Три кругосветных плавания Джеймса Кука (Березин)/ДО

Три кругосветных плавания Джеймса Кука
авторъ Николай Ильич Березин

Опубл.: 1902. Источникъ: az.lib.ru • Передѣлалъ съ нѣмецкаго Н. Березинъ.
Текст издания: журнал «Юный Читатель», № 19, 1902.

ТРИ КРУГОСВѢТНЫХЪ ПЛАВАНІЯ и ДЖЕМСА КУКА.

Передѣлалъ съ нѣмецкаго Н. Березинъ.

Первое кругосвѣтное плаваніе.
Снаряженіе экспедиціи.

Величайшій мореплаватель нашихъ временъ — это капитанъ Джемсъ Кукъ. Онъ былъ англичанинъ и родился въ графствѣ Іоркъ въ 1728 г. въ очень бѣдной семьѣ. Едва онъ выучился читать и писать, какъ попалъ въ лавку къ мелочному торговцу, гдѣ ему приходилось отвѣшивать кому фунтъ сахару, кому восьмушку чаю. Но дѣло это не нравилось мальчику. Какъ утенокъ, вылупившійся изъ яйца, ищетъ воды, такъ маленькаго Джемса тянуло въ море, на голубой просторъ его волнъ. При первомъ удобномъ случаѣ онъ бросилъ свою лавочку и поступилъ юнгой на одно судно, занимавшееся перевозкой угля. Юнгой Кукъ пробылъ 6 лѣтъ, и одинъ Богъ знаетъ, сколько ударовъ и пинковъ перенесъ онъ за эти годы. Затѣмъ онъ поступилъ матросомъ въ королевскій флотъ и черезъ три года дослужился уже до чина главнаго боцмана. Тутъ онъ увидѣлъ, что для избраннаго имъ дѣла надо учиться, и засѣлъ за математику, астрономію и другія науки, нужныя мореплавателю. Занимался Кукъ урывками и самоучкой, но такъ какъ онъ обладалъ отличными способностями, то вскорѣ осилилъ трудности и въ совершенствѣ усвоилъ все, что надо знать моряку. И Кукъ выдвинулся, его замѣтили и отличали отъ остальныхъ офицеровъ и давали ему трудныя порученія. Вскорѣ Кукъ сталъ извѣстенъ, какъ превосходный и исполнительный капитанъ.

По внѣшности Джемсъ Кукъ былъ высокаго роста и необыкновенно крѣпкаго тѣлосложенія, такъ что могъ выносить самыя ужасныя лишенія. Глаза его свѣтились умомъ и обладали необыкновенно проницательнымъ выраженіемъ, мужество же его было таково, что онъ не трепеталъ никакой опасности. Отличительной чертой его характера была желѣзная воля и необыкновенная настойчивость: что онъ задумалъ и рѣшилъ исполнить, отъ того онъ никогда не отступалъ.

Къ счастью и жилъ то Кукъ въ такое время, когда наука процвѣтала, и по почину ученыхъ правительства разныхъ странъ давали деньги на разныя изслѣдованія и экспедиціи. Въ 1768 г. должно было произойти на небѣ одно явленіе, которое ученые ожидали съ нетерпѣніемъ. Планета Венера должна была пройти между солнцемъ и землей такъ, что ее можно было бы увидѣть въ видѣ чернаго пятнышка на яркомъ кругѣ солнца. Еслибы планета Венера была гораздо больше или ближе къ землѣ, то она при этомъ затмила бы солнце, какъ его затмѣваетъ при лунномъ затмѣніи луна. Это явленіе называется «прохожденіе Венеры черезъ дискъ солнца». Оно случается очень рѣдко, такъ примѣрно два раза въ сто лѣтъ. Ученые узнали, что если наблюдать за этимъ явленіемъ, то потомъ можно точнѣе вычислить, на какомъ разстояніи находится земля отъ солнца и еще многое другое. Но въ тотъ годъ солнце и Венера встрѣчались на небѣ такъ, что прохожденіе Венеры черезъ дискъ солнца нельзя было наблюдать изъ Европы, а надо было ѣхать на другую сторону земли, на какой нибудь островъ Тихаго океана. По просьбѣ ученыхъ англійскій король Георгъ III поручилъ именно Куку отвезти ихъ на островъ Таити, который незадолго до того открылъ англійскій капитанъ Уэльсъ. Такъ какъ въ то время очень мало знали, какой это океанъ, и какія тамъ есть земли, то Куку кстати поручили изслѣдовать точнѣе эти неизвѣстныя страны. Для этой экспедиціи снарядили прочное судно, которое окрестили названіемъ «Эндевръ», что по англійски значитъ «попытка».

Команда судна кромѣ Кука и двухъ лейтенантовъ состояла изъ слѣдующихъ лицъ: штурманъ, который правитъ рулевымъ колесомъ, боцманъ, который назначаетъ матросамъ работу, у того и другого по два помощника, два квартирмейстера, завѣдующіе парусами и канатами, затѣмъ констебль, завѣдующій пушками и снарядами къ нимъ, 3 унтеръ-офицера, 41 матросъ, 12 морскихъ солдатъ, судовый врачъ съ помощникомъ, поваръ, писарь, экономъ, кузнецъ, парусный швецъ и 8 служителей, а всего 85 душъ. Кромѣ этихъ лицъ на суднѣ находились еще ученые, а именно астрономъ Гринъ и знатный англійскій лордъ и ученый Банксъ, который поѣхалъ съ Кукомъ, потому что его уже давно влекло желаніе увидѣть тропическія страны. Банксъ уже отъ себя нанялъ шведскаго ученаго, ботаника Соландера, двухъ художниковъ и захватилъ съ собой нѣсколько челяди, въ томъ числѣ двухъ негровъ.

Такимъ образомъ все населеніе судна «Эндевръ» достигало 100 человѣкъ.

Начало перваго кругосвѣтнаго путешествія.

26 Августа 1768 г. «Эндевръ» поднялъ якорь, распустилъ паруса и вышелъ изъ гавани Плаймуса^[1]. Когда носъ судна принялся бороздить голубую скатерть моря, всѣ были рады, всѣ были преисполнены надеждами увидѣть чудеса свѣта, которыя манили ихъ въ заморскія страны. Но вотъ кругомъ судна залетали буревѣстники, морскія птицы, которыя, по мнѣнію моряковъ, предвѣщаютъ бурю. И дѣйствительно: ясное небо омрачилось, набѣжали облака съ вихремъ, и судно пошло нырять между волнъ. Матросы мигомъ полѣзли на мачты и свернули паруса, чтобъ ихъ не сорвало вѣтромъ. На палубѣ крѣпко привязали всѣ вещи, чтобъ ихъ не снесло водой, а все-таки шальной валъ сорвалъ лодку и захватилъ съ собой курятникъ, въ которомъ бились испуганныя бурей куры. Но буря не пугаетъ моряковъ, они знаютъ, что она пронесется, и на голубомъ небѣ снова засверкаетъ солнце.

13 Сентября «Эндевръ» достигъ острова Мадейры. Высокія горы его одѣты виноградниками, миртовыми и лавровыми деревьями, выше стоятъ густые лѣса грецкаго орѣшника и каштановъ. На берегу, у голубыхъ волнъ океана сверкаетъ на солнцѣ своими бѣлыми домиками городокъ Фунчалъ. Здѣсь наши мореплаватели въ первый разъ бросили якорь, но при этомъ случилось несчастье: якорный канатъ втянулъ боцмана, и хотя матросы кинулись на помощь, но поздно — несчастный уже захлебнулся. Его похоронили какъ моряка: завернули въ парусъ, привязали къ ногамъ пушечное ядро и опустили въ холодное лоно моря. Съ Мадейры судно побѣжало на югъ и вскорѣ миновало Канарскіе острова, изъ которыхъ самый замѣчательный Тенерифа, потому что на немъ стоитъ высокій вулканъ, пикъ Тенерифа. Вотъ, наконецъ, и тропикъ Рака, т. е. полоса вокругъ всей земли, гдѣ солнце въ самый длинный день года стоитъ въ 12 ч. надъ самой головой. За этимъ тропикомъ начинается уже жаркій поясъ земли, гдѣ вѣчно дуетъ пассатный вѣтеръ, который сильно облегчаетъ путь кораблямъ, плывущимъ на западъ, такъ какъ самъ дуетъ въ ту же сторону. Здѣсь путешественниковъ сильно забавляли летучія рыбы. Цѣлыя стаи ихъ, убѣгая отъ крупныхъ морскихъ хищниковъ, выскакивали изъ воды; расправивъ свои большіе плавники, эти рыбки парили на нихъ, какъ на крыльяхъ, сверкая серебристымъ брюшкомъ и темнокрасной спинкой; онѣ перелетали черезъ корабль, и иныя падали на палубу или застревали въ снастяхъ.

Вдоль береговъ Америки.

За островами Зеленаго Мыса Кукъ повернулъ отъ береговъ Африки на юго-востокъ. 25 Октября «Эндевръ» пересѣкъ экваторъ. Событіе это всегда празднуется на корабляхъ; матросы наряжаются древнимъ морскимъ богомъ Нептуномъ и его свитой, поздравляютъ капитана и насильно купаютъ въ морѣ тѣхъ изъ команды, кто еще ни разу не переѣзжалъ черезъ экваторъ. Впрочемъ тотъ можетъ откупиться отъ такой ванны, кто дастъ Нептуну и его свитѣ хорошій «на чай». Пассатный вѣтеръ дѣлалъ свое дѣло: въ пять недѣль онъ перенесъ судно черезъ Атлантическій океанъ. Вотъ и прелестные берега Бразиліи, страны въ Америкѣ, которая въ то время принадлежала Португаліи, а теперь составляетъ самостоятельную республику. «Эндевръ» вошелъ въ гавань столицы ея Ріо де Жанейро. Этотъ городъ по красотѣ единственный въ свѣтѣ, но и мѣстность далеко кругомъ его прелестна по богатству тропической растительности. Однако люди въ этой чудной странѣ доставили нашимъ путешественникамъ меньше удовольствія, чѣмъ природа. Португальскій вицекороль едва-едва разрѣшилъ англичанамъ запастись свѣжей водой и закупить немного овощей и плодовъ, а на берегъ ихъ почти не пускали или же приставляли къ нимъ стражу, которая слѣдила за каждымъ шагомъ пришельцевъ. Банксъ и Соландеръ, которые сгорали отъ желанія собрать здѣшнія чудныя и невиданныя растенія, совсѣмъ не получили разрѣшенія выйти на берегъ и могли дѣлать это только тайкомъ. Подозрительные португальцы боялись, какъ бы у нихъ не отняли этой чудной и богатой страны и потому съ недовѣріемъ встрѣчали чужихъ. Англичане поспѣшили покинуть эту негостепріимную страну, едва только запаслись самымъ нужнымъ, и когда «Эндевръ» выходилъ изъ гавани, португальцы послали ему въ догонку два пушечныхъ ядра. Южнѣе Ріо де Жанейро «Эндевръ» пересѣкъ южный тропикъ, тропикъ Козерога, гдѣ солнце свѣтитъ отвѣсно въ 12 ч. 21 Декабря, въ нашъ самый короткій день. Между обоими тропиками лежитъ жаркій поясъ. Мало по малу въ воздухѣ становилось холоднѣе, и вскорѣ вокругъ корабля показались тюлени. Матросы поймали на рыболовный крюкъ самку, въ которой при вскрытіи оказалось шесть маленькихъ тюленей; пять изъ нихъ остались живы и весело плавали въ бочкѣ съ водой, куда ихъ опустили.

