УБЫТКИ ЗЕМЛЕДѢЛЬЧЕСКОЙ РОССІИ.
правитьІ.
правитьПетръ І, принимая Россію изъ рукъ московскихъ царей, въ полудикомъ состояніи, бѣдную и разбросанную на огромномъ пространствѣ, думалъ собрать ее въ одно цѣлое и укрѣпить внутреннею связью посредствомъ военной силы. Во время Петра такъ думала вся Европа. Формальная и чисто-внѣшняя сторона государственнаго устройства вездѣ стояла на первомъ планѣ, а экономическое состояніе народа едва обращало на себя вниманіе государственныхъ людей. Поэтому Петръ, при всемъ его геніѣ, не могъ понять ни значенія, ни смысла такихъ историческихъ событіи, какъ крѣпостное право; онъ не могъ разглядѣть изъ за него тѣхъ ужасныхъ послѣдствій, которыя тяготѣли надъ всѣми и больше всѣхъ связывали руки самому Петру. Занятый исключительно военной системой, онъ въ ней одной и видѣлъ величіе своего народа. Дѣйствительно, наши войска со времени Петра и особенно Миниха стали одерживать побѣды и скоро сдѣлались грозными для сосѣдей…
Но мѣрѣ же развитія общественной жизни стали выступать на сцену и экономическія вопросы, которыми мы должны были рано или поздно, заняться. Но своей легко увлекающейся сердечной натурѣ мы предавались экономическимъ преніямъ и размышленіямъ не съ тѣмъ ровнымъ и упорнымъ постоянствомъ, которымъ отличаются люди но преимуществу головнаго развитія, а съ какой-то лихорадочной порывистостію. То накинемся на экономическіе вопросы, то, прискучивъ ими, опять замолчимъ. И такъ было уже нѣсколько разъ.
Нынѣшнее тревожное положеніе Западной Европы и небывалое паденіе нашего курса снова заставило насъ задуматься. Всѣ жалуются на общую дороговизну, на худое положеніе своихъ дѣлъ, на безденежье, пессимисты даже предсказываютъ экономическій кризисъ. И вотъ такое положеніе пробудило снова нашу энергію и снова направили русскій интелектъ на экономическія размышленія. Такъ какъ подобныя размышленія повторялись уже нѣсколько разъ и такъ какъ при нихъ изчерпывался всегда весь запасъ нашей экономической учености, все что говорилось и придумалось на Западѣ и на Востокѣ, то за исключеніемъ перваго размышленія, когда многое было дѣйствительно для насъ ново, во всѣ остальные разы и въ нынѣшній послѣдній, новаго уже мы ничего сказать не могли.
Въ чемъ же сущность этихъ старыхъ размышленій?
II.
правитьВсѣмъ извѣстно, что ни одно государство въ мірѣ не владѣетъ такимъ количествомъ земли, какъ Россія; что у насъ безпредѣльныя плодородныя степи, безконечные лѣса; что наша почва скрываетъ въ себѣ неистощимые запасы каменнаго угля, желѣза, драгоцѣнныхъ металловъ. Всѣмъ извѣстно также, что изстари Россія снабжала Европу хлѣбомъ, саломъ, льномъ, пенькой, дегтемъ, смолой, лѣсомъ, и за это снабженіе, преимущественно же за хлѣбъ, заслужила репутацію житницы Европы.
Репутація эта, справедливо нами заслуженная, повела однако къ преувеличеннымъ заключеніямъ. Мы обратили ее въ предметъ безграничной гордости и пришли не только къ тому заключенію, что самой судьбой указано намъ быть страной земледѣльческой и больше ничѣмъ; но и что будто бы только русскимъ хлѣбомъ обезпечено существованіе всей цивилизованной Европы. Захотимъ, такъ дадимъ ей хлѣба; а разсердимся — заморимъ Западъ голодомъ.
Такое заключеніе имѣло весьма сильное кажущееся основаніе. Ни англичане, ни французы, ни нѣмцы не привозили къ намъ хлѣба, потому что у нихъ недоставало его и для себя; у насъ же были постоянно излишки, которыми мы могли подѣлиться съ западной Европой. У Европы земли мало, у насъ земли такъ много, что у насъ недостаетъ даже рукъ для обработки всего того, что можетъ быть обработано. Европа хотя и занимается возрощеніемъ хлѣбовъ, но въ тоже время значительныя пространства воздѣлываются у нея и подъ другія растенія. Наконецъ, въ Европѣ земледѣліе играетъ подчиненную ролъ, а главную — промышленность; у насъ же напротивъ всѣ народныя силы направлены на земледѣліе. Изъ всего этого оказывается несомнѣннымъ, что Россія страна земледѣльческая, а почитатели русской пространственности, доводя свой выводъ до крайнихъ предѣловъ, пришли наконецъ къ тому заключенію, что великое назначеніе Россіи, ея экономическая задача, ея роль на международномъ рынкѣ — производить сырье и поставлять его Европѣ. Это мнѣніе было высказано еще недавно одной изъ петербургскихъ газетъ, претендующей на современность.
Но и возраженія противниковъ были тоже полновѣсны и въ своемъ послѣднемъ выводѣ такъ неотразимы, что земледѣльческая роль Россіи должна потерять все свое обаяніе. Убѣдили ли эти доказательства любителей земледѣлія — я не знаю; но несомнѣнно то, что правда не на ихъ сторонѣ.
Земледѣльческіе патріоты черпали свои доказательства въ источникѣ общихъ соображеній и глазомѣрныхъ разсчетовъ; противники же ихъ обратились къ подробностямъ, къ изслѣдованію частныхъ явленій, къ анализу фактовъ.
