Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.
Польскій вопросъ и Западно-Русское дѣло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ «Дня», «Москвы», «Москвича» и «Руси»
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
Украйнофильско-польскій бредъ «Тараса Воли».
правитьНе въ томъ только состоитъ политическое мастерство, чтобы заставить служить извѣстному политическому плану какъ можно болѣе людей изъ-за денегъ и такъ-сказать по найму, но въ томъ, чтобы обратить въ безсознательный орудія этого плана людей искреннихъ, убѣжденныхъ, преданныхъ идеямъ, повидимому, совершенно противоположнымъ. Конечно, такая способность служить чужою рабочею силою, исполнителемъ чужой программы, воображая себя въ то же время самостоятельнымъ дѣятелемъ на пользу своихъ собственныхъ замысловъ, — предполагаетъ въ людяхъ, обладающихъ сею способностью, значительную долю простодушія, недальновидности, больше энтузіазма, чѣмъ разсудительности, больше фантазіи, чѣмъ знакомства съ правдою жизни, и больше всего — слабость мысли. Только при такихъ свойствахъ могутъ эти люди не замѣчать противорѣчія своихъ словъ съ дѣломъ, своихъ дѣлъ съ требованіями дѣйствительности; могутъ не догадываться о томъ, что чѣмъ ближе они себя считаютъ къ цѣли, тѣмъ дальше отъ нея отходятъ. Главный контингентъ такого сорта людей, къ услугамъ западноевропейскихъ мастеровъ политическихъ дѣлъ, поставляютъ, какъ извѣстно, Поляки, — преимущественно польская эмиграція, это жалкое игралище всѣхъ коноводовъ иностранной политики. На кого они не работаютъ! и на истаго Нѣмца барона Бейста, и на императора Наполеона III, и на Гарибальди, и на папу, и даже на турецкаго султана, въ надеждѣ, и даже въ положительной увѣренности, что работаютъ въ пользу возстановленія Польши, тогда какъ въ сущности они трудятся только для чужихъ барышей и выгодъ! Замѣчая, что въ Россіи славянское самосознаніе растетъ и крѣпнетъ, заграничные Поляки вознамѣрились эксплуатировать идею славянства въ свою пользу, проповѣдуя теорію какой-то славянской федераціи внѣ Россіи, и какъ бы въ видѣ практическаго приложенія такого архилиберальнаго плана, отправляются гуртомъ, во слѣдъ Лангевичу и Чайковскому, въ Турцію душить Болгаръ и Сербовъ, во главѣ турецко-польскихъ легіоновъ!
Но не одни Поляки служатъ спроста враждебной славянству западно-европейской политикѣ. Есть и между прочими Славянами люди — страстные охотники чествовать себя «интеллигенціей» своего племени и стоящіе обыкновенно въ разительномъ противорѣчіи съ народными историческими инстинктами своего племени. Эти люди, состоя въ чинѣ «интеллигенціи», не отличаясь ни крѣпостью разума, ни здравою логикой, — большею частью люди очень искренніе, способные даже на самопожертвованіе, легко увлекающіеся, — до такой степени легко, что «энтузіазмъ» составляетъ ихъ общественное положеніе: они считаютъ своею обязанностью приходить въ энтузіазмъ отъ каждой фразистой рѣчи, нашпигованной словами «свобода», «самостоятельность», и способны вслѣдъ затѣмъ броситься чуть не въ объятія барону Бейсту, Наполеону III-му, Лангевичу, Чарторыйскому — врагамъ всякой славянской свободы и самостоятельности. Отличительными признаками такой «самостальной», какъ выражаются Сербы, интеллигенціи служитъ, вопервыхъ, враждебное отношеніе къ Россіи. Это ужъ непремѣнно. Какъ мальчикъ, повязавшій въ первый разъ на шею галстукъ, или какъ юнкеръ, произведенный