Между тѣмъ судно шло все дальше на югъ. Оно проѣхало мимо устья рѣки Лаплаты, которая изъ всѣхъ рѣкъ на свѣтѣ имѣетъ самое широкое устье. Дальше потянулись берега степной страны Патагоніи, населенной рослыми дикарями патагонцами. Три дня спустя на востокѣ показалась неизвѣстная земля, но, когда судно направило свой курсъ къ ней, то оказалось, что это была не земля, а полоса тумана. Такія ошибки случаются въ морѣ часто. Но вотъ матросы стали жаловаться на холодъ. Жирные пингвины сидѣли стаями на голыхъ скалахъ, а въ морѣ пускали свои фонтаны киты. Кукъ оставилъ по лѣвую руку отъ себя Фальклендскіе острова и вошелъ въ проливъ Ле-Меръ между Огненной землей и землей Штатовъ, т. е. это онъ думалъ, что судно идетъ по проливу; на самомъ дѣлѣ оказалось, что близко нѣтъ никакой земли, да и вообще земля Штатовъ оказалась миѳомъ. Огненная земля, несмотря на свое названіе, оказалась очень холодной и влажной страной, но все-таки берега ея и склоны горъ были покрыты зеленью, тѣмъ болѣе, что наши путешественники посѣтили ее во время южнаго лѣта, т. е. въ январѣ, когда у насъ въ нашемъ полушаріи зима. Они были рады этой зелени, и больше всего удовольствія доставили имъ сельдерей и ложечная трава, потому что они являются хорошимъ средствомъ противъ скорбута или цынги, а эта болѣзнь въ прежнія времена положительно косила моряковъ, потому что она происходитъ отъ плохой и однообразной пищи, особенно же отъ сухарей и солонины. Лѣсу на Огненной землѣ почти не было видно, вмѣсто него росъ кустарникъ, зато море у береговъ заросло водорослями, и разъ изъ моря вытащили такое растеніе длиной въ 15 саженъ, отростки котораго въ видѣ листьевъ имѣли до ½ сажени въ длину. Кукъ рѣшилъ навѣстить поселеніе здѣшнихъ дикарей. Оно состояло изъ 12—15 жалкихъ хижинъ, сложенныхъ изъ древесныхъ вѣтвей. Обитатели ихъ представляли изъ себя дикарей съ цвѣтомъ кожи желѣзной ржавчины, мужчины средняго роста, женщины маленькія и слабыя. Лица ихъ были раскрашены красной и черной красками, а вокругъ глазъ они обвели бѣлой чертой круги, такъ что казалось, точно они носили очки въ большой оправѣ. Одежда ихъ состояла изъ одной шкуры, а всю утварь изображала плетеная корзина, въ которую они собирали на морскомъ берегу устрицъ и другихъ животныхъ, составлявшихъ ихъ пищу. Вели они себя очень смирно и были ко всему тупо-равнодушны, хотя яркія бусы и ленты, видимо, нравились имъ. Трое изъ нихъ удостоили принять приглашеніе и взошли на судно. Они ходили по нему, но передъ каждой каютой, прежде чѣмъ войти, громко кричали три раза: должно быть изгоняли этимъ злыхъ духовъ. Они ѣли все, что имъ давали, но вино и водку оттолкнули съ отвращеніемъ, едва хлебнули изъ стакана. Спустя нѣсколько часовъ ихъ свезли обратно на берегъ къ ихъ тупымъ соотечественникамъ, изъ которыхъ никто даже не спросилъ ихъ, что такое они видѣли тамъ на кораблѣ. Вотъ до какой тупости и равнодушія ко всему на свѣтѣ можетъ довести людей скудная природа!

На Огненной землѣ Банксъ и Соландеръ едва не погибли. 16 января 1769 г. они въ сопровожденіи 10 человѣкъ поднялись на одну гору съ цѣлью собрать растенія этой страны. Продравшись черезъ густой кустарникъ, они попали въ болото, переходить которое было очень тяжело. Между тѣмъ погода измѣнилась, и пошелъ снѣгъ. Но жажда знанія гнала нашихъ путешественниковъ впередъ, такъ что они преодолѣли всѣ препятствія и достигли вершины. Здѣсь они нашли богатую добычу и съ жаромъ принялись выкапывать изъ земли новыя дотолѣ неизвѣстныя растенія. Къ несчастью они увлеклись и не замѣтили, какъ наступилъ вечеръ, и началась настоящая метель. Добраться до судна нечего было и думать, хоть бы добраться до кустарника. Погода становится все холоднѣе. Докторъ Соландеръ умоляетъ всѣхъ двигаться; онъ говоритъ: «кто сядетъ, тотъ заснетъ, а кто заснетъ, тотъ уже не проснется!» Но что значатъ слова? Скоро уже многихъ стало непреодолимо клонить ко сну. Особенно плохо приходилось слугѣ Банкса, черному уроженцу жаркой Африки, который стоналъ: «мнѣ ничего не надо, дайте мнѣ только прилечь и умереть!» Но еще раньше его улегся на землю самъ Соландеръ, недавно горячо убѣждавшій другихъ: «я вздремну чуть чуть!» шепчетъ онъ. Между тѣмъ тѣ, кто былъ посильнѣе, уже добрались до полосы кустарника и развели огонь. Товарищи съ трудомъ подымаютъ на ноги Соландера, но ноги и руки его уже начали коченѣть, и самъ онъ былъ не въ силахъ двинуться съ мѣста. Люди тащатъ его къ огню подъ руки, а остальныхъ, которыхъ нельзя добудиться никакими средствами, они прикрываютъ отъ снѣга древесными вѣтвями. Больные и истощенные путешественники проводятъ вокругъ костра ужасную ночь, а когда разсвѣло, они увидѣли всю окрестность засыпанную толстымъ слоемъ снѣга, подъ которымъ съ трудомъ находятъ брошенныхъ вчера на произволъ судьбы товарищей. Но тѣ уже не нуждаются въ помощи, они уже не чувствуютъ, какъ ихъ трясутъ и толкаютъ — они спятъ вѣчнымъ сномъ.

Огненную землю по настоящему слѣдуетъ называть Землей Огней; такъ окрестилъ ее Магеланъ. Когда онъ ѣхалъ по проливу, названному въ честь его, то туземцы зажигали на берегу огни; они подавали этимъ знаки своимъ сородичамъ, что де появилось нѣчто новое и странное, — это былъ ихъ телеграфъ.

Запасшись водой и дровами, Кукъ направился дальше. «Эндевръ» обогнулъ мрачную оконечность южной Америки мысъ Горнъ и готовился вступить въ Тихій океанъ. Но прежде Кукъ рѣшилъ двинуться на югъ, чтобы узнать, есть ли тамъ земля, которую будто бы видѣли до него голландцы и которую они назвали землей Штатовъ. Нѣсколько дней Кукъ плылъ на югъ, но ничего кромѣ моря не было видно. Тогда онъ повернулъ на сѣверо-западъ въ Тихій океанъ. Еще нѣсколько недѣль провожали ихъ альбатросы, чайки и другія морскія птицы, но затѣмъ исчезли и онѣ, и единственными существами на морѣ были только люди, плывшіе по необозримому океану въ свой утлой скорлупѣ. Много мѣсяцевъ плывутъ они по нему, и чѣмъ дальше, тѣмъ воздухъ становится теплѣе и пріятнѣе. Все было бы хорошо, еслибы на кораблѣ не случилось глупаго происшествія, которое окончилось однако очень печально.

Слуга Кука вырѣзалъ себѣ изъ шкуры морской коровы мѣшечекъ для табаку. Молодой солдатъ, стоявшій вблизи на часахъ, попросилъ себѣ такой же кусокъ. Слуга отказалъ, а тотъ шутя сказалъ, что самъ возьметъ себѣ, что надо. И дѣйствительно — слугу позвали, а солдатъ въ его отсутствіе вырѣзалъ себѣ кусокъ кожи. Вернувшійся слуга отнялъ у него ее, и тѣмъ бы дѣло кончилось, если бы на бѣду здѣсь не случилось нѣсколькихъ товарищей солдата, которые взглянули на дѣло иными глазами. Они сказали ему, что отнынѣ считаютъ для себя позоромъ служить съ нимъ, потому что онъ воръ и даже хуже простого вора, такъ какъ учинилъ кражу въ то время, какъ стоялъ на часахъ. Злополучный юноша со стыда и страху убѣжалъ и легъ въ свою койку, а когда пришелъ сержантъ, хотѣвшій отвести его на судъ къ командиру, несчастный побѣжалъ отъ него, бросился въ море и утонулъ!

Открытія въ Тихомъ океанѣ.

Въ началѣ апрѣля 1769 г. въ то время, какъ «Эндевръ» плылъ по теплому тропическому морю, мореплаватели открыли нѣсколько до того времени еще неизвѣстныхъ острововъ и въ томъ числѣ Лагунные острова. Эти острова коралловаго происхожденія, т. е. они построены маленькими морскими существами, коралловыми полипами, которые садятся кругомъ высокихъ вулканическихъ острововъ. Если такой островъ медленно грузнетъ въ море, полипы продолжаютъ строиться другъ на другѣ, но конечно не выше морской воды. Такимъ образомъ можетъ возникнуть низкій островъ въ видѣ кольца, овала или иной неправильной формы. По срединѣ его остается мелкое озеро полупрѣсной воды, куда можно въѣхать съ моря, потому что островъ не сплошной — въ немъ есть проходы или проливы. Такіе острова называются коралловыми. Съ какою жадностью смотрѣли мореплаватели на кокосовыя заросли, покрывающія эти низкіе острова! Какъ стремились они подъ темную тѣнь зеленыхъ деревьевъ! Но осторожно! Эти острова окружены мелями, и мореходы вблизи ихъ должны быть осторожны вдвойнѣ, чтобы не наскочить на рифъ. Кукъ приказалъ мѣрить глубину моря лотомъ непрерывно, потому что рифы часто подымаются съ неизмѣримой глубины. Вскорѣ мореплаватели увидѣли островъ Маитеа, похожій издали на шляпу, а прошелъ еще день, и передъ ними изъ моря выплылъ о. Таити со своими высокими горами.

Къ неописуемой досадѣ нашихъ путешественниковъ вѣтеръ внезапно спалъ, паруса повисли, и «Эндевръ» сталъ въ морѣ вдали отъ острова. Но утромъ подулъ морской бризъ^[2], и мореплаватели благополучно подошли къ острову.

Туземцы едва завидѣли судно, какъ поплыли ему навстрѣчу на своихъ челнокахъ. Они махали въ знакъ мира и привѣтствія зелеными вѣтвями, которыми утыкали борты корабля. 13 апрѣля «Эндевръ» бросилъ якорь въ бухтѣ Матаваи, окруженный со всѣхъ сторонъ челноками. Оттуда неслись привѣтственные крики, и множество рукъ наперерывъ протягивали морякамъ рыбу и плоды. Кукъ и Банксъ въ сопровожденіи товарищей немедленно высадились на берегъ. Тамъ ихъ встрѣтила громадная толпа туземцевъ, принявшая ихъ дружелюбно и съ большимъ почетомъ. Кукъ и его друзья раздавали направо и налѣво бусы и другія вещицы, которыя привели наивныхъ обитателей острова въ дикій восторгъ. Путешественники съ изумленіемъ оглядывались среди пышной тропической растительности и съ наслажденіемъ вдыхали ароматъ невѣдомыхъ имъ цвѣтовъ и растеній. И дѣйствительно, по богатству и прелести растительности Таити райское мѣсто на землѣ.

