ образомъ ихъ ткань, и производятъ тогда совершенно аналогичныя явленія.
Чтобы не выходить изъ области низшихъ организмовъ, мы скажемъ еще о замѣчательной работѣ доктора Салисбери. Уже давно предполагали, что многія эпидемическія и эндемическія болѣзни происходятъ отъ развитія въ тѣлѣ больного микроскопическихъ организмовъ, но только въ послѣднее время это предположеніе получило отчасти и фактическое основаніе; такъ было найдено что такъ называемая Bang do rate происходилъ отъ развитія въ крови огромнаго количества вибріоновъ. Для болѣзней какъ холера, эндемическія лихорадки и т. п. предполагалось тоже, но до сего времени никогда нельзя было доказать этого микроскопическими изслѣдованіями. Салисбери, выходя изъ извѣстнаго всѣмъ факта, что болотистая мѣстность порождаетъ перемѣжающуюся лихорадку, взялъ себѣ задачею изслѣдовать связь эту между близостью болота и болѣзнью. Мысль эта далеко не нова, и многіе, въ тонъ числѣ Грасіоле, Пастеръ, Пуше, Жолии др., изслѣдовали различными способами: содержитъ-ли воздухъ болотистыхъ мѣстностей что нибудь особенное. Пуше и Пастеръ дѣлали это особыми аппаратами, въ которыхъ воздухъ, входя въ колбу, или проходитъ сквозь пирокселинъ, или отлагаетъ всѣ приносимыя имъ твердыя частички на стеклянную пластинку, покрытую глицериномъ; Грасіоле, и гораздо раньше его Маскоти, Риго, Тенаръ, Буссенго, и др. охлаждали водяные пары, носящіеся въ воздухѣ надъ болотами, и потомъ изслѣдовали собирающіеся капли воды подъ микроскопомъ. И тотъ, и другой способъ показали, что въ воздухѣ надъ болотами, кромѣ обыкновенныхъ яичекъ и инфузорій, находятся еще въ значительномъ количествѣ споры разныхъ Водорослей и вообще низшихъ водяныхъ растеній, но до сего времени этому обстоятельству не приписывали большой важности, хотя ботаники и впали, что если держать у себя въ комнатѣ водоросли во время ихъ оплодотворенія, то можно легко заболѣть перемѣжающейся лихорадкой. Салисбери изслѣдовалъ микроскопомъ экспектораціи больныхъ перемѣжающеюся лихорадкою, и нашелъ въ нихъ водоросли, встрѣчаемыя въ значительномъ количествѣ въ почвѣ болотистой мѣстности, гдѣ паціенты эти заболѣли, и въ воздухѣ этой мѣстности. Чтобы показать, что это не случайность, а причинная связь, Салисбери принесъ дерма изъ этого болота въ садъ, при своемъ домѣ, находившійся въ совершенно здоровой мѣстности; на другой день большая часть жившихъ въ домѣ заболѣла лихорадкою. Затѣмъ онъ положилъ этотъ дернъ на балконъ дома; на другой день жившіе во второмъ этажѣ, т. е наравнѣ съ балкономъ, почувствовали уже признаки лихорадки, жившіе-же въ первомъ этажѣ остались совершенно здоровы; во всѣхъ этихъ случаяхъ экспектораціи больныхъ представляли характеристическія водоросли. Такимъ образомъ вопросъ о происхожденіи перемѣжающейся лихорадка можно считать почти рѣшеннымъ.
Увы, къ сожалѣнію, нельзя сказать того-же о холерѣ, хотя ни одинъ вопросъ, можетъ быть, не поглощалъ столько рабочихъ силъ.
Не говоря уже о чести рѣшить или хоть объяснить сколько-нибудь загадку происхожденія, распространенія и леченія холеры, бреанская премія въ 100.000 франковъ играетъ, конечно, важную роль въ этомъ странномъ обстоятельствѣ, что академія получаетъ каждое засѣданіе нѣсколько „сообщеній“ о холерѣ. И какихъ сообщеній тутъ нѣтъ! Г-жа Кастельно пишетъ, что она открыла настоящую причину холеры: это маленькія крылатыя піявки! Одинъ предлагаетъ лечить холеру желѣзомъ, другой мѣдью, третій ртутью, четвертый кровопусканіемъ, пятый вливаніемъ крови въ вены больного, шестой жаромъ, седьмой холодомъ, и т. д., но всѣ неминуемо оканчиваютъ требованіемъ бреановскихъ 100,000 франковъ. Какой-то субъектъ писалъ изъ Америки, что онъ нашелъ средство лечить холеру, но что это секретъ, который онъ откроетъ только по полученіи бреанонской преміи. Академія (медицинская) употребила весь годъ почти исключительно на споры о томъ, заразительна-ли холера, или нѣтъ, нужны ли, ила не нужны карантины, есть-ли предварительный поносъ, или нѣтъ, — и въ концѣ концовъ вопросъ о холерѣ находится теперь совершенно въ томъ же положеніи, въ какомъ былъ до академическихъ преній. На французскихъ академіяхъ лежитъ какое-то проклятіе; все, что онѣ не сдѣлаютъ, оказывается или неудачно, или не во время, и если поднятый вопросъ и получаетъ болѣе или менѣе удовлетворительное рѣшеніе, то обыкновенно черезъ кого-нибудь, непринадлежащаго къ академическому міру. Такъ напр. въ этотъ разъ изъ 100.000 франковъ академія рѣшила дать 3 т. Гримо де-Ко во первыхъ за его самоотверженіе (онъ отправился въ Марсель, когда тамъ началась холера), а во вторыхъ за его работу, доказавшую заразительность холеры. Не говоря уже о томъ, какъ странно дать 3 т. фр. за самоотверженіе — это въ академическихъ нравахъ, даютъ же ежегодно мончіоновскую премію добродѣтели! — но нельзя не спросить, — отчего-же эти 3 т. франковъ получилъ именно Гримо, когда десятки другихъ (дѣлали тоже самое, и даже гораздо больше? Неужели потому, что онъ имѣетъ искуство низко кланяться сильнымъ міра сего, и бросать грязью въ ихъ противниковъ, особенно если противники уже въ могилѣ? Странно было бы искать причину этой награды въ угодничествѣ Гримо Флурансу и Мильнъ-Эдвардсу, а между тѣмъ этого страннаго факта нельзя объяснить ничѣмъ другимъ. Но, можетъ быть, „самоотверженіе“ это было не больше, какъ украшеніе академической рѣчи; академія хотѣла, можетъ быть, дѣйствительно этимъ ненужнымъ прибавленіемъ усластить свою рѣчь, какъ почтмейстеръ города N