1.
правитьНимвегенскій миръ успокоилъ западную Европу послѣ долгой и трудной войны, возбужденной властолюбивыми замыслами Лудовика XIV противъ Голландіи. Онъ началъ войну въ союзѣ почти со всѣми европейскими державами, и несмотря на успѣхи оружія, долженъ былъ окончить ее, потому-что почти вся Европа обратилась противъ него. Передъ началомъ мирныхъ переговоровъ въ Нимвегенѣ, Голландія уже находилась въ союзѣ съ Римскою имперіею, Бранденбургомъ, Испаніею и Англіею. Одна Швеція оставалась на сторонѣ Франціи и, конечно, не могла оказать ей значительной помощи. Лудовикъ XIV принужденъ былъ заключить миръ, который имѣлъ важное вліяніе на судьбы государствъ западной Европы. Но еще большее значеніе имѣли эта война и миръ въ отношеніи къ восточной Европѣ. Съ этого времени она входитъ въ союзъ съ государствами Запада, и въ смыслѣ политическомъ Европа начинаетъ составлять одно цѣлое. Конечно, то время, о которомъ мы говоримъ, представляетъ только начало, и первая попытка западной Европы привлечь къ союзу государства восточной была неудачна, однако же съ этого времени очевидно утверждаются болѣе и болѣе постоянныя связи восточной и западной Европы.
Польша, съ которою Франція издавна была въ сношеніяхъ, находилась въ войнѣ съ Турками, тогда какъ Лудовикъ XIV началъ военныя дѣйствія противъ Голландіи. Въ то же время возмущенная Венгрія враждовала противъ Имперіи. Такое положеніе дѣлъ представляло Французской политикѣ важную задачу помирить Турокъ съ Поляками и тѣхъ и другихъ обратить противъ Имперіи подъ тѣмъ предлогомъ, чтобы оказать помощь Венгріи. Возбуждая вражду между Польшею и Имперіею, Франція необходимо, сверхъ того, поставила бы Польшу въ отношеніе, враждебное къ Бранденбургу. Съ одной стороны Поляки, съ другой союзница Франціи, Швеція, пославъ войска въ Померанію, конечно отклонили бы курфирста отъ дѣятельной помощи Голландіи.
Такимъ образомъ, Франціи удалось бы разрушить непріязненный ей союзъ государствъ, уменьшить число своихъ враговъ, и потому съ большимъ успѣхомъ дѣйствовать противъ Голландіи. Польша, ослабленная внутренними распрями и опустошительными походами Турокъ, должна была желать мира. Но люди, дорожившіе славою отечества, конечно понимали, что миръ только и возможенъ безславный, и потому желали поддержать союзъ съ Имперіею и Бранденбургомъ, и особенно съ Россіею, и слѣдовательно, продолжить войну. По Андрусовскому договору, Россія обязалась помогать Польшѣ въ войнѣ съ Татарами и Турками. Ея войска дѣйствовали на Днѣпрѣ противъ гетмана Дорошенка, который, отказавшись отъ подданства Польшѣ, предался со всею заднѣпровскою Украйною Туркамъ. Польша не могла заключить мира иначе, какъ вмѣстѣ съ Россіею, которая однако же вовсе не желала мира. Вліяніе Франціи привлекало Польшу въ союзъ съ нѣкоторыми западными державами; вліяніе Россіи удерживало ее отъ этого союза, вслѣдствіе особенныхъ видовъ московскаго правительства того времени на заднѣпровскую Малороссію, и также потому, что Россія находилась въ союзѣ съ другими изъ державъ западной Европы, которыя враждовали съ Франціею.
Голландія, давно находившаяся въ торговыхъ сношеніяхъ съ Россіею, старалась въ это время заключить съ нею и политическій союзъ, наступательный и оборонительный. Она хотѣла возбудить Россію къ войнѣ съ ея старинною соперницею на сѣверѣ, съ Швеціею, обѣщая дѣятельную помощь съ своей стороны. Сверхъ того ея цѣль заключалась въ томъ, чтобы продлить союзъ Россіи съ Польшею и тѣмъ отклонить возможность заключенія преждевременнаго мира съ Турками.
Задача голландской политики заключалась въ томъ, чтобы Швецію лишить возможности помогать Французамъ, дѣйствуя противъ ея союзника курфирста Бранденбургскаго, и упрочить свои союзъ съ Римскою имперіею. Не опасаясь ни Турокъ, ни Поляковъ, Имперія свободно могла помогать Голландіи въ войнѣ противъ Лудовика XIV.
Два враждебные между собою европейскіе союза единовременно обратили вниманіе на восточную Европу: одинъ желалъ присоединить къ себѣ Россію, другой Польшу. Но первыя попытки къ тому оказались неудачными. Хотя Франціи и удалось склонить Польшу къ заключенію мира съ турками, но этотъ миръ, безславный для Польши, заключенъ былъ уже въ то время, когда сама Франція, истощенная войною, приступила къ переговорамъ съ своими врагами. Голландіи вовсе не удалось вовлечь Россію въ войну съ Швеціею, хотя политика московскаго двора, согласная въ этомъ случаѣ съ ея видами, старалась продлить войну Поляковъ съ Турками. Государства восточной Европы еще не составляли одной политической системы съ государствами западной, и потому послѣдствія дѣйствій вовсе не соотвѣтствовали намѣреніямъ и желаніямъ.
Ни Польша, ни Россія не принимали участія въ Нимвегенскомъ конгрессѣ. Миръ съ Турціею, заключенный Поляками подъ вліяніемъ Франціи, только отклонилъ Польшу отъ союза съ нею и привелъ, напротивъ, къ союзу съ Имперіею. Не долго спустя польскія войска дрались вмѣстѣ съ имперскими противъ Турокъ, и Собѣсскій спасъ Вѣну. Въ отношеніи къ Россіи заключеніе этого мира имѣло еще большее значеніе. Вражда съ Польшею, скрывавшаяся подъ видомъ союза, выразилась явно, пока еще только въ дипломатической перепискѣ, и то лишь потому, что Польша не въ силахъ была начать войну съ Россіею не только одна, а даже и въ союзѣ съ Турками. Но заключивъ отдѣльный мирный договоръ съ ними, она, конечно, оставляла свою союзницу, Россію, въ войнѣ съ Портою. Россія не могла, въ свой чередъ, заключить отдѣльнаго мира съ Турками: она владѣла Чигириномъ и тою частію Заднѣпровья, которую Польша, послѣднимъ мирнымъ договоромъ, уступила Портѣ. Такимъ образомъ, дѣятельное вмѣшательство въ дѣла европейскія окончилось для одной Россіи вой # ною, для всѣхъ другихъ державъ — миромъ. Во время воины, европейскія государства призывали Россію къ союзу; Голландія, Имперія, Польша, Данія и Бранденбургъ искали ея помощи. Во время мира, когда для одной Россіи началась война, никто не думалъ помогать ей. Москва всего болѣе могла желать помощи со стороны Польши; но знала напередъ, что Польша не окажетъ помощи, и приняла всѣ мѣры къ тому, чтобы одной выдержать войну съ новыми врагами, которыхъ сила еще ужасала западную Европу. До сихъ поръ она еще не воевала съ Турками: въ 1677 году въ первый разъ принуждена была готовиться встрѣтить ихъ съ оружіемъ въ рукахъ.
Чигиринъ, оставленный гетманомъ Дорошенкомъ во власть Русскимъ, средоточіе въ это время заднѣпровской Малороссіи, составлялъ послѣднее пріобрѣтеніе Россіи: на него преимущественно слѣдовало ожидать нападенія Турокъ. Уступленный. Портѣ со всѣмъ Заднѣпровьемъ Поляками, отданный еще прежде въ ея подданство самимъ гетманомъ Дорошенкомъ, Чигиринъ со всею страною, ему подвластною, по убѣжденію Турокъ, принадлежалъ имъ по праву и былъ несправедливо занятъ Россіею. Послѣ того, какъ сложивъ гетманство, Дорошенко сдалъ Чигиринъ воеводѣ царскому, князю Григорью Григорьевичу Ромодановскому и гетману Самойловичу, тамъ начальствовалъ стольникъ и полковникъ Матвей Кравковъ, состоявшій въ полку генерала Аггея Шепелева (1). Въ ожиданіи нападеній, исправленіе укрѣпленій Чигирина и усиленіе гарнизона составляло первую заботу московскаго правительства. Но, въ этомъ отношеніи, важный вопросъ представляло слѣдующее обстоятельство: въ Чигиринѣ былъ верхній и нижній городъ, собственно крѣпость и посады, какъ это бывало во всѣхъ городахъ русскихъ: кто станетъ защищать тотъ и другой, гдѣ будутъ находиться московскія войска и гдѣ малороссійскія? Чигиринъ составлялъ часть Малороссіи, подданную въ собственномъ смыслѣ гетманству малороссійскому, и потому московскимъ войскамъ не могла быть поручена исключительная защита Чигирина. Между тѣмъ, не вполнѣ довѣряя Малороссіи, естественно, что Москва, въ то время какъ помогала ей въ защитѣ Чигирина, должна была позаботиться о безопасности своихъ войскъ. Поэтому вопросъ, гдѣ будетъ находиться собственно московскій гарнизонъ, былъ для правительства однимъ изъ важныхъ вопросовъ. Кромѣ того взгляды Москвы и Малороссіи на Чигиринъ совершенно различались. Москва не придавала ему особенной важности и предполагала даже вовсе уничтожить укрѣпленія чигиринскія; Малороссія, напротивъ, считала его ключомъ ко всей заднѣпровской Украйнѣ, и потому гетманъ Самойловичъ считалъ необходимымъ сильнѣе прежняго укрѣпить Чигиринъ и усилить его защиту.
Важнѣе Чигирина въ глазахъ Москвы, впрочемъ и всей Малороссіи, былъ Кіевъ. По Буджановскому договору Польша уступила его Туркамъ со всѣмъ Заднѣпровьемъ. По договору Журавинскому, хотя вновь она пріобрѣла отъ Турціи часть Заднѣпровья и Кіевъ, но онъ находился въ рукахъ Русскихъ, и виды на него какъ Москвы, такъ и Малороссіи, совершенно измѣнились въ сравненіи съ прежнимъ временемъ. Россія считала его своею собственностію, а не простымъ временнымъ закладомъ, какъ это было по договору Андрусовскому. Необходимость принудила Россію принять послѣднее условіе, впрочемъ какъ временную мѣру въ простомъ срочномъ перемиріи, какимъ и былъ Андрусовскій договоръ. Сама Польша избавила Россію отъ тяжелой необходимости возвратить ей со временемъ Кіевъ: она уступила его Портѣ договоромъ Буджановскимъ. Съ тѣхъ поръ Москва считала Кіевъ взятымъ у Турокъ и даже отстраняла всякое на него притязаніе со стороны Польши. Это мнѣніе еще болѣе утвердилось, когда Дорошенко, гетманъ всей заднѣпровской Украйны, принявшій турецкое подданство, предался потомъ Россіи со всею страною, ему подвластною если не на самомъ дѣлѣ, то по крайней мѣрѣ по праву.
Готовясь къ войнѣ съ Турками, опасаясь въ то же время и Поляковъ, Россія всѣми способами старалась защищать Кіевъ. Въ мартѣ мѣсяцѣ уже произведенъ былъ осмотръ всѣхъ кіевскихъ укрѣпленій, и составлена опись того, что нужно исправить или вновь устроить. Немедленно, по полученіи въ Москвѣ, эта опись была доложена малороссійскимъ приказомъ въ царской думѣ, которая постановила «послать въ Кіевъ государеву грамоту тотъ часъ», поручая воеводѣ исправить по описи укрѣпленія и вообще «учинить, гдѣ пристойно, всякія крѣпости, чтобы во время непріятельскаго прихода за помощію Божіею сидѣть было безстрашно». Въ Кіевѣ, по распоряженію Иноземнаго приказа, постоянно находились иностранные инженеры, которымъ поручено было производить работы, заготовлялись запасы и сосредоточивались войска. Въ продолженіе короткаго времени воеводы смѣнялись тамъ три раза. Въ началѣ года тамъ воеводствовалъ бояринъ князь Алексѣй Андреевичъ Голицынъ, за тѣмъ окольничій Алексѣй Андреевичъ Головинъ и потомъ бояринъ князь Иванъ Борисовичъ Троекуровъ (2).
Несмотря на то, что преимущественное вниманіе московскаго правительства устремлено было на Кіевъ, однако же оно заботилось и объ укрѣпленіи Чигирина, уступая въ этомъ случаѣ желанію малороссійскаго гетмана. Въ январѣ уже мѣсяцѣ чигиринскій воевода увѣдомлялъ, что «верхній и нижній городъ деревянный» слѣдуетъ совершенно исправить. Вслѣдствіе его донесенія, къ гетману Самойловичу былъ посланъ указъ, которымъ повелѣвалось сдѣлать распоряженіе о томъ, чтобы чигиринскіе и другихъ малороссійскихъ городовъ жители заготовили необходимые для исправленія укрѣпленій лѣсъ и другіе припасы. Но гетманъ, еще до полученія царскаго указа, отправилъ генеральнаго хорунжаго, Григорья Карпова, полковникомъ въ Чигиринъ, и поручилъ ему исправить укрѣпленія нижняго города своими ратными людьми, а верхній городъ должны были по его распоряженію укрѣплять Русскіе. Жителямъ городскимъ онъ предписалъ приготовить лѣсъ. Такимъ образомъ, защиту Чигирина, еще до утвержденія царскаго, по общему порядку, заведенному въ Малороссіи, гетманъ раздѣлилъ между войсками московскими и малороссійскими. Когда въ Москвѣ получили извѣстіе о распоряженіяхъ Самойловича, кіевскому воеводѣ поручено было предписать Кравкову немедленно приступить къ починкѣ чигиринскихъ укрѣпленій по соглашенію съ полковникомъ Карповымъ. Но велѣлъ за тѣмъ, вѣроятно не полагаясь на достаточныя познанія чигиринскаго воеводы въ дѣлѣ укрѣпленія, на его мѣсто былъ назначенъ иностранецъ, генералъ-майоръ Трауернихтъ, которому въ помощь отправленъ изъ Кіева инженеръ ФонъФростенъ (3).
