Союзъ трехъ сильныхъ Монарховъ для одной великой цѣли, не есть новый въ Исторіи; но дѣло новое и неслыханное есть то, что въ лицѣ трехъ союзныхъ Монарховъ видимъ трехъ добродѣтельныхъ Государей. Ихъ справедливость влечетъ къ нимъ народы. Ничего подобнаго не было въ Исторіи свѣта и едва ли такой примѣръ возобновится черезъ нѣсколько тысячъ лѣтъ. Пускай укажутъ мнѣ въ исторіи примѣръ союза между тремя Самодержацами, основаннаго только на справедливости.
Не думайте, чтобы оружіе единственно дѣйствовало въ семъ случаѣ; желѣзо крѣпко, но ни къ чему не годна безъ огня и ковки. Оружіемъ должны владѣть люди; а людей надлежало привлечь. Дѣло состояло уже не въ наборъ рекрутъ, но въ походъ всѣхъ народовъ, которые, имѣя нѣкоторое просвѣщеніе, не выступаютъ въ поле безъ того, чтобъ воина не была справедлива. Мы видимъ примѣръ въ Французахъ, которые не хотятъ вооружаться по вызову ихъ правительства. Они не противились конскрипціи, ибо не принимали участія въ ея цѣли; а не выходятъ къ поголовному вооруженію, имѣя мнѣніе, совсѣмъ несогласное со мнѣніемъ Наполеона.
Можемъ ли думать, чтобы народы изъ всѣхъ Нѣмецкихъ земель текли такъ усердно на брань, и отцы семейства отдавали такъ охотно послѣднихъ сыновей своихъ, естьли бы сердца и умы не благоговѣли передъ предметомъ священной брани.
Такъ, безъ сомнѣнія: но сего не довольно. Надобно еще было для народовъ имѣть внутреннее увѣреніе, что справедливое дѣло не измѣнится въ своей цѣли; и не есть обманчивое предпріятіе въ политикѣ, какимъ обольщалъ Наполеонъ до нынѣшняго времени. А что могло принести народамъ такое убѣжденіе? Единственно характеръ трехъ союзныхъ Монарховъ. Однимъ словомъ: свѣту была извѣстна ихъ честность.
Нѣкто изъ Нѣмецкихъ писателей замѣчаетъ по опытамъ Исторіи, что какъ скоро Ммператоры и Короли съѣзжаются для личнаго сношенія, изъ того проистекаетъ почти всегда великое зло. Естьли справедливо его замѣчаніе, то нынѣшняя эпоха представляетъ славное изключеніе; ибо, я увѣренъ, что свиданіе и личное ихъ присутствіе были источникомъ нашего спасенія.
Черезъ божественную ихъ умѣренность Монархи возносятся передъ современниками и потомствомъ выше ихъ троновъ. А та же умѣренность, какъ дѣло Министра, была бы принята, можетъ быть, съ неблагодарностію. Вообще, тотъ миръ? который заключается на условіи ппріобрѣтенія, имѣетъ великій блескъ; Государь можетъ обойтиться безъ сего блеска, а Министръ не всегда. Изъ чего явствуетъ, что личному присутствію Монарховъ обязаны мы высокою, справедливостію, съ которою нынѣ говорятъ и дѣйствуютъ.
Наполеонъ не предвидѣлъ, что онъ найдетъ въ своихъ вѣнценосныхъ врагахъ трехъ честныхъ человѣкъ. Ни древняя ни новая Исторія не могла приготовить его къ сему случаю, ибо такой примѣръ не былъ извѣстенъ. Ему, который вообще пренебрегаетъ человѣчество и почитаетъ добродѣтель однимъ пустымъ именемъ, могла ли представиться мысль, что онъ найдетъ добродѣтель на тронѣ, и не на одномъ, а на трехъ? Сей рѣдкій случай обратился къ стыду его соображеній.
Но кто не удивится дѣйствію отеческаго промысла, котораго воля произвела сей феноменъ въ то время, когда спасеніе Европы того требовало? Предположивъ на часъ, чтобы союзныя Державы дали волю справедливому мщенію, или безразсудной страсти къ пріобрѣтеніямъ, кто изъ насъ дожилъ бы до конца нынѣшней воины?
А какъ, благодаря Вышняго, дѣло идетъ иначе, и мы обращаемъ къ Монархамъ взоры чистѣйшей радости, то не смѣшно ли, что есть люди, которые изъявляютъ сомнѣнія, и безпрестанно твердятъ: «Когда Наполеона побѣдятъ, война кончится, раздоръ посѣетъ свои плевелы; изъ тѣхъ затрудненій которыя будутъ предстоять въ образованіи новаго порядка вещей, изъ тѣхъ требованій, которыя Державы будутъ присвоивать себѣ съ правомъ побѣды, можетъ родиться новая кровавая брань.»
Напрасный страхъ! Могутъ ли тѣ великодушные Государи, которые вызвались даровать миръ оскорбившему ихъ злодѣю, не разобраться между собою дружелюбію? Оказанное великодушіе ко врагу человѣчества оставитъ ли когда нибудь защитниковъ сего человѣчества.
Будемъ покойны. Миръ заключится. Наши дѣти, внуки и правнуки насладятся симъ миромъ. Они будутъ сожалѣть о насъ, что мы видѣли такія бѣдственныя времена; но будутъ намъ завидовать, что мы жили подъ скипетрами Александра, Фридриха, Вильгельма и Франца!