На слѣдующее утро на корабль прибыли знатные туземцы, они изъявили желаніе сопровождать Кука къ царьку по имени Тутаха. Но царекъ этотъ былъ не настоящій, онъ только правилъ за малолѣтствомъ настоящаго царька по имени Оту, котораго туземцы изъ предосторожности прятали за все время пребыванія англичанъ на ихъ островѣ. Столица Тутахи отстояла отъ берега на два часа пути. По прибытіи туда англичане были представлены въ большой постройкѣ туземцу среднихъ лѣтъ, возсѣдавшему тамъ на разостланной циновкѣ среди большой толпы островитянъ. Это и былъ Тутаха. Онъ встрѣтилъ чужеземцевъ очень дружелюбно и усадилъ ихъ противъ себя на постланныхъ нарочно для нихъ циновкахъ. Затѣмъ произошла церемонія заключенія вѣчной дружбы. Тутаха вручилъ Куку и Банксу каждому по пѣтуху и курицѣ и еще по большой штукѣ благовонной таитянской ткани. Въ отвѣтъ на этотъ подарокъ Кукъ вручилъ ему шелковый, обшитый кружевомъ галстухъ и полотняный платокъ. Тутаха немедленно надѣлъ галстухъ и сталъ обмахиваться подареннымъ платкомъ.

Церемонія заключенія вѣчной дружбы состояла въ томъ, что обѣ стороны протянули другъ другу по зеленой вѣткѣ и затѣмъ каждый положилъ руку на сердце и торжественно произнесъ слово «тайо», что значитъ — другъ.

Въ этотъ же разъ англичане проникли еще глубже внутрь острова, гдѣ завели пріятное знакомство еще съ однимъ крупнымъ царькомъ по имени Тамаиде. Этотъ пригласилъ ихъ въ свой домъ на пиръ, на которомъ англичанамъ не понравилась только сырая рыба, между тѣмъ какъ туземцы поѣдали ее съ видимымъ удовольствіемъ. Супруга царька и другія женщины не участвовали въ пиршествѣ, но были тутъ же — онѣ дѣятельно разбивали твердые кокосовые орѣхи и подносили ихъ лакомое содержимое гостямъ. Всѣмъ было весело. Но вдругъ произошелъ случай, нарушившій это веселье. Соландеръ и судовый врачъ встали и заявили, что имъ обчистили всѣ карманы. У одного украли футляръ съ очками, у другого еще болѣе нужную вещь — табакерку. Когда разгнѣванный Банксъ вскочилъ на ноги и въ сердцахъ стукнулъ прикладомъ ружья объ полъ, вся компанія кинулась врозь. Тамаиде все случившееся было очень непріятно, и онъ хотѣлъ поправить дѣло, предлагая нѣсколько кусковъ матеріи. Но ему дали понять, что украденныя вещи должны быть возвращены во что бы то ни стало. Царекъ побѣжалъ прочь, но вскорѣ вернулся и съ сіяющимъ лицомъ вручилъ англичанамъ украденные предметы. Но черезъ три дня повторилась еще болѣе непріятная исторія. Англичане разбили на берегу палатку и приставили къ ней часового. Тотъ беззаботно разгуливалъ себѣ взадъ и впередъ, какъ вдругъ одинъ туземецъ изловчился и выхватилъ у него изъ рукъ ружье. Унтеръ-офицеръ, начальникъ стражи, поддавшись-ли гнѣву или просто по грубости своего нрава, безъ дальнихъ околичностей, приказалъ разстрѣлять виновнаго дикаря. При звукѣ выстрѣла упало съ испугу на землю, кромѣ убитаго, много другихъ туземцевъ, а всѣ прочіе со страху ударились въ дикое, безпорядочное бѣгство. Кукъ, поспѣшно прибѣжавшій къ палаткѣ на звукъ выстрѣла, остался очень недоволенъ случившимся и еще разъ настойчиво подтвердилъ своимъ людямъ, чтобы они обращались съ туземцами самымъ ласковымъ образомъ и пускали въ ходъ оружіе только въ самомъ крайнемъ случаѣ. И дѣйствительно — за все время пребыванія Кука на Таити это кровопролитіе оставалось первымъ и послѣднимъ. Ему стоило большихъ трудовъ успокоить туземцевъ и увѣрить ихъ, что ихъ землякъ самъ отчасти виноватъ въ своей смерти. Туземцы понемногу успокоились и стали такими же дружелюбными, какими были до этого случая. Тутаха и Тамаиде даже явились на корабль съ подарками, въ томъ числѣ они поднесли Куку цѣльную зажаренную свинью.

Кукъ хотѣлъ погостить на Таити подольше. Такъ какъ для команды требовалось много припасовъ, то Кукъ завелъ на берегу настоящій базаръ, т. е. онъ объяснилъ туземцамъ, что они могутъ ежедневно приносить сюда провизію и всегда получатъ въ обмѣнъ европейскія вещи. Чтобы матросы не обижали и не обманывали наивныхъ дикарей, онъ поставилъ вѣрныхъ людей, которымъ поручилъ вести торгъ. Таитяне такъ разохотились на разные европейскіе товары, что доставляли на рынокъ груды припасовъ и продавали ихъ очень дешево. Такъ за одну бусину они отдавали шесть кокосовыхъ орѣховъ или столько же плодовъ хлѣбнаго дерева, а за одинъ гвоздь давали чуть не цѣлый возъ. Жирную свинью можно было легко пріобрѣсти за пару гвоздей. Изъ этого видно, какъ сильно туземцы нуждались въ желѣзѣ и какъ цѣнили они этотъ товаръ, до появленія котораго пользовались только камнемъ и деревомъ.

Кромѣ базара Кукъ построилъ на берегу фортъ, изъ этомъ ему сильно помогали туземцы. Они валили лѣсъ и доставляли бревна и хворостъ намѣсто. Когда укрѣпленіе было готово, Кукъ помѣстилъ въ него половину команды и восемь пушекъ.

Пребываніе на Таити очень нравилось англичанамъ. Они изслѣдовали островъ во всѣхъ направленіяхъ и жадно разспрашивали островитянъ обо всемъ новомъ и непонятномъ имъ. Туземцы съ своей стороны толпами стремились къ мѣсту стоянки Кука, являясь иногда изъ очень далекихъ мѣстностей. Такимъ образомъ англичанамъ удалось хорошо познакомиться съ Таити.

Описаніе Таити.

Кругомъ острова вдоль берега тянется полоса низкой земли, которая имѣетъ мѣстами до 5 верстъ въ ширину. За нею начинаются холмы и горы, которыя становятся, чѣмъ дальше внутрь острова, тѣмъ выше. Съ нихъ текутъ въ море быстрые ручьи и рѣчки по прелестнымъ живописнымъ долинамъ. Все это пространство покрыто самой чудной тропической растительностью. Городовъ на островѣ не было совсѣмъ, а были только селенія и отдѣльныя хижины, раскиданныя въ тѣни деревъ. Почва вездѣ необыкновенно плодородна и родитъ разные плоды въ изобиліи: тутъ ростутъ бататъ или сладкій картофель, корень ямсъ, сахарный тростникъ, бананъ или пизангъ, кокосовая пальма и хлѣбное дерево. Такъ какъ эти два послѣднихъ растенія доставляли туземцамъ наибольшую пользу, то мы ихъ и опишемъ.

Хлѣбное дерево по величинѣ равняется нашему дубу. У него длинные разсѣченные листья, и оно приноситъ плодъ величиной съ голову маленькаго ребенка. Этотъ плодъ окруженъ сѣтчатой тонкой коркой, а внутри имѣетъ длинное твердое зерно, которое лежитъ въ особой мякоти. Мякоть бѣлаго цвѣта и вкусомъ нѣсколько напоминаетъ печеный хлѣбъ, только слаще. Кокосовый орѣхъ растетъ на тонкой высокой пальмѣ, верхушка которой подымается надъ всѣми другими деревьями острова. Самый орѣхъ величиной съ тыкву и имѣетъ нѣсколько оболочекъ: снаружи твердая шелуха, подъ ней лежитъ слой грубыхъ волоконъ вродѣ мочалы, которая обволакиваетъ самый орѣхъ величиной съ гусиное яйцо. Орѣхъ лежитъ въ очень твердой и довольно толстой скорлупѣ, которую, если распилить, то получаются прекрасныя чашки. Самый орѣхъ очень вкусенъ, а если онъ молодъ, то представляетъ густую жидкость, вродѣ молока, очень вкусную. Если оставить ее на воздухѣ, то она бродитъ и превращается въ опьяняющій напитокъ вродѣ кумыса. Кромѣ растеній на островѣ встрѣчалось довольно много птицъ и въ томъ числѣ яркоокрашевные попугаи. Но четвероногихъ животныхъ не водилось почти вовсе; англичане нашли тамъ только свиней, собакъ и крысъ. Всѣхъ этихъ звѣрей завезли съ собой люди, иначе они никакъ не могли попасть на этотъ островъ, лежащій вдали отъ всякаго материка.

Но самое любопытное на островѣ представляли все-таки сами таитяне. Эти туземцы были высокаго роста и хорошо сложены; цвѣтъ ихъ кожи былъ свѣтло-коричневый съ зеленоватымъ отливомъ; черты лица правильны и тонки, глаза полны жизни и выразительности, зубы ослѣпительно бѣлы, точно выточены изъ слоновой кости; во всемъ существѣ ихъ было что-то сильное и граціозное, благородное и привлекательное. Особенностью ихъ было то, что они татуировались, т. е. покрывали свою кожу вѣчными очень красивыми узорами. Этимъ дѣломъ занимались особые мастера; помощью разныхъ гребеночекъ, молоточка и черной краски они наносили на кожу рубцы, изъ которыхъ послѣ заживленія ранъ получались разныя фигуры, которыя открывали посвященному цѣлую исторію. Татуировка бываетъ иногда до того полная, что дѣлаетъ совершенно незамѣтнымъ отсутствіе одежды. Но туземцы носили и одежду изъ тканей. Слово ткань тутъ впрочемъ не причемъ, потому что свои матеріи таитяне изготовляли не тканьемъ, а дѣлали ихъ изъ луба, т. е. изъ нѣжной и мягкой части коры одного тамошняго дерева, которую они размачивали въ водѣ и расколачивали колотушками. Изъ этой матеріи (по имени тапа) они шили себѣ одежды, которыя состояли изъ нижней рубахи, поверхъ которой накидывалась верхняя одежда съ дырой, куда просовывалась голова; она свѣшивалась спереди и сзади, а вдоль пояса перехватывалась полосой тонкой ткани. Волосы на головѣ многіе покрывали изящной сѣткой, сплетенной изъ человѣческихъ волосъ, другіе носили нѣчто вродѣ чалмы. Туземцы страстно любили цвѣты, и всѣ безъ исключенія украшали себя ими.

Любопытно, что у нихъ женщины коротко обрѣзали себѣ волосы, тогда какъ мужчины носили ихъ длинными. Всѣ безъ исключенія соблюдали большую чистоту по отношенію тѣла и платья и купались по нѣсколько разъ въ день. Языкъ туземцевъ мягокъ и звученъ, и англичане легко усваивали и произносили его правильно, между тѣмъ какъ туземцы никакъ не могли справиться съ англійскимъ; такъ Кука они называли «Туту», Банкса — «Тапане», Соландера — «Торано». Звучный языкъ позволялъ легко туземцамъ складывать стихи и пѣсни, и вскорѣ по всему острову туземные пѣвцы пѣли на праздникахъ пѣсни, которыя они сложили про англичанъ.

