Хожденіе въ народъ
правитьЕсть старая сказка о калифѣ, который хотѣлъ узнать, хорошо ли живется его подданнымъ. Онъ ходитъ переодѣтымъ по городу, пытаясь узнать жизнь, «какъ она есть», но это не удавалось ему: чиновники калифа оказались хитрѣе его: они знали каждый его шагъ и подставляли ему фальсифицированныхъ «благоденствующихъ» горожанъ.
Когда калифъ открылъ обманъ, то съ отчаянія бросился въ прудъ. Но его приближенные и тутъ оказались предупредительными: онъ упалъ въ заранѣе приготовленныя сѣти и былъ немедленно извлеченъ изъ боды.
Сказка, которая не разъ повторялась въ жизни. Блистательный Потемкинъ на всемъ пути слѣдованія Екатерины Великой создалъ картину благоденствующаго края. За ночь выростали цѣлые парки, строились избы, похожія на помѣщичьи дома, нарядно одѣтыя, краснощекія «дівчата» и удальцы-«парубки» дополняли идиллическую картину… А за этимъ бутафорскимъ благоденствіемъ страна стонала подъ ужасами крѣпостничества, «черной неправды» въ судахъ, безграничнаго самовластія мѣстныхъ властей…
На нашихъ дняхъ А. И. Хвостовъ повторяетъ опытъ такого «хожденія въ народъ» представителя власти.
Министръ внутреннихъ лѣтъ отправился «набираться впечатлѣній» въ глубь Орловской губерніи. «Инкогнито». Отдавъ приказъ властямъ невмѣшиваться, т. е., не предупреждать населеніе и не предпринимать никакихъ «предупредительныхъ» мѣръ.
Такія поѣздки министръ предполагаетъ сдѣлать на сѣверъ и на югъ Россіи. Чтобы знать ее отъ края до края. И запастись для думскаго выступленія «фундаментальными данными», — какъ заявилъ онъ сотруднику московской газеты.
Какого рода будутъ эти «данныя», можно видѣть изъ опыта поѣздки въ Орловскую губернію. Орловцы, оказывается, за одну щеку закладываютъ куски сахару, за другую — шоколадъ. Но такъ какъ на шоколадъ они, все-таки, не могутъ истратить всѣ деньги, то излишекъ ихъ они откладываютъ «про черный день». Война для деревни, оказалась, такимъ образомъ, «бѣлымъ днемъ», — по крайней мѣрѣ, въ экономическомъ смыслѣ. Такое впечатлѣніе получается отъ бесѣды А. Н. Хвостова. Но не въ этомъ, надо полагай., центръ тяжести министерскаго хожденія въ народъ. Для министра есть нѣчто болѣе интересное въ жизни деревни, чѣмъ вопросъ о «хлѣбѣ насущномъ.».
Въ деревнѣ можно собрать «фундаментальныя данныя» о томъ, что деревня, то есть, семь восьмыхъ Россіи, «и не слыхала» о разныхъ тамъ прогрессивныхъ блокахъ, что всѣ эти блоки, слѣдовательно, и не нужны ей, со всей ихъ программой, что деревня хочетъ одного: спокойно ѣсть свой шоколадъ и пить чай въ накладку и т. п.
Мы не знаемъ, являются-ли именно эти данныя цѣлью поѣздки А. И. Хвостова, но онѣ не могутъ его не интересовать.
Ни крайней мѣрѣ, ссылка на то, что деревня не знаетъ и не хочетъ знать никакихъ прогрессивныхъ блоковъ, очень распространена въ бюрократическихъ кругахъ. Ею всегда пользуются для того, чтобы доказать ненужность для народа той или иной реформы. При чемъ, въ этомъ случаѣ къ мнѣнію народа не только прислушиваются, но оно является рѣшающимъ. Теперь всѣ эти аргументы могутъ получить подтвержденіе въ «фундаментальныхъ данныхъ», основанныхъ на личномъ опытѣ А. И. Хвостова. Каковъ удѣльный вѣсъ этого рода «данныхъ»?
Допустимъ, что А. И. Хвостову удастся имѣть дѣло съ "необработанными предварительно собесѣдниками. Это, однако, отнюдь не является гарантіей того, что министру удастся узнать подлинный «гласъ народа».
У этого самаго народа горькій опытъ выработала, крайнюю осторожность въ высказываніи своихъ истинныхъ мыслей и чувствъ, въ особенности неизвѣстнымъ лицамъ, а тѣмъ болѣе, «барину», въ которомъ зоркій крестьянскій глазъ безошибочно угадываетъ «начальство». Тутъ ужъ крестьяне непремѣнно всѣмъ окажутся довольны, а тамъ, гдѣ потребуется высказать опредѣленный взглядъ на вещи, дипломатично уклонятся отъ отвѣта, ссылаясь на свою «темноту». Но, допустимъ даже, что крестьяне откровенно заявятъ, что никакого блока они не знаютъ, и что онъ имъ не нуженъ. Какой изъ этого можно сдѣлать выводъ? Что чаянья прогрессивнаго блока не отвѣчаютъ ложе линіямъ большинства населенія? Отнюдь нѣтъ.
Выводъ только тотъ, что это большинство не читаетъ газетъ, а не читаетъ потому, что грамотѣ не обучили. Есть темные углы нашего отечества, гдѣ населеніе открещивается отъ введенія земства, гдѣ не видятъ пользы отъ школъ, гдѣ знахарь стоитъ выше врача.
Но и самые закоснѣлые ретрограды отсюда не дѣлаютъ уже вывода, что народу не надо ни земствъ, ни школъ, ни больницъ.
И если большинство крестьянъ не умѣетъ даже читать, и потому не знаетъ основныхъ положеній нашей политической жизни, то изъ этого можно сдѣлать только одинъ выводъ: пора дать образованіе, достаточное для того, чтобы онъ самъ вполнѣ сознательно могъ заявить о своихъ взглядахъ и нуждахъ.
Тогда не нужны будутъ и «хожденія въ народъ», тогда не будутъ имѣть мѣсто и споры о томъ, «чего народъ хочетъ».