въ Мертвыхъ душахъ, а сущность заключалась въ работѣ? Посмотримъ же, въ чемъ состоитъ эта работа, и насколько она вѣрна. Гримо прослѣдилъ ходъ холеры изъ Индіи до Марселя и Парижа, ея приближеніе къ Египту вмѣстѣ съ караванами молельщиковъ, наконецъ появленіе въ Марсели съ прибытіемъ корабля „Стелла“. Какъ сдѣлано это изслѣдованіе, вѣрны-ли факты, относящіеся къ ходу холеры въ Азіи и Африкѣ — дѣло темное, но замѣчательно, что академія поспѣшила увѣнчать работу Грммо въ то время, какъ Пьетра-Санти именно доказывалъ, что холера появилась въ Марселя раньше прибытія Стелла, и слѣдовательно никакъ не была занесена пассажирами этого корабля. Все это относится болѣе къ академическимъ нравамъ, нежели къ ученымъ работамъ, но что же дѣлать, если наука ничего, ровно ничего не сдѣлала? Въ предшествующую эпидемію Геренъ замѣтилъ, что больные имѣютъ 3—14 дней предварительный поносъ, и поставилъ это какъ положительный фактъ, который долженъ служить исходной точкой всѣхъ профилактическихъ и терапевтическихъ мѣръ, по въ эту эпидемію въ половинѣ случаевъ предварительнаго поноса не было. Эскань замѣтилъ, что работники на фабрикѣ мѣдныхъ вещей не имѣли холеры и, на этомъ основаніи, предложилъ лечить холеру солями мѣди; по изъ 44 больныхъ въ парижскомъ Отель-Дье, подвергнутыхъ этому леченію, умерло 40, а въ госпиталѣ Ларибуазьеръ изъ 9 умерло 8. а девятый только потому и остался живъ, что отказался принимать это лекарство. Большая часть другихъ средствъ, предполагаемыхъ разными чающими бреановской преміи, оказалась не дѣйствительнѣе мѣди, а если къ этому прибавить, что у насъ нѣтъ даже статистики парижской академіи, потому что французское правительство почему-то нашло нужнымъ скрыть цифры, то надо сознаться, что эта академія, убившая въ одномъ Парижѣ больше 12 т. человѣкъ, не подвинула ни на шагъ вопросъ о происхожденіи, распространеніи и леченіи холеры. Знаменитый международный медицинскій комитетъ для уничтоженія этой эпидеміи или, по крайней мѣрѣ, для огражденія отъ нея странъ на западъ отъ Индіи, пока еще ровно ничего не сдѣлалъ, кстати же и самая эпидемія прекратилась, такъ что ему съ удобствомъ можно сложить руки.
Къ болѣе положительнымъ, хотя тоже не новымъ результатамъ привело изслѣдованіе смертности между родильницами и причинъ ея распространенія послѣ родовой горячки. Уже давно было замѣчено, что не только при одинаковыхъ условіяхъ, но даже и при гораздо худшихъ, родильницы у себя дома умираютъ несравненно рѣже, нежели въ родильныхъ домахъ, по въ послѣднее время статистика, собранная болѣе точнымъ образомъ, полагала, что различіе несравненно болѣе еще, нежели думали; такъ въ частной практикѣ, круглымъ счетомъ въ Парижѣ умираетъ одна родильница на 200, а въ госпиталѣ одна на 30. Тарнье, имѣющій огромную практику, пришелъ почти къ той же цифрѣ; бюро общественнаго вспомоществованія, посылающія своихъ медиковъ на квартиру къ бѣднымъ, даютъ процентъ смертности 1 на 187, тогда какъ въ большомъ родильномъ домѣ Maternité умираетъ одна на 8 родильницъ. Ленаръ, которому поручено было изслѣдовать этотъ вопросъ, сравнивая статистики другихъ странъ, представляющія почти такую же смертность, пришелъ къ давно уже извѣстному правда, но еще болѣе доказанному результату, что послѣ-родовая горячка заразительна, что родильные дома составляютъ какъ бы центръ развитія этой болѣзни, что она имѣетъ вліяніе также и на смертность новорожденныхъ дѣтей, и наконецъ что она, повидимому, происходитъ не отъ внѣшнихъ условій, по крайней мѣрѣ не въ такой степени отъ нихъ, какъ просто отъ собранія въ одномъ мѣстѣ большаго количества родильницъ. Поэтому онъ предлагаетъ — вещь тоже не новая — если не совершенно уничтожить родильные дома, замѣнивъ ихъ акушерской помощью на квартирѣ родильницъ, то по крайней мѣрѣ значительно уменьшить ихъ, а главное принимать всѣ мѣры противъ зараженія, т. е. очищать тотчасъ палату, въ которой появилась болѣзнь, дать ей выстояться пустой, потомъ заново штукатурить ее, и т. д. Всѣ эти мѣры давно уже предлагаются, а частью уже и приняты — въ хирургическихъ госпиталяхъ, чтобъ недопустить развитія, или по крайней мѣрѣ остановить распространеніе септицеміи и піэміи, да и въ большинствѣ родильныхъ домовъ всѣ эти мѣры считаются обязательными. Надо ^надѣяться, что теперь наконецъ окончательно Повѣрятъ въ заразительность послѣродовой горячки и въ необходимость принятія всѣхъ мѣръ противъ ея распространенія. Изслѣдованіе это привело также въ важному практическому результату, что родильные дома будутъ строиться совершенно отдѣльно, а не присоединяться къ госпиталямъ, гдѣ они составляютъ источникъ постоянныхъ эпидемій, особенно между хирургическими больными, — на что, между прочимъ, опираются также нѣкоторые медики, уподобляя родильницу раненымъ, и отвергая такимъ образомъ строгую специфичность послѣродовой горячки. Впрочемъ пренія по этому поводу были еще потому полезны, что указали на многіе недостатки и простыхъ госпиталей относительно ихъ расположенія, выбора мѣстности для нихъ и т. я; и вывели на свѣтъ Божій многіе статистическіе и другіе факты, часто очень оригинальные. Такъ напр. очень странно, что старый парижскій Отель-Дье, дурно построенный, дурно расположенный, дурно отопляемый и вентилированный, даетъ меньше смертности, чѣмъ новый госпиталь Ларибуазьеръ стоившій милліоны, и одно устройство вентиляціи котораго обошлось такъ дорого, что на эти деньги можно было съ удобствомъ построенъ очень порядочный госпиталь.