Допустимъ, что Россія есть и должна остаться навсегда страной земледѣльческой. Что это значитъ? Какія отъ того ей выгоды? Значитъ это вотъ что: Россія будетъ запахивать свои степи и пустыни и снимать съ нихъ огромное количество хлѣбовъ; потомъ на своихъ обширныхъ пастбищахъ она будетъ откармливать скотъ, рѣзать его, сдирать шкуры, вытапливать сало; далѣе она станетъ вырубать свои лѣса, корчевать пни и добывать изъ того и другого шадрикъ, поташъ, деготь, смолу, тесать брусья, пилить доски; будетъ еще она выжигать свои лѣса и на новинахъ сѣять ленъ; Сдѣлавъ огромные запасы хлѣбовъ, шкуръ, сала, шерсти, шадрика, смолы, поташа, досокъ, брусьевъ, бревенъ, льну и конопли, земледѣльческая Россія нагрузитъ ими нескончаемое число телѣгъ, барокъ и кораблей и всю эту дрань и сырье повезетъ къ нѣмцамъ, французамъ, англичанамъ. Нѣмцы, французы и англичане, у которыхъ ничего этого нѣтъ дома, встрѣтятъ съ восторгомъ русскія телѣги и корабли, опорожнятъ ихъ съ величайшей быстротой и на мѣсто русскаго сырья отпустятъ къ намъ то, чего у насъ нѣтъ, чего мы дѣлать не умѣемъ и въ чемъ однако очень нуждаемся. Частью изъ русскаго сырья, а частью изъ своего собственнаго или иноземнаго, они приготовятъ и повезутъ къ намъ полотна, ситцы, сукна, гастрономическія мясныя произведенія, кожаныя и лайковыя издѣлія, помаду, духи, мыла, вина и т. д.
По мнѣнію защитниковъ подобныхъ международныхъ экономическихъ отношеній такой порядокъ дѣлъ есть выраженіе системы раздѣленія труда. И мнѣніе это было бы вполнѣ справедливо, если бы его не примѣняли къ разнымъ народамъ, раздѣленнымъ и большими пространствами, и различными учрежденіями, и внутренними порядками.
Извѣстно, что крайности сходятся. Тоже самое случилось и въ настоящемъ случаѣ. Защитники земледѣльческой роли Россіи, сами того не подозрѣвая, явились такими далеко захватывающими мечтателями, какими не бывали никогда даже самые смѣлые космополиты.
Совершенно справедливо, что раздѣленіе труда есть необходимое условіе всякаго экономическаго процвѣтанія. Одинъ и тотъ же человѣкъ не можетъ быть всѣмъ на свѣтѣ. Онъ не можетъ и ростить хлѣбъ, и молоть муку, печь булки, приготовлять для себя обувь и одежду, творить науку и обогащать свой умъ знаніями. Поэтому-то люди и распредѣлили между собой занятія такъ, что одни приготовляютъ сырье, другіе его переработываютъ. Одинъ печетъ булки, другой шьетъ сапоги, третій дѣлаетъ шляпы или шьетъ платье, четвертый разработываетъ знанія, дѣлаетъ научныя изобрѣтенія и открытія и т. д. и взаимной мѣной удовлетворяютъ взаимныя нужды и потребности.
Но этотъ законъ раздѣленія труда, примѣнимый къ отдѣльнымъ людямъ и къ отдѣльнымъ мѣстностямъ или территоріямъ, вовсе не примѣнимъ ко всему міру въ томъ размѣрѣ, какъ воображаютъ сторонники земледѣльческой экономической теоріи. Можно представить себѣ небольшую мѣстность съ экономическимъ битомъ, основаннымъ на самомъ строгомъ раздѣленіи труда; страну, гдѣ, начиная съ земледѣлія, процвѣтаютъ рѣшительно всѣ производства и люди мѣняются другъ съ другомъ продуктами своего труда. Пожалуй можно представить себѣ и большую территорію, отличающуюся разнообразными почвенными и климатическими условіями, въ которой хлѣбъ производится только наиболѣе плодородными мѣстностями и развозится повсюду; предметы же промышленности производятся тоже только въ извѣстныхъ мѣстностяхъ. Въ подобномъ положеніи находится напримѣръ Россія. У насъ пшеница родится только въ степныхъ губерніяхъ въ крайнемъ изобиліи, а между тѣмъ жители губерній, въ которыхъ не ростетъ другихъ хлѣбовъ кромѣ ячменя и овса, ѣдятъ тоже булки и пироги. Ни въ Петербургѣ, ни въ Архангельскѣ не водится доморощенной пшеницы; а въ пшеничной мукѣ не бываетъ у нихъ никогда недостатка. Точно также ни въ Балашовѣ, ни въ Дубовкѣ нѣтъ стеклянныхъ и фарфоровыхъ заводовъ, однако тамъ есть у всѣхъ и стаканы и тарелки. Какъ только нѣкоторыя мѣстности производятъ у насъ пшеницу и снабжаютъ ею всѣ даже самые отдаленные края нашего обширнаго отечества, такъ точно и промышленность, пріютившись только въ нѣкоторыхъ центрахъ, преимущественно въ Москвѣ и въ смежныхъ съ нею губерніяхъ, снабжаетъ своими произведеніями всю Россію — и Крымъ, и Архангельскъ, и Сибирь. Конечно Россія страна очень обширная и разстояніе отъ Забайкалья до Москвы или степныхъ мѣстностей, высылающихъ въ него свои мануфактурныя произведенія и свою пшеницу, очень велико; но изъ этого вовсе не слѣдуетъ, что подобныя отношенія имѣютъ безусловную справедливость и могутъ существовать при всякихъ обстоятельствахъ. У насъ каждая губернія имѣетъ свой спеціальный промышленный характеръ; но эта разница не обнаруживаетъ ни особенно задерживающаго, ни особенно прогрессивнаго вліянія на экономическую дѣятельность каждой губерніи, взятой въ отдѣльности. Если бы даже предположить крайнюю развитость системы раздѣленія труда; такое развитіе, при которомъ бы одна губернія сѣяла исключительно хлѣбъ, другая пекла булки, третья шила бы только сапоги, четвертая платье и т. д.; то и въ этомъ случаѣ не произошло бы никакихъ спеціальныхъ помѣхъ нашему экономическому развитію, кромѣ тѣхъ задержекъ, которыя вытекаютъ непосредственно изъ самой необходимости подобнаго порядка вещей. Но дѣло въ сущности не измѣняется, если предположить, что каждая губернія изображаетъ отдѣльное государство, кромѣ собственно мѣстныхъ естественныхъ условій, обусловливающихъ характеръ его экономической дѣятельности, находится на разныхъ степеняхъ умственнаго и гражданскаго развитія, говоритъ разными языками, имѣетъ разныя учрежденія.
Въ этомъ случаѣ пшеница, направляющаяся изъ Самары въ Петербургъ, должна будетъ перѣрѣзать разъ пятнадцать границы другихъ государствъ, подвергнуться въ каждомъ государствѣ разнымъ таможеннымъ непріятностямъ, заплатить ввозныя и вывозныя пошлины, испытать и такія мѣры, которыми, можетъ быть, спеціально имѣется въ виду поднять ея цѣну, чтобы облегчить сбытъ какой нибудь другой пшеницы; мануфактурные и другіе товары, идущіе изъ Петербурга въ Самару, въ замѣнъ ея пшеницы, подвергнутся или такимъ или болѣе тяжкимъ задерживающимъ мѣрамъ. Чтобы этого не случалось, нужно, чтобы повсюду существовала полная экономическая свобода; чтобы люди не знали ни таможенъ, ни заставъ, ни пошлинъ; чтобы въ международныхъ сношеніяхъ существовало такое же единство всѣхъ условіи и отношеній, какое существуетъ теперь, когда каждая губернія изображаетъ собой только небольшую частичку одной большой страны.