въ чинъ прапорщика, надувается важность"" и спѣшитъ самъ себѣ доказать свое совершеннолѣтіе тѣмъ, что начинаетъ грубить старшимъ, такъ и сіи представители интеллигенціи спѣшатъ обыкновенно засвидѣтельствовать о своей взрослости и независимости — тѣмъ, что бранятъ и ругаютъ Россію. Вторымъ отличительнымъ ихъ признакомъ, истекающимъ, впрочемъ, изъ перваго, служитъ то, что они обращаются въ поборниковъ французской, италіанской, англійской, даже нѣмецко-австрійской «альянцы» или союха. Втретьихъ, наконецъ, они признаютъ своимъ долгомъ сочувствовать Полякамъ. Достаточно этихъ признаковъ, чтобы видѣть, до какой степени такіе «патріоты» расходятся съ истинными интересами славянства. Толкуя о демократизмѣ, они идутъ наперекоръ стремленіямъ и влеченіямъ народнымъ; проповѣдуя всеславянство, они исключаютъ изъ него 50-милліонное славянское племя; мечтая о федераціи, опираются на Западную Европу, которая, употребляя въ свою пользу ихъ антипатію къ Россіи, ради ослабленія Россіи, тѣмъ самымъ уничтожаетъ возможность славянскаго возрожденія въ самомъ зародышѣ; сочувствуя Полякамъ, они, въ ослѣпленіи своемъ, не видятъ, что поддерживаютъ въ лицѣ Поляковъ не только палачей своихъ братьевъ, христіанъ турецкихъ, но и ревностнѣйшихъ въ мірѣ служителей той латинской религіозной исключительности, которая никогда не помирится съ вѣрою большинства Славянъ. Само собою разумѣется, что таковые представители «интеллигенціи» — большею частью люди молодые, которые молодость лѣтъ возводятъ въ особенное нравственное достоинство и тѣмъ самымъ, стало-быть, отрицаютъ наивно свою собственную «компетентность» или пригодность — по вступленіи своемъ въ возрастъ возмужалости. Такое явленіе въ образованныхъ классахъ славянскихъ народовъ встрѣчается, къ сожалѣнію, нерѣдко и объясняется ненормальными условіями ихъ историческаго развитія, скороспѣлостью образованія, заемнымъ характеромъ цивилизаціи, отсутствіемъ надлежащей гражданской свободы, и многими другими, о которыхъ говорить было бы здѣсь и долго и неумѣстно. Подобные юные представители «интеллигенціи» находятся и въ Сербіи, преимущественно между австрійскими Сербами, и у Хорватовъ, — всего менѣе въ Чехіи, которая зрѣлѣе другихъ славянскихъ странъ, — встрѣчаются и въ Галиціи.
Они встрѣчаются и между нашими Русскими. Недавно напомнили они намъ о себѣ брошюрой, изданною въ Вѣнѣ уже въ 1868 году, подъ заглавіемъ: "Братское посланіе Украинцевъ сербскому обществу «Зоря». Мы бы и не упомянули объ этой брошюрѣ, еслибы она содержала только извѣстныя украйнофильскія, вполнѣ безопасныя и только возбуждающія улыбку, брехни, во въ ней есть обращеніе къ «братьямъ Сербамъ», есть рѣчь и о панславизмѣ, вообще есть нѣчто новое, на что мы считаемъ нужнымъ обратить вниманіе какъ нашихъ русскихъ, такъ и заграничныхъ славянскихъ читателей. Мы готовы не сомнѣваться въ искренности «списателя» Тараса Воли и рекомендуемъ читателю этотъ экземпляръ того типа некрѣпкихъ смысломъ, за то простодушныхъ «патріотовъ», о которомъ мы говорили выше. Авторъ долженъ быть намъ благодаренъ за такое объясненіе и принять его съ признательностью; въ противномъ случаѣ, мы будемъ обязаны призвать его злоумышленнымъ агентомъ польской партіи австрійскаго министра Бейста. Таковымъ, вѣроятно, и признаютъ его многіе, прочитавши брошюру, но мы лучшаго о немъ мнѣнія и оправдываемъ его поступокъ единственно слабостью мысли и