Во франціи поднятъ былъ также въ 1866 году вопросъ о трихинахъ, — вѣроятно только благодаря полному незнанію нѣмецкихъ работъ онъ былъ возбужденъ такъ поздно, — но такъ какъ новаго ничего не вышло изъ всѣхъ французскихъ работъ, и даже мѣры предосторожности, принятыя относительно свинины въ Германіи, признаны были во Франціи излишними и неудобными, то объятомъ говорить нечего, такъ какъ вопросъ о трихинахъ, вѣроятно, извѣстенъ уже читателямъ. Замѣчательно, что въ числѣ возраженій противъ микроскопическаго изслѣдованія было приведено, что, такъ какъ надо будетъ платить за это изслѣдованіе, то цѣна на свинину поднимется, какъ будто для бѣдныхъ лучше рисковать отравляться, чѣмъ заплатить какіе нибудь 1½ сантима дороже за фунтъ мяса. Странная филантропія! Впрочемъ надо сказать, что вопросъ о пищѣ рабочаго класса былъ въ послѣднее время нѣсколько разъ возбуждаемъ, по все какъ то неудачно. Костъ обѣщалъ населить рыбой всѣ рѣки и береговыя части морей Франціи, сдѣлать устрицъ и омаровъ доступными самымъ бѣднымъ кошелькамъ но пока все это остается на степени сладкой надежды, а въ ожиданіи счастливаго времени, когда самое бѣдное семейство будетъ имѣть супъ изъ стерлядей, варенаго омара и устрицъ, во франціи чувствуется сильный недостатокъ просто въ хлѣбѣ, не говора уже о мясѣ. Это нѣсколько напоминаетъ знаменитый отвѣтъ крестьянина передъ революціей 89 года, когда ему говорили, какъ отечески заботятся о немъ, и въ доказательство привели извѣстное желаніе, чтобъ у всѣхъ французовъ была за обѣдомъ курица. — „Это вѣроятно скоро и будетъ, отвѣчалъ крестьянинъ, — il y a assez longtemps qu’on la plaine.“ Надо ожидать, что съ новымъ гигантскимъ наборомъ, который отниметъ столько рабочихъ рукъ, недостатокъ пиши будетъ еще замѣтнѣе. Наивные люди думали помочь Дѣлу, введя въ общее употребленіе мясо лошадей, — но это, очевидно, совершенно фантастическій рессурсъ. Конечно нельзя отрицать, что и потребленіе лошадинаго мяса принесетъ долю пользы, но это капля въ морѣ», и дѣйствительнаго улучшенія состоянія рабочаго класса надо искать въ привозѣ пищевыхъ веществъ изъ другихъ болѣе богатыхъ странъ. Первый опытъ этаго привоза былъ сдѣланъ и совершенно удался.
Извѣстно, что въ испанской Америкѣ индѣйцы, путешественники, охотники, и вообще всѣ, кто не можетъ расчитывать на свѣжее мясо, запасаются соленымъ мясомъ, наготовленнымъ особымъ образомъ, или просто разрѣзаннымъ тонкими полосами, и высушеннымъ на солнцѣ. Англичане давно уже пробовали привозить въ Европу подобнымъ образомъ сохраненное мясо, но оно такъ громоздко, что не окупаетъ издержекъ перевозки; теперь Джексонъ сталъ прессовать это такъ называемое Tasajo, чтобы имѣть въ меньшемъ объемѣ больше питательныхъ веществъ и хотя дѣло и удалось, но надо сказать, что пока дешевизна этого сушенаго и прессованнаго мяса не соотвѣтствуетъ еще тому, чего можно было бы ожидать, принявъ въ соображеніе, что количество скота въ Америкѣ далеко превышаетъ потребности края, такъ что ежегодно сотни тысячъ головъ умираютъ, исчезаютъ отъ дикихъ звѣрей, и вообще пропадаютъ для человѣка; наконецъ и отъ тѣхъ, которыхъ онъ употребляетъ для себя, очень небольшая часть доставляетъ ему мясо; большинство же скота убивается для кожи, роговъ, шерсти, а мясо бросается какъ ненужная вещь; было время, когда сжигали въ печахъ цѣлыхъ животныхъ, чтобъ добыть известь изъ ихъ костей.
Африка можетъ доставить еще больше, — и болѣе разнообразнаго мяса; но этотъ рессурсъ совсѣмъ еще не былъ употребленъ. Очевидно что доставлять цѣлыхъ животныхъ, или даже только ихъ мясо, на европейскіе рынки вещь немыслимая, и надо отыскать средство придавать мясу гораздо меньшій объемъ, иначе цѣна провоза не будетъ покрываться рыночной цѣной. Опытъ такого уменьшенія объема сдѣланъ въ Америкѣ, ко неудачно, — это такъ называемый дибиховъ мясной экстрактъ. Не говоря уже о томъ, что онъ въ Европѣ обходится также дорого, если не дороже соотвѣтствующаго количества свѣжаго мяса, но уже по самому составу его, онъ никакъ не можетъ серьезно считаться пищевымъ веществомъ, и никакъ не оправдалъ возлагаемыхъ на него ожиданій. Онъ почти не содержитъ бѣлковины и фибрина, очень немного нерастворимыхъ солей, такъ что состоитъ главнымъ образомъ изъ воды, экстрактивныхъ веществъ и минеральныхъ солей. Въ Базелѣ тоже сдѣлали очень точное разложеніе его, и пришли въ заключенію, что онъ никакъ не можетъ замѣнить бульона или говядины, и развѣ только, своими экстрактивными веществами и солями, придаетъ бульону пріятный мясной вкусъ; наконецъ даже медицинская практика показала, что самое употребленіе этого "яснаго экстракта представляетъ неудобство и даже опасность въ нѣкоторыхъ формахъ болѣзни, особенно кишечнаго канала.
Вопросъ хлѣбопашества тоже былъ поднятъ и обсужденъ и съ химической стороны, и съ части практической, и наконецъ съ хозяйственной и политико-экономической. Исидоръ Пьерръ изслѣдовалъ лакъ называемое высыпаніе колоса, составляющее очень значительную ежегодную потерю, и средство къ предохраненію хлѣба отъ него. Уже лѣтъ тридцать и ученые, и хозяева занимаются этимъ вопросомъ, и, послѣ многихъ и многихъ химическихъ изслѣдованій соломы, пришли къ слѣдующему; чѣмъ солома тверже, прямѣе, тѣмъ вертикальнѣе стоитъ она, и тѣмъ менѣе высыпается зерна изъ колоса. Но солома содержитъ кремнеземъ, придающій значительную твердость заключающимъ его тканямъ; отсюда очевидно, что солома обязана своей твердостью именно кремнезему, и чѣмъ его больше, тѣмъ она будетъ прочнѣе, и тѣмъ менѣе будетъ хлѣбъ высыпаться, и слѣдовательно надо стараться прибавлять въ почвы кремнеземъ въ такомъ видѣ, чтобъ корень слабыхъ растеній могъ легко и удобно всасывать его. Отсюда удобренія Суссекса, — полевой шпатъ, вывѣтренный и обращенный въ мелкій порошокъ.
Но съ другой стороны, болѣе точныя изслѣдованія показываютъ, что чѣмъ болѣе высыпается хлѣбъ, тѣмъ болѣе солома кремнеземна, — результатъ, очевидно совершенно противорѣчащій теоретическимъ соображеніямъ, повидимому столь вѣрнымъ. Но здѣсь дѣло въ томъ, что оба факта, именно: что твердость соломы происходитъ отъ кремнезема, и что чѣмъ богаче солома кремнеземомъ, тѣмъ болѣе сыпется хлѣба, совершенно вѣрны, и составляютъ только кажущееся противорѣчіе. При химическомъ разложеніи брали обыкновенно всю солому, т. е. и стебель, и листья, тогда какъ въ вопросѣ о твердости соломы и о высыпаніи зерна важно, очевидно, содержаніе кремнезема только въ стеблѣ. Дѣлая химическое изслѣдованіе части соломы отдѣльно, Пьерръ нашелъ, что больше всего содержатъ кремнезема листья, затѣмъ, но уже гораздо менѣе, часть стебля между узлами, и наконецъ узлы, хотя, на основаніи ихъ твердости, обыкновенно думаютъ, что они то и содержатъ его всего болѣе; при равномъ вѣсѣ листья содержатъ кремнезема 7—8 разъ болѣе узловъ. Замѣчательно также, что низшія части стебля, твердость которыхъ всего нужнѣе, всего бѣднѣе кремнеземомъ.