Трауернихту поручалось немедленно ѣхать въ Кіевъ и потомъ, когда отпуститъ его воевода Троекуровъ, спѣшить въ Чигиринъ. Извѣстія о намѣреніяхъ Турокъ напасть на Украйну, постоянно приходившія въ Москву, усиливали поспѣшность къ принятію всѣхъ мѣръ для обороны. Самойловичу, въ началѣ апрѣля, вновь было предписано распорядиться о скорѣйшемъ укрѣпленіи нижняго города Чигирина, которымъ завѣдывали Малороссіяне. Извѣстія о случившемся тамъ пожарѣ, истребившемъ часть деревянныхъ укрѣпленій, и о побѣгахъ стрѣльцовъ со сторожъ, еще болѣе заставляли спѣшить московское правительство (4). Трауернихта; на пути къ Кіеву, въ Сѣвскѣ, настигло новое предписаніе царское, которымъ повелѣвалось ему, не заѣзжая уже въ Кіевъ, ѣхать прямо въ Чигиринъ, куда направлены были и стрѣлецкіе приказы, ему приданные въ Москвѣ для усиленія чигиринскаго гарнизона. Прибывъ въ крѣпость, онъ долженъ былъ принять «воинскій нарядъ и запасы»; составить, по обычаю, опись всему и сообщить въ приказъ малороссійскій. Ему вмѣнено было въ обязанность, «о службѣ государевой дѣломъ. радѣть неоплошно», держать караулы по городу, острогу, башнямъ и стѣнамъ крѣпостнымъ и часто ихъ осматривать, чтобы какъ-нибудь Татары и Турки нечаянно не пришли къ Чигирину и «дурна какого не учинили»; въ отношеніи къ жителямъ — «ласку и привѣтъ держать и во всемъ ихъ оберегать», и стараться, чтобы Русскіе жили въ мирѣ съ Малороссіянами, и наблюдать, чтобы не было перебѣжчиковъ съ нашей стороны, а выходцевъ изъ Польши строго допрашивать о Туркахъ, крымскомъ ханѣ, польскомъ королѣ, и «о всякихъ вѣстяхъ», которыя узнаетъ, немедленно сообщать въ Москву, въ приказъ малороссійскій, и кіевскому воеводѣ (5).
Чигиринъ составлялъ передовое укрѣпленіе, на которое прежде всего должны были напасть Турки, дабы не оставить его въ тылу у себя, еслибъ задумали идти къ Кіеву. Но за нимъ находилось Запорожье. Въ борьбѣ противъ Турокъ оно могло оказать важную помощь, угрожая съ тылу турецкимъ войскамъ, еслибъ они предприняли осаду Чигирина, или отвлекая Татаръ нападеніемъ на ихъ отряды и даже на самый Крымъ. Но Запорожье, несмотря на присоединеніе Заднѣпровья, еще не вполнѣ считалось въ подданствѣ одной Россіи. Хотя московское правительство обходилось съ Запорожцами, какъ съ своими подданными, но въ то же время и не отрицало ихъ подданства Польшѣ, признаннаго Андрусовскимъ договоромъ. Запорожье, собственно говоря, только находилось подъ покровительствомъ обѣихъ державъ, равно желавшихъ полнаго его подданства. Это обоюдное покровительство давало возможность полной свободы въ дѣйствіяхъ Запорожью въ войнѣ Россіи съ Турками, съ которыми Польша заключила уже миръ. Естественно что при такомъ положеніи дѣлъ московское правительство должно было заботиться о томъ, чтобы склонить Запорожцевъ на свою сторону и возбудить къ войнѣ противъ Турокъ. Того же, конечно, желалъ и гетманъ малороссійскій; но Самойловичъ, мечтавшій о владычествѣ надъ всею Украйною, не былъ расположенъ къ Запорожью, ему неподвластному; и между нимъ и кошевымъ Сѣрко таилась вражда. Храбрый, пользовавшійся всеобщимъ уваженіемъ не только своихъ казаковъ, но и всѣхъ сосѣдей, кошевой запорожскій твердо отстаивалъ самостоятельное положеніе своего войска. Онъ желалъ блага Украйнѣ, не любилъ ни Татаръ, ни Турокъ, ни Поляковъ, но не хотѣлъ считать себя подвластнымъ Самойловичу. Такимъ образомъ, отношенія къ запорожскому кошевому московскаго правительства и гетмана малороссійскаго существенно различались.
Москва постоянно ласкала Сѣрка, желая привлечь его на свою сторону; но всѣ сношенія съ Запорожьемъ однако же производились не иначе, какъ черезъ гетмана, или съ его вѣдома. Самойловичъ исполнялъ порученія правительства московскаго, но въ то же время старался всѣми способами внушить недовѣріе къ запорожскому кошевому. Поэтому въ этихъ отношеніяхъ не было искренности, таились подозрѣнія; московское правительство не могло вполнѣ полагаться и на самую Малороссію: тамъ постоянно продолжалось волненіе. Хотя Дорошенко и сошелъ съ поприща дѣйствій, но былъ еще гетманъ польскій; Турція приготовляла своего; Малороссія оставалась раздробленною по прежнему. Выходцы, казаки изъ Польши, приверженцы Дорошенка, лазутчики Турціи, волновали народъ, внушали недовѣріе къ Самойловичу, который самъ держался наиболѣе силою Москвы. Судъ надъ Рославцемъ и его товарищами, составившими заговоръ противъ гетмана, еще продолжался въ это время, а между тѣмъ Рославецъ пользовался народнымъ уваженіемъ. Государь разрѣшилъ гетману судить его и сообщниковъ по законамъ малороссійскимъ, по войсковому праву. Войсковой судъ присудилъ ихъ къ смертной казни; но Самойловичъ, желая показать Малороссіянамъ, впрочемъ уже привыкшимъ къ жестокостямъ гетмановъ, свое милосердіе, даровалъ имъ жизнь, и просилъ у государя дозволенія прислать ихъ въ Москву съ тѣмъ, чтобы они были сосланы въ Сибирь (6). Государь согласился на желаніе гетмана, который въ то же время нашелъ случай удалить и Дорошенка изъ Украйны, гдѣ онъ проживалъ въ своихъ помѣстьяхъ: онъ отправилъ его въ Москву, опасаясь, вѣроятно и не безъ основанія, что такой человѣкъ, какъ Дорошенко, не останется спокойнымъ зрителемъ происшествій и при первомъ удобномъ случаѣ можетъ вмѣшаться въ дѣла общественныя (7). Гетманъ искалъ всѣми способами пріобрѣсти довѣріе къ себѣ московскаго правительства; одинъ, а иногда и двое изъ его сыновей постоянно пребывали въ Москвѣ, какъ гости, но въ-то же время, какъ заложники, хотя правительство вовсе этого не требовало отъ него; оно принимало и содержало сыновей со всѣми возможными почестями. Въ это время онъ прислалъ меньшихъ сыновей, Григорья и Якова, а старшаго Симеона выписалъ обратно въ Малороссію. Симеонъ былъ уже въ полномъ возрастѣ и потомъ дѣйствовалъ въ войнѣ противъ Турокъ (8).
Хотя московское правительство и довѣряло лично Самойловичу, однако же, не разсчитывая на спокойную преданность всей Малороссіи, постоянно ласкало Запорожье, несмотря на нерасположеніе къ нему гетмана.
Въ Запорожье ежегодно посылалось «царское жалованье», запасы военные и подарки старшинамъ и кошевому, а иногда и всѣмъ казакамъ, если бывала съ ихъ стороны особенная заслуга. И въ этомъ году, въ маѣ мѣсяцѣ, съ такимъ порученіемъ и грамотою къ Сѣрку и «всему поспольству», отправился изъ Москвы стряпчій Перхуровъ въ Сѣчу. Проѣздомъ въ Запорожье, онъ долженъ былъ заѣхать въ Батуринъ, явиться къ гетману и съ его проводниками отправиться въ Сѣчу. Прибывъ туда, онъ не засталъ кошеваго, который находился на пасѣкѣ, верстахъ въ пяти отъ Сѣчи. Извѣщенный о пріѣздѣ московскаго гонца, Сѣрко на другой же день прибылъ въ Сѣчу и позвалъ Перхурова на кошъ: его встрѣчали торжественно съ пушечными выстрѣлами. Послѣ свиданія съ гонцомъ, когда Сѣрко узналъ, что онъ привезъ грамоту царскую и жалованье войску запорожскому, онъ собралъ раду. На радѣ онъ выслушалъ рѣчь гонца, принялъ грамоту изъ его рукъ и въ знакъ уваженія положилъ ее на голову, поцѣловалъ печать и отдалъ войсковому писарю для прочтенія. Выслушавъ грамоту, казаки «били челомъ государю на его жалованье», однако же кричали, что прислано мало суконъ, «подѣлиться не чѣмъ, только де прислано имъ по одной рукавкѣ», между тѣмъ какъ они «всегда вѣрно служили отцу государеву и ему служить готовы постоянно и сражаться противъ бусурмановъ». Кошевой съ своей стороны жаловался на радѣ Перхурову, что будто бы казаки ему недостаточно повинуются, потому что у него «государева жалованья, знамени и булавы нѣтъ». Ему хотѣлось знаковъ гетманскаго достоинства, или точнѣе сказать, ему хотѣлось быть гетманомъ заднѣпровской Украйны, вмѣсто Дорошенка. Но въ этомъ отношеніи московское правительство поставлено было въ затруднительное положеніе; оно всегда было готово признать заднѣпровскимъ гетманомъ кого бы то ни было; даже соглашалось прежде признать это достоинство за Дорошенкомъ, если того захотятъ казаки; но эта мысль была противна Самойловичу, стремившемуся къ полному обладанію всею Малороссіею, не люба и самимъ Малороссіянамъ, сколько-нибудь понимавшимъ политическое положеніе своей родины. Но воззрѣнія государственныя не могли быть понятны запорожскимъ казакамъ. Желая гетманства своему кошевому, Запорожцы постоянно негодовали на Самойловича, постоянно придирались къ различнымъ мелочнымъ обстоятельствамъ. На этой радѣ они, между прочимъ, кричали противъ него, говоря, что онъ отнялъ у нихъ Переволошинскій перевозъ, безъ платы переѣзжать черезъ него не позволяетъ, и не присылаетъ запасовъ для войска (9). Между тѣмъ и Самойловичъ постоянно жаловался на Сѣрко, и эти жалобы тоже имѣли основаніе. Въ листѣ отъ 2 іюня онъ писалъ государю: «До сего времени никогда ничего добраго отъ него кошевого не исходило, такъ и нынѣ дѣется.» Гетманъ писалъ къ нему и просилъг чтобы онъ не входилъ ни въ какія сношенія съ крымскимъ ханомъ; несмотря на то, Сѣрко заключилъ съ нимъ перемиріе. "Чаять навсегда, " прибавляетъ Самойловичъ, донося объ этомъ въ Москву, хотя перемиріе Запорожцевъ съ Крымомъ было заключено только до Петрова дня. Хотя подобныя перемирія съ Татарами постоянно заключали Запорожцы, находясь съ ними въ близкихъ сношеніяхъ, но, быть-можетъ однакожь, Сѣрко заключилъ его безъ вѣдома и противъ воли гетмана, желая показать свою самостоятельность. На его приглашеніе, пріѣхать въ Батуринъ для совѣщанія о совокупной защитѣ края, онъ явно выразилъ свое недовѣріе къ Самойловичу, говоря, что опасается ѣхать, чтобъ онъ не захватилъ его и не «заслалъ въ Сибирь на вѣчное житье, какъ Дорошенка». Преданные Дорошенку казаки истолковывали отправленіе его въ Москвѵ. какъ ссылку, и обвиняли Самойловича. Сѣрко не только показывалъ нерасположеніе къ гетману, но даже жаловался ему и на московское правительство. «Великимъ удивленіемъ дивлюсь, писалъ онъ къ нему, — что не получалъ даровъ, какіе посылались ему при царѣ Алексѣѣ Михайловичѣ; для чего то дѣло дѣлается, вѣдаешь, ваша милость! я здѣсь на славномъ Запорожьѣ много времени не стадо пасу, но по волѣ Божіей и по любви всего войска есть надъ войскомъ начальный сего мѣста вожъ; не домашнія дѣла дѣлаю, но служа великому государю, для цѣлости отчизны воински тружаюсь.» Сообщая это письмо Сѣрка въ Москву, Самойловичъ писалъ къ думному дьяку Иларіону Ивановичу, что получивъ царскую грамоту, Сѣрко вслухъ, предъ всѣмъ войскомъ, говорилъ, что письмами насъ только «манятъ, на которыя не надѣючися, надо намъ самимъ о своей цѣлости промышлять. Вѣдаете ихъ оборону, далася намъ знать». (10) Несмотря на взаимныя ссоры, въ кошевомъ запорожскомъ было не менѣе любви къ своей родинѣ, какъ и въ гетманѣ обѣихъ сторонъ Днѣпра; но характеры ихъ существенно различались: Самойловичъ, хотя и въ грубомъ видѣ, былъ уже человѣкомъ государственнымъ и смотрѣлъ далеко впередъ; Сѣрко былъ предводитель дружины, блистательно-храбрый, но вовсе не понимавшій политическаго значенія Украйны въ это время.