Совершенно подобный же порядокъ существуетъ въ международныхъ экономическихъ отношеніяхъ современныхъ Европейскихъ государствъ… Конечно, мечтать о всемірномъ государствѣ, о мировой монархіи, значитъ слишкомъ далеко хватать впередъ.
Но даже, и при мировой монархій исключительное существованіе какой нибудь обширной территоріи, въ родѣ Россіи, однимъ родомъ производства совершенно немыслимо.
Вообразите себѣ такую громадную страну какъ Россія, занимающую пол-Европы и пол-Азіи, занятую только однимъ земледѣліемъ и больше ничѣмъ, страну, въ которой не куютъ ни гвоздей, мы подковъ, гдѣ не шьютъ ни сапоговъ, кн платья, не дѣлаютъ никакихъ матерій; гдѣ каждый человѣкъ только земледѣлецъ. Веселая картина. Желаете вы читатель такой Россіи?
Да мы говоримъ не это, возразятъ мнѣ русскіе физіократы; подобное положеніе, а тѣмъ болѣе для Россіи, совершенно немыслимо. Мы не только не хотимъ того, чтобы Россія была страной только мужиковъ и одной обширной деревней, а говоримъ, что ея назначеніе быть производительницей сырья но преимуществу.
Хотя это по преимуществу высказываемо никогда не было и наши физіократы хватаются теперь за него, какъ за соломенку, полагая, что этотъ хитрый маневръ позволитъ имъ отступать съ честію; но по преимуществу ихъ не спасетъ и позорное бѣгство для нихъ неизбѣжно.
Что значитъ это по преимуществу? Значитъ оно то, что Россія будетъ ткать полотна, приготовлять опойки, ковать желѣзныя вещи, шить платье, сапоги, однимъ словомъ заниматься фабричной и заводской промышленностію, но заниматься легонько, по немножку и главныя силы направитъ на возращеніе хлѣбовъ, откармливаніе быковъ и барановъ, сдираніе съ нихъ шкуръ и вытапливаніе сала и т. д. съ тѣмъ, чтобы это сырье отправить для обработки за границу и получить оттуда обратно въ видѣ готовыхъ мануфактурныхъ товаровъ или заводскихъ и фабричныхъ издѣлій. Спрашивается, если мы частью уже занимаемся обработывающими промышленностями, отчего бы намъ не заняться ими вполнѣ, такъ чтобы все рѣшительно сырье, идущее въ обработанномъ видѣ на удовлетвореніе нашихъ потребностей, обработывалось у насъ дома; а если наше же сырье идетъ на обработку въ другую страну, чтобы затѣмъ отправиться на удовлетвореніе потребностей еще какого нибудь третьяго народа, то почему бы намъ самимъ не обращать этого сырья и не доставлять издѣлія прямо къ этому нуждающемуся народу, минуя посредство иноземнаго обработывателя? Или можетъ быть существующій порядокъ для насъ выгоднѣе и мы больше выигрываемъ, что занимаемся обработкою частію, а земледѣліемъ вообще? Посмотримъ, какія намъ оттого выгоды.
Возьмите сначала идеальный примѣръ. Предположите, что Псковская губернія изображаетъ собой передовое, цивилизованное и экономически развитое государство. Что въ этомъ государствѣ процвѣтаютъ всѣ роды заводской, фабричной и ремесленной производительности; что земледѣліе находится тоже на весьма высокой степени развитія; но вслѣдствіе того, что другія занятія представляютъ большія выгоды, на земледѣліе обращено сравнительно небольшое число рукъ и собственныхъ земледѣльческихъ продуктовъ не достаетъ поэтому не только на продовольствіе всѣхъ жителей государства; но даже и для безостановочнаго дѣйствія всѣхъ мануфактуръ, фабрикъ и заводовъ. Государство такимъ образомъ становится въ зависимость отъ другихъ странъ, которыя должны снабдить его тѣмъ, чего у него не достаетъ. Чтобы возстановить экономическое равновѣсіе, Псковская губернія постарается завести торговыя сношенія съ такими странами, изъ которыхъ ей выгоднѣе всего получать необходимое ей сырье и съ такими, менѣе развитыми странами, нуждающимися въ предметахъ обработывающеи промышленности, которыя этихъ предметовъ не производятъ. Предположимъ, что такими полу цивилизованными странами будутъ губерніи: Самарская, Калужская, Владимірская и Новгородская. Губернія Самарская есть государство чисто земледѣльческое, не умѣющее даже приготовлять косъ, плуговъ и самыхъ обыкновенныхъ издѣліи изъ желѣза; неимѣющее фабрикъ и мануфактуръ и потому нуждающееся въ томъ, чтобы ея сырые продукты были переработаны для нея кѣмъ нибудь другимъ, въ настоящемъ примѣрѣ Псковской губерніей. Государство Калужское, Владимірское и Новгородское стоятъ во всѣхъ отношеніяхъ много выше Самарскаго. Въ нихъ развита довольно сильно и обработывающая промышленность и сельское хозяйство, а главное что они имѣютъ довольно хорошіе пути сообщенія и лежатъ къ Псковской губерніи втрое ближе, чѣмъ Самарское. Изъ этихъ отношеній возникнетъ слѣдующій порядокъ вещей. Такъ какъ въ Самарской губерніи, вслѣдствіе ея исключительно земледѣльческой производительности, земледѣльческіе продукты очень дешевы и изобильны, а другихъ предметовъ, необходимыхъ для жизни, дома не производится, то чтобы получить, что имъ нужно и чего они сами дѣлать неумѣютъ, Самарцы повезутъ свое сырье въ богатое промышленное Псковское государство. Псковское государство, какъ главный міровой рынокъ, куда стремятся произведенія со всего свѣта и откуда издѣлія расходятся во всѣ концы міра, будетъ опредѣлять и устанавливать цѣну всему, что въ него привозится. Поэтому цѣна самарскаго сырья будетъ зависѣть вовсе не отъ того, во что оно обходится самарцамъ, а отъ того, что отдадутъ за него Псковичи. Такимъ образомъ если единица какого нибудь сырья стоитъ самарцамъ 10 р., а Псковичи установили на своемъ рынкѣ цѣну ему тоже въ 10 руб", то и у самарцевъ установится соотвѣтственная тому цѣна; т. е. купцы, поставляющіе это сырье, дадутъ самарцамъ 10 руб., за вычетомъ цѣны привоза, коммиссіонерскихъ расходовъ и тѣхъ барышей, какіе они считаютъ для