Извѣстно, что, при равныхъ остальныхъ условіяхъ, хлѣбъ высыпается тѣмъ болѣе, чѣмъ солома его богаче листьями, и это очень понятно. Листья закрываютъ стебель отъ солнца, оставляютъ его постоянно въ тѣни и сырости, вслѣдствіе чего онъ остается сочнымъ и мягкимъ и, не выдерживая давленія колоса и напора вѣтра и дождя, клонится и ломается. Поэтому до извѣстной степени выгоднѣе сѣять хлѣбъ рѣже, такъ чтобы солнечные луча и воздухъ имѣли свободный доступъ до стеблей; съ другой стороны, выгодно было-бы передъ тѣмъ, какъ весь хлѣбъ начнетъ колоситься, обрѣзывать листья. Въ этомъ случаѣ, солома лишается большей части кремнезема, но дѣло въ томъ, что эта часть остается не только безполезною, но даже вредною; понятно также, отчего химическое изслѣдованіе дало такой нелѣпый, повидимому, результатъ, что чѣмъ больше кремнезема въ соломѣ, тѣмъ сильнѣе высыпается хлѣбъ.
Но высыпаніе хлѣба есть только потеря доли жатвы, и никакъ не можетъ входить очень значительнымъ факторомъ въ расчетъ отношенія количества хлѣба, производимаго страной, къ требуемому. Земледѣліе во Франціи напр. проходитъ кризисъ — и кризисъ тяжелый, а это обстоятельство, конечно, отзывается на состояніи всей страны. Вопросъ и здѣсь, какъ и вездѣ, сводится на то, чтобы получать наибольшее количество продуктовъ съ наименьшаго пространства земля и при наименьшемъ трудѣ. Въ настоящее время Франціи при раздробленномъ мелкомъ землевладѣнія, имѣетъ слишкомъ мало луговъ, а вслѣдствіе этого слишкомъ мало скота, такъ какъ большая часть земли занята хлѣбопашествомъ. Но недостатокъ скота имѣетъ двойное послѣдствіе — недостатокъ мяса, такъ что двѣ трети населенія совсѣмъ не ѣдятъ его, и недостатокъ удобренія, вслѣдствіе чего почва истощается, и требуя все больше труда и обработки, производитъ все меньше и меньше. Такимъ образомъ весь вопросъ сводится на вопросъ удобренія, а онъ, въ свою очередь, на физіологію растеній.
Эти часть физіологіи растеній, т. е. вліяніе удобренія на растительность, и вопросъ, откуда почерпаютъ растенія составныя свои части, занимала уже многихъ ботаниковъ и химиковъ; здѣсь мы передадимъ вкратцѣ новѣйшія работы билля, профессора въ Jardin des Plantes, дѣлавшаго долгое время опыты въ лабораторіи, результаты которыхъ были блистательно подтверждены практическими опытами на поляхъ венсенской императорской фермы.
Билль выходитъ изъ данныхъ, доставленныхъ намъ химическимъ анализомъ состава растеній. Растенія состоятъ изъ четырнадцати химическихъ элементовъ: углерода, водорода, кислорода, азота, фосфора, сѣры, хлора, кремнія, желѣза, марганца, кальція, магнія, калія и натра. Чтобъ изслѣдовать важность всѣхъ этихъ элементовъ, надо было перепробовать сначала вліянія каждаго изъ этихъ элементовъ отдѣльно, потомъ соединенія нѣкоторыхъ изъ нихъ, и т. д. Для этого билль сѣялъ извѣстное количество ржи въ горшокъ, наполненный прокаленнымъ пескомъ, и поливалъ ее дистиллированной водой: растенія едва поднимались и скоро гибли, очевидно кремній, кислородъ и водородъ недостаточны. Тогда онъ прибавилъ къ леску угля, но результатъ былъ тотъ же, точно также какъ и послѣ прибавленія десяти послѣднихъ неорганическихъ элементовъ; осталось, слѣдовательно, только узнать роль азота. Въ прежнему прокаленному песку билль прибавилъ азотъ въ видѣ соли амміака, и оставилъ всѣ остальныя условія опыта одинаковыми; рожь взошла хорошо, листья были яркаго зеленаго цвѣта, растеніе казалось полнымъ жизни, но вскорѣ ростъ его остановился, оно умерло, и всѣ эти элементы отдѣльно и въ различныхъ комбинаціяхъ оказались негодными, и растенія не могли рости на подобной почвѣ. Еслиже къ чистому, прокаленному песку прибавить всѣ эти элементы разомъ, то рожь превосходно ростетъ и зрѣетъ на этой искуственной почвѣ, не имѣющи однако никакого, повидимому, сходства съ черноземомъ. Изслѣдуя теперь, откуда почерпаетъ растеніе эти вгѣ составныя части, Билль нашелъ, согласно съ прежними изслѣдованіями, что кислородъ, водородъ и углеродъ получаются изъ воды и воздуха, минеральныя соли изъ земли — по откуда берется азотъ? На этомъ вопросѣ онъ разошелся съ Буссенго, который говоритъ, что растеніе поглощаетъ амміакъ и другія азотистыя соединенія частью изъ воздуха, частью изъ земли. Билль же утверждаетъ что азотъ, почерпаемый изъ воздуха, поглощается чистымъ, а не въ видѣ соединеній, и подтверждаетъ это очень точными анализами и сравненіями количествъ азота, заключающихся въ почвѣ, воздухѣ и въ растеніи. Азотъ почвы необходимъ пшеницѣ напр. въ первый періодъ роста, хотя наибольшую часть его пшеница получаетъ все-же изъ воздуха; но есть растенія, какъ напр. горохъ, вовсе ненуждающійся въ азотѣ почвы, а почерпающій весь необходимый запасъ прямо изъ воздуха; для такихъ растеній, очевидно, нѣтъ надобности въ азотистомъ удобреніи, и лишь-бы почва заключала довольно остальныхъ элементовъ, они будутъ прекрасно рости на самой бѣдной, повидимому, землѣ.
Но всѣ эти опыты относились пока къ прокаленному песку, который, очевидно, никакъ нельзя приравнивать къ обыкновенной почвѣ; какъ-бы бѣдна она не была дѣйствительно, самая безплодная земля всегда заключаетъ большую часть изъ этихъ четырнадцати элементовъ несравненно въ большемъ количествѣ, нежели нужно, и потому на практикѣ вопросъ о нихъ не имѣетъ никакого значенія. Такимъ образомъ, откинувъ эти элементы, находящіеся всегда въ почвѣ, и тѣ, которые доставляются растенію водою и воздухомъ, мы видимъ, что для удобренія земли требуется только четыре элемента, именно: азотъ, фосфоръ калій и кальцій.