Между тѣмъ. Турція готовилась къ походу еще съ осени прошлаго года. Заключивъ миръ съ Поляками, Турки намѣревались оказать помощь Венгріи и начать войну съ Имперіею. Это предположеніе казалось въ настоящее время вѣроятнѣе, нежели когда-либо, ибо верховный визирь Ахметъ-Кюприлю внезапно умеръ, и на его мѣсто назначенъ былъ Кара-Мустафа, благосклонно расположенный къ Венграмъ. О томъ же старался и французскій посланникъ въ Константинополѣ, Нуантель; но извѣстіе, что Дорошенко со всѣмъ Заднѣпровьемъ покорился Россіи, принудило Турцію начать войну съ нею. Но прежде, нежели начать войну, Турція употребила то же самое средство, какимъ постоянно пользовалась Польша, теряя владычество надъ Украйною. Ей нужно было создать внѣшній призракъ обладанія надъ страною, не находившеюся уже въ ея власти, выставить знамя, подъ которое бы стекались всѣ безпріютные сыны несчастной Малороссіи; ей нужно было назначить гетмана, признающаго ея верховную власть. Силы оружія не слишкомъ было бы достаточно дѣйствовать въ странѣ, привыкшей къ битвамъ, защищаемой войсками могущественной державы Московской. Сила измѣны скорѣе всего могла бы даровать удачу мусульманскому оружію. Въ примѣрахъ возможности такого предпріятія не было недостатка: Дорошенко былъ самымъ недавнимъ.
Но кого сдѣлать гетманомъ Малороссіи? Совѣтъ патріарха цареградскаго какъ нельзя лучше помогъ Турціи въ обстоятельствѣ затруднительномъ. — Въ темницахъ Цареграда шесть лѣтъ томился человѣкъ, носившій великое для Малороссіи имя; это не былъ Богомъ данный ея избавитель, но родной и единственный сынъ Богдана, Юрій Хмѣльннцкій. Ребенкомъ онъ остался по смерти отца, и несмотря на малолѣтство, былъ избранъ въ санъ гетмана. Любовь народа къ Богдану была причиною избранія, а въ то же время и происки генеральнаго писаря Виговскаго, назначеннаго въ опекуны къ Юрію. Но это опекунство было не продолжительно: удаливъ Хмѣльницкаго въ Кіевъ для того будто, чтобъ продолжать ученіе, Виговскій сдѣлался гетманомъ, съ цѣлію подчинить Украйну, по прежнему, Польшѣ. Намѣреніе это произвело рядъ, кровавыхъ войнъ, стоившихъ Малороссіи безчисленныхъ жертвъ. Андрусовскимъ перемиріемъ были пріостановлены войны, но не были окончены. Раздѣливъ на части Малороссію, этотъ договоръ самъ послужилъ поводомъ къ новымъ войнамъ. Походъ Турокъ подъ Чигиринъ былъ ихъ продолженіемъ. Во все это время Юрій Хмѣльницкій два раза получалъ гетманскую булаву, но не умѣлъ удержать ее, постригся въ монахи, попалъ въ плѣнъ къ Полякамъ, вмѣстѣ съ епископомъ Тукальскимъ, и вырученный оттуда, снова плѣненъ былъ Татарами, которые отправили его къ султану. Узникъ Семибашеннаго Замка, онъ ожидалъ казни за попытку къ побѣгу, когда ему пришли возвѣстить о назначеніи его по волѣ султана княземъ всей Украйны. Патріархъ Парееній вывелъ его изъ темницы; драгоманъ порты, Маврокордато, снялъ съ него монашескую одежду и облекъ его въ золотой кафтанъ, далъ ему оружіе, денегъ, лошадей изъ султанской конюшни и отправилъ его волновать Малороссію. Въ мартѣ мѣсяцѣ онъ торжественно выѣхалъ изъ Царьграда къ войскамъ турецкимъ, которымъ назначенъ былъ походъ къ Чигирину подъ предводительствомъ Ибрагима-паши. Крымскому хану также предписано было соединиться съ Турками и дѣйствовать противъ Малороссіи (11).
Юрій Хмѣльницкій, отправившись въ походъ, передъ появленіемъ въ Украйнѣ, разослалъ повсюду универсалы, приглашалъ казаковъ вспомнить его отца и подчиниться ему безъ сопротивленія, какъ законному владѣтелю Малороссіи. По свидѣтельству лѣтописцевъ, универсалы Хмѣльницкаго поразили казаковъ неожиданностью: его считали давно умершимъ, имя Хмѣльницкаго звучало преданіемъ дорогой старины, и вдругъ воскресло великое имя и снова взволновало Украйну. Признаки волненія народнаго прежде всего оказались въ Запорожьи; по крайней мѣрѣ гетманъ Самойловичъ увѣрилъ царя, что Запорожцы желаютъ поддаться Хмѣльницкому. "Я писалъ къ Сѣрку, чтобъ онъ не мирился съ Татарами, а паче, чтобъ къ Хмѣльниченку не предавался, однако вижу — свое дѣлаетъ, и къ Хмѣльниченку многожды посылаетъ, " писалъ гетманъ къ царю въ началѣ іюля (12). Дѣйствительно, послѣ полученія универсала Юрія Хмѣльницкаго, Запорожцы отправили къ нему посланцевъ въ Тягинъ (Бендеры), но съ тѣмъ, чтобъ онъ упросилъ султана отпустить ихъ плѣнниковъ. Вѣроятно, только съ этою цѣлію Запорожцы показывали видимое расположеніе къ Хмѣльницкому, которое въ глазахъ не любившаго ихъ Самойловича казалось предательствомъ. Впрочемъ, онъ скоро и самъ измѣнилъ свое мнѣніе о Запорожьи, и московскому гонцу Карандѣеву въ іюнѣ мѣсяцѣ говорилъ, что онъ уже согласился съ Сѣрко, какъ дѣйствовать совокупно противъ Турокъ. Когда гетманъ и князь Ромодановскій подойдутъ къ Чигирину, кошевой запорожскій съ своей стороны обѣщалъ ударить на непріятеля. Говоря объ универсалахъ Хмѣльницкаго, гетманъ разказалъ, какое впечатлѣніе произвело на Запорожцевъ его приглашеніе, чтобы Сѣрко вышелъ къ нему на встрѣчу со всѣмъ войскомъ. Когда на радѣ прочли универсалъ, казаки закричали: «Турки то же хотятъ съ нами сдѣлать, что сдѣлали съ Уманью, — насъ выманить въ поле, а кошъ разорить и остальныхъ побрать въ плѣнъ.» Къ счастію передъ войною водворилось согласіе между Самойловичемъ и Сѣркомъ, чего и желалъ постоянно московскій дворъ. Несмотря на извѣты гетмана, онъ ласкалъ Запорожцевъ и постоянно внушалъ ему дѣйствовать согласно съ Сѣркомъ, уговаривать его не мириться съ Крымомъ а защитить Запорожье, отправивъ часть своихъ войскъ въ Кайдакъ. На послѣднее предложеніе Самойловичъ отвѣчалъ, «что Кайдакъ находится подъ обороною запорожскаго войска и тѣмъ городомъ завѣдываетъ Сѣрко, для обереганья туда посылаются Запорожцы. Они для обороны Кайдака людей не просятъ, и потому не согласясь напередъ съ ними, значило бы учинить имъ злобу.» Въ такое важное время благоразумный гетманъ отложилъ личное нерасположеніе къ Сѣрку и, какъ доказываютъ его послѣднія слова, избѣгалъ уже всякаго случая къ ссорѣ или недоразумѣнію. Впрочемъ, онъ обѣщалъ царю, когда пойдетъ съ княземъ Ромадановскимъ къ Чигирину, писать объ этомъ къ Сѣрку (13). Появленіе въ Кайдакѣ малороссійскихъ войскъ Самойловича могло показаться Запорожцамъ желаніемъ, съ его стороны, подчинить ихъ постепенно своей власти и, вѣроятно, не могло быть пріятно Сѣрку во всякое другое время. Но Сѣрко въ этомъ случаѣ поступилъ не хуже гетмана; онъ предупредилъ его сношенія и самъ предложилъ ему, вмѣстѣ съ товариществомъ кайдацкимъ, прислать туда запасовъ усилить гарнизонъ своими войсками (14). Но нѣкоторые изъ городовъ заднѣпровской Украйны, опустошенные прежними нашествіями Турокъ и Поляковъ, почти беззащитные, послушались универсаловъ Хмѣльницкаго. Кальникъ, Немировъ, Умань и нѣкоторые другіе признали его гетманомъ. Бездомные казаки также являлись къ нему на службу; но вообще ихъ было весьма не много: во главѣ двухъ или трехъ сотъ казаковъ онъ явился въ Украйну, вмѣстѣ съ Турками и Татарами.
Вѣсти о движеніи Турокъ постоянно приходили въ Москву и служили поводомъ къ распоряженію объ отраженіи непріятелей. Желая имѣть болѣе точныя свѣдѣнія о пути, которымъ Турки пойдутъ къ Чигирину и Кіеву, призвали еще въ апрѣлѣ мѣсяцѣ, въ Посольскій приказъ для распросовъ, бывшаго гетмана Дорошенка, знакомаго съ мѣстностію южной Украйны и Турціи. Думный дьякъ, Ларіонъ Ивановъ, разспрашивалъ его, во сколько времени и какими путями Турки могутъ придти къ Кіеву. Дорошенко объяснилъ три пути — на Каменецъ, Тягинъ и Запорожье, каждый отъ пяти и болѣе недѣль ходьбы, и прибавилъ, что у рѣки Хартицы, близь урочища Докучкасъ, Турки замышляютъ построить крѣпость, и еще другую у Кайдака. «Если, Боже оборони, тѣ мѣста непріятеля осадятъ, то ужь ни единаго въ Занороги козака не пропустятъ, а на нихъ уже нельзя наступать будетъ ни водою въ землю ихъ ходить, на море не пропустятъ уже козацкихъ челновъ. Тогда, заключилъ Дорошенко, навѣчно пропадетъ Запорожье.» (15) Показанія Дорошенка послужили поводомъ къ предписаніямъ о поспѣшномъ продолженіи укрѣпленій Кіева и Чигирина, усиленіи гарнизоновъ и приготовленіи къ походу какъ гетмана Самойловича, такъ и князя Ромодановскаго. Въ началѣ іюня гетманъ уже прислалъ въ Москву турецкихъ плѣнниковъ. Около Юрьева дня онъ посылалъ станицу изъ ста казаковъ къ Каменцу; они въ расплохъ напали на Турокъ, перебили ихъ и привели плѣнниковъ, которые сообщили уже о движеніи всего турецкаго войска къ Днѣпру. Желая показать особенное расположеніе къ малороссійскому гетману и тѣмъ болѣе привязать его къ себѣ, московское правительство отправило къ нему нарочнаго гонца съ подарками. Прибывъ въ Батуринъ, стрѣлецкій голова Карандѣевъ объявилъ гетману милостивое царское слово, вручилъ ему соболей на 375 рублей и «атласу бѣлаго веницейскаго самаго добраго», а также значительные подарки и всѣмъ старшинамъ войсковымъ. Карандѣеву поручено было объявить также гетману, что въ отношеніи къ дѣлу Рославца съ его товарищами царь согласенъ исполнить его желаніе: они будутъ сосланы въ Сибирь. Сверхъ того были и еще дѣла, о которыхъ поручено было гонцу переговорить съ гетманомъ.
Дорошенко скучалъ въ Москвѣ. Буйная, воинственная его природа рвалась на родину, гдѣ загорѣлась война. Ему, столько лѣтъ постоянно дѣйствовавшему съ оружіемъ въ рукахъ и въ переговорахъ съ сосѣдними державами, не сидѣлось въ Москвѣ, подъ бдительнымъ надзоромъ правительства; ему хотѣлось на волю, въ степи украинскія. Конечно, его бы не отпустили по его только желанію, и потому онъ, по всегдашнему своему обычаю, употребилъ хитрость. Въ Москвѣ постоянно жаловался правительству на Самойловича, будто бы онъ по личному недоброжелательству не отпускаетъ къ нему его жену и удерживаетъ ее въ Малороссіи; къ Самойловичу, напротивъ, писалъ постоянно и просилъ: «ради Бога не уморить его съ печали» и, вызвать въ Малороссію, согласно съ присягою, которую дали гетманъ и русскій воевода, что ему дозволено будетъ жить въ его помѣстьяхъ. Посольство Карандѣева объяснило дѣло: гетманъ никогда не думалъ задерживать жены Дорошенка; ему и хотѣлось, можетъ-быть, повидаться съ женою, но не въ Москвѣ, а на родинѣ. Главная же цѣль Дорошенка заключалась въ томъ, чтобы находиться въ Украйнѣ въ смутное время. Но онъ не возвратился уже на родину, а прожилъ вѣкъ и умеръ въ Ярополчей слободѣ, отданной ему въ помѣстье, въ Звенигородскомъ уѣздѣ, близь Москвы. Лаская Самойловича, московское правительство однакожь опасалось Малороссіянъ. Карандѣеву поручено было повидаться съ княземъ Ромодановскимъ и тайно спросить его, что въ случаѣ измѣны малороссійскихъ войскъ въ Чигиринѣ, могутъ ли Русскіе одни держаться въ верхнемъ городѣ. Удовлетворительный отвѣтъ воеводы, который доказывалъ возможность держаться однимъ даже Русскимъ противъ Турокъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ довѣренность его къ Малороссіянамъ успокоили московскій дворъ. Не одно московское правительство, во и гетманъ съ своей стороны опасался Малороссіянъ, не совсѣмъ къ нему расположенныхъ, и желалъ дѣйствовать не иначе, какъ вмѣстѣ съ московскими войсками. Поэтому онъ просилъ царя предписать князю Ромодановскому соединиться съ нимъ, поручить ему устроить мостъ на Днѣпрѣ, и оставаясь по ею сторону рѣки, охранять переправу въ то время, когда гетманъ поведетъ свои полки за Днѣпръ; но съ тѣмъ вмѣстѣ онъ желалъ, чтобы при немъ постоянно находились хотя человѣкъ триста русскихъ воиновъ. Опасаясь, чтобы въ то время, когда всѣ московскія и малороссійскія войска соберутся близь Чигирина, ханъ крымскій не ударилъ на Малороссію, Самойловичъ просилъ царя послать къ Переяславлю «хотя малую часть войскъ для славы имени своего». Онъ же съ своей стороны отправилъ снова два полка въ Чигиринъ, Рубана и Жураковскаго, жалованье тамошнему гарнизону и взялъ съ него присягу на вѣрную службу царю и гетману, и чтобы никакихъ сношеній ни съ Турціей, ни съ Хмѣльницкимъ не имѣть (16).