Оружіе туземцевъ состояло изъ палицъ или боевыхъ дубинъ, копій, лука со стрѣлами и пращи. Они пускали свои неоперенныя стрѣлы на 150 саженъ, а копьемъ мѣтко попадали въ стволъ дерева на разстояніи 60 шаговъ (около 20 саженъ); длинными (почти въ сажень) палицами они могли наносить ужасные удары. Сверхъ того они были искусные мореходы. Лодки ихъ длиной въ 11—12 саженъ были очень узки и оснащены рогожными парусами, съ помощью которыхъ они неслись по морскимъ волнамъ съ быстротой стрѣлы, а для того, чтобы ихъ не опрокинуло волненіемъ, сбоку было придѣлано шестами бревно въ формѣ лодки, такъ что все судно представляло какъ бы двойную лодку. Особенно искусны были туземцы въ рыболовствѣ, для чего имъ служили разныя сѣти и крючки, искусно выточенныя изъ раковинъ. На водѣ и особенно въ водѣ туземцы чувствовали себя, какъ рыбы. Они со смѣхомъ и громкимъ крикомъ кидались съ утесовъ въ прибой, ловко ныряли въ волну, которая грозила разбить ихъ въ дребезги о камень, и появлялись по ту сторону ея. Шестилѣтніе ребята ныряли такъ ловко, что доставали съ большой глубины бусы и даже гвозди. Жилища ихъ, въ которыхъ въ этой жаркой странѣ не ощущалось особенной надобности, представляли легкіе навѣсы и сараи на трехъ рядахъ столбовъ. Туземцы укрывались въ нихъ только ночью или въ очень дурную погоду, справляя свои работы и пиршества въ тѣни деревьевъ.

Женщины у нихъ ѣли особо отъ мужчинъ, мужчины садились во время обѣда врозь и даже оборачивались другъ къ другу спиною, точно каждый боялся, чтобы сосѣдъ не отнялъ у него пищу. Ѣли они много, послѣ ѣды спали, а потомъ купались и веселились въ тѣни деревьевъ. Знатные у нихъ не работали вовсе, но и на долю другихъ выпадало мало работы — такъ богата была природа острова. Свободнаго времени было много, и туземцы проводили его въ разныхъ увеселеніяхъ: играли въ разныя игры, давали концерты, на которыхъ большую роль играли барабаны и дудки вродѣ флейты, только играли на ней не губами, а носомъ, т. е. дули въ нее одной ноздрей, а другую зажимали. Пѣсни и пляски были тоже въ большомъ почетѣ. Вообще таитяне были веселый и легкомысленный народъ. Но отъ веселья и смѣха они отъ малѣйшей причины переходили въ слезы и гнѣвъ; такъ, если въ семьѣ помиралъ кто-нибудь, то родные въ припадкѣ горя наносили себѣ въ лобъ и лицо тюленьимъ зубомъ такія раны, что кровь лилась ручьемъ, а глядишь, черезъ какой-нибудь часъ нашъ печальникъ уже хохочетъ во все горло. Такъ же легко впадали они въ гнѣвъ и злобу и тутъ также не знали мѣры и могли натворить нивѣсть что, но и гнѣвъ остывалъ такъ же скоро, какъ приходилъ. Однажды, Полатехора, жена начальника, женщина необычайнаго роста и силы, которая избрала Кука себѣ въ братья, прищла къ форту и хотѣла во что бы то ни стало войти туда. Но стража не пустила ее. Тогда Полатехора пришла въ ужасный гнѣвъ, однимъ ударомъ кулака сбила солдата съ ногъ и насильно вошла въ укрѣпленіе, да еще нажаловалась Куку на нанесенное ей оскорбленіе. Другой разъ къ Куку прибѣжалъ Тамаиде въ такой злобѣ, что едва могъ говорить. Оказывается, какой-то матросъ отнялъ у его жены каменный топоръ, бросилъ ей за него гвоздь, да еще пригрозилъ перерѣзать ей горло, если она вздумаетъ сопротивляться. Кукъ разобралъ дѣло и, найдя матроса виновнымъ, приказалъ привязать его къ каменной стѣнѣ (такъ матросы называютъ толстыя снасти вдоль мачты) и отстегать девятихвостой кошкой (плеть съ девятью концами). Тамаиде и другіе таитяне съ любопытствомъ слѣдили за всѣми приготовленіями къ этому наказанію, но при первомъ свистѣ плети они кинулись просить Кука прекратить это варварство, а когда тотъ отказалъ, они залились горькими слезами и плакали все время, пока продолжалось наказаніе. А вотъ примѣръ дѣтской зависти и ревности таитянъ: однажды къ Куку пришла Обереа, которая, при посѣщеніи острововъ капитаномъ Уэльсомъ, была чѣмъ то вродѣ царицы. Она была почти такого же бѣлаго цвѣта, какъ европейцы и отличалась благородствомъ и умомъ. Кукъ принялъ ее съ особеннымъ почтеніемъ и надавалъ ей подарковъ, въ томъ числѣ далъ… куклу, которая особенно понравилась той. На обратномъ пути ей попался на встрѣчу Тутаха, — увидавъ куклу, которую Обереа съ торжествомъ держала высоко въ воздухѣ, Тутаха перемѣнился отъ зависти и ревности въ лицѣ и пришелъ въ хорошее настроеніе только тогда, когда Кукъ подарилъ ему такую же куклу.

Религія островитянъ состояла въ почитаніи разныхъ духовъ, божествъ, которыя они олицетворяли въ образѣ уродливыхъ идоловъ, украшенныхъ вѣтвями и перьями. Главное божество называлось Мауве, остальныя носили общее названіе датуа. Мѣсто, гдѣ стояли эти идолы, и гдѣ имъ приносились жертвы, представляло обнесенное частоколомъ пространство и называлось мораи. Тутъ же хоронили покойниковъ. Самый большой мораи принадлежалъ Обереа; тамъ находилась громадная пирамида, 40 саженъ въ длину, 13 въ ширину и 7 въ высоту, сложенная изъ такихъ громадныхъ глыбъ коралловаго известняка, что англичане не мало дивились, какъ это туземцы могли возвести это сооруженіе своими жалкими орудіями. Мораи было священно, оттуда ничего нельзя было брать; когда разъ офицеръ хотѣлъ воспользоваться камнями изъ ограды мораи, а другой разъ морской врачъ протянулъ руку, чтобы сорвать цвѣтокъ съ дерева, росшаго тамъ, то туземцы воспротивились этому. По ихъ вѣрованіямъ всякое оскорбленіе духовъ умершихъ должно было вызвать въ тѣхъ злобу и месть.

Наибольшую пріязнь выказывалъ англичанамъ Тамаиде. Онъ даже переселился со всей семьей поближе къ форту, всюду сопровождалъ новыхъ друзей и старался во всемъ подражать имъ. Такъ, при богослуженіи онъ стоялъ съ такимъ же серьезнымъ лицомъ, какъ англичане, преклонялъ колѣни, складывалъ молитвенно руки, однако не разспрашивалъ, что все это означаетъ. Во время обѣда онъ ѣлъ, дѣйствуя ножомъ и вилкой, а послѣ обѣда ложился для отдыха на постель Банкса. Разъ даже, въ подражаніе матросамъ, онъ вздумалъ жевать табакъ, но тутъ съ нимъ сдѣлалось такое, что Банксъ со смѣхомъ вылѣчилъ его пріемомъ рвотнаго лекарства. Другой разъ ему захотѣлось выстрѣлить, и онъ схватилъ ружье, но такъ какъ Тамаиде не зналъ, какъ поднять и спустить курокъ, то выстрѣла не послѣдовало. И хорошо — иначе прикладъ при отдачѣ ударилъ бы его въ лицо.

Между тѣмъ англичане возвели внутри форта обсерваторію и съ нетерпѣніемъ ожидали дня, когда въ небѣ должно было произойти то явленіе, ради котораго они сдѣлали долгій и тяжелый путь. Разумѣется для наблюденія долженъ былъ служить телескопъ (зрительная труба), правильнѣе сказать, квадрантъ. Его осторожно перенесли съ корабля въ фортъ въ ящикѣ. Представьте же себѣ ужасъ ученыхъ, когда на другое утро квадрантъ исчезъ! Его украли таитяне, да такъ ловко, что стража, стоявшая день и ночь у входа въ фортъ, не замѣтила ничего. Уныніе ученыхъ было неописуемо — вѣдь безъ квадранта нельзя было наблюдать, и безцѣльно становилось все путешествіе. Тщетно обыскивали англичане фортъ, корабль, перерыли все въ своихъ домахъ, обыскали сосѣдніе кусты — квадрантъ исчезъ безслѣдно. Банксъ и Гринъ въ отчаяніи начинаютъ искать даже въ лѣсу. Тутъ имъ встрѣтился Тамаиде, который уже узналъ о покражѣ и успѣлъ разыскать вора. Всѣ трое бѣгутъ, сломя голову, внутрь острова и въ разстояніи трехъ часовъ пути отъ берега находятъ наконецъ утерянную драгоцѣнность, но въ какомъ видѣ! Квадрантъ оказался разобраннымъ, развинченнымъ на малѣйшія составныя части. Съ бьющимся сердцемъ собираетъ ихъ Гринъ, составляетъ, и о радость! Ни одна существенная часть не пропала! Съ какою радостью спѣшатъ они во весь духъ назадъ! Съ какимъ чувствомъ успокоенія встрѣчаетъ ихъ Кукъ со всей командой, когда видитъ пропавшую драгоцѣнность въ ихъ рукахъ!

Около форта стояла густая толпа таитянъ, на лицахъ которыхъ ясно выражались ужасъ и испугъ. Вѣдь въ фортѣ сидѣлъ за карауломъ туземецъ, и этотъ туземецъ былъ ихъ начальникъ Тутаха! Дѣло произошло такъ: уходя на встрѣчу Грину и Банксу, Кукъ приказалъ не выпускать изъ бухты ни одного туземца, пока не будетъ найденъ пропавшій квадрантъ. Тутаха намѣревался выѣхать, и его забрали.

Едва Кукъ вернулся и вошелъ въ фортъ, какъ Тамаиде и другіе туземцы, которымъ было разрѣшено сопровождать его, со слезами кинулись на шею своему начальнику. Плакалъ и народъ за стѣнами форта, такъ какъ всѣ думали, что Тутаху ждетъ казнь. Это поведеніе таитянъ подѣйствовало на Кука такъ сильно, что онъ немедленно освободилъ ихъ вождя, и когда тотъ съ веселымъ видомъ вышелъ наружу, подданные толпились кругомъ съ криками радости, точно дѣти вокругъ отца.

