(И. И. Маслову[2]).
Что ты жадно глядишь на дорогу
Въ сторонѣ отъ веселыхъ подругъ?
Знать, забило сердечко тревогу —
Все лицо твое вспыхнуло вдругъ.
И зачѣмъ ты бѣжишь торопливо
За промчавшейся тройкой вослѣдъ?..
На тебя, подбоченясь красиво,
Заглядѣлся проѣзжій корнетъ.
На тебя заглядѣться не диво,
Полюбить тебя всякій не прочь:
Вьется алая лента игриво
Въ волосахъ твоихъ — чорныхъ какъ ночь;
Сквозь румянецъ щеки твоей смуглой
Пробивается легкій пушокъ;
Изъ-подъ брови твоей полукруглой
Смотритъ бойко лукавый глазокъ.
Взглядъ одинъ чернобровой дикарки,
Полный чаръ, зажигающихъ кровь,
Старика раззоритъ на подарки,
Въ сердце юноши кинетъ любовь.
Поживешь и попразднуешь вволю,
Будетъ жизнь и полна и легка…
Да не то тебѣ пало на долю:
За неряху пойдешь мужика.
Завязавши под мышки передникъ,
Перетянешь уродливо грудь,
Будетъ бить тебя мужъ-привередникъ
И свекровь въ три погибели гнуть[3].
Отъ работы и чорной и трудной
Отцвѣтешь, не успевши разцвесть,
Погрузишься ты въ сонъ непробудный,
Будешь нянчить, работать и ѣсть.
И въ лицѣ твоемъ, полномъ движенья,
Полномъ жизни, — появится вдругъ
Выраженье тупого терпѣнья
И бессмысленный, вѣчный испугъ.
И схоронятъ въ сырую могилу,
Какъ пройдешь ты тяжелый свой путь,
Безполезно угасшую силу
И ничѣмъ не согрѣтую грудь.
Не гляди же съ тоской на дорогу
И за тройкой вослѣдъ не спѣши,
И тоскливую въ сердцѣ тревогу
Поскорѣй навсегда заглуши!
Не нагнать тебѣ бѣшеной тройки:
Кони крѣпки, и сыты, и бойки, —
И ямщикъ подъ хмѣльком, и къ другой
Мчится вихремъ корнетъ молодой…