Но въ Москвѣ не менѣе гетмана заботились о защитѣ Украйны. Бѣлгородское войско, усиленное новыми отрядами, присланными изъ Москвы, простиралось уже до сорока двухъ тысячъ. Изъ Смоленска бояринъ князь Владиміръ Дмитріевичъ Долгоруковъ и думный дворянинъ Богданъ Ивановичъ Ордынъ-Нащокинъ привели новые полки къ князю Ромодановскому. По желанію гетмана, ему велѣно были выступить въ походъ. На мѣсто его рати въ малороссійскіе города послана была новая, подъ предводительствомъ князя Василья Васильевича Голицына.
Изъ Кіева постоянно приходили вѣсти о Туркахъ, но еще не были извѣстны ихъ намѣренія. Еще въ началѣ іюня гетманскій гонецъ говорилъ въ Посольскомъ приказѣ, что въ «Малороссіи все смирно, всѣ полки по домамъ, но готовы къ походу; про Турокъ ничего не слышно»; три станицы, посланныя гетманомъ въ степь для развѣдыванья о движеніи Турокъ, еще не возвращались. Однако, въ то же время получено было достовѣрное извѣстіе о переправѣ всего турецкаго войска черезъ Днѣстръ подъ Тягинымъ, и движеніи къ Чигирину, съ тѣмъ чтобъ, взявъ эту крѣпость, идти на Кіевъ. Шесть дней простояло тамъ турецкое войсковъ ожиданіи Татаръ, и соединившись съ ними 13-го іюля, двинулись къ Чигирину, предположивъ въ шестнадцать дней прійдти къ городу. Немировскій староста Куницкій, ища случая поддаться Россіи, увѣдомлялъ о Туркахъ гетмана и архимандрита Гизеля; его извѣстія подтверждались и другими лицами. Носились слухи, что турецкое войско простирается до ста тысячъ, что первоначальное намѣреніе Ибрагима было ударить на Запорожье, но будто бы Сѣрко обѣщалъ поддаться Хмѣльницкому и тѣмъ заставилъ пашу измѣнить свое предположеніе и двинуться прямо на Чигиринъ.
Вслѣдствіе такихъ извѣстій, гетманъ немедленно велѣлъ двинуться всѣмъ малороссійскимъ полкамъ къ Днѣпру, извѣстилъ князя Ромодановскаго о своемъ походѣ и просилъ царя прислать ему драгунскій полкъ, находившійся подъ начальствомъ полковника Гамильтона. Царь немедленно предписалъ Гамильтону выступить изъ Сѣвска, гдѣ онъ находился съ полкомъ, идти къ Самойловичу и поступить въ его распоряженіе. Въ половинѣ іюля полкъ уже прибылъ въ Батуринъ, а 1-го августа вмѣстѣ съ гетманомъ выступилъ въ походъ (17).
Вмѣстѣ съ тѣмъ, вслѣдствіе извѣстій о движеніи Турокъ къ Чигирину, изъ Москвы былъ отправленъ стряпчій Леонтьевъ съ грамотами къ гетману и князю Ромодановскому, которымъ предписывалось съѣхаться и, переговоривъ между собою, составить планъ совокупныхъ дѣйствій, къ которымъ и приступить немедленно. Для соображенія воеводѣ и гетману отправлены были предположенія о военныхъ дѣйствіяхъ, составленныя въ Москвѣ. Имъ предлагалось посылать за Днѣпръ разъѣзжія станицы, чтобъ имѣть вѣрныя извѣстія о движеніи Турокъ къ Чигирину или къ Кіеву. Если же Турки пойдутъ за Днѣпръ Муразскимъ шляхомъ, на полки князя В. В. Голицына, то гетману и воеводѣ предписывалось помогать ему своими войсками. Полкъ князя Голицына былъ незначителенъ; ему предписано было двинуться къ Переяславлю, если гетманъ и воевода и сочтутъ это за нужное, и даже къ Лубнамъ и Днѣпру, и вообще дѣйствовать совокупно съ ними. Леонтьеву поручено было подробно переговорить съ Самойловичемъ и княземъ Ромодановскимъ, всѣ ихъ рѣчи записать въ статейный списокъ и представить потомъ въ Москвѣ.
Россія вовсе не могла надѣяться на помощь Польши, однакоже князю Ромодановскому поручено было писать къ гетманамъ литовскому и коронному, и требовать, чтобы они съ своей стороны «чинили промыслъ надъ турками»; но Поляки находились уже въ мирѣ съ Турками и недоброжелательно смотрѣли на Россію. Запорожье колебалось и, какъ кажется, боялось принять рѣшительно сторону Россіи; въ самой Малороссіи, привыкшей уже къ войнамъ междоусобнымъ, казаки постоянно волновались въ это время. Была одна надежда на войска московскія; но они еще далеко находились отъ Чигирина, къ которому приближались уже Турки. При такихъ обстоятельствахъ естественно, что положеніе Украйны сильно безпокоило московскій дворъ. Одинъ вслѣдъ за другимъ отправлялись гонцы къ гетману и князю Ромодановскому. Вслѣдъ за Леонтьевымъ отправленъ былъ стольникъ Карандѣевъ. Поводомъ къ его отправленію были извѣстія, полученныя отъ Трауернихта и гетмана Самойловича о томъ, что Турки уже появились въ виду Чигирина; а между тѣмъ въ Москвѣ не имѣли еще свѣдѣній о томъ, достигли ли мѣста своего назначенія войска московскія и малороссійскія. Карандѣеву поручалось ѣхать «на спѣхъ днемъ и ночью» и напомнить Гетману, что онъ «обѣщалъ государю приходомъ своимъ не токмо къ Днѣпру, но и къ самому Чигирину помочи подавать и отъ непріятеля ихъ оборонять, а нынѣ великому князю извѣстно подлинно, что они августа 8-го были около Ромна, а Ромны не только отъ Чигирина, но и отъ Бужина въ дальнихъ мѣстахъ, и имъ слѣдовало поспѣшать, чтобъ обнадежить чигиринскихъ сидѣльцевъ». Боярину, гдѣ бы его ни встрѣтилъ Карандѣевъ, ему поручалось «выговаривать» за медленность похода, однакоже «полегче, только напомянуть о Чигиринѣ обѣщательный промыслъ». Вообще, какъ гетману, такъ и воеводѣ поручалось спѣшить къ Чягкрину, укрѣпить переправу на Днѣпрѣ и всѣми силами помогатъ осажденному городу, а вмѣстѣ съ тѣмъ какъ можно чаще увѣдомлятъ государя о своихъ дѣйствіяхъ. Съ этою цѣлію устроена была особая скорая почта по Калужской дорогѣ (18).
Въ это время войска русскія и малороссійскія уже приближались къ Днѣпру; августа 1-го гетманъ выступилъ изъ Батурина, а князь Ромодановскій 18-го числа того же мѣсяца изъ Курска. По взаимному условію между собою они должны были соединиться въ 25 верстахъ отъ Ромновъ, у рѣки Псела. Приближаясь къ Ромнамъ, гетманъ получилъ извѣстіе изъ Чигирина, 4-го августа, что Турки уже показались въ виду этой крѣпости. Черезъ три дня, когда его полки прошли Сулу и стояли на Бѣлой Водѣ, новый гонецъ привезъ ему извѣстіе о началѣ осады. Увѣдомивъ царя и князя Ромодановскаго, гетманъ просилъ воеводу поспѣшить походомъ. Августа 10-го, войска московскія и малороссійскія соединились на Артаполатѣ и вмѣстѣ продолжали походъ къ Днѣпру. Безпрерывно встрѣчали ихъ новые вѣстники изъ Чигирина, разказывали о трудномъ положеніи осажденныхъ и просили помощи. Изъ-подъ Снятина воевода и гетманъ рѣшились наскоро отправить вспомогательный отрядъ въ Чигиринъ, состоявшій изъ одного полка сердюковъ и тысячи русскихъ драгунъ. Отправивъ напередъ этотъ отрядъ, соединенныя войска медленно продолжали походъ и только въ концѣ августа (24-го) подошли къ Днѣпру, къ Чигиринской Дубравѣ; но замѣтивъ, что берегъ въ этомъ мѣстѣ неудобенъ для переправы, подвинулись къ Бужинскому перевозу (19).
Между тѣмъ Чигиринъ уже цѣлый мѣсяцъ находился въ осадѣ. Іюля 28-го пришелъ въ городъ казакъ, находившійся въ плѣну у Турокъ, и увѣдомилъ о приближеніи непріятеля. Черезъ два дня появился въ виду города отрядъ татарскій, человѣкъ въ полтараста, и отогналъ городское стадо, которое паслось на лугу въ виду города: Августа 2-го, снова показались Татары уже вмѣстѣ съ Турками, и пробывъ нѣсколько времени, возвратились назадъ. Это были передовыя станицы, которыя въ то же время показывались и въ виду Канева. Полковникъ каневскій, Пушкаренко, лишь только замѣтилъ татарскій отрядъ, человѣкъ въ двѣсти пятьдесятъ, какъ сдѣлалъ вылазку, отбилъ ихъ и взялъ нѣсколько плѣнныхъ. Наконецъ, 3-го августа, подошло къ Чигирину все турецкое войско и остановилось на Крымскомъ полѣ. Двѣ незначительныя вылазки были отбиты и возвратились съ потерею назадъ. На другой день Турки подошли ближе къ городу и расположились на возвышеніяхъ, его окружающихъ, въ 216 саженяхъ, гдѣ былъ старый валъ. Турки немедленно начали дѣлать траншеи и апроши. Въ продолженіи одной ночи они успѣли построить двѣ батареи, вооруженныя, каждая, двумя 20-фунтовыми пушками и на другой день открыли огонь по верхнему городу. Восемь дней они не стрѣляли въ нижній городъ, вѣроятно въ надеждѣ преклонить Малороссіянъ, которые его защищали, къ добровольной сдачѣ. Дѣйствительно, Юрій Хмѣльницкій прислалъ листъ въ Чигиринъ, въ которомъ предлагалъ Малороссіянамъ признать его гетманомъ и сдаться безъ бою. Постановленный султаномъ въ гетманы, онъ однакоже не стыдился подписаться: «Божіею милостію Юрій Гедеонъ Венжикъ-Хмѣльницкій, князь Сарматскій и Малороссійской Украйны, и вождь войска Запорожскаго». Но приглашеніе не произвело дѣйствія, какъ и выставленныя имъ знамена съ изображеніемъ креста. Чигиринскіе воеводы отправили листъ его въ Москву и приготовились къ защитѣ; но имѣя свѣдѣнія о значительныхъ силахъ Турокъ и Татаръ, просили помощи.