себя достаточными. Предположимъ, что дорожные расходы составляютъ 10 %, коммиссіонерскіе 10 % и барыши 20 %, значитъ самарцы за продуктъ, стоющій ннъ самимъ 10 руб., получатъ 10 руб. минусъ 40 % или только 6 руб. Но и эти 6 руб. достанутся не всѣмъ: чѣмъ какой нибудь земледѣльческій медвѣжій уголъ Самарской губерніи лежитъ дальше, тѣмъ дороже обойдется провозъ; чѣмъ большее число рукъ пройдетъ продуктъ, тѣмъ самарцы получатъ менѣе, и найдутся между ними такіе бѣдняки, которымъ за трудъ, стоющій имъ 10 руб., достанутся какіе нибудь 5, 4 руб. Въ такомъ же отношеніи имъ обойдется дороже все то, что они купятъ у псковичей; псковичъ за единицу своего труда возьметъ отъ самарца двѣ или три и самарецъ для пріобрѣтенія того, что псковичу достается въ годъ, долженъ будетъ трудиться два, три года. Слѣдовательно одинъ станетъ господиномъ и будетъ жить какъ господинъ, а другой превратится въ чернорабочаго и будетъ жить какъ чернорабочій. Даже и потери упадутъ на нихъ въ томъ же отношеніи, въ какомъ стоитъ господинъ къ рабочему. Предположимъ, что въ Псковѣ упадетъ цѣна на сырье на 10 %, эти 10 % для самарцевъ превратятся уже въ 20. Когда единица сырья продавалась въ Псковѣ за 10 р., а всѣ расходы на перевозку и т. д. составляли 5, то самарцу доставалось 5 р. Но цѣна упала на 10 %. т. е. псковичъ вмѣсто 10 даетъ 9 р., а дорожные расходы и т. д. остаются по прежнему 5 р., въ этомъ случаѣ самарцу вмѣсто прежнихъ 5 р. достанется только 4 р., т. е. на 20 % менѣе.
Совершенно въ такомъ же отношеніи къ иностраннымъ государствамъ находится наша Россія т. е. все наше земледѣльческое населеніе. Мѣстныя цѣны на его трудъ опредѣляются не размѣромъ и качествомъ этого труда, а чисто посторонними, побочными и нерѣдко случайными обстоятельствами, которыхъ ни предвидѣть, ни устранить оно вовсе не въ состояніи. Поэтому ни одинъ народъ въ Европѣ не трудится больше и не получаетъ меньше, какъ народъ русскій. Гордясь своей земледѣльческой ролью, мы обрекаемъ себя на самый тяжкій и неблагодарный трудъ и еще тщеславимся тѣмъ, что не умѣемъ считать и вѣрно соображать свои выгоды.
Изъ видовъ внѣшней торговли за 1864 годъ видео, что мы отправили въ западную Европу всего предметовъ на 164.902,865 руб. въ этомъ числѣ предметовъ вполнѣ сырыхъ, т. е. ровно нисколько необработанныхъ, а отвезенныхъ въ томъ видѣ, въ какомъ создала ихъ мать — природа ни 106,753,060 руб. или 64¾ % всего вывоза. Но пусть читатель не заблуждается и на счетъ остальныхъ предметовъ, которые только изъ вѣжливости можно назвать обработанными. Этими обработанными предметами являются щетина, отруби, льняная и пеньковая пакля, масло и немножко муки. Любопытно, что картофельной муки мы отправили къ иностранцамъ всего на 30 руб. Вотъ я думаю были изумлены англичане, когда увидѣли, что колоссъ родилъ такую маленькую и смѣшную мышъ. — Вѣсъ всѣхъ отправленныхъ продуктовъ составлялъ 121,898,876 пудовъ, а средняя цѣна пуда 1 руб. 23 коп. Взамѣнъ этой громоздкости иностранцы посылаютъ къ намъ всего около 16,000,000 пудовъ, цѣною каждый въ 10 руб.
Предположимъ, для упрощенія расчета, что все наше сырье идетъ черезъ Петербургъ и доставляется туда гужемъ. Такъ какъ больше 30 пудовъ на лошадь класть нельзя, то потребуется 4,003,290 подводъ, которыя и устремятся къ Петербургу со всѣхъ концовъ Россіи. Въ Петербургѣ это сырье нагрузится въ иностранные корабли и пойдетъ за море; а иностранные предметы на тѣхъ же подводахъ развезутся по Россіи. Принимая тамъ же 30 пудовой расчетъ, иностранные товары уложатся на 533,333 подводахъ; а 3,529,863 подводы должны будутъ воротиться порожнякомъ. Это обратное путешествіе порожнякомъ подводчики, разумѣется, предвидѣли и взяли за него деньги въ видѣ усиленной платы, за первый конецъ. Принимая среднее разстояніе въ 1000 верстъ и по 10 коп. провозной платы съ пуда, за 100 верстъ, эта излишняя плата составитъ 105,898,890 руб. Кто же уплачиваетъ эти деньги возчикамъ? Но видимому купцы, ихъ нанимавшіе, въ дѣйствительности же земледѣльцы, потому что купцы и разные комиссіонеры возмутъ все то, что они привыкли брать и всѣ излишки наложатъ на крестьянъ, въ видѣ пониженной цѣны за ихъ произведенія. Но не однимъ обратнымъ путешествіемъ порожнякомъ уменьшается вознагражденіе труда земледѣльца. Первый конецъ дѣйствуетъ точно также, хотя и не такъ непосредственно. Если бы вѣсъ и цѣна нашихъ произведеніи были совершенно равны вѣсу и цѣнѣ вымѣниваемыхъ на нихъ иностранныхъ продуктовъ, то и отъ насъ пошло бы въ Петербургъ только 533,333 подводы; теперь же, при отправкѣ громоздкаго сырья, мы отправляемъ 3½ милльоновъ подводъ больше того, что нужно, чтобы привезти необходимыя намъ иностранныя издѣлія. Эти излишнія подводы стоятъ опять 105,898,890 руб., а съ расходомъ на обратное путешествіе порожнякомъ — 211,787,780 руб. Но и это не весь расходъ. Для 3½ милльоновъ подводъ требуется 3½ милльона лошадей, 3½ милльона телѣгъ, а на заведеніе того и другаго, принимая цѣну лошади въ 50 руб. и телѣгу въ 15 руб. нужно 229,448,095 руб. капитала затраченнаго собственно на перевозочныя средства, необходимость которыхъ обусловливается исключительно нашей экономической отсталостью. Наконецъ при этихъ подводахъ идетъ по меньшей мѣрѣ 1 милльонъ возчиковъ, для грузки и разгрузки требуется тоже огромная масса народа и всѣ эти рабочія руки тратятъ свои силы на дѣло для страны убыточное, только понижающее цѣну на вознагражденіе за трудъ земледѣльца, вмѣсто того, чтобы самимъ трудиться производительнымъ образомъ. И это убытки отъ одной только громоздкости продукта, требующаго усиленныхъ перевозочныхъ средствъ.