Однако это происшествіе не окончилось такъ скоро. Царекъ и его поданные были оскорблены тѣмъ, что чужеземцы осмѣлились наложить руку на главу народа. Таитяне удалились отъ берега, и нѣсколько дней никто не приходилъ на базаръ, такъ что англичане начали уже испытывать нужду въ свѣжихъ припасахъ. Тогда Кукъ и Банксъ сами отправились къ вождю, котораго застали въ кругу сѣдыхъ совѣтниковъ. Ему передаютъ подарки: прекрасный стальной топоръ, новую полотняную рубашку и, наконецъ, пышное платье, сшитое по таитянски, но изъ тонкаго англійскаго сукна. Тутаха застигнутъ врасплохъ — прекрасные подарки разглаживаютъ морщины на его челѣ, и онъ по прежнему становится любезнымъ и милымъ. Онъ немедленно рядится въ подаренное платье, дивится самъ на себя, выходитъ показаться въ немъ народу, скачетъ и кричитъ отъ радости: «Тайо Тутаха!» (Тутаха вашъ другъ). Онъ задаетъ гостямъ роскошный пиръ, послѣ котораго угощаетъ ихъ зрѣлищемъ единоборства: молодые таитяне безъ особаго искусства, но съ большимъ напряженіемъ силъ борятся другъ съ другомъ, катаясь по травѣ. Такъ совершилось примиреніе; туземцы снова появились на берегу и стали доставлять англичанамъ съѣстные припасы, только по болѣе дорогой цѣнѣ.

День, когда должно было произойти знаменательное небесное явленіе, наконецъ, наступилъ. Это было 3-го іюня 1769 г. Какъ жадно желали ученые ясной погоды! Вѣдь ничтожное облако могло испортить все! Но солнце взошло ясно, и за весь день ни малѣйшее облачко не омрачало небеснаго свода. Астрономъ Гринъ, счастливый и довольный, пристально смотрѣлъ въ трубу. Въ половинѣ десятаго утра Венера коснулась диска солнца и стала медленно двигаться передъ нимъ въ видѣ темнаго пятнышка. Въ половинѣ четвертаго дня она сдвинулась съ диска, и все явленіе закончилось.

Въ общемъ пребываніе на Таити протекло бы вполнѣ безмятежно, если бы туземцы не донимали англичанъ частыми кражами. Они съ удивительной ловкостью крали все, что только могли унести. Надо думать, что кражи они совершали не по природной наклонности къ воровству, а потому, что, будучи умны и сообразительны отъ природы, они прекрасно понимали превосходство и пользу европейскихъ вещей и не могли устоять противъ желанія владѣть ими. Англичане положительно не знали, что дѣлать. Разъ, когда Кукъ ночевалъ въ гостяхъ у Тутахи съ нѣсколькими спутниками, ихъ обобрали до такой степени, что всей компаніи пришлось возвращаться на судно чуть что не въ одномъ бѣльѣ; иные лишились даже рубахъ. У самого Кука украли чулки изъ подъ изголовья. Онъ сильно подозрѣвалъ Тутаху, какъ зачинщика этой кражи, но подѣлать ничего не могъ. Воровалъ даже вѣрный другъ англичанъ Тамаиде. Такъ онъ стащилъ пригоршню большихъ гвоздей, а когда его упрекнули въ томъ, онъ обѣщалъ возвратить похищенное, но вмѣсто того взялъ и выбрался изъ форта со всѣми родными и со всѣмъ имуществомъ и удалился внутрь острова. Когда туземцы стащили съ судна хорошее желѣзное ведро для угля, Кукъ, наконецъ, вышелъ изъ терпѣнія; онъ приказалъ собрать челны туземцевъ и грозился сжечь ихъ, если тѣ не вернутъ ведра. Угроза помогла, но все-таки трудно было при такихъ случаяхъ сохранить съ туземцами вполнѣ дружныя отношенія.

Прежде чѣмъ покинуть Таити Кукъ совершилъ плаваніе кругомъ острова въ туземной лодкѣ. Здѣсь онъ убѣдился, что Таити состоитъ собственно изъ двухъ полуострововъ, — большого и малаго, соединенныхъ узкимъ перешейкомъ. По его мнѣнію на всемъ островѣ жило около 100.000 туземцевъ. Когда Кукъ вернулся обратно въ бухту Матаваи и сталъ готовиться къ отъѣзду, къ нему явился главный жрецъ туземцевъ по имени Тупая и сталъ убѣдительно просить Кука взять его съ собой. Ему страстно хотѣлось увидѣть иныя страны и иныхъ людей, которые знаютъ столько удивительныхъ вещей. Разумѣется, Кукъ согласился съ радостью. Тупая взялъ съ собой въ качествѣ слуги мальчика Тайето. Двумъ матросамъ, наоборотъ, такъ понравилось на островѣ, что они скрылись, но Кукъ приказалъ сыскать ихъ и привести на корабль силой.

13 Іюля 1769 г. англичане покинули Таити послѣ трехмѣсячнаго пребыванія на немъ. Множество челноковъ, переполненныхъ туземцами, окружали судно. Таитяне кричали, махали, желали добраго пути и проливали обильныя слезы. Но вотъ «Эндевръ» поднялъ якорь, паруса надулись вѣтромъ, и судно пошло рѣзать морскія волны, а Таити таяло у него за кормой. Прелестный островъ! Уголокъ рая на землѣ, если бы и на немъ люди жили вполнѣ мирно и безмятежно. Но этого тамъ нѣтъ. Таитяне нерѣдко приносятъ въ мораи кровавыя человѣческія жертвы своимъ божествамъ. Затѣмъ у нихъ повсемѣстно былъ распространенъ обычай умерщвлять новорожденныхъ дѣвочекъ, вѣроятно потому, что матери тяготились вскармливать ихъ. Кукъ видѣлъ нѣсколькихъ женщинъ, которыя погубили такимъ образомъ до 5—6 своихъ новорожденныхъ и со смѣхомъ разсказывали ему объ этомъ сами. У нихъ даже существуетъ общество или особый союзъ, члены котораго даютъ при вступленіи въ него обѣтъ убивать всѣхъ рождающихся у нихъ дѣтей. Этотъ союзъ называется арроей, и въ него одинаково принимаются и мужчины и женщины. Кромѣ этихъ пороковъ таитяне, какъ мы уже знаемъ, преданы воровству. Кукъ пишетъ на этотъ счетъ: «я долженъ отдать справедливость мужчинамъ и женщинамъ всѣхъ сословій этого народа въ томъ, что они самые отъявленные воры, какіе только существуютъ на землѣ».

Изслѣдованіе Новой Зеландіи.

Покинувъ Таити, Кукъ изслѣдовалъ море въ окрестности его и открылъ еще два острова, которые по своей природѣ и жителямъ мало отличались отъ Таити. Всей этой группѣ острововъ онъ далъ названіе «Острова Товарищества», точнѣе «Острова Общества», въ память того Лондонскаго Общества ученыхъ, которое хлопотало о снаряженіи этой экспедиціи. Затѣмъ «Эндевръ» направился къ югу, гдѣ мореплаватели открыли еще одинъ островъ, обитатели котораго, вооруженные копьями въ 3 сажени длиной, встрѣтили ихъ настолько недружелюбно, что матросы едва отдѣлались отъ нихъ, прибѣгая къ оружію. Отсюда Кукъ направился на юго-западъ, и въ теченіи 40 дней мореплаватели снова видѣли передъ собой только море и небо. 26 августа минулъ годъ, какъ они покинули родину, и Кукъ отпраздновалъ этотъ день, угостивъ команду бочкой стараго пива и сыромъ. Долгое время ничто не нарушало однообразнаго плаванія. Наконецъ, въ морѣ показались водоросли, матросы выловили стволъ дерева, облѣпленный моллюсками, кто то замѣтилъ въ морѣ животное — морскую корову, а на снасти корабля стали садиться птицы. Матросъ, сидѣвшій наверху въ бочкѣ, прикрѣпленной къ мачтѣ, напряженно смотрѣлъ во всѣ стороны въ надеждѣ увидѣть землю. И дѣйствительно — 6 октября 1769 г. сверху раздался радостный крикъ: «земля! земля!» Вскорѣ ее могли видѣть люди, стоявшіе на палубѣ, и чѣмъ ближе подходило къ ней судно, тѣмъ выше поднимались въ небо горы этой страны. О нѣтъ, это не островъ вродѣ Таити! Три, четыре, пять горныхъ цѣпей виднѣлись одна за другой, а за ними мерцала вдали снѣговая цѣпь! Это была Новая Зеландія — два большихъ острова, раздѣленныхъ узкимъ проливомъ; по величинѣ они оба вмѣстѣ равны примѣрно нашимъ Олонецкой и Новгородской губерніямъ взятымъ вмѣстѣ. «Эндевръ» бросилъ якорь въ первой удобной бухтѣ, и мореплаватели съ жаднымъ любопытствомъ устремились на берегъ. Это была тоже прелестная страна, но растительность ея отличалась отъ тропической и напоминала на первый вглядъ скорѣе растительность умѣренной полосы. И немудрено, потому-что Новая Зеландія лежитъ въ южномъ умѣренномъ поясѣ. Ученые съ удивленіемъ разсматривали новыя для нихъ растенія, которыя такъ мало походили на европейскія. Выше на склонахъ горъ виднѣлись обработанныя поля и хижины, а вотъ показались и обитатели этой страны. Густою толпой спускаются они на берегъ, высокіе, плотные, потрясая жилистыми руками длинныя копья и ужасные боевые топоры изъ камня. Волосы ихъ собраны на темени въ пучекъ, изъ котораго у многихъ торчатъ высокіе султаны изъ перьевъ. Коричневая кожа ихъ покрыта татуировкой, которая особенно обильна на лицѣ — оно все усѣяно извилистыми линіями и кругами, а губы черны отъ множества сдѣланныхъ въ нихъ точекъ Ужасный, грозный видъ имѣли эти дикари.

Таитянинъ Тупая выступилъ впередъ и заговорилъ съ ними на таитянскомъ языкѣ. Они отлично понимали его, и англичанамъ это показалось удивительнымъ, такъ какъ Таити лежитъ за тысячи верстъ отъ Новой Зеландіи^[3]. Тупая ласково увѣрялъ дикарей, что пришельцы явились съ добрыми намѣреніями, именно купить припасовъ, а затѣмъ уѣхать прочь, а потому просилъ принять ихъ дружелюбно. «Впрочемъ, добавилъ онъ, у нихъ въ рукахъ громъ и молнія, которыми они могутъ уничтожить всякаго врага». Но дикари и въ усъ не дули. Они затянули хоромъ страшную боевую пѣсню, лица ихъ исказились отъ ярости, они ворочали глазами такъ, что порою видны были только бѣлки, и, высунувъ языки, мотали ими изъ стороны въ сторону, — и все это въ тактъ, какъ одинъ человѣкъ.

Кукъ не желалъ проливать кровь и приказалъ выстрѣлить изъ ружья на воздухъ. Дикари остолбенѣли, но уже черезъ нѣсколько мгновеній пришли въ себя и замахали надъ головами своими длинными копьями.