Осажденные не унывали, узнавъ въ тотъ самый день, какъ началось бомбардированіе, что полки московскіе и малороссійскіе приближаются къ Днѣпру къ нимъ на помощь. Эту вѣсть имъ принесъ казацкій отрядъ, состоявшій изъ пятисотъ человѣкъ, посланный для подкрѣпленія чигиринскаго гарнизона гетманомъ Самойловичемъ, который въ этотъ день вошелъ въ крѣпость, не будучи замѣченъ непріятелемъ. Въ продолженіи слѣдующихъ двухъ дней, Турки съ удивительною быстротою строили змѣеобразно траншеи, постоянно подвигаясь впередъ, и въ близкомъ разстояніи отъ стѣнъ успѣли построить новую батарею. Дѣйствіе Турокъ противъ одного верхняго города, дѣйствительно, если не поколебало довѣріе Русскихъ къ Малороссіянамъ, то внушило однакоже подозрѣніе генералу Трауернихту. Чтобы увѣриться въ преданности казаковъ, онъ назначилъ въ ночь на 7-е число вылазку изъ тысячи Малороссіянъ и восьмисотъ Русскихъ на передовыя траншеи непріятеля. Въ полночь отправилась вылазка, вооруженная сѣкирами, полупиками иручными гранатами, и въ расплохъ, во снѣ, захватила Турокъ, не ожидавшихъ нападенія. Подлѣ вала, у контръ-эскарпа, находился резервъ изъ мушкетеровъ. Турки бѣжали съ передовыхъ траншей, до тысячи ихъ было побито, по сказанію плѣнниковъ, между тѣмъ какъ Русскіе потеряли до 30 убитыми и 48 было ранено. Удачная вылазка однако же не могла разстроить осады, производившейся огромными силами въ сравненіи съ осажденными. Въ ту же ночь, усиливъ стражу, Турки все ближе и ближе подвигались къ городу. Въ тридцати саженяхъ отъ вала возвели новые шанцы, противъ Спасской башни устроили батарею, а прежнія двѣ вооружили большимъ числомъ пушекъ 36-фунтовыхъ и мортирами, бросавшими 80-фунтовыя бомбы въ верхній городъ. Спасская башня, стѣна вокругъ нея и церковь Николая Чудотворца, находившаяся неподалеку отъ стѣны, были сильно повреждены. Въ нѣсколько дней семнадцать пушекъ были совершенно подбиты и башня обезоружена. Но осажденные однако же не унывали: за стѣною была устроена новая, хотя тоже деревянная, а между обѣими стѣнами насыпана земля; приготовлялась и новая вылазка. Хотя, какъ говоритъ современное сказаніе, «Русскимъ людямъ и казакамъ было великое утѣсненіе отъ верховыхъ нарядныхъ гранатъ, телѣги, запани и платье разметало и пожгло», однако же по жеребью досталось стрѣлецкому головѣ Ильѣ Дурову вести вылазку на турецкіе шанцы, и онъ повелъ ее какъ на праздникъ. По двѣсти избранныхъ изъ трехъ стрѣлецкихъ полковъ, въ нарядныхъ платьяхъ, вмѣстѣ съ 800ми казаковъ отправились 9-го августа въ полдень изъ крѣпости, напали на передовыя укрѣпленія и прогнали Турокъ. Разбитые въ передовыхъ траншеяхъ, они бѣжали съ большимъ урономъ за второй рядъ укрѣпленій, откуда имъ не было подано помощи. Русскіе потеряли 26 убитыми и почти вдвое болѣе ранено. Но удачныя вылазки не останавливали общаго хода осадныхъ работъ. Послѣ этой вылазки Турки приняли болѣе предосторожностей отъ внезапныхъ нападеній, фашинами покрыли траншеи, удвоили въ нихъ стражу и вооружили пиками и длинными шестами съ желѣзными крючьями на концахъ. До этого времени они щадили нижній городъ, ихъ батареи дѣйствовали преимущественно на верхнюю крѣпость, разсчитывая на измѣну Малороссіянъ, какъ ожидалъ Юрій Хмѣльницкій. Послѣдняя вылазка, въ которой большею частію дѣйствовали казаки, убѣдила ихъ въ противномъ, и съ тѣхъ поръ съ возрастающею силою артиллерія ихъ дѣйствовала на нижній Чигиринъ, траншеи все болѣе и болѣе приближались къ стѣнамъ и строились новыя батареи. Но упорно защищались осажденные, быстро исправляли поврежденія и съ своей стороны не переставали перестрѣливаться, хотя уже много пушекъ было сбито и уничтожено Турками, стѣны верхняго города во многихъ мѣстахъ повреждены, и въ нижнемъ городѣ множество домовъ совершенно разрушено.
Потерявъ надежду принудить городъ къ сдачѣ, Турки рѣшились на приступъ. Единовременно начаты были три подкопа, но счастливый случай спасъ осажденныхъ. Негръ, находившійся въ услуженіи у одного изъ пашей, поссорился съ своими, бѣжалъ въ городъ и указалъ, въ какихъ мѣстахъ дѣлаются подкопы. Осажденные принялись за работу и начали копать глубокій ровъ у самой стѣны; но это не помогло. Одинъ подкопъ у Спасской башни былъ взорванъ Турками 17-го числа, около 5 часовъ по полудни; часть вала разрушилась, и Турки бросились на приступъ, сбили Русскихъ и заняли проломъ; но чрезъ нѣсколько времени осажденные прогнали ихъ съ сильнымъ урономъ, дѣйствуя преимущественно ручными гранатами, и ночью снова задѣлали проломъ. Два другіе подкопа обрушились сами собой, отъ сильной пальбы изъ орудій.
Неудача однако же не остановила Турокъ: они еще сильнѣе открыли огонь, подбили вновь четыре пушки въ крѣпости и ближе подводили траншеи къ городскому валу. Укрытые фашинами, они работали какъ подъ землею, находясь уже въ полутораста шагахъ отъ городской стѣны. Осажденные почти не могли вредить имъ, владѣя незначительнымъ уже количествомъ пушекъ, которыя. большею частію находились безъ лафетовъ, между тѣмъ какъ непріятели продолжали безпрерывно пальбу, бросали горючіе снаряды на деревянныя укрѣпленія города и производили пожары. Только пять мортиръ съ успѣхомъ дѣйствовали у осажденныхъ, но и для тѣхъ не доставало бомбъ; днемъ и ночью они обтачивали камни, которыми и стрѣляли.
Турки заложили новыя мины. Еще 17-го числа одинъ перебѣжчикъ Молдаванъ увѣдомилъ объ этомъ осажденныхъ. Подкопы шли къ башнѣ Козій-Рогъ и къ Крымскому и Дорошенкову бастіонамъ. Осажденные укрѣпляли стѣны и въ этомъ направленіи стрѣляли изъ тяжелыхъ орудій, въ надеждѣ, что отъ пальбы подкпоны обрушатся сами собою. Но приходилось уже трудно отсиживаться: десять вылазокъ въ продолженіе трехъ недѣль убавили число войскъ; снарядовъ и орудій почти не было; стѣны укрѣпленій во многихъ мѣстахъ были разрушены.
Въ такомъ положеніи находились осажденные, когда 20-го числа, рано утромъ, по мосту черезъ Тясминъ, съ распущенными знаменами, при звукѣ трубъ вошелъ въ Чигиринъ вспомогательный отрядъ, отправленный къ нимъ на помощь княземъ Ромодановскимъ и гетманомъ. Отрядъ состоялъ изъ шестисотъ пятнадцати бѣлгородскихъ драгунъ, подъ предводительствомъ полуполковника Фаддея Тумашева, и восьмисотъ сердюковъ. Они принесли вѣсть о скоромъ прибытіи русскихъ и малороссійскихъ войскъ. Князь Ромодановскій просилъ осажденныхъ продержаться еще нѣсколько дней, обѣщая выручить ихъ. Дѣйствительно соединенныя войска уже приближались къ Днѣпру.
Отрядъ, посланный въ помощь Чигирину, шелъ быстро и растерялъ но дорогѣ много людей. Солдаты и лошади были утомлены. Ночью онъ переправился черезъ Днѣпръ и, не замѣченный непріятелемъ, вошелъ въ городъ. Отъ стороны Днѣпра Татары осаждали Чигиринъ. Они пришли въ турецкій станъ поздно и въ незначительномъ количествѣ. Крымцы, вмѣстѣ съ бѣлгородскими Татарами.составляли не болѣе пятнадцати тысячъ. Но во всякомъ случаѣ ихъ было достаточно для того, чтобы не пропустить въ Чигиринъ вспомогательнаго отряда. По разказамъ плѣнныхъ, Ибрагимъпаша былъ чрезвычайно недоволенъ ханомъ, упрекалъ его за нерадѣніе и грозилъ гнѣвомъ султана. Но, кажется, не простое нерадѣніе заставляло такъ дѣйствовать Татаръ: они находились въ перемиріи съ Запорожцами и вовсе не желали войны.
Вступленіе вспомогательнаго отряда въ городъ, ожиданіе скораго прибытія соединенныхъ московскихъ и малороссійскихъ войскъ вдохнуло мужество въ осажденныхъ. Турки упали духомъ, однако же не оставили осады, но еще усилили ее, въ надеждѣ взять городъ до прибытія русскихъ войскъ. Августа 22-го взлетѣлъ на воздухъ подкопъ близь Дорошенкова укрѣпленія и взорвана часть вала. Самое укрѣпленіе обрушилось отъ силы удара, и развалины упали на турецкіе отряды, приготовленные для приступа. Этотъ случай такъ перепугалъ Тѵрокъ, что они не отважились начать приступъ. На другой день взлетѣлъ на воздухъ новый подкопъ, близь самой крѣпости, съ частію городскаго вала. Но осажденные знали напередъ объ этомъ подкопѣ и потому заранѣе отвели оттуда войска и сзади вала устроили ретраншементъ. Въ сторонѣ они держали наготовѣ триста избранныхъ казаковъ, которымъ поручено было немедленно послѣ взрыва занять проломъ и удержать приступъ. Лишь только открылся проломъ, Турки бросились было на приступъ, но замѣтивъ казаковъ, готовыхъ уже встрѣтить ихъ съ оружіемъ, и новый ретраншементъ за валомъ, отступили назадъ. Пальба съ непріятельскихъ батарей продолжалась по прежнему и даже съ большею силою; но несмотря на то, часто казаки выходили изъ города ночью, врывались въ укрѣпленный турецкій лагерь и возвращались съ добычею. Осажденные не теряли духа, ожидая скораго прибытія русскихъ войскъ.
Августа 23-го, въ Чигиринѣ, слышали сильную пальбу и полагали, что Турки встрѣтили русскія войска у Днѣпра и дали сраженіе. Въ слѣдующіе дни осада продолжалась съ большею силою; но въ турецкомъ лагерѣ, однако же, замѣтно было особенное движеніе. Осажденные ожидали общаго приступа, какъ 28-го августа замѣтили, что Турки сняли лагерь. Посланный для развѣдыванія отрядъ нашелъ уже, что всѣ траншеи и подступы были оставлены непріятелемъ. Турки потянулись въ обратный путь къ Дунаю, бросая по дорогѣ боевые снаряды и запасы, между тѣмъ какъ ихъ вовсе не преслѣдовали, «чая какого обмана», какъ разказывали послѣ чигиринскіе сидѣльцы. Въ городѣ оставалось боевыхъ припасовъуже не болѣе, какъ на три дня; укрѣпденія были почти разрушены. Еслибъ русское войско нѣсколько дней опоздало подойдти къ Днѣпру, Чигиринъ былъ бы взятъ; но недостатокъ продовольствія въ лагерѣ и страхъ сразиться съ сильнымъ непріятелемъ принудили Турокъ къ поспѣшному отступленію.
Между тѣмъ, въ концѣ августа, князь Ромодановскій и гетманъ Самойловичъ подошли къ Днѣпру. Татары уже занимали противоположный берегъ. Узнавъ о приближеніи Русскихъ, Ибрагимъ-паша отправилъ хана съ частію турецкихъ войскъ препятствовать переправѣ. Весь противоположный берегъ былъ занятъ непріятелемъ, котораго силы все расли и расли. Почти двое сутокъ съ обѣихъ сторонъ не прерывалась пальба изъ ружей.и пушекъ. Трудная предстояла переправа, и медленность начальниковъ соединенныхъ московскихъ и малороссійскихъ войскъ въ этомъ случаѣ съ каждымъ часомъ затрудняли ее болѣе и болѣе. Наконецъ, по совѣщаніи между собою, гетманъ и воевода рѣшились на судахъ отправить передовыя дружины, которыя ночью смѣло перешли черезъ рѣку, и ударивъ на передовыя сторожи непріятелей, прогнали ихъ. Вслѣдъ за ними показался силный отрядъ Татаръ, но былъ разсѣянъ пушечною пальбою съ другой стороны Днѣпра. Первый успѣхъ обезопасилъ переправу. Во всю ночь, наканунѣ 27 августа, перевозились войска черезъ Днѣпръ. Нѣсколько барокъ достигли благополучно до берега, но одна пошла ко дну; люди были однакоже спасены. Князь Ромодановскій постоянно находился на берегу, распоряжаясь переправой. Когда потонула одна изъ барокъ, онъ призваль къ себѣ генерала Гордона, поручилъ ему вынуть изъ воды барку и переправить на ней свой полкъ. Гордонъ принялся за дѣло, а между тѣмъ къ слѣдующему утру переправилось уже до 5,000 войска на противоположный беретъ Днѣпра. Воевода, ожидая нападеній со стороны непріятеля, предписалъ немедленно строить земляныя укрѣпленія. Въ то время, какъ передовой отрядъ укрѣплялся на одной сторонѣ Днѣпра, съ другой, къ слѣдующему дню (28-го августа), переправились три казацкіе полка: Нѣжинскій, Гадячскій и Полтавскій, и часть полка генерала Кравкова. За ними вплавь переправились казаки-охотники и немедленно, въ числѣ сорока всадниковъ, отправились въ лѣсъ, въ надеждѣ на добычу. За ними пошли пѣшіе московскіе люди и казаки за дровами, безъ всякаго оружія, между тѣмъ какъ въ лѣсу сидѣла засада; замѣтивъ казаковъ, Турки сдѣлали залпъ изъ ружей. Не ожидая нападенія, казаки въ безпорядкѣ бросились назадъ. Турки напали на пѣшихъ и безоружныхъ. Преслѣдуя ихъ, они приблизились къ укрѣпленіямъ, которыя успѣли уже построить Русскіе. Конные казаки послѣ первой неудачи возвратились и завязали дѣло, но Турки подвигались впередъ, пока залпъ изъ небольшихъ пушекъ съ укрѣпленій, находившихся по ею сторону Днѣпра, и пальба съ другаго берега не остановили ихъ напора. Турецкій отрядъ состоялъ не болѣе, какъ изо ста человѣкъ; онъ ожидалъ подкрѣпленія, но другой отрядъ въ двѣсти человѣкъ подходилъ иною дорогою, а потому, вслѣдъ за новымъ залпомъ изъ девяти орудіи съ противоположнаго берега Днѣпра, они отступили, потерявъ однакоже трехъ человѣкъ и семь лошадей, тогда какъ Русскихъ и казаковъ пало тридцать семь человѣкъ.