близорукостью — правда, почти феноменальною. Ни Поляки, ни Бейстъ, ни Наполеонъ III не могли бы пожелать для себя лучшаго работника: посланіе писано какъ бы по заказу этихъ друзей славянства. Нельзя не обратить вниманія на то обстоятельство, что вся уснащенная ругательствами на насъ, Русскихъ, брошюра является въ то самое время, когда, будто по сигналу, вся оффиціозная французская и австрійская журналистика затрубила вновь крестовый походъ на Россію и принялась стращать Европу старымъ, казалось бы уже изношеннымъ, пугаламъ «Московскаго ненасытнаго властолюбія»; въ то время, когда и австрійскій и французскій кабинеты усиливаются такимъ маневромъ сдержать и парализовать дѣйствіе русской дипломатіи на Востокѣ въ пользу воюющихъ за свою независимость Критянъ и въ пользу угнетаемыхъ, жаждущихъ независимости Болгаръ и Сербовъ; въ то время, наконецъ, когда австрійскія и славянскія племена я многомилліонное русское племя, опознавшись другъ съ другомъ, оживили въ себѣ сознаніе всеславянскаго братства. Съ этой послѣдней тонки зрѣнія брошюра г. Тараса Воли представляется написанною если не по заказу, то по крайней мѣрѣ по внушенію барона Бейста, — внушенію, вѣроятно не непосредственному, но косвенному — чрезъ Поляковъ. Для враговъ Россіи и славянства, желающихъ «прижать Славянъ къ стѣнѣ» и именно потому одновременно покровительствующихъ организаціи въ Краковѣ «общества для возстановленія Польши», конечно, очень важно показать міру, что не одни Нѣмцы и Поляки, но и сами Русскіе, при всей своей якобы враждебности къ Австріи, отдаютъ ей преимущество предъ Россіей; что сама Россія не представляетъ въ себѣ крѣпости единства и готова распасться; что сами Русскіе предостерегаютъ Славянъ отъ сочувствія «Москвы». Съ другой стороны, лучшаго pendant къ знаменитой статьѣ Клачка о славянскомъ съѣздѣ въ Москвѣ не могутъ желать и сами Поляки, да и вообще нашъ щирый украйнофилъ очевидно попался въ польскія сѣти и запутался въ нихъ своимъ короткимъ смысломъ до совершенной безсмыслицы. Мы сейчасъ представимъ тому обращики.
Украйнофилъ «Воля», наполняя свою брошюру, какъ и слѣдуетъ, цитатами изъ стиховъ Шевченки и даже изъ своихъ собственныхъ (довольно плохихъ), какъ бы забываетъ, что весь споръ у Россіи съ польскою шляхетскою партіей идетъ собственно за свободу и независимость русской Украйны, или Малой Руси и Бѣлой отъ гнета польской національности; что такъ-называемая національная польская идея не означаетъ ничего другаго, какъ порабощеніе польскому господству малорусскаго и бѣлорусскаго племени; что краковское «Общество для возстановленія Полыни» не понимаетъ возстановленія Польши иначе, какъ въ предѣлахъ 1772 года. Эта задача, надо отдать справедливость Полякамъ, постановлена ими съ откровенностью и опредѣлительностью, исключающими всякое сомнѣніе. Но другъ украинскаго народа, «его родное чадо», «носитель народныхъ чувствъ и надеждъ» (какъ величаетъ себя украйнофилъ «Воля») иначе не выражается въ своей брошюрѣ какъ «мы и Поляки, Поляки и мы», «мы съ Поляками составляемъ милліоновъ славянскаго народа» и пр. Оставляя въ сторонѣ такой чисто-польскій статистическій пріемъ въ исчисленіи малорусскаго, червонорусскаго и польскаго племени, пойдемъ дальше. «На московскихъ пиршествахъ, говоритъ авторъ, плакали коварными слезами о судьбѣ нашитъ Галичанъ, утѣсняемыхъ ополяченными панами; но Поляки съ большимъ правомъ могли бы плакать о