Не меньшій убытокъ приноситъ намъ существующая у насъ система сельскаго хозяйства, основанная на нашей любви ко всему пространственному и большому. Г. Гасселькусъ пишетъ, что въ Курляндіи принято за правило засѣвать треть десятины, третью четверти ржи. Урожай, смотря по качеству почвы бываетъ самъ — 6, 8 и до 10. Въ пурѣ (⅓ четверти) заключается 2,680,000 зеренъ; а въ ⅓ десятины 40,000 кв. футовъ, слѣдовательно на каждый квадратный футъ высѣвается 67 зеренъ. Если бы всѣ посѣянныя семена взошли и каждое зерно произвело бы колосъ въ 3 дюйма длиною, то получалось бы при умолотѣ 112,560,000 зеренъ, потому что 3-хъ дюймовый колосъ имѣетъ 42 зерна или, говоря иначе, урожай былъ бы самъ — 42. Но какъ обыкновенно урожай бываетъ самъ — 8, то изъ этого нужно заключить, принимая тотъ же 3-хъ дюймовый колосъ, что всходитъ 510,480 зеренъ изъ посѣва, а 2,169,520 зеренъ, или нѣсколько болѣе четырехъ пятыхъ пропадаетъ. Въ русскихъ губерніяхъ посѣвы дѣлаютъ гораздо гуще, потому что русскій человѣкъ по своей широкой натурѣ соображаетъ, что чѣмъ больше посѣешь, тѣмъ больше взойдетъ. Въ силу этого ученія русскій земледѣлецъ высѣваетъ на казенную десятину до 12 четвериковъ (maximum) или 12,000,000 зеренъ, что на каждый квадратный футъ составляетъ почти 103 зерна. Теперь спрашивается, если курляндцы, высѣвая на квадратный футъ 67 зеренъ, получаютъ урожай самъ-8, то отчего у насъ, для полученія тѣхъ же самъ-8-ми, высѣвается 103 зерна? Или иначе, если бы но курляндскому способу у насъ пропадало на десятинѣ 6,508,560 зеренъ, то почему намъ нравится болѣе свой собственный способъ, по которому пропадаетъ на десятинѣ 10,530,000 зеренъ, а всходитъ лишь 1,530,000 или ⅛ часть посѣва? Я очень хорошо знаю, что невозможно требовать, чтобы всходило непремѣнно всякое посѣянное зерно и потому своего требованія такъ далеко и не простираю; но я знаю также, что курляндцы но части земледѣлія вовсе не изображаютъ изъ себя титанической силы и пороху не изобрѣли; поэтому я позволяю себѣ думать, что мои притязанія не окажутся преувеличенными, если я пожелаю, чтобы мои любезные соотечественники повели свое хозяйство только нѣсколько лучше курляндскаго и чтобы вмѣсто 4/5 какъ въ Курляндіи, у насъ пропадало бы всего 3/5 посѣва, а не 7/8 какъ нынче. Принявъ въ основаніе этотъ скромный идеалъ, я на основаніи его попробую сдѣлать разсчетъ нашихъ потерь, — разсчетъ разумѣется приблизительный.
У насъ считается 79½ милліоновъ десятинъ пахотной земли и изъ нея около 2/3 обработывается подъ рожь по трехпольному хозяйству, остальное подъ пшеницу. Пшеницу сѣютъ гуще ржи и урожаи получается почти вдвое, поэтому и результаты ея урожая я возьму вдвое. Предполагая, что подъ тотъ и подъ другой хлѣбъ засѣвается у насъ ежегодно только ¼ всей пахотной земли или 20 милліоновъ десятинъ, и что на засѣвы ржаныхъ хлѣбовъ употребляется 12 четвериковъ на десятину, а пшеницы 44, что изъ ржанаго посѣва всходитъ только ⅛, а пшеничнаго ¼ получимъ, что для засѣва всѣхъ полей идетъ: ржи 21 милліонъ четвертей и пшеницы 10½ милліоновъ и изъ этого числа остается не всхожимъ или совершенно даромъ зарывается въ землю: ржи 18,375,000 четвертей, а пшеницы 7,875,000 четвертей; всего 20,250,000 четвертей. Переводя эту потерю на деньги и принимая цѣну четверти ржи въ 4 р. 50 к. (50 к. пудъ), а пшеницы въ 8 руб. (85 к. пудъ), окажется, что убытокъ нашъ отъ недостиженія идеальнаго совершенства равняется ежегодно 141,003,750 руб., или противъ того совершенства, которое по видимому легко достижимо и превышаетъ курляндское совершенство всего на ⅕, у насъ пропадаетъ ежегодно 84,056,250 руб. и это только оттого, что мы сѣемъ гуще, чѣмъ нужно, на основаніи доморощеннаго афоризма, что чѣмъ гуще, тѣмъ лучше[1].
Но откуда могъ явиться этотъ злополучный афоризмъ, очевидно не дѣлающій чести нашимъ экономическимъ способностямъ и приносящій намъ только огромный убытокъ? Онъ явился у насъ изъ той несчастной любви къ пространственности, которая ведетъ только къ тому, что мы распознаемъ и мѣримъ и считаемъ на глазомѣръ. Пространственномъ насъ рѣшительно сбила съ толку; мы ко всему прилагаемъ исполинскій масштабъ и потому на каждомъ шагу дѣлаемъ промахи и ошибки, простительныя только дѣтямъ, но не людямъ съ нашими всероссійскими претензіями.