Второй выстрѣлъ на воздухъ — а они хохочутъ, кривляются, ревутъ и прутъ себѣ впередъ. Тогда англичане пальнули дробью въ передняго; тотъ мгновенно замкнулъ свою пасть, сталъ, какъ человѣкъ, котораго внезапно ударили сзади, но остальные продолжали напирать все яростнѣе и яростнѣе. Тутъ уже англичанамъ пришлось стрѣлять по настоящему, и подъ градомъ пуль пали передніе бойцы, а остальные въ ужасѣ разбѣжались. Англичане сѣли въ лодку и направились къ кораблю. На переправѣ имъ попался челнъ съ нѣсколькими молодыми новозеландцами, которыхъ англичане взяли въ плѣнъ послѣ ожесточеннаго сопротивленія. Пойманные, отчаявшись въ спасеніи, сѣли на дно лодки, склонили головы и покорно ожидали смерти. Вмѣсто того Кукъ взялъ ихъ на корабль, обласкалъ и одарилъ красивыми вещами, послѣ чего дикари успокоились и стали отвѣчать на вопросы и даже спѣли англичанамъ какую то свою пѣсню. Ночью матросы слышали, какъ дикари часто и грустно вздыхали, но утромъ они снова повеселѣли и бодро принялись за завтракъ. Затѣмъ ихъ отпустили съ миромъ на берегъ. Желая узнать, какъ велика открытая имъ земля, Кукъ направился къ сѣверной оконечности ея, затѣмъ спустился къ югу вдоль западнаго берега, пока не нашелъ проливъ (онъ называется теперь его именемъ), черезъ который проникъ опять къ восточному берегу южнаго острова. Двигаясь опять таки на югъ, Кукъ достигъ южной оконечности второго острова, обогнулъ ее и снова выбрался къ проливу, которымъ недавно прошелъ. Такимъ образомъ корабль описалъ кругомъ островомъ фигуру въ видѣ восьмерки. На это плаваніе Кукъ потратилъ болѣе пяти мѣсяцевъ. И понятно: опасаясь, какъ бы не наткнуться на рифы и мели, Кукъ шелъ только днемъ; ночью судно лавировало, т. е. двигалось взадъ и впередъ, какъ бы топталось на мѣстѣ, или ложилось въ дрейфъ; это значить поставить паруса такъ, чтобы половина ихъ двигала судно впередъ, а другая половина — назадъ, такъ что оно оставалось приблизительно на мѣстѣ. Однажды «Эндевръ» попалъ въ струю сильнаго морского теченія, которое потащило его къ скалистому берегу. Опасность росла съ каждымъ мгновеніемъ. Вотъ уже судно въ разстояніи нѣсколькихъ десятковъ саженей отъ утеса, ясно видна бѣлая пѣна буруновъ и слышенъ яростный ревъ прибоя. Еще мгновеніе, и волны разобьютъ его въ дребезги объ острыя скалы. Но что же паруса? Паруса висятъ недвижимо, потому что ни одно дуновеніе не нарушаетъ спокойствія атмосферы. Въ этомъ ужасномъ положеніи не оставалось ничего иного, какъ посадить команду въ лодки и попытаться оттянуть корабль на веслахъ въ море. Матросы напрягали всю силу своихъ рукъ, но могутъ ли слабыя человѣческія руки тягаться съ мощнымъ теченіемъ! «Эндевръ», хотя медленнѣе, но продолжалъ придвигаться къ ужаснымъ скаламъ. Гибель его казалась уже неминуемою, какъ вдругъ съ берега потянуло легкимъ вѣтеркомъ. Это задула ночная бриза, вѣтеръ, который правильно мѣняется въ приморскихъ тропическихъ странахъ дважды въ сутки: днемъ онъ дуетъ съ моря на сушу, ночью — съ суши на море. Паруса медленно колыхнулись, потомъ надулись, сильнѣе, сильнѣе, вотъ «Эядевръ» остановился, точно задумался, а затѣмъ медленно пошелъ въ открытое море. И вдругъ ужасный ударъ, отъ котораго дрогнулъ весь корпусъ судна. Всѣ въ ужасѣ кинулись наверхъ, но подхваченный волной «Эндевръ» уже перескочилъ черезъ рифъ безъ всякаго поврежденія и шелъ себѣ дальше. Въ другой разъ началась ужасная буря, которая нѣсколько дней кидала судно по морю, какъ дѣтскую игрушку. Вѣтеръ изодралъ паруса въ клочки, такъ что ихъ пришлось замѣнить запасными. Кукъ, который довольно таки походилъ по морямъ, самъ признался, что подобную бурю онъ испыталъ въ первый разъ въ жизни.

Во время этого плаванія моряки, разумѣется высаживались на берегъ и приходили въ новыя столкновенія съ туземцами. Отъ нихъ они узнали, что сѣверный островъ называется Те-ика-Мауи, а южный Те-вахи-Пунаму^[4]. Южный островъ былъ почти безлюденъ, но сѣверный, болѣе богатый по природѣ и съ мягкимъ климатомъ оказался заселеннымъ довольно густо: всюду виднѣлись обработанныя поля и селенія, расположенныя обыкновенно на высотахъ и обнесенныя частоколомъ. Лѣса острова состояли изъ высокоствольныхъ деревьевъ, среди которыхъ особенной высоты достигала сосна каури. Множество пѣвчихъ и другихъ птицъ оживляли своимъ пѣніемъ и криками лѣсныя дебри, невидно было только крупныхъ животныхъ. Море у береговъ кишѣло рыбой и разными морскими животными. Но туземцы всюду оказались такими же дикарями какъ тѣ, съ которыми встрѣтились англичане, когда въ первый разъ высадились на берегъ. Они вездѣ нападали первыми — на сушѣ и на морѣ. Стоило только матросамъ показаться на берегу, какъ сотни ихъ сбѣгались немедленно съ дикимъ воемъ, махая оружіемъ. Едва лодка отчаливала отъ берега, какъ ее окружали длинныя боевыя лодки съ высокими рѣзными носами, откуда на англичанъ сыпался градъ камней и копій. Случалось даже, что туземцы отваживались ночью нападать на самый корабль, такъ что приходилось держать ухо востро. Англичане избавлялись отъ нихъ только тѣмъ, что разгоняли лодки туземцевъ картечью изъ пушекъ. Но на берегу помогалъ только усиленный бѣглый огонь изъ ружей. Избѣгая напраснаго кровопролитія, Кукъ высаживался на берегъ только въ случаѣ крайней необходимости, но и то ему приходилось постоянно напоминать матросамъ, чтобы они пожалѣли туземцевъ, такъ какъ грубые моряки находили въ избіеніи туземцевъ такое же удовольствіе, какое испытываетъ охотникъ, стрѣляющій беззащитную дичь.

Иногда туземцы являлись на судно какъ будто съ мирными цѣлями, но едва начинался мѣновой торгъ, какъ они грубо хватали все, что имъ нравилось и отдавали обратно, уступая только силѣ. Одинъ изъ нихъ сгребъ какъ-то Тайето, мальчика слугу Тупаи. Онъ бросился вмѣстѣ съ нимъ черезъ бортъ въ море и потащилъ его къ своему челноку. Можете себѣ представить, какъ барахтался Тайето, но не смотря на сопротивленіе здоровый дикарь втащилъ таки его въ свою лодку и такъ бы и уплылъ съ нимъ, еслибы матросы не открыли по немъ сильный огонь изъ ружей. Тайето выскочилъ изъ лодки и вернулся вплавь на корабль, но долго еще не могъ оправиться отъ испуга. Но бывали однако и случаи мирныхъ сношеній. Такъ однажды на корабль явились два туземныхъ вождя. Они вели себя очень вѣжливо, съ большимъ вниманіемъ и любознательностью разсматривали все, что имъ показывали, задавали толковые вопросы и показали себя въ высшей степени сообразительными людьми. Они ничего не стащили и съ благодарностью приняли предложенные подарки. Кукъ пишетъ объ одномъ изъ нихъ; «я въ жизни еще ни разу не встрѣчалъ такого открытато и благороднаго выраженія лица, какимъ обладалъ одинъ изъ этихъ дикарей.» Новозеландцы сами по себѣ некрасивы, но выраженіе лица у нихъ нерѣдко имѣетъ отпечатокъ открытой прямоты и мужественной воли, а тѣлодвиженія свободны и граціозны. Дикій и страшный видъ придавала имъ татуировка, отъ которой лицо ихъ при малѣйшемъ озлобленіи или волненіи искажалось въ ужасную гримасу, да прически, утыканныя перьями, да мохнатые плащи, сдѣланные изъ новозеландскаго льна. Кое гдѣ англичане успѣли таки войти съ ними въ болѣе близкія сношенія, и туземцы вели себя вполнѣ благородно: они не оскорбляли англичанъ, чтобы не испугать ихъ, не собирались кучами, торговали безъ обману, не крали, а если случалось что либо подобное, то вора наказывали свои же. Они бывали очень рады, если моряки посѣщали ихъ въ ихъ хижинахъ и присутствовали при томъ, какъ вся семья обѣдала, поѣдая рыбу и коренья новозеландскихъ папортниковъ, замѣнявшихъ туземцамъ хлѣбъ. Если имъ давали подарки, то они приходили въ такой восторгъ, что гладили и цѣловали европейцевъ. Странно, что изъ европейскихъ вещей имъ больше всего нравились бумага и стеклянныя бутылки. Но что наводило ужасъ на англичанъ, это видъ обглоданныхъ человѣческихъ костей, валявшихся въ корзинахъ съ отбросами, и отрубленныя головы съ кожей и волосами, но безъ мозгу, висѣвшія у дверей. Туземцы безъ всякаго смущенія сознавались въ томъ, что они людоѣды. «Человѣчье мясо говорили они, это настоящее лакомство!» «Но, добавляли они, мы поѣдаемъ только враговъ, убитыхъ на полѣ битвы.» Дѣйствительно, невозеландцы или маори, какъ они себя называютъ, еще долгое время держались этого варварскаго обычая. Объясняется это тѣмъ, что на Новой Зеландіи не водилось крупныхъ млекопитающихъ, такъ что обитатели ея были лишены мясной пищи, если не считать рыбу. Кромѣ того всѣ дикіе народы думаютъ, что если съѣсть сердце, печень или мозгъ убитаго врага, то храбрость и умъ его перейдутъ къ побѣдителю. Начавъ съ этого, маори понемногу пристрастились къ мясу, ради котораго часто воевали между собою, потому что за каждой битвой слѣдовало ужасное пиршество. Любопытно, что Тупая, великій жрецъ таитянъ, говорилъ новозеландцамъ цѣлыя проповѣди, и тѣ слушали его съ большимъ вниманіемъ и почтеніемъ, такъ что Кукъ отъ души пожелалъ имъ лучшаго просвѣтителя.

Покидая Новую Зеландію, англичане воздвигли на берегу ея холмикъ изъ камней и воодрузили на немъ англійскій флагъ. Это означало, что отнынѣ острова составляютъ англійское владѣніе.

Кукъ изслѣдуетъ восточный берегъ Австраліи. Крушеніе судна.

Покинувъ берега Новой Зеландіи, Кукъ былъ въ нерѣшительности, въ какую сторону направить теперь курсъ. Онъ собралъ совѣтъ, на которомъ было рѣшено плыть на западъ, уклоняясь немного къ сѣверу. Это было 31 марта, а спустя около трехъ недѣль однообразнаго плаванія, именно 19 апрѣля, наши путешественники снова увидѣли землю. Берегъ ея, покрытый холмами, между которыми залегали прелестныя долины, тянулся въ обѣ стороны, исчезая вдали. Это была Новая Голандія или Австралія, самый маленькій изъ существующихъ на землѣ материковъ. Она по величинѣ немного меньше Европы. Но во времена Кука материкъ этотъ былъ почти неизвѣстенъ; знали только часть берега его, лежащій противъ Зондскихъ острововъ. Земля, которую теперь увидѣли англичане, была восточный берегъ Австраліи.