судьбѣ нашего, т. е. малорусскаго, племени подъ гнетомъ москвитизированной аристократіи и администраціи». На московскихъ пиршествахъ, какъ извѣстно, плакалъ настоящими слезами о судьбѣ Галичанъ извѣстный ревнитель галицко-русской народности, Н. Ѳ. Головацкій. Коварными слезами онъ плакалъ? Вся эта борьба съ Поляками за права русскаго языка въ Галиціи, все это — ложь, лицемѣріе?! Впрочемъ, какъ и слѣдовало ожидать, наши украйнофилы, друзья народа, въ послѣднее время значительно охладѣли въ своемъ сочувствіи къ Галиціи. Оно и понятно, выбора нѣтъ: или сочувствовать съ Поляками, или сочувствовать съ галицкорусскимъ народомъ. А такъ какъ галицко-русскій народъ влечется сочувствіемъ къ остальной великой Руси, съ польскими притязаніями мириться не хочетъ и не такой дурень, какъ самозванные «носители его чувствъ», чтобы повѣрилъ польскимъ обѣщаніямъ свободнаго сожитія въ федеративной формѣ, — то украйнофиламъ ничего не остается, какъ, минуя родныхъ братьевъ по крови — Галичанъ, обращаться съ своими фразами о южнорусскомъ народѣ — къ юному обществу «Зоря», съ его юнымъ основателемъ г. Георгіевичемъ. Это тотъ самый г. Георгіевичъ, молодой, очень еще молодой Сербъ, пріятной наружности, который, вмѣсто усвоенія Славянами, для общихъ сношеній, какого-нибудь единаго языка, предлагалъ каждому Славянину выучиваться всѣмъ десяти славянскимъ нарѣчіямъ и поднарѣчіямъ, — не выучившись, впрочемъ, самъ, за исключеніемъ своего сербскаго, никакому иному кромѣ нѣмецкаго. Вотъ какъ трактуетъ нашъ украйнофилъ галицкую Украйну: «если даже вся галицкая интеллигенція, говоритъ онъ, оторвется отъ насъ, т. е. отъ украйнофиловъ, то это ни мало не измѣнитъ дѣла въ Украинѣ» (какъ будто въ Украинѣ есть какое-либо украйнофильское дѣло! Какъ будто есть что общаго между украйнофилами, друзьями Поляковъ, и Украиной, не перестающей распѣвать историческія пѣсни о своей борьбѣ на-смерть съ Поляками за русскую народность и вѣру!). «Давно, ужь очень давно, продолжаетъ „Тарасъ Воля“, Галиція, вступивъ въ союзъ съ Суздалемъ, погубила Кіевъ и Русь… Нынѣ люди, называющіе себя ея національными вождями, повторяютъ ошибку своихъ отцовъ, кидаясь въ объятія Москвы»… Въ этихъ словахъ слышится какая-то готовность украйнофиловъ, прогнѣвавшихся на Галицію за сочувствіе къ Россіи, предоставить Галицію ея судьбѣ, то-есть — объятіямъ польскимъ. Не даромъ г. «Воля» говоритъ, что «напрасно (?!!) московская пресса трубитъ всему міру объ угнетеніи польскими панами нашего, т. е. русскаго племени въ Западномъ краѣ», не даромъ толкуетъ онъ о близости украинскаго крестьянина «по міросозерцанію» къ Поляку! Авторъ, во всемъ своемъ сочиненіи, избѣгаетъ коснуться спора между Галиціей и Поляками, не пытается даже и опровергнуть притязанія Поляковъ на ополяченіе края, не ищетъ даже и опредѣлить тѣхъ отношеній, въ какія должны стать Поляки къ Галичанамъ, при будущей, чаемой имъ федераціи. Онъ обходитъ этотъ вопросъ очевидно съ цѣлью не раздражать Поляковъ, подъ вліяніемъ которыхъ писалъ онъ свое посланіе, или же по нежеланію обличить свое внутреннее противорѣчіе, надѣясь, что «братья Сербы», безъ этого, никакого противорѣчія не замѣтятъ… Не такъ ужь они просты! Спрашивается, какой Малороссъ, истинно любящій свое племя, въ спорѣ галицкихъ Руссовъ съ Поляками не станетъ на сторону первыхъ и позволитъ себѣ толковать о федераціи, не порѣшивъ этого спора ясно и опредѣлительно?