Россія изстари была уже страной земледѣльческой и наша исторія не упоминаетъ ничего о кочевой Руси; но въ то время, какъ Западная Европа, переживъ періодъ земледѣльческій, вступила въ періодъ промышленный, мы все по прежнему пребываемъ въ эпохѣ земледѣлія и даже ухитрились замаскировать свою экономическую отсталость гордымъ и самонадѣяннымъ наименованіемъ себя житницей Европы. Но мѣрѣ развитія потребностей, которыя существуютъ и у земледѣльцевъ, потребовалось и больше средствъ; а какъ источникомъ существованія оставалось у насъ по прежнему паханье земли, то и оказалось необходимымъ заставить землю давать больше того, что она давала. Для этого предстояло два пути: или помощію знаній извлечь изъ земли вдвое больше, или же, усилить вдвое свой механическій трудъ. Для перваго пути у насъ недоставало силъ; ибо и до сихъ поръ мы пребываемъ на научной высотѣ того земледѣлія, которымъ занимался Ной послѣ потопа и потому пришлось прибѣгнуть ко второму. Но и чисто механическій трудъ не спасъ насъ, ибо безъ познаній нигдѣ ничего не сдѣлаешь. Мы сообразили, что если 2 X 2 = 4, то 2 X 4 = 8, и начали удвоивать свои запашки. Механическій трудъ удвоился дѣйствительно; но результатовъ труда нѣтъ, потому что на двойныя пространства, но неразвитію скотоводства, у насъ недостало навоза, да и двойной трудъ оказался слишкомъ утомительнымъ.
Нѣтъ страны въ Европѣ, гдѣ бы познанія земледѣльца были такъ ограниченны, а трудъ его такъ непомѣренъ, какъ у насъ. Нашъ бѣдняга мужикъ все свое спасенье видитъ въ усиленномъ напорѣ своихъ рукъ. Онъ не знаетъ никакихъ вспомогательныхъ средствъ и способовъ, которые, ведя къ экономіи силъ, давали бы ему больше вознагражденія. Поля необозримыя, но не очищенныя, не осушенныя, скверно обработанныя и лежащія такъ далеко, что для пахоты, сѣнокоса, жатвы, крестьянинъ долженъ покидать свой домъ и переселяться въ поле съ женой, дѣтьми, съ горшками и плошками, подвергая себя всѣмъ непріятностямъ жизни подъ открытымъ небомъ. На жалостно обработанныхъ ноляхъ стоятъ жалостныя кучки сухаго навоза, потерявшаго всю силу, и служащаго единственно для успокоенія совѣсти земледѣльца, но для удобренія земли вовсе непригоднаго. И этимъ способомъ нашъ земледѣлецъ думаетъ достигнуть двойнаго результата; добродушно полагая, что если онъ вмѣсто 10 десятинъ вспашетъ 20 и если на работу вмѣсто прежнихъ 15 верстъ будетъ ѣздить за 30, то у него получится хлѣба вдвое. И вотъ нашъ крестьянинъ все ширится и ширится, обработывая все также скверно свои поля и когда ему шириться уже некуда, онъ переселяется въ богатую сторону или въ Сибирь. Въ то время какъ подъ Дрезденомъ крестьянское семейство изъ 8 душъ живетъ ¾ русской десятины, русскій земледѣлецъ ужасается голодной смерти, владѣя 3 десятинами на душу, или на восьмидушную семью 24 десятинами, т. е. въ 32 раза больше, чѣмъ дрезденскій житель. Америка, владѣющая также большими пространствами земли, обработиваетъ ее милліонами всевозможныхъ машинъ и въ послѣднее время явилась соперницей намъ на хлѣбномъ рынкѣ Западной Европы, Еще нѣсколько десятковъ лѣтъ той же сельско-хозяйственной косности, какой мы отличаемся тысячелѣтіе; еще нѣсколько десятковъ лѣтъ того же земледѣльческаго прогресса, какимъ отличается Америка и насъ вытѣснятъ американцы, венгерцы, румыны и французы съ хлѣбнаго рынка Западной Европы и намъ придется запереть на глухо двери своей житницы и снять съ нея вывѣску "житница Европы, " потому что эта житница будетъ уже не у насъ. Этого мало; продолжая подвизаться на томъ же пути сельско-хозяйственной отсталости, мы доживемъ наконецъ до земледѣльческаго кризиса.
Предостерегающія его знаменія уже явились въ той убыточности, какую показало хозяйство вольнонаемнымъ трудомъ на земляхъ помѣщичьихъ. Прежде помѣщичьи хозяйства давали выгоды потому же, почему и нынче крестьянинъ земледѣлецъ сводитъ свои концы съ концами. Непомѣрный трудъ все-таки даетъ что нибудь несли трудъ ставится ни во что, то будутъ и кое-какія выгоды. Но иное дѣло, если трудъ долженъ быть оплачиваемъ, тутъ не поможетъ ни глазомѣръ, ни пространственность, а требуется расчетъ и знаніе. Теперешнія помѣщичьи хозяйства показываютъ лучше всего, что для всей Россіи наступила пора измѣнить свою систему полеводства и все сельское хозяйство. Трехпольная система при вольнонаемномъ трудѣ выгодъ уже не даетъ; скоро перестанетъ она давать выгоды и при трудѣ даровомъ. Поэтому вмѣсто трехпольной системы нужно ввести плодоперемѣнную, чтобы заставить туже площадь земли давать больше прибыли, или же рядомъ съ трехпольнымъ хозяйствомъ завести фабричную и заводскую обработку доставляемаго имъ сырья, чтобы убытки полеводства покрыть выгодами промышленными. Для этого мамъ нужно прежде всего отрѣшиться отъ своей несчастной любви къ пространственности, сообразивъ свои силы, понять наконецъ, что пространственность есть единственный источникъ всѣхъ нашихъ потерь; сила вовсе не въ величинѣ, а въ умѣ и знаніи. Если 8 душъ въ Саксоніи живутъ ¾ русской десятины гораздо лучше, чѣмъ русское крестьянское семейство 24 десятинами, то очевидно, что хлѣбъ даетъ не мускульная, а интелектуальная сила; иначе слонъ жилъ бы гораздо лучше любаго англійскаго лорда. Въ Англіи, напримѣръ, десятина даетъ четвериковъ:
ржи — 83
пшеницы — 96
овса — 130
У насъ же въ губерніяхъ саратовской и екатеринославской, т. е. самыхъ хлѣбнородныхъ:
ржи — 44
пшеницы — 45
овса — 74
почти вполовину меньше. И это происходитъ только оттого, что въ Англіи сила концентрируется, у насъ же раскидывается. Сосредоточьте на малыхъ поляхъ большую силу — получите много; раскидайтесь — и большія ноля, кромѣ происходящей отъ ихъ величины дурной обработки, приносятъ потери только потому, что вслѣдствіе своей величины онѣ лежатъ далеко отъ усадьбы или отъ того мѣста, гдѣ живетъ земледѣлецъ. На каждыя пол-версты разстоянія поля отъ усадьбы расходы на ручныя работы увеличиваются на 4 %, а на работу скота на 20 % и даже болѣе. Если имѣніе, при урожаѣ самъ-10, даетъ доходу 2,000 р. сер., то доходъ этотъ уменьшается на каждую версту разстоянія полей отъ усадьбы на 24 %, такъ что при
1 верстѣ разст. поля отъ усадьбы доходъ уменьшается до 1,520 р.