Но съ одной стороны, иныя почвы заключаютъ уже въ достаточномъ количествѣ по крайней мѣрѣ нѣкоторыя изъ этихъ тѣлъ, съ другой стороны, есть растенія, не нуждающіяся напр. въ азотѣ почвы, и такимъ образомъ удобреніе въ частномъ случаѣ можетъ и не заключать всѣхъ четырехъ этихъ тѣлъ, что, очевидно, будетъ зависѣть отъ почвы и отъ того, что на ней предполагается сѣять. Напр. если на нолѣ хорошо растетъ горохъ, то. слѣдовательно, почва заключаетъ достаточно извести, фосфорно-кислой извести и поташу; если на томъ-же полѣ пшеница растетъ плохо, то это составляетъ прямое доказательство недостатка азота и, слѣдовательно, удобреніе должно состоять только въ азотѣ, напр. въ какой-нибудь соли амміака. Вмѣсто того чтобъ удобрять землю всѣми четырьмя тѣлами, что потребуетъ довольно значительной затраты, можно держаться плодоперемѣнной системы земледѣлія, выбирая такія растенія, чтобъ достаточно было прибавлять по одному или по два изъ этихъ четырехъ элементовъ, и даже по возможности возлагая на предшествующій посѣвъ обязанность заготавливать удобреніе для послѣдующаго; такъ напр. если начать обработку посѣвомъ брюквы на землѣ средняго достоинства, то достаточно удобрить землю кислою фосфорнокислою известью; на слѣдующій годъ удобривъ азотистымъ веществомъ, напр. сѣрнокислымъ амміакомъ, можно засѣять это поле пшеницею; на третій годъ, удобривъ поле смѣсью поташа съ известью, можно засѣять его клеверомъ; на четвертый годъ поле получило уже столько азота въ остаткахъ посѣвовъ предшествовавшихъ годовъ, что пшеница дастъ прекрасный урожай и безъ всякаго удобренія.
Эти изслѣдованія и эти системы земледѣлія и удобренія полей имѣютъ огромную важность особенно для мелкихъ хозяйствъ, которыя не въ состояніи держать столько скота, чтобъ навозомъ отъ него удобрять почву. Поэтому почва, недостаточно удобренная, быстро истощается и, чтобъ получить прежнее количество хлѣба, приходится воздѣлывать большее пространство земли, вырубая для этого лѣса, имѣющіе такое благодѣтельное вліяніе на климатъ страны, и употребляя подъ хлѣбопашество луга, т. е. уменьшая еще болѣе количество скота, которое можетъ кормить страна. Но уничтожая лѣса, мы этимъ дѣлаемъ климатъ страны сухимъ, уменьшаемъ количество дождей; вспахивая подъ хлѣбъ луга, и уменьшая такимъ образомъ количество скота, мы заставляемъ бѣдные классы страны довольствоваться одною растительною нищею, дѣлая мясо для нихъ недоступнымъ, и сверхъ того отнимаемъ отъ земли необходимое удобреніе, доставляемое скотомъ, — и слѣдовательно вдвойнѣ вредимъ самому земледѣлію. Это намъ и представляетъ Франція, — да и не одна Франція. Въ древности римляне держали мало скота, вслѣдствіе этого не удобряли почвы, которая, истощаясь, припадала расширять хлѣбопашество, и вырубать лѣса подъ ноля. Провансъ считался въ древности одного изъ самыхъ плодоносныхъ странъ, по по мѣрѣ того какъ лѣса тамъ вырубались, климатъ дѣлался суше, дожди становились рѣже, вершины холмовъ оголились и почва ихъ, размытая и снесенная внизъ, покрывала долины известковой и кремнеземной пылью, и теперь Провансъ одна изъ самыхъ пустынныхъ и печальныхъ странъ Европы. Тоже мы видомъ въ Италіи и въ Испаніи, и если Египетъ избѣжалъ общей участи, то только благодаря Нилу, который ежегодно удобрялъ почву и не позволялъ ей такимъ образомъ истощаться.
Въ 1866 году «совершилось великое событіе» — проведенъ наконецъ трансатлантическій телеграфъ. Мы не будемъ говорить объ этомъ происшествіи, такъ какъ въ свое время всѣ газеты были наполнены подробностями неудачъ и несчастій, постоянно сопровождавшихъ опусканіе проволоки на дно океана; а въ нынѣшнемъ году и опусканіе новой проволоки, и поднятіе старой, — все совершилось очень счастливо и безъ всякихъ приключеній, такъ что теперь два телеграфа соединяютъ Европу съ Америкою. Надо было имѣть много вѣры въ успѣхъ, много настойчивости, — а главное — много денегъ, чтобы довести дѣло до конца, и не отказаться послѣ неудачъ 1865' года, среди всеобщихъ предсказаній неуспѣха и въ этотъ разъ. Вспомните извѣстную каррикатуру, гдѣ дѣвушкѣ представляютъ жениха и, перечисляя всѣ его достоинства, между прочимъ говорятъ, что онъ имѣетъ столько-то акцій въ компаніи трансатлантическаго телеграфа, «Actionaire da télégraphe transatlantique! восклицаетъ дѣвушка въ отвѣтъ, и машетъ обѣими руками въ знакъ отвѣта: Doit-il être entêté, cet-homme là»! Бабинэ предсказывалъ что телеграфъ едва выдержитъ нѣсколько дней, что всѣ эти милліоны дѣйствительно «брошены въ воду», и что надо воспользоваться скорѣе, чтобы опредѣлить точнѣе долготу Америки и Ньюфаундлэнда; на что Морель замѣтилъ, что довольно оригинально давать акціонерамъ долготу какъ дивидендъ. Но всѣ эти предсказанія не сбылись и, по счастію, кажется не сбудутся: телеграфъ дѣйствуетъ отлично, изоляція полная, и даже на проволокѣ 1865 года, пробывшей годъ въ морѣ, незамѣтно никакой порчи, а новая проволока сдѣлана еще лучше.
Вѣчный вопросъ электромагнитнаго двигателя возвратился своимъ чередомъ и въ 1866 году, какъ и въ прошлые годы. На этотъ разъ Маленъ, давно уже работавшій надъ этимъ предметомъ, сдѣлалъ опытъ двадцатью бунзеновскими элементами двигать противъ вѣтра лодку съ 14 пассажирами. Опытъ былъ довольно удачный, цо здѣсь дѣло не въ этомъ, а въ томъ, что двигатель долженъ быть или гораздо дешевле пара, — а пока онъ обходится гораздо дороже, — или такихъ малыхъ размѣровъ, чтобы его можно было употреблять какъ двигательную силу въ хозяйствѣ и для мелкой промышленности. Ни того, ни другого условія новый двигатель не достигаетъ, а въ томъ, что можно употребить гальванизмъ, какъ двигатель для пароходовъ — никто никогда не сомнѣвался. Гораздо важнѣе въ этомъ отношеніи новый аппаратъ Уильда, для произведенія сильнаго свѣта и высокихъ температуръ двойной системой электромагнитовъ, требующій совершенно ничтожной двигательной силы. Если изобрѣтатель съумѣетъ сдѣлать этотъ аппаратъ дешевымъ и дать ему еще меньшіе размѣры, то это будетъ важнымъ пріобрѣтеніемъ для удобства жизни, пока же новое изобрѣтеніе доступно только богатымъ людямъ, и по своему устройству можетъ быть употреблено исключительно для большихъ работъ.
