Халиф Омэр и султан Керим (Дорошевич)
| Халиф Омэр и султан Керим : Турецкая сказка |
| Из цикла «Сказки и легенды». Опубл.: «Русское слово», 1906, № 286, 24 ноября. Источник: Дорошевич В. М. Сказки и легенды. — Мн.: Наука и техника, 1983. |
Халиф Омэр был справедлив.
Да будет благословен всемогущий, посылающий блеск алмазам, запах цветам и справедливость властителям!
Халиф Омэр был справедлив.
Однажды он ехал в Багдад со своим рабом на двух молодых верблюдах.
Дорогою один верблюд заболел и пал.
Халиф воскликнул:
— Что нам делать?
Оставшийся верблюд был слишком молод и слаб, чтобы на нём ехать вдвоём.
До Багдада было слишком далеко, чтобы раб мог добежать за верблюдом живой.
Халиф сказал:
— Делать нечего. Сделаем так: будем ехать по перегону. Один перегон ты поедешь на верблюде, другой — я.
Один перегон халиф сидел на верблюде, и раб бежал за ним. Другой перегон ехал раб, и халиф бежал за верблюдом по жаре, по пыльной дороге.
Случилось так, что последний перегон пришёлся в очередь раба.
Раб ни за что не хотел сесть на верблюда:
— Как? Я, раб, въеду в Багдад верхом? А тень аллаха будет бежать за мной, как моя тень?
Но халиф сказал ему:
— Что делать? Так пришлось! Ты имеешь право ехать, — и было бы несправедливо лишить тебя твоего права!
Халиф приказал рабу сесть.
Раб повиновался.
И они въехали в Багдад — на изумление всему народу: раб на верблюде, халиф бежал за ним, усталый, покрытый потом и пылью.
Военачальники и приближённые пришли в ужас:
— Не оставил ли разум великого халифа и не унёсся ли к престолу всевышнего, покинув на земле тело, лишённое рассудка?
Но халиф объяснил им, в чём дело, и сказал:
— Было бы несправедливо заставить раба бежать два перегона?
Тогда народ в восторге кинулся к халифу, и каждый хотел поцеловать святую пыль его одежды.
И справедливость Омэра перешла в века.
И имя «Омэр» стало значить:
— Справедливость.
Народ нарёк Омэра Справедливым. Халиф Омэр был справедлив.
Султан Керим был благочестив.
Любимым занятием его было слушать рассказы о великих людях, которые сделались угодны аллаху и приятны людям своими доблестями.
Он хотел быть также угоден аллаху и радостен людям. И хотел, чтобы имя его также сохранилось и перешло в века и благоухало каким-нибудь лестным прозвищем. Он горел желанием подражать примеру великих людей.
И среди них халиф Омэр Справедливый был для него, как солнце для нас.
Так летом, когда ещё горит и сверкает солнце, спускаясь к закату, луна зачем-то торопится выйти на небо. И мы не видим её света при ярком свете солнца. И бледный серп её кажется маленьким, лёгким облачком на голубом небе.
Так меркли все халифы и султаны пред Омаром Справедливым в глазах Керима.
Однажды султану случилось ехать в Багдад. Султан с женою ехали на верблюде. Раб еле поспевал за ними верхом на осле. Осёл не выдержал и пал в трёх перегонах от Багдада.
Керим вспомнил про Омэра и возблагодарил всемогущего.
— Да будет благословен аллах, посылающий слуге своему возможность прославиться на веки веков!
Он рассчитал и приказал рабу сесть на верблюда.
— Мы побежим по перегону каждый!
Раб рассчитал и сказал:
— Если ты уж так милостив даже к рабу, — позволь мне сделать на верблюде второй перегон! Таким образом ты въедешь в Багдад, как подобает султану. А я войду, как подобает рабу.
Но Керим крикнул на раба:
— Делай своё дело: повинуйся!
И раб повиновался.
Раб проехал первый перегон, пробежал второй, и когда настал третий, султан Керим сошёл на землю и приказал рабу:
— Во имя справедливости, садись на верблюда!
Но тут жена Керима, до сих пор сидевшая молча и думавшая о нарядах, заплакала и сказала:
— Как? Ты хочешь подвергнуть меня ещё неслыханному унижению? Чтобы жена султана сидела на верблюде рядом с рабом, как жена раба?
Керим нахмурился:
— Так требует справедливость!
— Хороша справедливость! — воскликнула, вся в слезах, жена. — Хороша справедливость, заставляющая заботиться о рабах и не думать о близких! Ты имеешь столько же понятия о справедливости, сколько я о коране, которого никогда не читала! Хороша справедливость: подвергать унижению женщину, которая ничем его не заслужила!