2 " " " " " " " 1,040 "
3 " " " " " " " 560 "
4 " " " " " 80 "
5 " " " " " « 0
Если мы допустимъ, что фонъ-Торненъ ошибся въ частностяхъ этого разсчета, переведённаго мною на русскую мѣру, то основная его идея неоспоримо вѣрна и конечно чѣмъ поле лежитъ дальше, тѣмъ выгоды отъ него получаются съ большею потратою силъ, такъ что наконецъ потраты равняются валовому доходу и чистый доходъ равняется нулю. Англія получаетъ отъ своей земли вдвое произведеній совсѣмъ не потому, чтобы она обработывала вдвое земли и вдвое дальше противъ насъ ѣздила паевой поля, а только потому, что у нея мелкое фермерное хозяйство и что поля лежатъ близко отъ усадьбъ.
Теперь попытаемся свести общій итогъ только но тѣмъ крупнымъ убыточнымъ статьямъ, о которыхъ говорилось, приводя расчетъ на рожь, и принимая ея средній годичный урожай во всей Россіи въ 202.500,000 четвертей (54 м дес. ежегоднаго засѣва и по 30 четвериковъ урожая съ десятины).
Потому что наше хозяйство ведется слишкомъ пространственно, и оттого дурно, мы получаемъ вполовину менѣе противъ англичанъ — потеря 202,500,000 четвертей = 1,012,500,000 руб.
Потому что мы сѣемъ гуще, чѣмъ слѣдуетъ, мы зарываемъ ежегодно даромъ въ землю 18,000,000 четвертей = 90,000,000 руб.
Потому что мы „житница Европы“, и принуждены мѣнять свое громоздкое сырье на легковѣсный иностранный товаръ, мы теряемъ на одной перевозкѣ до = 212,000.000 руб.
Итого. = 1,314,500,000 руб.
А такъ какъ валовой государственный доходъ, исчисленный по государственной росписи на 1866 годъ, составляетъ 404 милліона руб., то, не испытывая показанныхъ выше потерь, мы не только покрывали бы легко существующіе государственные расходы, но и на каждаго человѣка причиталось бы еще около 20 рублей прибыли.
Теперь же не то. Теперь мы бѣдные Самаряне, трудимся какъ крѣпостные на Западную Европу и въ тоже время изъ своей экономической подчиненности сдѣлали предметъ гордости, уклоняясь разъяснить себѣ смыслъ, придуманнаго нами себѣ прозвища а житницы Европы». Всѣ наши землевладѣльцы, живущіе исключительно производствомъ сырья и все наше крестьянское земледѣльческое населеніе, это самарцы приведеннаго выше идеальнаго примѣра. Только промышленное населеніе стоитъ на лѣстницѣ экономическаго прогресса выше и образуетъ переходную ступень къ тому высшему быту, въ которомъ находится Европа. Чтобы не быть работниками англичанъ, нѣмцевъ и французовъ, намъ нужно только одно; сдѣлаться хорошими земледѣльцами и переработывать свое сырье самимъ, у себя дома.
III.
правитьЧитатель будетъ правъ если замѣтитъ, что предлагать такія огульныя средства очень легко; но что дѣло не въ нихъ, а въ указаніи тѣхъ способовъ, помощію которыхъ русскій человѣкъ превратится внезапно въ превосходнаго земледѣльца и явятся у него капиталы для устройства фабрикъ и заводовъ. Начнемте съ фабрикъ и заводовъ.
Для устройства заведеній, переработывающихъ сырье, намъ нужны капиталы. Не такъ ли? И по общепринятому мнѣнію у насъ капиталовъ для этого нѣтъ. Сторонники русской безкапитальности въ подтвержденіе своего мнѣнія ссылаются на то, что мы затратили громадныя суммы въ акціонерныя предпріятія, кончившіяся ничѣмъ и на желѣзныя дороги. По умѣренному расчету на то и на другое у насъ ушло дѣйствительно не менѣе 1½ мильярда; и дѣйствительно на 1½ мильярда можно было бы выстроить, по крайней мѣрѣ, 3000 фабрикъ въ 500,000 руб. каждая. Хорошо ли имѣть намъ 3000 фабрикъ такого огромнаго размѣра — читатель сообразитъ и безъ меня. Но отчего же 1½, мильярда ушли частью на предпріятія, разсыпавшіяся прахомъ, совершенно равносильныя тому, какъ если бы мы, собравъ 500,000,000 руб. сложили бы ихъ кучей на исакіевской площади и потомъ сожгли; а частью пошли на такое дѣло, для обезпеченія 5 % доходности котораго потребовались гарантіи правительства и почему эти 1½ мильярда не пошли на заводское и фабричное дѣло, которое по меньшей мѣрѣ дало бы намъ 10 %? Отчего же, затративъ такимъ образомъ свои капиталы и затѣмъ придя къ мысли, что у насъ свободныхъ капиталовъ больше нѣтъ, мы однако, въ какіе нибудь три мѣсяца, нашли еще 200 мильоновъ на два внутреннихъ займа съ выигрышами? Есть или нѣтъ у насъ капиталы? А между тѣмъ предложите устройство Фабрикъ для разработки русскаго сырья и вамъ никто не дастъ ни копѣйки.