Еще въ 1833 г. Бревстеръ замѣтилъ такъ называемыя теллурійскія полосы въ солнечномъ спектрѣ, особенно замѣтныя при закатѣ солнца, и названныя такъ потому, что ихъ происхожденіе объяснялось дѣйствіемъ на солнечный лучъ земной атмосферы; Бревстеръ думалъ даже обобщить этотъ фактъ, и объяснить такимъ образомъ всѣ фрауенгоферовскія линіи. Эти теллурійскія полосы замѣчаются только въ нѣкоторыхъ цвѣтахъ спектра, именно въ красномъ, желтомъ, оранжевомъ. Когда открытъ былъ спектральный анализъ, для анализа небесныхъ тѣлъ, теллурійскія линіи получили въ высшей степени важное значеніе; надо было умѣть строго различать, какія линіи принадлежатъ дѣйствительно спектру небеснаго тѣла и какія являются вслѣдствіе прохожденія анализируемаго луча сквозь земную атмосферу, и притомъ какія именно составныя части атмосферы производятъ ихъ. Жансенъ, при восхожденіи на гору Фаульгорнъ въ Швейцаріи, замѣтилъ, что теллурійскія линіи стирались но мѣрѣ того, какъ онъ поднимался выше; сверхъ того онъ замѣтилъ также, что онѣ мѣняются въ своихъ размѣрахъ и въ большей или меньшей отчетливости, постоянно оставаясь на томъ же мѣстѣ, и что эти измѣненія зависятъ отъ высоты солнца надъ горизонтомъ и отъ погоды. Опытъ, сдѣланный Жансеномъ, на берегу Женевскаго озера, убѣдилъ его еще болѣе въ прежней его мысли, что эти теллурійскія линіи происходятъ не отъ воздуха, а отъ паровъ воды, заключающихся въ немъ; оставалось только доказать это съ точностью экспериментально. Парижская компанія газоваго освѣщенія дала ему возможность сдѣлать нужный опытъ. Газовая труба въ 37 метровъ длины была закрыта герметически съ обѣихъ сторонъ стеклами; затѣмъ изъ нея выкачали воздухъ и наполнили пустоту водянымъ паромъ; самая труба была нагрѣта и обложена деревянными опилками, чтобы замедлилъ ея охлажденіе. Передъ однимъ концомъ трубы была поставлена горѣлка съ 1 и рожками газа, дающаго непрерывный спектръ; когда лучъ свѣта, идущій отъ этихъ рожковъ, пройдя сквозь 37 метровъ пара, былъ анализированъ, то въ немъ оказались всѣ теллурійскія полосы. Такимъ образомъ несомнѣнно, что онѣ производятся дѣйствительно нашей атмосферой, и именно заключающимся въ ней водянымъ паромъ.
Это изслѣдованіе въ настоящее время тѣмъ важнѣе, что на спектральный анализъ небесныхъ тѣлъ обращено особенное вниманіе. Донати, Жансенъ, Секви, но въ особенности Гюйгенсъ, много занимались. этимъ вопросомъ, и пришли къ чрезвычайно замѣчательнымъ результатамъ. Спектръ неподвижныхъ звѣздъ, напр. Ольдеборана, показалъ присутствіе въ этихъ звѣздахъ тѣхъ же простыхъ тѣлъ, которые мы имѣемъ и на землѣ: натръ, магній, водородъ, кальцій, желѣзо, висмутъ, теллуръ, антимоній, ртуть и т. д.; повидимому желѣзо, натръ и магній — тѣла наиболѣе распространенны а въ мірозданіи. Если въ солнцѣ и другихъ небесныхъ тѣлахъ найдено относительно только небольшое количество простыхъ тѣлъ, Встрѣчаемыхъ на землѣ, то зато развѣ только одно туманное пятно показало въ спектральный анализъ новое тѣло, несуществующее у насъ. Въ этомъ отношеніи одна мѣняющаяся звѣзда, спектральный анализъ которой былъ сдѣланъ Гюйгенсомъ и Миллеромъ, представила рѣзкое отклоненіе отъ нормальнаго типа. Свѣтъ ея происходилъ отъ двухъ источниковъ, и слѣдовательно представлялъ два спектра, одинъ изъ нихъ былъ очень похожъ на спектръ солнца, что показываетъ, что свѣтъ этотъ происходитъ отъ раскаленной фотосферы, окруженной болѣе холодными газами, которые производятъ темныя полосы и линіи спектра. Второй спектръ состоитъ изъ нѣсколькихъ блестящихъ полосъ, и это показываетъ, что свѣтъ происходитъ отъ свѣтящагося газа, повидимому водорода, очевидно доведеннаго до чрезвычайно высокой температуры.
Спектръ туманныхъ пятенъ слишкомъ слабъ, чтобъ анализъ его могъ быть сдѣланъ въ точности и подробности, но уже важно и то, что спектръ этотъ состоитъ обыкновенно изъ одной или нѣсколькихъ блестящихъ полосъ; слѣдовательно туманныя пятна дѣйствительно не больше, какъ собраніе свѣтящагося газа или газовъ, а не состоятъ изъ множества звѣздъ, которыя, по причинѣ отдаленности, сливаются и кажутся намъ сплошнымъ свѣтящимся тѣломъ.
Спектръ кометы также оказался двойнымъ: ядро представляло въ спектрѣ своемъ нѣсколько блестящихъ полосъ, и слѣдовательно состоитъ изъ газа, свѣтящагося самъ собою, тогда какъ хвостъ блеститъ только отраженнымъ свѣтомъ.
Кстати о кометахъ. Гонъ, вычисляя путь кометъ, замѣтилъ, что кометы приходятъ по нѣскольку вмѣстѣ, изъ одного и того-же мѣста, двигаются въ пространствѣ равномѣрно, постоянно находясь на одномъ и томъ-же разстояніи одна отъ другой. Такимъ образомъ очевидно, что онѣ выходятъ группами по нѣскольку изъ одной точки, вѣроятно изъ какой-нибудь кометной массы, въ которой онѣ возникаютъ, Или скопленія кометъ, отъ котораго онѣ отдѣляются.
Измѣняющаяся звѣзда представляющая особенность двухъ спектровъ, была открыта Курбсбесомъ въ Рошфорѣ. Она сначала была принята за новую звѣзду, по оказалось, что уже Оргеландрръ отмѣтилъ ее на своемъ большомъ каталогѣ. Она въ теченіи одной ночи достигла своего maximum, затѣмъ стала уменьшаться, и къ концу іюня возвратилась въ прежнюю величину. Это подало Файе поводъ изложить академіи свои теоріи относительно такъ называемыхъ новыхъ звѣздъ, которыхъ онъ причисляетъ просто къ періодическимъ.
