Уж не о том ли мне томиться,
Что нам забвенье суждено,
Что в нашей келье, как в темнице,
Решёткой забрано окно?
И не о том ли плакать буду,
Что без восторгов и льстецов
Мы груду взгромоздим на груду
Никем не читанных стихов?
– Я не ропщу и не тоскую,
Но одного я не пойму:
Пеннорождённая, к чему,
К чему ты вышла на Тверскую?
Здесь рыжий снег, здесь голубой
Фонарный свет мертвит ланиты;
Кто здесь пошёл бы за тобой,
Напудренная Афродита?
Здесь мерный шаг твой слишком прям,
Здесь надо двигаться устало;
Как папироса не пристала
К твоим классическим устам!
Ужели этот пояс модный,
Такой же низкий, как у них,
На бёдрах мраморных твоих
Узорней пены благородной?
Иди! Влачись по мостовой
В презреньи этих кепок, или
Кричи под мягкою стопой
Неслышного автомобиля!
Мне всё равно, что он сомнёт,
Твои божественные ноги
И, тупорылый, не поймёт,
Что он размазал по дороге...
А в той темнице, где поют,
Где вдохновенно мы забыты –
Там новый пояс Афродиты
Нам Музы верные соткут.