Обстоятельства эти объясняются очень просто. Кто вносилъ свои деньги въ акціонерныя предпріятія, на постройки желѣзныхъ дорогъ? Вносили ихъ служащіе, помѣщики и очень крупные капиталисты, не занимавшіеся торговлею. Купцы же и крестьяне денегъ не давали. Купцы потому, что никакое акціонерное предпріятіе не дастъ имъ такихъ выгодъ, какъ торговля, особенно въ провинціи, приносящая процентовъ 20—30 чистой прибыли; а крестьяне потому что у нихъ денегъ нѣтъ ни копейки, а тѣ, у кого онѣ и есть, не пустятъ ихъ въ такой неизвѣстный имъ оборотъ, которому, какъ и всему неизвѣстному, русскій человѣкъ не довѣряетъ. Понятно, что люди эти дѣйствовали въ тѣхъ личныхъ выгодахъ, которыя но своей благости и непосредственности были для нихъ виднѣе и выгоднѣе. Энтузіазмъ европеизма былъ при этомъ весьма могучимъ двигателемъ, а разныя обольстительныя иллюзіи и галлюцинаціи слуха и зрѣнія, которыми мы тогда страдали, мѣшали намъ видѣть вещи вполнѣ въ томъ видѣ, въ какомъ они существовали. Замѣчательный фактъ, что тѣ, кого считали энтузіастами и мечтателями, были меньше всего ими, и больше всего заблуждались именно тѣ, кто, изображая собой элементъ благоразумія, считалъ себя непогрѣшимымъ. Эти-то именно господа, обойдя интересы земледѣльческаго населенія, принялись за гигантскія каспійскія, закаспійскія, бѣломорскія предпріятія, и потомъ за желѣзныя дороги. Все это конечно было хорошо; но было бы лучше пріобрѣсти на европейскомъ рынкѣ добрую репутацію, устроивъ хорошія мельницы, и вмѣсто отправленія хлѣба въ зернѣ посылать его въ видѣ превосходной муки, устроить винные заводы и вмѣсто зерна посылать въ Европу спиртъ; устроить фабрики для разработки льна и пеньки и приготовленія для домашняго употребленія льняныхъ и пеньковыхъ дешевыхъ тканей; устроить фабрики дли суконныхъ и шерстяныхъ тканей для домашняго употребленія и для азіятской торговли. Закаспійскія и бѣломорскія компаній отъ насъ бы не ушли, какъ не ушли бы и желѣзныя дороги; а мука, спиртъ, шерстяныя ткани ушли и что ушло, того теперь не воротишь и впереди предстоитъ намъ сильная конкуренція, которой прежде не было. Пока мы занимались своими компаніями и претерпѣвали разныя неудачи съ желѣзными дорогами, венгерцы и французы построили мельницы и стали вытѣснять наше зерно своей превосходной мукой; англичане устроили сношеніе съ Китаемъ и познакомили китайцевъ съ дешевыми шерстяными тканями, сотканными англичанами изъ русскаго сырья. Конечно желѣзныя дороги вещь для путешествія очень удобная и даже выгодная для перевозки неемкихъ, дорогихъ предметовъ, какъ всѣ иностранныя издѣлія къ намъ привозимыя. Но попробуйте-ка по тѣмъ же дорогамъ перевозить за тысячи верстъ кули съ зерномъ и лѣсъ и вы увидите, во что вы вгоните цѣну этихъ предметовъ.
Я говорю не о томъ, что желѣзныя дороги намъ не нужны, а о томъ, что вмѣстѣ съ желѣзными дорогами намъ слѣдовало устроивать фабрики и заводы, чтобы вмѣсто сырья отправлять на западъ и на востокъ издѣлія. Намъ нужно было стремиться всѣми силами сокращать перевозочныя средства, а не увеличивать цѣну перевозки, какъ мы это дѣлали и дѣлаемъ теперь. Намъ нужно было стремиться къ тому, чтобы въ замѣнъ 10 милліоновъ пудовъ, въ 10 руб. каждый, получаемыхъ отъ иностранцевъ, отправлять и къ нимъ столько же и въ туже цѣну, а не 121 милліоновъ пудовъ въ 1 руб. 23 коп. каждый, какъ это мы дѣлаемъ еще и нынче. Если бы въ эти десять лѣтъ, какъ мы строимъ желѣзныя дороги, мы построили бы столько мельницъ, фабрикъ и заводовъ, что намъ удалось бы сократить вѣсъ вывозимаго сырья на половину и поднять его цѣну вдвое, то въ настоящую минуту, когда мы такъ горько жалуемся на безденежье и на упадокъ курса, мы теряли бы на курсѣ не 30, а можетъ быть только 15 % и золото отъ насъ такъ бы не уходило. Но мы это время упустили. Если бы послѣдствія освобожденія крестьянъ были бы намъ ясны въ 1858 г., то весьма вѣроятно, что вмѣсто занятія убыточнымъ трехпольнымъ хозяйствомъ, наши помѣщики обзавелись бы хотя небольшими фабриками и заводами. Мы же ничего тогда не предвидѣли и ничѣмъ не занялись и плачемся въ настоящее время на упадокъ курса и на безденежье.
Теперь читатель конечно будетъ неправъ, если вздумаетъ укорять автора настоящей статьи въ томъ, что онъ не указываетъ способовъ, которыми земледѣльческая Россія можетъ выпутаться изъ своего труднаго положенія. Устроивайте фабрики и заводы, не вывозите сырья, вводите раціональное земледѣліе. Вы говорите, что у васъ нѣтъ денегъ. А двѣсти милліоновъ нашлись! Или это послѣднія — что-ли? Найдите еще столько. Но дѣло не въ томъ, чтобы найдти; а въ томъ, чтобы имѣть на столько рѣшимости и знанія дѣла, чтобы деньгамъ, которыя у васъ на лицо, дать наиболѣе выгодное, разумное и прочное движеніе. Васъ испугали лопнувшія компаніи. Нова то вы купили опытъ и теперь убѣдились, что пространственность въ новыхъ дѣлахъ ведетъ только и къ пространственнымъ потерямъ. Намъ нужно начинать не съ милліонныхъ предпріятій, а помаленьку, съ небольшихъ заведеній. Эту задачу лучше всего можетъ разрѣшить земство. Пусть вмѣсто далеко и широко хватающихъ всероссійскихъ предпріятій земство каждой губерніи устроиваетъ предпріятія губернскія и на мелкихъ предпріятіяхъ пріобрѣтаетъ тотъ опытъ, при которомъ только и возможно веденіе большихъ дѣлъ. Губерніи легче знать своихъ людей, свои нужды и свои силы, слѣдовательно и легче устраивать выгодныя предпріятія
- ↑ Разсчетъ этотъ ниже дѣйствительнаго, потому что приняты въ соображеніе только озимыя поля; убытокъ отъ яровыхъ будетъ еще больше.