Первая переодическая звѣзда Mira Ceti была замѣчена Фабриціусомъ. Пульо объяснялъ періодичность ея, т е. измѣненіе ея блеска, тѣмъ, что одна сторона ея темная, а другая блестящая, такъ что, вращаясь вокругъ оси, она должна представлять намъ періодическія измѣненія свѣта; полный ея оборотъ онъ принялъ въ 331 день. По этому объясненію, между періодическими звѣздами и новыми, т. е. вдругъ появлявшимися на небѣ и потомъ постепенно потухавшими, не было ничего общаго. Тихо де-Браге и Кеплеръ предполагали, что новыя звѣзды возникали собраніемъ въ одну массу космическаго вещества, разсѣяннаго въ пространствѣ. Ньютонъ думалъ, что комета, упавъ на погасающее уже солнце, доставляла ему новое топливо, такъ что оно снова начинало ярко блистать, какъ разгарается каминъ, когда въ него подбавятъ щепокъ.
Въ теченіи двухъ столѣтій послѣ открытія періодичности Mira Ceti, т. е. до начала нынѣшняго столѣтія, было найдено 12 періодическихъ звѣздъ, а съ 1846 г. до настоящаго времени найдено болѣе ста, что, конечно, зависитъ не отъ того, чтобъ ихъ сдѣлалось дѣйствительно больше, а просто отъ болѣе внимательнаго изученія неба. Тоже самое надо сказать и о новыхъ звѣздахъ, которыя тоже стали гораздо чаще, хотя далеко не такъ, какъ періодическія.
Но уже первая періодическая звѣзда, къ которой была примѣнена гипотеза Бульо, показала ея несостоятельность; вскорѣ оказалось, что періодичность ея вовсе не такъ правильна, какъ думалъ Бульо, а колеблется между 300 и 367 днями; сверхъ того и maximum ея свѣта не всегда бываетъ одинаковъ; наконецъ она въ теченіи четырехъ лѣтъ была совсѣмъ невидима. Гипотеза вращеніи, необъяснившая этихъ неправильностей, была замѣнена болѣе удобною гипотезою темныхъ планетъ или спутниковъ, которые, вращаясь вокругъ своего солнца, затемняютъ его и заслоняютъ отъ земли. Но и отъ этой гипотезы должны были отказаться, когда Шваббе открылъ періодичность солнца.
Но мѣрѣ того, какъ телескопы улучшались, астрономы стали видѣть все большее и большее количество мелкихъ звѣздъ, невидимыхъ простыми глазами. Такимъ образомъ оказывалось, что новыя звѣзды были въ огромномъ большинствѣ случаевъ маленькими, извѣстными прежде, блескъ которыхъ вдругъ усилился; внимательное наблюденіе показало, что всѣ онѣ должны быть причислены къ періодическимъ, но часто съ совершенно неправильною періодичностью, причемъ и періоды, и даже величины maximum и minimum мѣняются; можно только сказать, что почти всѣ эти звѣзды, быстро достигая maximum своего блеска, постепенно слабѣютъ и тухнутъ, и время слабаго блеска, или совершенной невидимости, несравненно дольше времени наибольшаго блеска.
Такимъ образомъ, періодическія и постоянныя звѣзды очевидно составляютъ только различныя степени и различныя фазы одного и того же явленія; небо представляетъ намъ единовременно звѣзды постояннаго блеска, звѣзды съ слабымъ періодическимъ измѣненіемъ, съ неправильною періодичностью, почти потухающія при minimum своего блеска, наконецъ почти совершенно потухшія, и только изрѣдка и ненадолго вспыхивающія, какъ потухающая лампа. Всѣ эти состоянія связаны между собою такими незамѣтными переходами, что ихъ можно очевидно считать различными фазами существованія, различными возрастами, если можно такъ выразиться, звѣздъ. Наше солнце есть періодическая звѣзда, или находится въ стадіи періодичности, а остальныя звѣзды или еще не сдѣлались періодическими (рассеянныя), или находятся на той же стадіи, или періодичность ихъ сдѣлалась болѣе неправильною, такъ что онѣ ближе, чѣмъ солнце, къ окончательному потуханію. Слѣдовательно, все то, что мы знали о солнцѣ, относится точно также и ко всѣмъ остальнымъ небеснымъ тѣламъ въ мірозданіи.
Мы заключимъ это длинное обозрѣніе, приведя вкратцѣ рѣчь Грове, президента Британскаго общества, сказанную имъ при открытіи засѣданій-на съѣздѣ членовъ въ Ноттингемѣ. Грове извѣстенъ ужо русской публикѣ переводомъ его книги «Correlation of physical forces»; здѣсь онъ, въ своей рѣчи, высказалъ туже мысль, но въ болѣе широкомъ смыслѣ, показалъ въ общемъ бѣгломъ очеркѣ «непрерывность» въ природѣ и въ ходѣ науки.
"Каждое открытіе, каждая новая работа въ астрономіи, говоритъ Грове, показываютъ все больше и больше аналогіи между земнымъ шаромъ и остальными небесными тѣлами; въ настоящее время никто не сомнѣвается, что сила тяготѣнія дѣйствуетъ точно также, и по такимъ-же законамъ, во всемъ мірозданіи, какъ и въ нашей солнечной системѣ, отчасти благодаря работамъ членовъ общества, какъ напр. Сосса, Гершеля и др.; два послѣднихъ изслѣдовали главнымъ образомъ одно изъ самыхъ загадочныхъ явленій — движеніе двойныхъ звѣздъ. Это, повидимому, тѣла, похожія на наше солнце, двигающіяся вокругъ общаго центра тяготѣнія по кривой коническаго сѣченія, какъ и планеты солнечной системы. Соссъ занимался преимущественно туманными пятнами. Здѣсь вопросъ гораздо сложнѣе, и дѣйствительно можно было сомнѣваться, дѣйствуетъ-ли тяготѣніе здѣсь по тѣмъ-же законамъ, какъ и на землѣ, по крайней мѣрѣ въ туманныхъ пятнахъ, имѣющихъ спиральную форму; здѣсь входитъ, вѣроятно, факторомъ какое нибудь неизвѣстное намъ условіе.
Въ послѣднее время былъ поднятъ вопросъ о метеорахъ. Ольмстедъ показалъ, что если земному наблюдателю кажется, будто пути паденія аэролитовъ расходятся лучеобразно отъ одной точки, то это небольше какъ дѣйствіе перспективы, и что пути ихъ параллельны. Постоянное положеніе этихъ точекъ, направленіе и быстрота паденія аэролитовъ и вообще метеоровъ, то обстоятельство, что они падаютъ на землю, когда они приходятъ въ опредѣленныя точки ея орбиты — все это почти несомнѣнно доказываетъ, что это космическія тѣла, движущіяся вокругъ солнца въ между-планетныхъ пространствахъ, нѣкоторыя, можетъ быть, и вокругъ планетъ. Это снова подтверждаетъ непрерывность въ природѣ. Такимъ образомъ мірозданіе не есть необъятное пустое пространство, какъ думали. Въ немъ двигаются не только большія массы, но и безчисленное множество мелкихъ планетъ, потому что это названіе можно дать и аэролитамъ. Количество астероидъ тоже постоянно возрастаетъ, такъ что теперь ихъ уже извѣстно 91, изъ которыхъ самыя маленькія имѣютъ едва 3—4 миль въ діаметрѣ. Принимая въ соображеніе ихъ малые размѣры, и сверхъ того то, какъ мало извѣстны намъ междупланетныя пространства, мы имѣли всѣ основанія думать, что все пространство нашей солнечной системы наполнено планетами разныхъ размѣровъ отъ величины Юпитера, въ 1840 разъ большаго нежели земной шаръ, и до величины пушечнаго ядра и даже пистолетной пули. Изслѣдованіе Леверрье и наблюденія Лескарбо и Кумбэри показываютъ, что между Солнцемъ и Меркуріемъ есть еще планета, и мы теперь можемъ съ достовѣрностью сказать, что планетныя пространства наполнены мелкими тѣлами, которыхъ мы прежде не знали, какъ не знали объ астероидахъ до Ольберса и Піацци.
