Турокъ. Водевиль въ одномъ дѣйствіи. Переводъ съ французскаго А. Н. Андреева. Санктпетербургъ. 1848. Въ тип. Штаба Отд. Корпуса Внутр. Стражи. Въ 8-ю д. л. 56 стр.
Есть люди, похожіе на книги, и книги, похожія на людей. Разумѣется, люди теряютъ отъ этого сходства: какъ ни походи ученый на самую умную книгу, или самый веселый разскащикъ на альманахъ анекдотовъ — всѣ они въ сущности выйдутъ сухи и односторонни. Книги, напротивъ, выигрываютъ отъ этого сравненія, разумѣется, если взять въ параллель и людей самыхъ ученыхъ или самыхъ интересныхъ разскащиковъ и меткихъ юмористовъ. Есть два рода разскащиковъ: одни повѣствуютъ объ истинномъ или вымышленномъ ими же происшествіи съ непобѣдимою претензіей навязать свой разсказъ слушателю за фактъ достовѣрный; они пускаются въ подборъ доказательствъ, выходящихъ большею частію натянутыми, стараются объяснить его психологическими или физическими законами, наконецъ, когда и на это ихъ не хватаетъ, они берутся за отчаянный силлогизмъ и изобрѣтаютъ особенные законы, возводя ихъ въ законы природы, все для того, чтобъ не оставить въ слушателѣ сомнѣнія въ достовѣрности ихъ повѣствованія. Съ этими разскащиками можно сравнить французскихъ романистовъ, пишущихъ безъ всякой опредѣленной идеи, Другіе разскащики вовсе не гонятся за тѣмъ, чтобъ имъ повѣрили, и очень-довольны, если объ ихъ разсказѣ скажутъ: si non è vero, è ben trovalo. Отсутствіе претензіи на послѣдовательный интересъ, на умъ въ остротахъ и каламбурахъ, которые имѣютъ всю прелесть случайности и à propos, на постоянное вниманіе со стороны слушателей, составляютъ главный и неоцѣнимый интересъ этихъ импровизаторовъ, и заставляютъ принимать снисходительно и со смѣхомъ всякую ихъ несообразность: такими достоинствами надѣленъ французскій водевиль. У насъ такихъ разскащиковъ, пожалуй, встрѣчается очень-много, но на то такихъ водевилей нѣтъ. Странное дѣло: возьмется иной человѣкъ за перо не только, чтобъ написать фельетонъ, или водевиль, но даже простое письмо — у него сейчасъ является претензія. Можетъ-быть, это отъ непривычки писать, можетъ-быть и потому, что и до-сихъ-поръ печатный листъ все еще кажется важнымъ. Французскій водевиль рѣшительно безъ претензіи; вотъ, на пр., «Турокъ», водевиль, въ которомъ разсказывается о нѣкоемъ господинѣ Пуле, который отправился въ маскарадъ въ Олимпійскій-Циркъ, и для того досталъ себѣ на четырнадцать франковъ турецкій костюмъ, оставивъ свое единственное платье въ залогѣ у костюмера. Но, пробѣсившись въ маскарадѣ всю ночь, и притомъ тихонько отъ своей любовницы Целаниры, которая хочетъ его, во что бы то ни стало, женить на себѣ и отвлечь отъ брака съ богатой кузиной, г. Пуле возвратился еще въ темнотѣ домой, не замѣтивъ, что на немъ маскарадный костюмъ, такъ-что, проснувшись поутру, онъ очутился въ совершенной невозможности выйдти приличнымъ образомъ на улицу. Онъ хочетъ съ своимъ portier отослать деньги и костюмъ, чтобъ получить обратно свой: но, увы! оказывается, что у него украли кошелекъ. Между-тѣмъ, ему надобно идти въ невѣстѣ не въ маскарадномъ платьѣ — иначе, она узнаетъ, что онъ былъ въ маскарадѣ; наконецъ, онъ изобрѣтаетъ средства достать какое-нибудь платье, воспользовавшись супружеской ссорой, происходящей за кулисами: супруга, желая поймать мужа, бросаетъ въ окошко г-ну Пуле мужнинъ мундиръ національной гвардіи; чтобъ достать панталоны, онъ беретъ удочку и выуживаетъ панталоны, развѣшенные этажомъ ниже передъ квартирою пятновыводчика; наконецъ, ему надобно передъ публикой переодѣваться съ головы до ногъ… «Но приличіе?» говоритъ онъ. «Нравы?.. Я еще не собрался купить занавѣски… и мои сосѣди увидѣли бы меня въ такомъ видѣ… Нѣтъ, нѣтъ!.. Да что я думаю? а развѣ у меня нѣтъ ширмъ?.. Я и раздѣнусь за ширмами…» Но потомъ, чтобъ собрать свои вещи, ему надобно выйдти изъ-за ширмъ и, чтобъ соблюсти приличіе, онъ двигаетъ передъ собою ширмы и идетъ. Наконецъ, въ турецкомъ костюмѣ, онъ отъискиваетъ записку, изъ которой видитъ, что Целанира его обманываетъ, а на выручку его изъ бѣды являются дядя съ дочерью, и пьеса, въ удовольствію зрителей, оканчивается бракомъ.
Весь водевиль — une franche bêtise, но долженъ быть смѣшонъ на сценѣ, если хорошо разъигранъ.