Первое нападеніе произвело тревогу. Князь Ромодановскій, опасаясь, чтобы вслѣдъ за тѣмъ непріятели съ большими силами не напади на передовые отряды Русскихъ, только что переправившіеся за Днѣпръ, хлопоталъ, какъ можно болѣе перевезти войскъ на другой берегъ. Встрѣтившись съ генераломъ Гордономъ, онъ спрашивалъ его мнѣнія. Гордонъ отвѣчалъ, что переправившееся войско укрѣпило слишкомъ малое пространство, которое и такъ наполнено людьми. При переправѣ большаго количества необходимо укрѣпить большее пространство; онъ полагалъ, что бояринъ хочетъ переправить все войско. Особенно считалъ онъ необходимымъ занять лѣсъ, находившійся не вдалекѣ отъ берега, откуда Турки и дѣлали нападенія. Бояринъ нашелъ совершенно правильнымъ предложеніе Гордона и поручилъ ему немедленно съ его полкомъ и другими, которые онъ велѣлъ за нимъ переправить намѣревался, привести его въ исполненіе. Гордонъ переправился съ своимъ полкомъ черезъ Днѣпръ, и встрѣтивъ генерала Шепелева, убѣдилъ его занять большее пространство земли укрѣпленіями. Хотя онъ и отказывался недостаткомъ людей для работъ, однакоже, убѣжденный доводами Гордона, согласился и отправилъ полковника Росеворма къ князю Ромодановскому просить подкрѣпленій. Бояринъ немедленно послалъ цѣлый пѣхотный полкъ.
Осмотрѣвъ мѣстность, Гордонъ, послѣ долгихъ споровъ съ начальниками полковъ, убѣдилъ ихъ однакоже приступить къ постройкѣ новыхъ укрѣпленіи и занять сосѣдній лѣсъ. Подъ вечеръ всѣ полки двинулись къ своимъ мѣстамъ и начали строить укрѣпленія на протяженіи слишкомъ 1,500 саженей. Часа два продолжалась работа, какъ замѣтили сильный огонь со стороны Чигирина. Полагали, что Турки идутъ къ Днѣпру, чтобы напасть на русское войско. Это обстоятельство заставило работать съ большею ревностію, и укрѣпленія были готовы къ утру 29-го августа. На разсвѣтѣ этого дня, передъ русскимъ станомъ, на холмѣ, показались Татары; но встрѣченные выстрѣлами съ батареи, устроенной Гордономъ передъ его полкомъ, обратились вспять. Полковникъ Косоговъ, немного спустя, съ сотнею казаковъ и нѣсколькими охотниками пошелъ за ними. Онъ раздѣлилъ свой отрядъ на двѣ части: одну поставилъ въ засаду, съ другою санъ дѣйствовалъ около непріятеля, желая завлечь его между двухъ огней. Но Татары, съ своей стороны, дѣлали точно то же; главныя ихъ силы скрывались за лѣсомъ; наткнувшійся на батарею былъ только передовой отрядъ, который, не вступая въ открытый бой, мѣняясь нѣсколькими выстрѣлами съ отрядомъ Косогова, надѣялся съ своей стороны завлечь его въ опасное положеніе. Однакоже ни русскому полковнику, ни Татарамъ не удался ихъ маневръ; дѣло окончилось ничѣмъ. Но Татары оставили однакоже свои посты и потянулись къ Чигирину. Русскіе не преслѣдовали ихъ, опасаясь засады.
Въ этотъ день съ отдѣльнымъ отрядомъ, въ которомъ было болѣе пятнадцати тысячъ человѣкъ, пришелъ князь Василіи Васильевичъ Голицынъ и сталъ лагеремъ противъ разрушеннаго мѣстечка Вороновки. Хотя новый воевода враждовалъ по мѣстническимъ счетамъ съ княземъ Ромодановскимъ и не входилъ съ нимъ ни въ какія сношенія, но во всякомъ случаѣ значительныя силы, уже сосредоточенныя, обѣщали успѣхъ надъ непріятелями. Сильный огонь, замѣченный со стороны Чигирина, смущалъ однако воеводу. Полагая, не взятъ ли уже Турками городъ, князь Ромодановскій послалъ шестьдесятъ рейтаровъ для развѣдыванья. Шесть изъ нихъ въ полночь возвратились въ главную квартиру генерала Шепелева съ извѣстіемъ, что вслѣдъ за ними идетъ все турецкое и татарское войско на Русскихъ. Извѣстіе взволновало весь станъ, но чрезъ. нѣсколько часовъ оказалось ложнымъ. Небольшой татарскій отрядъ, вѣроятно посланный для наблюденія за движеніями русскаго войска, завидѣвъ приближавшихся къ нему русскихъ рейтаровъ, спрятался въ лѣсъ. Не замѣтивъ ихъ присутствія, рейтары спокойно подавались впередъ. Вдругъ Татары съ гикомъ бросились на нихъ. Испуганные нечаяннымъ нападеніемъ, не зная силъ непріятеля, рейтары побѣжали въ станъ и принесли вѣсть о приближеніи войскъ въ то время, какъ въ свой чередъ испуганный малочисленный татарскій отрядъ безъ оглядки бѣжалъ къ Чигирину. Вслѣдъ за этою тревогою явился изъ Чигирина капитанъ и увѣдомилъ воеводу, что Турки сняли осаду и, побросавъ запасы и пушки, поспѣшно отступаютъ. Отправивъ его съ этимъ извѣстіемъ къ государю, князь Ромодановскій созвалъ всѣхъ начальныхъ людей своихъ войскъ выслушать милостивое слово царское, привезенное къ нимъ гонцомъ Карандѣевымъ. Гонецъ ѣхалъ съ предписаніемъ о немедленномъ продолженіи похода къ Чигирину и дѣйствій противъ Турокъ, и прибылъ въ станъ воеводы и гетмана въ то время, когда война уже, окончилась. Переправивъ всѣ остальныя войска черезъ Днѣпръ, князь Ромодановскій и гетманъ 5-го сентября пошли къ Чигирину. Осмотрѣвъ городъ, распорядившись о починкѣ укрѣпленій, воеводы не преслѣдовали непріятеля. Трехтысячный отрядъ отправленъ былъ только къ Черному Лѣсу, чтобы разузнать о Туркахъ. Чрезъ три дня онъ возвратился и привезъ плѣнныхъ, которые извѣстили, что Турки перешли Ингулъ и Инулецъ; Татары провожали ихъ до Буга и потомъ отправились въ Крымъ. Преслѣдовать непріятеля дѣйствительно уже было невозможно: слишкомъ много было пропущено времени. Медленно переправлялись соединенныя войска черезъ Днѣпръ, и еще медленнѣе рѣшались воеводы на дѣйствія наступательныя.
Такимъ образомъ окончился походъ, и 10-го сентября войска уже вновь начали переправу черезъ Днѣпръ и движеніе на зимнія квартиры. Одно приближеніе войскъ устрашило Турокъ, бѣжавшихъ безъ оглядки, и освободило чигиринскихъ сидѣльцевъ, блистательно выдержавшихъ осаду. Въ Москвѣ не надѣялись на казаковъ, опасались, чтобы въ Чигиринѣ не возникли ссоры у нихъ съ Московцами. Однако, во время осады, они были въ полномъ согласіи между собою: "казаки приходили изъ нижняго города въ верхній и русскимъ людямъ помогали, и русскіе люди ходили въ нижній, бились вмѣстѣ съ казаками. Начальные люди исполнили свои обязанности и генералу были во всемъ послушны. Трауернихта, несмотря на его происхожденіе, полюбили казаки и Русскіе и потомъ говорили, что «онъ къ ратному осадному дѣлу знающъ и недробокъ».
Турки отступили отъ Чигирина 27-го августа, въ день празднованія преподобнаго Пимена, когда въ Кіевѣ но случаю войны совершался торжественный крестный ходъ, «какихъ не бывало прежде». Малороссійскіе лѣтописцы считаютъ это отступленіе чудомъ (20).
Что принудило Турокъ къ такому быстрому отступленію, которое скорѣе можно назвать бѣгствомъ? По ихъ сказаніямъ, войско Ибрагима-паши состояло изъ сорока тысячъ. На пути къ Чигирину, къ нему присоединились небольшіе отряды Молдаванъ, Валаховъ, и ханъ крымскій съ значительною ордою. До трехъ сотъ казаковъ, находившихся при Хмѣльницкомъ, можно и не брать въ разсчётъ. Но Крымцы, находясь въ мирѣ съ Запорожцами, неохотно помогали Туркамъ. Упорная защита Чигирина, въ продолженіе цѣлаго мѣсяца, вѣроятно много поубавила числительную силу ихъ войска. Неудачное дѣло при переправѣ черезъ Днѣпръ, гдѣ, но сказанію Турокъ, легло до десяти тысячъ, и страхъ сразиться съ свѣжимъ русскимъ войскомъ, значительно превышавшимъ силу Турокъ, представляютъ не только естественнымъ бѣгство Ибрагима-паши, но и необходимымъ: онъ могъ бы потерять все войско.
Но въ этомъ случаѣ показанія нашихъ источниковъ не совсѣмъ согласны съ турецкими. Войско Ибрагима-паши, по извѣстіямъ плѣнныхъ Турокъ, простиралось до 80 тысячъ. Къ нимъ присоединилось 400 Валаховъ, 1000 Молдаванъ, и крымскій ханъ, по всей вѣроятности, съ ордою не менѣе какъ въ 15 или 20 тысячъ. Русское войско въ полномъ своемъ составѣ едва ли не было малочисленнѣе, считая даже и чигиринскій гарнизонъ; простиравшійся до 10 тысячъ, изъ которыхъ однакоже послѣ долгой осады болѣе трети выбыло изъ рядовъ. Въ поискахъ князя Ромодановскаго считалось слишкомъ сорокъ тысячъ; число гетманскихъ войскъ неизвѣстно, но конечно, не превышало числа московскихъ и даже, но всей вѣроятности, было малочисленнѣе. Присоединивъ къ этому отрядъ князя Голицына, простиравшійся до 15-ти тысячъ, получимъ такое число военныхъ силъ, противъ котораго дѣйствительно было трудно держаться Туркамъ, изнуреннымъ продолжительною осадою.
Но даже современники происшествій не довѣряли показаніямъ плѣнныхъ; Гордонъ, говоря, что число турецкихъ войскъ не было извѣстно положительно, думаетъ однакоже, что оно простиралось въ полномъ составѣ только до 65 тысячъ. Конечно, послѣ неудачной четырехнедѣльной осады Чигирина и сраженія при Днѣпрѣ, ему ничего не оставалось болѣе дѣлать, какъ отступить со всею поспѣшностію, особенно если принять въ соображеніе недостатокъ провіанта, аммуниціи, болѣзни и приближеніе осени.
Другое противорѣчіе находимъ въ показаніяхъ Турокъ и Русскихъ о битвѣ при переправѣ черезъ Днѣпръ. Первые говорятъ, что при этой битвѣ пало на мѣстѣ до десяти тысячъ человѣкъ. Такая потеря свидѣтельствуетъ о сильномъ пораженіи, между тѣмъ какъ ни гетманъ, ни московскій воевода, ни Гордонъ, свидѣтель битвы, не придаютъ ей такого важнаго значенія. Естественно, Турки оправдывали свое отступленіе отъ Чигирина пораженіемъ при Днѣпрѣ, сваливая всю вину на Татаръ. Но, очевидно, битва не была такъ значительна: иначе русскіе воеводы не упустили бы случая описать ее въ донесеніяхъ государю.
Меньшее число войска, истомленнаго долгою осадою, недостатки въ пищѣ и военныхъ припасахъ, неохотное участіе Татаръ въ военныхъ дѣйствіяхъ и отчасти страхъ — вотъ причины, принудившія Турокъ къ постыдному бѣгству, которымъ окончился ихъ первый походъ подъ Чигиринъ.
(1) Малоросс. дѣла въ Москов. архивѣ министерства иностранныхъ дѣлъ. 1677 г. № 8.
(2) Малоросс. дѣла въ архивѣ мин. иностр. дѣлъ въ Москвѣ 1677 г. № 5. Приводимъ подлинную опись кіевскихъ укрѣпленій: «Городъ Кіевъ большой: деревяного рубленого острогу черезъ ровъ, въ которомъ Михайловская калитка, 24 сажени с полусаженью, и обрубъ — ветхи и згнили. Отъ того по стенѣ старого города до роскату 48 саженъ, во многихъ мѣстехъ стена осыпалась и ходить по ней не мочно; бес передѣлки быть нелзя. Роскатъ 15 саженъ, тарасы и обламы згнили и розвалиись; и томъ мѣсте довелось здѣлать выводъ земляной для очищенья валу обоихъ сторонъ. Отъ того роскату до нового валу 107 саженъ; стена осыпалась. Отъ нового валу до боераку, и которомъ калитка к малому городку, 94 сажени, бой земляной, во многихъ мѣстехъ обламы развали.шсь. Боеракъ поперегъ 27 саженъ, и немъ клѣтки рубленые шириною 3 сажени насыпаны землею и отъ клѣтокъ до башни острогъ згнилъ, башня не покрыта. Отъ той башни земляного валу 37 саженъ, здѣлоно уско, ходить нелзя, и томъ же мѣсте ниско; доведетца здѣлать върубъ вышиною противъ большого валу. Отъ того до Печерскихъ воротъ на 60 саженихъ тарасы розвалились. 21 сажень острогу и городе передъ Печерскими вороты у выводу около башни доведетца здѣлать. Отъ Троицкого выводу до нового поперечного валу 132 саженисъ полусаженью, тарасы и обламы ветхи.»
Окончаніе описи найдено мною въ другомъ мѣстѣ:
Отъ Золотыхъ воротъ к Егоргиевскому выводу 73 сажени, тарасы и обламы згнили. Отъ угла пробитого валу до Лвовского 87 саженъ, валъ и бой худъ. Башня пол-3 сажени ветха и кровли нѣтъ. 30 саженъ обламы розвалились. Меншой городъ. Половина Михайловскаго вывода внутри не выкладено дерномъ, мѣрою 20 саженъ. Бой земляной изнутри дерномъ не выкладенъ, мѣрою пол-3 аршина. Около Киевскихъ воротъ 26 саженъ тарасы ветхи. У дву воротъ и у дву калитокъ притворовъ и черезъ ровъ подъемныхъ мостовъ нѣтъ. Впроѣзжихъ воротехъ притворовъ и подъему мосту нѣтъ. У калитки притворовъ нѣтъ и мостъ не додѣланъ. У проѣзжихъ воротъ притворовъ и подъему мосту нѣтъ. У калитки дверей нѣтъ.