— Но халиф Омэр, которого прозвали за это Справедливым! — в отчаянии воскликнул Керим.
— Я знаю этот рассказ! — ответила женщина.
— Но халиф Омэр был один! С ним не было жены! Он никого не заставил страдать!
И Керим сказал себе:
— Женщина права. Несправедливо заставлять раба бежать два перегона. Но ещё несправедливее оскорблять женщину, когда она ещё этого не заслужила!
Он сел на верблюда рядом с женою и приказал рабу бежать сзади.
Так, как подобает султану, они въехали в Багдад. И никто не обратил на их въезд никакого внимания. Некоторые только заметили:
— Султан мог бы иметь платье и почище. Он сидит на верблюде, а весь в пыли. Человек должен соблюдать чистоту. Это противно святому закону.
Злой сидел султан Керим в своём дворце. Зол был султан, что даром только пробежал целый перегон за верблюдом и даром глотал пыль из-под его копыт.
— Аллах послал мне случай прославиться, как Омэру, — и я потерял его из-за женщины!
Он хватался за голову:
— Я въехал в город с женой, но без славы. Лучше бы мне въехать без жены, да со славой!
Он был в отчаянии:
— Справедливо сказано: кто собирается на доброе дело, не должен брать с собой женщины. Женщина и хорошее дело, — это не по дороге.
Он клял себя:
— Верно говорят в народе: «Человек, который слушает женщины, похож на слепого, который взял себе поводырём свинью. В конце концов он непременно утонет в грязи!»
И вне себя Керим крикнул своей жене:
— Я отпускаю тебя!
И повторил:
— Я отпускаю тебя!
Для развода надо повторить это три раза. Но едва Керим открыл рот, чтобы сказать страшные слова в третий раз, жена упала в слезах к его ногам:
— Повелитель! Ты хочешь быть справедливым и слушаешь одного только советчика: свой гнев. Именем Омэра Справедливого заклинаю тебя, посоветуйся с имамом, он знает коран и скажет тебе, согласно ли твоё решение с законом и будет ли угодно аллаху. Клянусь, что я забочусь о твоей славе столько же, сколько и о моей жизни!
Султан Керим, который хотел быть справедливым, позвал имама.
Рассказал ему всё, как было. И сообщил своё решение прогнать жену.
— Я уже два раза отпустил её. Теперь остаётся повторить в третий раз.
Имам немного помолчал, как они делают это всегда для важности, и ответил:
— Твоё решение мудро. И справедливо. Но в нём есть один недостаток: оно опоздало. Тебе следовало бы три раза сказать жене: «я оставляю тебя» в пустыне, когда она уговаривала тебя совершить несправедливость по отношению к рабу. И ты въехал бы в город без жены, но со славою, ещё большей, чем Омэр!
— Она погибла бы одна в пустыне! — заметил Керим. — Султаны существуют на земле для справедливости. Кто хочет заставить султана совершить несправедливость, похож на дьявола, который хотел бы погасить солнце. И заслуживает смерти.
Керим воскликнул в ярости:
— И она заставила меня сделать несправедливость! Пусть же отправляется к тому дьяволу, который нашептал ей такую мысль! Аллах! Ты велик и премудр, — зачем же ты создал женщину на погибель мужчине и его добрым делам, и его славе!
— Аллах создал и лошадь, — улыбнулся имам, — но для того, чтобы на ней ездить, а не возить её на себе! И человек, который повёз бы на себе свою лошадь, напрасно бы восклицал: «Аллах! Зачем ты создал лошадей?!»
Керим вскочил:
— Благодарю тебя, имам! Теперь я знаю, что мне делать!
И пошёл в гарем, чтобы немедленно прогнать жену, давши ей развод.
Но имам остановил его, ставши у него на пути:
— Постой, султан! Однажды дикая, свободная лошадь спросила у верховой: «А тебе, должно быть, тяжёленько возить на спине своего хозяина?» — Та отвечала: «Да, он так толст и тяжёл!» — «Почему же ты его не сбросишь?» — «Хорошо тебе говорить, — со вздохом отвечала лошадь, — ты дикая! Я верховая и существую для того, чтобы на мне ездили. Сброшу этого, сядет другой хозяин, пожалуй, ещё тяжелее!» Кто слушает женщины, тот уж верховая лошадь. И стоит ли сбрасывать одного хозяина? Сядет другой, быть может, ещё тяжелей?
Керим закрыл лицо руками и заплакал, и остался на месте.
И народ, узнавши эту историю, прозвал его:
— Плаксивым.
И это осталось на веки веков.
А халиф Омэр был справедлив!