Но не однихъ Поляковъ ублажилъ рьяный врагъ «Москвы», «Москалей», «москвитизма», — онъ поработалъ и на австрійскую политику. Онъ какъ бы входитъ въ заботы барона Бейста и вообще западноевропейскихъ политиковъ о томъ, какимъ образомъ обезсилить, унизить Россію, и указываетъ имъ средство: отдѣлить отъ Россіи 15 милліоновъ (excusez du peu!) южнорусскаго племени, отдѣлить Поляковъ и составить между ними и прочими Славянами союзъ «для противовѣса московской силѣ», — союзъ, который, по теоріи автора, «не будетъ имѣть свойствъ возбуждать опасеній Запада». Во главѣ же союза Тарасъ Воля предлагаетъ стать — Австріи. Вотъ и ключъ отъ ящика, — le fin mot de la chose! Систему дуализма онъ не одобряетъ, но собственно потому только, что она «обезсиливаетъ Австрійскую имперію передъ Россіей и парализуетъ ту притягательную (sic) силу федеральной Австріи, которая начала быть чувствуема на берегахъ Днѣпра». Изъ сего мы должны заключить, между прочимъ, что авторъ жилъ на берегахъ Днѣпра, потому что кромѣ него на этихъ берегахъ, конечно, не было ни одного, кто бы почувствовалъ такое влеченіе къ Австріи, и котораго бы она не только притянула, но и перетянула. Наконецъ, въ довершеніе всего, авторъ грозитъ, отъ имени украйнофиловъ, «аппеллировать, подобно Полякамъ, къ Европѣ», равно какъ и «къ страстямъ малорусскаго народа».
Читатели согласятся съ нами, что нельзя ревностнѣе служить замысламъ западноевропейской политики, какъ служитъ сей проницательный украйнофилъ. Г. Вейстъ и Чарторыйскій потираютъ себѣ руки отъ удовольствія. Федерація, равноправный союзъ — все это вздоръ! Все это вы тамъ себѣ пожалуй пишите, даже непремѣнно пишите, чтобы ввести въ заблужденіе простодушныхъ «братьевъ», — но главное дѣло въ томъ, чтобъ ослабитъ нравственное вліяніе московскаго славянскаго съѣзда, произвести расколъ между Славянами, подорвать значеніе Россіи, а чрезъ это воспрепятствовать и освобожденію Востока силой славянской!.. украйнофилы попадутъ теперь въ особенную милость Австріи; собираясь подражать Полякамъ, они не захотятъ, вѣроятно, уступить имъ и въ чести быть такими же слѣпыми орудіями европейскихъ кабинетовъ, и, чего добраго, чтобъ ужь вполнѣ быть достойными своего образца, отправятся вмѣстѣ съ турецкими солдатами терзать «братьевъ Сербовъ» и Болгаръ въ Турціи, какъ терзаютъ ихъ теперь члены будущей славянской федераціи — Поляки.
Это посланіе къ Сербамъ есть насмѣшка надъ здравымъ смысломъ, слѣдовательно насмѣшка надъ самими Сербами, къ которымъ оно адресовано. Не высокаго же понятія г. Тарасъ Воля объ умственномъ объемѣ юной интеллигенціи общества «Зоря»!
Довольно…. Говорить больше объ этомъ пустозвонномъ украйнофильско-польскомъ бредѣ не стоитъ. Забавно только, что авторъ, сказавъ выше о намѣреніи украйнофиловъ обратиться къ страстямъ народа, называетъ гнуснѣйшею московскою клеветой подозрѣніе украйнофиловъ въ намѣреніи подвигнуть народъ къ открытому возстанію, равно и обвиненіе въ измѣнѣ. Чести такого подозрѣнія московская печать никогда имъ и не дѣлала: она хорошо знаетъ, что простой инстинктъ самосохраненія не позволитъ украйнофиламъ, въ родѣ Тараса Воли, заикнуться предъ умнымъ малороссійскимъ народомъ о своихъ бредняхъ… Что же касается до измѣны, то авторъ прежде всего измѣнилъ здравому смыслу и заслуживалъ бы не участи «мученика первыхъ вѣковъ христіанства», чѣмъ онъ соглашается будто бы учиниться, не «сырыхъ казематовъ» и «пустыни сибирской», — а развѣ помѣщенія въ домѣ «скорбныхъ главою».