"Всего и болшомъ городѣ по стене валу осыпалось на 155 саженехъ. На 87 саженехъ валъ и бой худъ. На 404 саженехъ тарасы и обламы ветхи, а иные розвалшись, на 27 саженъ въ боераке клѣтки рубленые и острогъ згнили. На 27 саженехъ доведетца здѣлать взрубъ. На 21 сажени доведетца здѣлать острогъ. Башня доведетца здѣлать, 3-хъ саженъ. Въ меншомъ городѣ: довелось выкласть дерномъ половину вывода мѣрою 20 саженъ, да бой полы 3-я аршина. На 26 саженехъ тарасы и обламы ветхи. У двупроѣзжихъ ворогь и у дву калитокъ притворовъ и черезъ ровъ подъемныхъ мостовъ нѣтъ. У проѣзжихъ воротъ притворовъ и подъему мосту нѣтъ. У калитки притворовь нѣтъ и мостъ не додѣланъ. У калитки дверей нѣтъ.
«Обоего болшомъ и маломъ городе кромѣ воротъ и мостовъ и калитокъ довелось починить и вновь здѣлать на 772 саженехъ.»
Построеніемъ новыхъ укрѣпленій и исправленіемъ старыхъ завѣдывали сначала полковникъ и инженеръ Николай фонъ-Залемъ и потомъ полковникъ и инженеръ Яковъ фонъ-Фростенъ. Заготовленіе хлѣбныхъ запасовъ дѣлалось различно: покупали привозимый въ Кіевъ хлѣбъ, давали подряды кіевскимъ мѣщанамъ; привозили, частью сухимъ путемъ, частью по Деснѣ на стругахъ изъ Брянска и Трубчевска; сдѣланъ былъ даже опытъ денежной выдачи полковникамъ, которые должны были сами закупать запасы по числу стрѣльцовъ и отдавать отчетъ воеводамъ, деньги же имъ выдавали «противъ настоящей меншой цѣны» хлѣба.
(3) Тамъ же № 8. Указъ царя гетману Самойловичу отъ 29-го февраля. Въ мартѣ явилось въ Москву отъ гетмана судья Домонтовичъ и писарь Прокоповъ объявить о распоряженіяхъ гетмана въ отношеніи къ чигиринскимъ укрѣпленіямъ. 7-го апрѣля посланъ царскій указъ кіевскому воеводѣ и въ этомъ же мѣсяцѣ отправленъ Трауернихть. По случаю его отправленія Ямской приказъ не нашелъ «примѣровъ», по скольку давать подводъ генералъ-маіорамъ, и поэтому Трауернихта пожаловали въ стольники. Но послѣ однакоже примѣры были сысканы, — Царскій указъ отъ 19 апр. къ Троекурову объ отпускѣ въ Чигиринъ фонъ-Фростена.
(4) Пожаръ въ Чигиринѣ случился 24-го апрѣля: сгорѣла Крымская башня и вокругъ нея стѣны. Кравковь въ концѣ марта извѣщалъ, что «съ караулу съ Крымскихъ воротъ бѣжало съ ружьемъ Московскаго выборнаго Аггея Шепелепа полку 324 человѣка». Въ наказѣ Трауернихту отъ 14-го апрѣля поручается, между прочимъ, наблюдать, «чтобъ русскіе люди воровски или какою измѣною чрезъ Чигиринъ въ шпынскомъ и въ чернеческомъ платьѣ зарубежъ въ Полскую и Дитовскую сторону и въ иные ни въ которые государства, въ Турки и въ Крымъ ни каковъ человѣкъ не проѣхалъ и не прокрался никакими мѣрами.» Тамъ же № 8.
(5) Въ Сѣвекъ Трауерннѵтъ прибылъ 4-го мая, въ іюнѣ былъ уже въ Чигиринѣ и 20-го іюля прислалъ въ малороссійскій приказъ извѣщеніе о принятіи города. Тамъ же № 8, и Р. Gordon’s tagebuch II гл. 2, стр. 418. Съ Трауернихтомъ отправлены въ Чигиринъ стрѣлецкіе приказы Григорья Титова, Никиты Борисова и Ильи Дурова.
(6) Тамъ же. Малоросс. дѣла этого года №№ 12 и 14.
(7) Тамъ же №№ 2 и 8. Gordon’s tagebuch II, стр. 416. Февраля 17-го Дорошенко прибылъ въ Москву, на другой день представлялся Государю. Онъ помѣщался на новомъ Греческомъ дворѣ и получалъ по 6 алтынъ и 4 деньги въ сутки жалованья, да на мелкое по 3 алтына по 2 деньги.
(8) Малоросс. дѣла №№ 2, 4 и 19. Симеонъ Самойловичъ съ своею свитою получалъ жалованья по 27 руб. въ день.
(О) Тамъ же № 10. Перкуровъ выѣхалъ изъ Москвы 12-го мая; 1-го іюня прибылъ въ Батуринъ; 4-го, съ двумя провожатыми отпущенъ въ Запорожье, куда прибылъ 19-го и пробылъ тамъ до 25-го іюня. На возвратномъ пути, 30-го іюня, былъ въ Батуринѣ, откуда выѣхалъ 2-го іюля и возвратился въ Москву 12-го.
(10) Малоросс. дѣла № 11. Письмо гетмана къ Ларіону Иванову 11-го іюля: привезъ его посланецъ казакъ Евстратовъ.
(11) Ригельмана: лѣтоп. повѣств. о Малой Россіи, кн. IV, гл. XXII, XXIII, Бантышъ-Каменскаго Исторія Мал. Росс. часть II, гл. XXII, ХХІІI. Маркевича Ист. Малорос. ч. II, гл. XXIII, XXIV, XXV. Гаммеръ: Histoire de l’Empire Ottoman liv. LVIII.
(12) Письмо отъ 2-го іюля. Малоросс. дѣла № 14. Маркевича Исторія Малороссіи, т. IV, № XIX.
(13) Тамъ же № 12. Карандѣевъ поѣхалъ изъ Москвы 21-го іюня съ дарами къ гетману; 5-го і.kя былъ въ Батуринѣ.
(14) Письмо Сѣрка къ Самойловичу отъ 20-го мая, а товарищества казацкаго отъ 24-го. Малоросс. дѣла № 13.
(15) Тамъ же № 8. Апрѣля 10-го Дорошенко былъ на разговорахъ у думнаго дьяка Ларіона Иванова въ Посольскомъ приказѣ.
(16) Малоросс. дѣла № 13.
(17) «Въ поляхъ же къ Каменцу и около Дуная лежатъ на разныхъ мѣстахъ три ватаги», объявилъ 12-го іюля посланный отъ Самойловича гонецъ Савва Гавриловъ въ Посольскомъ приказѣ, каждая ватага въ сто человѣкъ. Одна подъ начальствомъ Щербины-Торговицкаго, другая сына гетманскаго, а третья Бабченка: Малоросс. дѣла №№ 15 и 20. Царская грамота, предписавшая походъ войскамъ къ Днѣпру и Гамильтону о соединеніи съ Самойловичемъ отъ 18-го іюля. Листъ Самойловича съ увѣдомленіемъ о движеніи Турокъ отъ 28-го іюля.
(18) Малоросс. дѣла № 17. 24-го іюля велѣно Леонтьеву выѣхать изъ Москвы. Грамота царская къ князю Ромодановскому отъ 3-го августа № 22. Авг. 18-го посланъ Карандѣевъ.
(19) Тамъ же № 20. Романъ Кнышъ, гонецъ отъ гетмана, сообщилъ эти извѣстія августа 11-го Посольскому приказу. Тамъ же № 32. Письмо гетмана Самойловича отъ 21-го октября къ литовскому гетману Пацу, Gordon’s Tagebuch, т. II, гл. 2.
(20) Осада Чигирина подробно описана у Гордона, Tagebuch, т. II гл. 2-я; но онъ находился въ войскахъ князя Ромодановскаго и потому гораздо вѣрнѣе его указаній Трауернихтовъ дневникъ осады, который Гордонъ переписалъ въ своихъ запискахъ. Въ нашемъ разказѣ мы преимущественно пользовались этимъ дневникомъ (Gordon’s Tagebuch т. II. стр. 434—446), соображая оный съ показаніями плѣнныхъ Турокъ, записанными въ то время въ Посольскомъ московскомъ приказѣ (малоросс. дѣла №№ 26 и 29. Сравн. 1678 № 2), и съ «описаніемъ Турского бою подъ Чигиринымъ», которое гетманъ Самойловичъ при письмѣ отъ 21-го октября отправилъ къ литовскому гетману Пацу. Этотъ послѣдній докуменгъ, весьма замѣчательный и доселѣ бывшій неизвѣстнымъ, мы прилагаемъ вполнѣ; онъ сохранился въ Малоросс. дѣлахъ этого года въ Московскомъ архивѣ мин. иностр. дѣлъ.
«Еще зимою и на весну 1677 года господинъ гетманъ имѣлъ вѣдомость отъ розныхъ языковъ о намѣреніи турскомъ, что они съ силами своими погаными въ Украйну, именно подъ Чигиринъ прійти смѣли, чего ради съ своего начальническаго мѣста по обыкновенной своей бодрости прилежное имѣлъ попеченіе, чтобъ тѣмъ злымъ бусурманскимъ замысломъ упредить возможно было. В скоромъ времяни его царскому пресвѣтлому величеству о томъ извѣстивъ, бивалъ челомъ, чтобъ онъ великій государь своими государскими ратными людьми Украйнѣ подавалъ помощь: тогда великій государь по своей милости, кромѣ ближняго своего боярина князя Гр. Гр. Ромодановскаго, всегда въ Украйнѣ съ войсками его государскими обрѣтающагося, изволилъ на оборону Украйны вновь послать б. кв. В. В. Голицына съ тов. со многими своими государскими ратми, и указалъ особыхъ своихъ людей послать въ Чигиринъ, гдѣ и г. гетманъ регименту своего выборныхъ людей выслалъ ис полковъ съ хлѣбными и воинскими запасы, а полкамъ всѣмъ приказалъ на войну готовитца. Потомъ въ іюлѣ мѣсяцѣ, когда и языки и подлинные вѣдомости г. гетману прилучалися, что ужъ подлинно и непремѣнно тѣ непріятели отъ Дуная рушились, и переправляяся на Днѣстрѣ, къ Чигирину правились, тогда вѣдая, что въ Чигиринѣ ратныхъ людей къ оборонѣ мало обрѣталось, покамѣстъ самъ с войски рушился, выслалъ на оборону той крѣпости полкъ пѣхоты доброй съ полковникомъ Герасимомъ, также роту драганіи своей и 3 сотни городовые не полку Галицкого и Лубенского, которые люди прежде непріятельского пришествія въ Чигиринъ вошли. Самъ г. гетманъ с войсковыми тягостми рушился изъ Батурина 1-е число м-ца августа, и когда с полками уже и поле стоящими, совокупився, приближался к Роми», тогда 4-го числа м-ца августа пришла изъ Чигирина вѣдомость, что изъ дикихъ поль отъ турскихъ войскъ силной подъѣздъ 30-го числа поля въ понедѣльникъ подъ Чигиринъ ударилъ, съ которого подъѣзду чигиринское войско, взявъ языка, увѣдомилися, что уже недалече Ибрагимъ-Шайтанъ-Паша съ войски своими погаными идетъ къ Чигирину, тогда тотчасъ ту вѣдомость г. гетманъ послалъ к Москве къ его царскому пресвѣтлому величеству, также и к бояромъ съ ратными его государевыми людми будучимъ, и зело просилъ, чтобъ войска государскіе вскоре поспѣшили на отпоръ тому непріятелю. И когда г. гетманъ со всѣми своими полками, перешедъ Сулу, сталъ таборомъ и поляхъ на Бѣлоц Водѣ, тогда въ 7 день августа, пришла вѣдомость изъ Чигирина, что тѣ непріятели с великими своими силами въ 3-го дни на 4-е число августа подъ Чигиринымъ стали, гдѣ, имѣя с собою воинскіе промыслы, тотъ городъ осадили и шанцовыми промыслы и великимъ наступленіемъ учали приступать: тогда и о томъ г. гетманъ вѣдомость учинилъ великому государю, также и бояромъ, паче же кв. Гр. Гр. Ромодановскому, проси, чтобы поспѣшалъ с войсками государскими. И бояринъ поспѣшилъ со всѣми при немъ обрѣтающимися войсками государскими, и совокупився съ г. гетманомъ и с войскомъ запорожскимъ на Артаполоте въ 10 числѣ августа, и совокупяся бояринъ з гетманомъ, с войсками своими шли к Днѣпру.