«Эндевръ» бросилъ якорь въ прекрасной бухтѣ, входъ въ которую въ видѣ пролива замѣтилъ опытный глазъ Кука. На берегу виднѣлось селенье, состоявшее изъ 6—8 жалкихъ шалашей. Возлѣ нихъ вскорѣ показалась старуха съ ношей хвороста и трое дѣтей, а изъ шалашей къ нимъ выползли совсѣмъ маленькія ребята. Затѣмъ появились мужчины, пришедшіе съ рыбной ловли. Они развели костеръ и принялись стряпать пищу. Дикари эти были сильно темнокожіе и ходили совсѣмъ голые. Они не обратили никакого вниманія на большое судно, качавшееея на волнахъ близъ берега, и вели себя, какъ будто не произошло ничего особеннаго, пока отъ корабля не отчалила лодка съ командой. Завидя высаживавшихся матросовъ, нѣсколько дикарей съ копьями и дубинами въ рукахъ ринулись на берегъ. Они хрипло кричали что то угрожающее, но Тупая не понималъ ни слова изъ ихъ рѣчи. Повидимому, они требовали, чтобы пришельцы немедленно убрались прочь. Всѣ попытки успокоить ихъ не привели ни къ чему — они продолжали храбро напирать впередъ, угрожая матросамъ четырехгранными остріями своихъ, копій. Выстрѣлъ на воздухъ не произвелъ на нихъ никакого впечатлѣнія, когда же въ одного изъ нихъ пустили дробью, они побѣжали прочь, но вскорѣ вернулись вооруженные кожанными щитами и собирались продолжать бой. Нечего дѣлать! Пришлось разогнать ихъ пулями. Когда матросы вошли въ ихъ шалаши, то нашли ихъ пустыми — мужчины и женщины, всѣ убѣжали въ лѣсъ. Впрочемъ въ одномъ шалашѣ матросы нашли нѣсколько маленькихъ ребятъ, которые сидѣли тихо и неподвижно подъ кожаннымъ щитомъ, куда они спрятались, какъ цыплята подъ насѣдку. Путешественники сдѣлали видъ, будто не замѣтили ихъ, и удалились, положивъ на полъ шалаша бусы и яркія ленты. Кукъ, Банксъ и Соландеръ совершили экскурсію внутрь страны. Они бродили по веселымъ лугамъ и по лѣсамъ, которые поразили ихъ своимъ страннымъ видомъ: высокія деревья стояли въ лѣсу такъ рѣдко, что по нему свободно можно было разъѣзжать въ каретѣ, на каждомъ шагу попадались зеленыя лужайки, поросшія невѣдомыми пышными растеніями, приводившими въ восхищеніе ботаниковъ. Среди разнообразной окраски цвѣтовъ преобладалъ желтый цвѣтъ, отчего луга и долины этой страны казались одѣтыми какъ бы въ золото. Разныя птицы и среди нихъ серебристыя какаду и разноцвѣтные попугаи порхали стаями надъ лугами и рощами, и только совсѣмъ не было видно четвероногихъ животныхъ. Только разъ они замѣтили вдали громаднаго зайца^[5], подвигавшагося впередъ широкими скачками. Людей тоже почти не было видно, хотя берега обыкновенно бываютъ населены. Изъ этого наши путешественники заключили, что эта страна вообще мало населена.

Такъ какъ ботаники собрали на этомъ берегу очень много новыхъ и любопытныхъ растеній, то Кукъ назвалъ бухту «Бухтой Ботаники» (Ботани-бай). Спустя немного лѣтъ англичане заложили здѣсь колонію, куда стали ссылать преступниковъ. Это было первое европейское поселеніе въ Австраліи.

Спустя 14 дней «Эндевръ» продолжалъ плаваніе, направляясь далѣе на сѣверъ вдоль берега новой земли. Берега ея становились понемногу выше, показались горы; въ воздухѣ стало теплѣе, потому что судно вновь достигло жаркихъ странъ. Туземцевъ по прежнему почти не было видно, а тѣ немногіе, какіе попадались, поспѣшно убѣгали при появленіи европейцевъ. Они были такъ жалки, что даже Тупая вздыхалъ, глядя на нихъ, и говорилъ «теоте эносъ», что значитъ: бѣдные люди! Чѣмъ далѣе подвигался «Эндевръ» къ сѣверу, тѣмъ море становилось болѣе мелкимъ. Наклонившись надъ бортомъ, моряки могли любоваться сквозь хрустальную прозрачную воду множествомъ морскихъ животныхъ, ползавшихъ по дну. Особенно забавляли ихъ яркоголубые раки, которые ползали другъ черезъ друга и щипались клешнями. Это мелководье сильно безпокоило Кука, онъ уходилъ дальше въ море, но даже въ разстояніи нѣсколькихъ миль отъ берега было все еще такъ мелко, что ясно можно было видѣть дно моря и разсыпанныя по нему чудеса. Опасаясь наткнуться на рифъ, Кукъ увелъ свое судно еще дальше въ море въ надеждѣ, что тутъ ему не будетъ грозить никакой опасности. Но оказалось, что и самые предусмотрительные люди могутъ заблуждаться.

Въ ночь на 13 мая, когда «Эндевръ» ходко шелъ по морю при ослѣпительномъ сіяніи луны, онъ внезапно напоролся на рифъ съ такой силой, что корпусъ судна дрогнулъ и затѣмъ сталъ, какъ вкопанный. Въ одно мгновеніе команда была на ногахъ. Всѣ выскочили на палубу и съ тревогой спрашивали, что случилось.

Но вотъ раздался голосъ капитана: «спустить паруса! смѣрить глубину!» Паруса мигомъ слетѣли съ рей, и вѣтеръ пересталъ кренить судно. Бросили лотъ, но нечего было и бросать его, потому что дно можно было нащупать вездѣ кругомъ корабля просто длиннымъ шестомъ. Оказалось, что волна, поднявъ судно, кинула его въ большое углубленіе въ плоскомъ рифѣ, такъ что «Эндевръ» лежалъ въ немъ словно въ тарелкѣ. Всѣ попытки вывести его оттуда на глубину оказались тщетны, а между тѣмъ набѣгающія волны, то приподнимали, то опускали корабль и били его дномъ о камень съ такою силой, что люди на палубѣ едва держались на ногахъ. Вотъ кругомъ корабля начали всплывать расщепленныя доски обшивки, появились и щепы афтеркиля, той крѣпкой балки, которая защищаетъ настоящій киль. Въ этотъ ужасный моментъ начался отливъ. Тутъ уже нечего было и расчитывать свести судно съ мели, но за то оно перестало биться о камни, такъ какъ опустилось и легло на рифъ. Оставалась надежда, что приливъ подниметъ его, если только «Эндевръ» раньше не развалится на части. Вѣтеръ спалъ, и наступило полное затишье. «Удивительно», замѣчаетъ Кукъ въ своемъ дневникѣ по этому поводу, «такъ какъ до этого дня и послѣ дулъ крѣпкій вѣтеръ. Если бы онъ продолжалъ дуть и въ этотъ день, мы погибли бы безвозвратно». Надо было во чтобы то ни стало облегчить судно, и вотъ за бортъ полетѣли одни за другими бочки съ прѣсной водой, камни и глыбы желѣза, служившіе балластомъ, шесть пушекъ изъ десяти, составлявшихъ вооруженіе судна, бочки съ масломъ и вообще всякій грузъ, какой только можно было перекинуть черезъ бортъ. Всѣ работаютъ молча, и не слышно той ругани, которою моряки такъ любятъ сдабривать свои занятія. Но вотъ и солнце взошло, и ослѣпительные лучи его освѣтили ужасную картину бѣдствія. Судно страшно разбито, а берегъ такъ далеко, что тонкую полоску его едва можно различить на самомъ горизонтѣ.

Въ полдень наступилъ давно ожидаемый приливъ. Вся команда становится у рашпиля, особой машины, съ помощью которой стаскиваютъ судно съ мели. Вотъ приливъ достигъ наибольшей высоты. Люди выбиваются изъ силъ, но увы! не хватаетъ всего какихъ-нибудь двухъ футовъ, чтобы судно могло выскользнуть изъ своей западни. Приливъ спадаетъ, и полуразрушенный Эндевръ снова ложится въ углубленіе рифа. Только бы продолжался штиль, иначе поднятое вѣтромъ волненіе докончитъ дѣло разрушенія. Всѣ ищутъ теперь ночного прилива, при которомъ вода подымается выше, чѣмъ днемъ, и продолжаютъ выбрасывать за бортъ все, безъ чего только можно обойтись. Между тѣмъ въ трюмѣ (нижнее помѣщеніе судна, куда складывается грузъ) показалась вода, которая прибывала съ каждымъ мгновеніемъ — значитъ судно дало сильную течь. Часть команды становится у насосовъ и принимается выкачивать воду. Но вода натекаетъ вновь, и наступаетъ опасность, какъ бы «Эндевръ» не затонулъ, лишь только онъ сдвинется съ мели на глубину. Но Кукъ, этотъ желѣзный человѣкъ не теряетъ мужества; онъ летаетъ внизъ, вверхъ, появляется всюду, распоряжается, ободряетъ, утѣшаетъ. Офицеры и остальные пассажиры работаютъ наряду съ простыми матросами. Наступаетъ, наконецъ, долго ожидаемый ночной приливъ, и всѣ, кто не работаетъ при насосахъ, становится къ рашпилю. Десять часовъ вечера — «Эндевръ» подымается; люди работаютъ, напрягая всѣ силы — «Эндевръ» колыхнулся и медленно сползъ съ рифа на глубину. И все-таки судно не затонуло, несмотря на страшную пробоину, хотя черезъ течь вливалось больше воды, чѣмъ ее успѣвали выкачивать. А между тѣмъ послѣ непосильныхъ напряженій въ теченіи сутокъ команда ослабѣла до того, что матросы могли работать при насосахъ не смѣняясь только шесть минутъ, а затѣмъ падали какъ мертвые на палубу, а мѣсто ихъ занимала слѣдующая смѣна. Черезъ пять минутъ они вставали и смѣняли тѣхъ. Вдругъ матросъ, посланный на смѣну того, который наблюдалъ въ трюмѣ за тѣмъ, какъ прибываетъ вода, крикнулъ, что вода поднялась сразу на 18 дюймовъ.

Безысходное отчаяніе овладѣло всѣми, и люди бросили работу. Но оказалось, что человѣкъ внизу ошибся — онъ принялъ въ счетъ толщину дна, и когда онъ крикнулъ настоящую высоту воды, людьми овладѣлъ приливъ энергіи, и они съ удвоенными силами принялись качать воду. Вода медленно, но убывала въ трюмѣ. И все же люди не справились бы съ бѣдою, потому что есть конецъ всякому напряженію. Но тутъ офицеру Монкхаузу пришла въ голову удачная мысль. «Если пробоину нельзя заткнуть изнутри судна, то нужно постараться сдѣлать это снаружи», подумалъ онъ и предложилъ Куку пропустить на веревкахъ парусъ подъ судно такъ, чтобы онъ прикрылъ пробоину; тогда напоромъ воды его прижметъ къ щелямъ, и вода

перестанетъ литься въ судно, а будетъ только просачиваться сквозь плотную парусину, Кукъ съ благодарностью принялъ этотъ спасительный совѣтъ. Едва успѣли привести его въ исполненіе, какъ течь уменьшилась настолько, что для выкачиванія воды оказалось достаточнымъ работы одного насоса.

Но гдѣ найти вѣрную гавань, чтобы укрыться въ ней отъ волнъ и вѣтра и починить судно? Вѣдь иногда можно плыть вдоль берега недѣлю и больше, не встрѣчая удобной якорной стоянки? Къ счастью удобная бухта попалась имъ уже на третій день..