Но не одно телескопическое наблюденіе показываетъ намъ непрерывность природы; это же подтверждаютъ физика и химія; метеоры, падая на землю, приносятъ намъ образчики внѣземной природы и внѣземныхъ предметовъ; анализъ показалъ, что металлы и химическія соединенія, составляющія ихъ, находятся и у насъ на землѣ, и до сего времени ни одинъ метеоръ не заключалъ еще вещества, котораго не было-бы на земномъ шарѣ. Если нѣкоторыя соединенія и отличаются отъ тѣхъ, которыя мы находимъ на земной поверхности, то чѣмъ глубже мы проникали въ нѣдра земнаго шара, тѣмъ находимые нами минералы ближе къ метеорамъ, а горныя породы земной поверхности представляютъ намъ только дальнѣйшія системы ихъ окисленія; Добре, въ своей новой работѣ, показалъ аналогію между составомъ аэролитовъ и составомъ земныхъ горныхъ породъ, и даже произвелъ искуственно въ лабораторіи соединенія, встрѣчаемыя до сего времени только въ метеорахъ.
Спектральный анализъ тоже показалъ намъ, что небесныя тѣла, не только солнце, но самыя отдаленныя неподвижныя звѣзды, періодическія звѣзды, кометы, туманныя пятна, — состоятъ изъ тѣхъ-же простыхъ тѣлъ, какъ и земли, но въ другихъ количествахъ; къ этимъ, повидимому, существуетъ даже нѣкоторая послѣдовательность, и чѣмъ небесныя тѣла ближе къ землѣ, тѣмъ химическій составъ ихъ болѣе похожъ на составъ земнаго шара.
Далѣе, говоря объ единствѣ и неуничтожаемости силъ природы и объ ихъ одинаковомъ дѣйствіи въ мірозданіи, Грове замѣчаетъ, что «свѣтъ звѣздъ доходитъ до насъ очень ослабленный, и лучи нѣкоторыхъ никогда даже не доходятъ до насъ, теряясь въ пространствѣ. Но въ такомъ случаѣ что же дѣлается съ этою потерявшеюся частью свѣта? Если она пропала какъ свѣтъ, то очевидно, слѣдовательно, приняла какую нибудь другую форму, и обратилась напримѣръ въ теплоту, въ электричество; наконецъ извѣстно, что небесныя тѣла теряютъ больше теплоты лучеиспусканіемъ, нежели получаютъ ея, и эта разность представляетъ огромное количество силы; что же дѣлается съ нею?
Видя огромное уничтоженіе каменнаго угля, многіе спрашивали себя, что будетъ съ человѣчествомъ, когда запасы топлива истощатся? Что они должны когда нибудь истощиться, не смотря на свое богатство, — это очевидно, но при подобномъ вопросѣ относительно будущаго надо принимать въ расчетъ и ходъ науки, которая создастъ намъ новые способы эксплоатировать природу. Какъ мы теперь въ каменномъ углѣ пользуемся солнечной теплотой, поглощенной нѣкогда этими растеніями, такъ современенъ, можетъ быть, человѣкъ будетъ умѣть пользоваться запасомъ солнечныхъ лучей, безполезно поглощенныхъ теперь напр. песками Сахары, и мы во всякомъ случаѣ, можемъ смѣло разчитывать на то, что наука дастъ намъ средства пользоваться силами тратящимися теперь безполезно, напр. огромною силою приливовъ.
Въ геологіи прежняя теорія катаклизмовъ и переворотовъ почти уже совершенно изчезла, замѣнившись теоріею постепеннаго измѣненія и преобразованія земной коры; вмѣстѣ съ этимъ измѣнился совершенно и взглядъ на палеонтологію. А теорія постепеннаго измѣненія видовъ дѣлается болѣе и болѣе общею, и какъ въ геологіи, такъ и въ палеонтологіи, ученые отказываются отъ этихъ катаклизмовъ, являющихся какъ Deus ex machina для объясненія каждаго явленія, какъ въ химіи отказались отъ флогистона, въ физикѣ отъ невѣсомыхъ жидкостей, и всѣхъ подобныхъ гипотезъ, прикрывавшихъ незнаніе и замѣнявшихъ болѣе точныя свѣденія, и которые падаютъ по мѣрѣ того какъ наука переходитъ отъ фразъ къ фактамъ, отъ метафизическаго фазиса въ положительный. Прежде астрономія имѣла хрустальныя сферы, циклы и эпициклы, услужливыя кометы; химія — философскій камень, жизненный элексиръ, флогистонъ; въ физикѣ отвращеніе природы отъ пустоты, душу янтаря, невѣсомыя жидкости, въ геологіи ученые имѣли всегда къ услугамъ своимъ теоріи потопа или вулкановъ, палеонтологи — катаклизмъ, уничтожающій всю фауну и флору, и непосредственное созданіе органическаго міра слѣдующаго періода.
Наконецъ самая исторія цивилизаціи человѣчества представляетъ намъ такой же непрерывный ходъ, безъ скачковъ, и люди медленно и постепенно переходили отъ естественныхъ пещеръ къ нынѣшнимъ дворцамъ, отъ палки съ кремнемъ на концѣ къ нынѣшнимъ сложнымъ машинамъ, замѣняющимъ трудъ человѣка, отъ звѣриныхъ шкуръ, сшитыхъ между собою съ помощью рыбьей кости, къ сукну и другимъ тканямъ, приготовляемымъ въ огромныхъ количествахъ паровыми машинами на фабрикахъ. Каждый день приноситъ намъ новыя сведенія, открываетъ новые горизонты, даетъ намъ въ руки новыя средства лучше понимать и полнѣе подчинять себѣ природу, — и все это только благодаря методу точнаго изслѣдованія и положительной наукѣ. Въ поэзіи и скульптурѣ мы стоимъ, можетъ быть, ниже грековъ, въ живописи и архитектурѣ ниже итальянцевъ къ средніе вѣка, но какъ далеко опередили и тѣхъ и другихъ въ положительныхъ знаніяхъ, въ физическихъ наукахъ и ихъ примѣненіяхъ!»
- ↑ Фуке вычислилъ, что для большаго изверженія нужно было бы 66,000,000 куб. метровъ хлористаго кремнезема.