"В томъ шествіи встрѣчали не Чигирина посланные изъ осады и лазутчикахъ с прилежнымъ прошеніемъ, чтобъ Чигирину и ратнымъ осаднымъ людемъ учинить помочь и отъ непріятелей свободу, и о томъ учинили вѣдомо, что непріятели силно на Чигиринъ наступая, великую чинятъ трудность, также и нѣсколко дней всѣ пушки на роскатехъ и на стенахъ и нижнемъ и в верхнемъ городехъ из ломовыхъ своихъ пушекъ позбивали и примѣтнымъ своимъ не пушекъ стреляніемъ не дали нашимъ людемъ появитися на верху стены для отпору. И когда ближе свои шанцы непріятели приводили, такъ пушечною стрелбою, какъ метаніемъ страшныхъ гранатовъ, зело нашимъ досаждали. Тогда Государскіе ратные люди сами не возмогли крѣпости оборонить, и для того по нѣсколко сотъ Казаковъ из Нижнего города всегда перемѣною к себѣ призывали. В той осадѣ чигиринской турскіе войска обрѣталися отъ страны татарской, а на сей странѣ Тясмины отъ Черкасъ вездѣ стояли орды с Нурадымъ Салтаномъ и с частью янычанъ, не дая нимало отдохнуть. Тогда на помочь из своего шествіи из под Снятина г. Гетманъ полкъ пехоты Сердюковъ с полковникомъ Дмитромъ, а бояринъ тысячю драгуновъ и Чигиринъ послали и 17 числѣ августа и приказали имъ, чтобъ поспѣшали днемъ и нощію, которые, поспѣшивъ к Днѣпру, ночь переправився на ту сторону, смѣло шли к Чигирину и в друтую ночь под городомъ, сквозь орду прошедъ и янычанъ, с Ордою побивъ, предъ очима войскъ Турскихъ, и городъ вошли, чего ради и осадѣ великая учинилась радость. О чемъ непріятели не печалились, понежъ свои шанцы и самой ровъ подвалъ верхнего городка и нижняго приведъ не толко из ломовыхъ пушекъ стену с клѣтокъ деревянныхъ землею насыпаныхъ, збивали, но и силною стрелбою и ручными дробными гранатами великое прежденіе безпрестанно чинили, обаче нѣсколько подкоповъ в подлиныхъ мѣстехъ учинивъ, надежны были ко своимъ злымъ намѣреніемъ и благополучію ихъ, когда еще и то время своими силами ханъ Крымской пришелъ на помочь, о чемъ Турки зело величались. Бояринъ и г. Гетманъ с войсками къ Чигиринъ-дуброве пришедъ, выразумѣли, что берегъ Днѣпровый неспособенъ к переправе войскамъ и обратились к Бужинской пристани ускимъ путемъ черезъ Сулу на строеніе моста не возмогли со всѣми силами итти, особно шелъ г. Гетманъ с своими полками к Днѣпру и тамъ стал у Днѣпра у Бужинской пристани въ 24 числѣ августа, гдѣ когда у пристани съ полками своими появился, тотчасъ множество Татаръ с сыномъ ханскимъ и с Нурадынъ Салтаномъ будучихъ, и поляхъ Бужинскихъ с той страны явились, измежъ которыхъ и янычаня отстреливали нашихъ черезъ Днѣпръ отъ берега, наши тожъ противъ ихъ; стреляли и и той день до вечера, и потомъ въ 25 числѣ августа черезъ Днѣпръ противно стрелялижъ. Бояринъ кн. Ромодановскій с войсками государскими пришелъ тамъ же к пристани въ томъ же числѣ на ночь, купножъ пришелъ на оборону той стороны пристани самъ ханъ с Ордами и Ибрагимъ-Шайтанъ-Паша со всѣми шпаги и с выборными янычаны, имѣя при себѣ нѣсколко пушекъ, также Волоское и Мултянское войско, оставивъ подъ Чигиринымъ пехоту: тогда жестоко нашимъ войскамъ с той стороны непріятели стояли и широко поля Бужинскіе заняли к горе; и когда г. Гетманъ з бояриномъ на берегъ Днѣпровской свои полки устроили, непріятели силно стрѣляли и с пушекъ и из мелкаго ружья черезъ Днепръ, понежъ на мѣстехъ прикладныхъ янычанъ своихъ понадъ Днѣпру поставили, которые нашихъ смѣло отъ пристани отбивали, противъ которыхъ и наши из пушекъ и из мелкого ружья стреляли и черезъ весь той день и бою пребыли. Потомъ бояринъ и гетманъ, посовѣтовавъ межь себя, прежде суды, сколко ихъ было, собрали на пристань и потомъ такъ из московскихъ войскъ, какъ и с черкаскихъ добрыхъ людей устроивъ полки, в 3-мъ часу ночи противъ 24 числа августа, выслали ихъ вскорѣ на тѣхъ судахъ на ту сторону Днѣпра и на помочь имъ с сей стороны Днепра всѣ войска и пушки войскъ обоихъ навели; тогда какъ тѣ войска наши на ту сторону смѣло шли, янычаня, которые пристани той стороны берегли, увидѣвъ, учали кричать и силно стрелять противъ нашихъ на воду и потомъ всѣ силы турскіе и татарскіе на отпоръ пришли было; но когда высланные черезъ Днепръ с сей стороны войска крѣпкой давали имъ отпоръ, ис пушекъ по нихъ стреляли, тогда, хотя ночью то было, однако множество непріятелей побито было, гдѣ видя непріятели жестокое на себя наступленіе, возвратились назадъ отъ пристани, однако чрезъ всю ночь на нашихъ наступали, а наши помощію Божіею и счастіемъ великаго государя на той сторонѣ пристани одерживая, тотчасъ ошанцовалися и крѣпко непріятелемъ давали отпоръ. Войска всѣ московскіе и казацкіе, видя нетрудную переправу, безпрестанно на ту сторону возилися и пушки переправляли. Видя то, непріятели жалобны были зело, что ихъ силы от войскъ нашихъ побѣжденны были и не оборонили пристани: о семъ же наипаче печалились, что Чигиринская крѣпость подведеніемъ подъ валъ шанцовъ и подкоповъ, аки бы и устахъ ихъ будущая, костью имъ и горле стала, понежъ прежде 3 подкопы на караулахъ черкаскихъ уготовивъ, когда въ нихъ положенные порохи однѣ по однихъ зажигали и тѣми учиненные дыры въ валу видя, ко взятію града обратилися были, гдѣ зело много своихъ янычанъ потеряли, понеже казаки крѣпкой имъ отпоръ давали и здѣсь противъ войскъ государскихъ и казацкихъ не имѣли благополучія. Тогда всѣ съ ханомъ и съ Ибраимъ-Шайтанъ-Пашею непріятельскіе силы подъ Бужиномъ черезъ понедѣльникъ и вторникъ 27 и 28-го числа мѣсяца августа сильно наступали на войска наши, на томъ боку будучіе; обаче наши крѣпко имъ сопротивилися, понеже и тѣхъ бояхъ много шпаговъ турскихъ, и мурзъ и агъ татарскихъ, межъ которыхъ, по сказкѣ языковъ, и сына ханскаго и двоихъ сыновъ нѣкотораго наши убили: особо же янычанъ и черныхъ Татаръ множество полегли. Тогда побеждени непріятели зело убоялися, видя силу войскъ государскихъ и казацкихъ и тиснулися к переправѣ Днепровой, опасаясь вящшаго разоренія своего. И 28 числа мѣсяца августа к вечеру исчезли от очей войскъ вашихъ: гнались наши за ними, обаче они не оглядываяся, бѣжали х Крылову и оттуда поза Тясминомъ поспѣшали къ Чигирину, гдѣ и ночную пору пришедъ, тотчасъ янычанъ своихъ из шанцовъ испод крѣпости Чигиринской взяли и бесчестно съ трепетомъ въ тужъ ночь ушли, гдѣ одна не всѣ свои воинскіе тяжести и запасы всякіе, гранаты, зерна, пушечные и иные наряды и всякую рухлядь к нуждѣ и прокормленію войсковому належачую при шанцахъ и подкопахъ своихъ, под крѣпость подведеныхъ, покинули: откуду со страхомъ ушли и прилежно днемъ и ночью со тщаніемъ оставляя по долинамъ буйволы, паче же Турки съ Бѣлогородскою Ордою бѣжали, не оглядываяся ни мало на войска наши, за которыми гоняясь и не имѣя себѣ нигдѣ до самого Днестра не только ночлегу, но и пристанища никакова на пути, а орда особо за великимъ Ингуломъ въ три дни испод Чигирина, паки отъ Ингула въ 4-й день стали у Днепра подъ городками своими въ 4 день сентября, не смотрили какъ давно прежде перевозу, но шли въ плавь всѣ, занявъ пристани, на 5 верстъ черезъ Днестръ тѣснились. Тогда Чигиринъ съ людми, будучими в немъ, выдержавъ толикое насилство непріятельское, послѣ четыренедѣльной осады, свободился въ 29 число мѣсяца августа.
«Г-нъ гетманъ и бояринъ кв. Ромодановскій, переправилися черезъ Днепръ, посылали выборные государскіе войска конные въ погоню за непріятелемъ, московское войско с столникомъ и полковникомъ з Григ. Косаговымъ, а черкаское войско с полковникомъ Переяславскимъ с Лысенкомъ, но оные, бывъ в поляхъ дикихъ у Ингула, не нагнали непріятелей, понеже они, убоявся, зело скоро бѣжали назадъ нолями въ свою сторону, метая запасы и статки по дорозе. Бояринъ и г. гетманъ с войски своими, будучи подъ Чигиринымъ, чинили промыслы и направу и томъ разореніи, которое учинилося отъ непріятелей. Тамъ же видѣли есмы всѣ дивные промыслы непріятельскіе и шанцы, которыми всю гору передъ крепостію и кругъ крѣпости и передъ стеною городовою всѣ мѣста отвсюду обступили страшные рвы и ямы неслыханные, частые и плетеные, которыми ежедень близь крѣпости шанцовалися. Но понеже наши осадные ратные люди начали ихъ выласками вредить, тогда хитро о тѣхъ рвахъ поганый народъ лесами и землею покрывался, при которыхъ и роскатовъ 310 высоко высыпано было и высокими шанцами путь к нимъ заложенъ, построено. И то учинено для нетруднаго преведенія пушекъ и для частого пріѣзду дозирателей и началныхъ людей. И с тѣхъ роскатовь из ломовыхъ и из малыхъ пушекъ безпрестанно стреляли на городъ и на крѣпость, которымъ стреляніемъ всю крѣпость и стены башни и роскаты подыравили и стены зело вредили и хоромы въ нихъ всѣ сокрушили. В копаніи шанцовъ и камень единъ непріятелемъ не былъ препоною, понеже и нѣсколкихъ мѣстехъ и самую скалу, ко пробитію неудобную, пробивали. Тамъ же и подкопы чинили, каменія сокрушая, ис которыхъ три, какъ прежде речеся, злый случай принесли; и несколко ихъ самыхъ трудныхъ скалою подъ роскаты крепостные подведенныхъ, несовершоныхъ осталося. Передъ самыми воротами крепостными давный шанецъ кирпичной одаль выведенъ: непріятели тотъ шанецъ отнявъ, с того мѣста зело великій валъ земляной передъ собою копали, которымъ между иными промыслы ровъ заставили и нетрудно и самыхъ воротехъ проходъ себѣ учинить и крепость отнять мыслили, что едва уже не учинилося. Отъ всѣхъ тѣхъ набеговъ силно оборонилися в осаде, сколко кратъ на выласкахъ непріятеля зело поразили и много ихъ побили и дырахъ, подкопами починеныхъ, наипаче же и одномъ ихъ непріятелскомъ приступе, когда на самый валъ крепосной учали наступать. Подлиныхъ такожь г. гетманъ, какъ тѣ непріятели стояли подъ Чигиринымъ, приказалъ не полковъ своихъ выслать конныхъ охотныхъ и дикіе поля на шляхи непріятелскіе, которые охотники непріятелскихъ людей из ихъ земли подъ Чигиринъ и назадъ из подъ Чигирина идучихъ и поляхъ часто громили; охотники жъ Полтавского полку не малый табаръ из подъ Чигирина высланъ, надъ которымъ было 300 Турковъ ратныхъ, прежде ихъ непріятелского пришествія, на Великомъ Иигуле перенявъ, побили, Турковъ всѣхъ вырубили, с добычею и лошадей множество и воловъ нѣсколко сотъ и буйволовъ немало и городы на корысть себѣ привели. Тѣ побитые непріятели видены были отъ всѣхъ непріятелскихъ силъ, изподъ Чигирина бежащихъ, — зело убоялися. Бояринъ князь Голицынъ с войсками государскими по непріятелскомъ отступленіи к Днепру и подъ Максимкою таборомъ сталъ. Бояринъ з гетманомъ все, что надлежало, и Чигиринѣ устроивъ и шанцы непріятелскіе войсковымъ трудомъ загладивъ, возвратилися и перевезлися черезъ Днепръ на ею сторону въ 9-й день сентября; потомъ бояра кн. Голицынъ и кн. Ромодановскій, также и г. гетманъ со всѣми войсками государскими рушилися отъ Днепра въ 11-й день м-ца сентября и шли хваля Бога, во свояси.»
Считаемъ долгомъ указать, вмѣстѣ съ источниками, на которыхъ основанъ нашъ разказъ, и на предшествовавшія сочиненія, служившія намъ нѣкотораго рода руководствомъ. Лѣтопись Велички. Т. II гл. XVIII. Лѣтопись самовидца стр. 66—67. Лѣтопись Грабянки стр. 301—303; Синопсисъ Гизеля изд. 1823 г. стр. 144—147 повторяетъ слова Грабянки; а напечатанное г. Калачевымъ, въ № 20, «Временника», стр. 2—3 Смѣси, сказаніе «О турецкомъ приходѣ подъ Чигиринъ» есть не болѣе, какъ извлеченіе изъ Синопсиса. Конисскаго: Исторія Руссовъ стр. 177—178. Ригельмана Лѣтописное Повѣствованіе о Мал. Росс. кн. IV стр. 156 и d; Бантышъ-Каменскаго: Исторія Мал. Россіи. Т. II стр. 153 и слѣд.; Маркевича: Исторія Малороссіи, Т. II стр. 249—251. Изъ иностранныхъ писателей: сл. Theatrum Europeum. T. XI изд. 1679 г. стр. 1051. La Croix: Guerres des Turcs avec la Pologne, la Moscovie etc. изд. 1689 г. стр. 101—103. Engel: Geschichte der Ukraine стр. 267 и слѣд. — Hammer: Histoire de l’empire Ottoman, liv. LVII.