«Есть что то удивительное въ томъ, писалъ Кукъ по этому поводу, что на всемъ протяженіи нашего пути мы не встрѣтили ни одной гавани, которая оказалась бы столь удобной намъ въ нашемъ стѣсненномъ положеніи, какъ именно эта». «Эндевръ» осторожно вошелъ въ бухту, раздается грохотъ якорной цѣпи — спасены!

Въ этой удобной бухтѣ мореплаватели провели больше двухъ мѣсяцевъ. Они вытащили судно на берегъ и починили его. При осмотрѣ обнаружилось, что они были обязаны своимъ спасеніемъ чистѣйшей случайности: острый выступъ известняковаго рифа, на который напоролось судно, пробилъ обшивку и застрялъ въ шпангоутахъ, т. е. въ толстыхъ, изогнутыхъ дугой брусьяхъ, составляющихъ какъ бы ребра корабля. При этомъ каменная глыба отломилась отъ рифа и заткнула собою пробоину наподобіе пробки; оттого именно течь была не такъ сильна, и судно не затонуло немедленно.

Время пребыванія на берегу ученые посвятили на изученіе страны и ея обитателей. Передъ отплытіемъ Кукъ и Банксъ поднялись на высокій холмъ и внимательно осмотрѣли море. Тамъ, насколько хваталъ глазъ, виднѣлись одни только мели, рифы и островки. Въ этой части берега Австраліи окаймлены широкимъ коралловымъ рифомъ, который тянется вдоль нихъ на многія сотни верстъ, оставляя между собой и материкомъ болѣе или менѣе широкую полосу моря. Островки, рифы и мели образуютъ здѣсь настоящій лабиринтъ, и Кукъ съ тревогой думалъ о томъ, какъ выбраться изъ него. 4 авг. 1770 г. «Эндевръ» тронулся въ путь. Двадцать дней судно ползло по предательскому морю точно черепаха, потому что впереди его все время плыла шлюпка съ людьми, изслѣдовавшими морское дно. Кукъ не разъ подымался на мачту и обозрѣвалъ оттуда море. Справа и слѣва, точно зубы морскихъ чудовищъ, торчали рифы, и прибой съ ревомъ ополаскивалъ ихъ пѣнящейся влагой. Каждое мгновеніе можно было ожидать крушенія. «Эндевръ» то шелъ медленно впередъ, лавируя противъ неблагопріятнаго вѣтра, то пятился назадъ, когда впереди не открывалось выхода. Наконецъ судну удалось выбраться въ открытое море, и оно пошло полнымъ ходомъ впередъ. Предательскіе рифы остались уже далеко позади, какъ вдругъ вѣтеръ упалъ.

Вскорѣ оказалось, что теченіе несло судно назадъ къ рифамъ. Бѣлая кайма прибоя становилась все ближе и ближе, уже слышенъ яростный ревъ волнъ, и судно окутываетъ водная пыль разбивающейся въ дребезги влаги. Казалось спасенія ожидать неоткуда. Въ этотъ ужасный моментъ Кукъ сажаетъ матросовъ въ шлюпки и велитъ имъ грести прочь отъ рифа и тащить за собой судно на крѣпкомъ канатѣ. Соломинка, за которую схватились утопающіе, сдержала ихъ! Должно быть теченіе было не очень сильно, потому-что командѣ удалось остановить судно, а затѣмъ оно при помощи легкаго вѣтра и искуснаго капитана скользнуло въ узкій проходъ между рифами.

Вдоль берега Австраліи Кукъ добрался до сѣверной оконечности ея, до мыса Іоркъ и прошелъ черезъ Торресовъ проливъ на западъ. Этимъ онъ доказалъ, что большой островъ Новая Гвинея не составляетъ продолженія австралійскаго материка, какъ думали до того. Послѣ долгаго и утомительнаго плаванія. 9 октября 1770 г. «Эндевръ» бросилъ якорь на рейдѣ Батавіи. Батавія, столица голандскихъ колоній въ Малайскомъ архипелагѣ, лежитъ на о. Явѣ. Этотъ большой и торговый городъ живописно раскинулся у моря. Въ гавани его толпилось множество разныхъ судовъ, среди которыхъ къ радости нашихъ мореплавателей нашлось одно англійское. Въ городѣ вдоль длинныхъ тѣнистыхъ улицъ тянулось множество лавокъ и магазиновъ, въ которыхъ лежали груды товаровъ со всего свѣта. Пестрая толпа, среди которой можно было встрѣтить людей разныхъ племенъ и народовъ, — голландцы, португальцы англичане, французы, испанцы, нѣмцы, малайцы, китайцы, негры, — сновали взадъ и впередъ. За городомъ виднѣлись утопавшія въ садахъ дачи. Почва Явы необыкновенно плодородна, она родитъ въ изобиліи всякіе плоды, но особенно много разводятъ тамъ рисъ, маисъ, сахарный тростникъ и разныя пряности, больше всего перецъ, а изъ плодовъ пріѣзжимъ нравятся сочные мангустаны и ананасы. Но удивительно, что среди этой роскошной природы людямъ живется далеко не такъ хорошо, какъ можно было ожидать. Нашихъ путешественниковъ поразилъ видъ европейскихъ обитателей Батавіи: это были блѣдные, исхудалые люди, изъ которыхъ многіе едва волочили ноги, а мѣстные голландскіе солдаты съ трудомъ могли нести ружье на плечѣ, такъ слабы они были. Это происходитъ отъ того, что Батавія лежитъ въ низкой и болотистой мѣстности, гдѣ царствуютъ лихорадки и другія болѣзни тропическихъ странъ, съ которыми вскорѣ познакомились и наши моряки. Первою жертвою палъ Тайето; онъ умеръ отъ воспаленія легкихъ. За нимъ послѣдовалъ вскорѣ Тупая, которому такъ и не пришлось увидѣть Англію, чего онъ такъ жадно желалъ. Смерть его была тяжелая потеря для мореплавателей, потому что трудно было найти второго такого понятливаго и благороднаго дикаря. Но болѣзнь не удововольствовалась этими жертвами. Вскорѣ среди экипажа распространилась злокачественная лихорадка, отъ которой слегли поголовно всѣ; изъ всего экипажа едва 10 человѣкъ имѣло столько силъ, чтобы отправлять необходимую службу. Банксъ и Соландеръ уѣхали изъ города въ гористую мѣстность и быстро оправились тамъ, но изъ остальныхъ умерло пять человѣкъ, а остальные оправлялись медленно и съ трудомъ. Но зачѣмъ же Кукъ медлилъ въ этомъ убійственномъ городѣ? Почему не торопился онъ выйти снова въ открытое море, гдѣ вѣетъ крѣпкій, здоровый вѣтеръ? Этого онъ никакъ не могъ сдѣлать — надо было основательно починить судно.

Дѣйствительно, когда «Эндевръ» вытащили на берегъ и поставили въ верфь, то надо было удивляться, какъ еще онъ держался на водѣ: бока его были до того истерзаны и потерты камнями рифовъ, что мѣстами доски обшивки были не толще картона, да еще ихъ проточили черви. Много труда стоило исправить корабль, но искусные голландскіе плотники успѣшно кончили эту работу, такъ что 27 дек. 1770 г. Кукъ могъ покинуть Батавію. «Эндевръ» прошелъ проливомъ Сунда между островами Явой и Суматрой, направляясь поперекъ Индійскаго океана къ мысу Доброй Надежды, который лежитъ близъ самой южной оконечности Африки. О, какое это было печальное плаваніе! Болѣзни, отъ которыхъ экипажъ страдалъ въ Батавіи, разыгрались здѣсь еще съ большею силой. Лихорадка и поносъ свирѣпствовали такъ, что судно превратилось вскорѣ въ плавучую больницу. Несчастные больные валялись по койкамъ почти безъ призору, потому что сколько нибудь здоровыхъ едва хватало для управленія судномъ. Хуже всего было то, что не было врача — онъ умеръ въ Батавіи. Почти каждое утро въ койкахъ находили кого либо умершимъ. Такъ скончался астрономъ Гринъ, унтеръ-офицеръ Монкхаузъ, которому экипажъ былъ обязанъ спасеніемъ судна, скончался старикъ матросъ, чинившій паруса. Всего на одномъ этомъ переходѣ умерло 23 человѣка, которыхъ одного за другимъ опустили въ холодную пучину моря. Можно себѣ представить радость уцѣлѣвшихъ, когда 15 марта 1771 г. показалась желанная земля. Это былъ высокій мысъ Доброй Надежды, возлѣ котораго въ глубинѣ бухты лежитъ городъ Капштатъ, принадлежавшій тогда голандцамъ. Природа этой мѣстности далеко не такая пышная и богатая, какъ на Явѣ, но зато климатъ необыкновенно здоровъ, такъ что больные оправились на берегу въ нѣсколько дней. Кукъ недолго оставался здѣсь. И онъ, какъ люди его экипажа, жадно стремился домой, на родину, которую покинули такъ давно. Все же на пути туда «Эндевръ» зашелъ на островъ Св. Елены. Это гигантская скала, торчащаяся изъ морской пучины среди необозримой глади океана далеко отъ береговъ. Островъ дикъ и пустыненъ, голый камемь едва прикрытъ тощей растительностью, среди которой шныряетъ множество крысъ, почему его называютъ еще «Крысьимъ». Но какъ ни угрюмъ островъ, все же это былъ клочекъ родины, потому что островъ уже тогда принадлежалъ англичанамъ, и обитатели его радушно приняли своихъ земляковъ. Отсюда «Эндевръ» вышелъ съ цѣлой флотиліей судовъ, числомъ 13, плывшихъ тоже въ Англію. Однако, судно Кука вскорѣ отстало отъ своихъ попутчиковъ; бѣдный «Эндевръ» былъ такъ плохъ, что не могъ угнаться за ними — паруса и канаты его обвѣтшали до того, что постоянно рвались и требовали починки, а тотъ, кто ихъ чинилъ такъ быстро и искусно, спалъ вѣчнымъ сномъ на днѣ Индійскаго океана вмѣстѣ со своей иглой.

5-го іюня 1771 г. измученные мореплаватели увидѣли наконецъ берегъ родины, видъ котораго вызвалъ слезы радости на ихъ глаза. «Эндевръ» прошелъ «Каналъ», какъ называютъ кратко проливъ Ламаншъ между Британіей и Европой, и 11 іюня бросилъ якорь въ гавани Довера. На берегу однако это было не 11, а уже 12 іюня, потому что путешественники, объѣзжающіе землю кругомъ съ запада на востокъ, теряютъ при этомъ однѣ сутки.

Первое кругосвѣтное плаваніе Кука длилось 2 года, 9 мѣсяцевъ и 16 дней.

Второе кругосвѣтное плаваніе.
По Атлантическому океану.

Кукъ недолго отдыхалъ на берегу. Его, какъ истаго моряка, тянуло въ море. Не суша, а безпокойная, волнующаяся пелена океана была его настоящая родина. Спустя 13 мѣсяцевъ по окончаніи перваго плаванія онъ уже снова пустился въ далекое странствіе. На этотъ разъ онъ рѣшилъ изслѣдовать Южное Полярное море. Объ этомъ морѣ знали очень мало, почти что ничего, но почему то думали, что кругомъ южнаго полюса долженъ лежать громадный материкъ, величиной съ Азію. Мысль о такомъ материкѣ родилась еще до открытія Америки. «Если около сѣвернаго полюса лежитъ столько земли, какъ Азія и Европа вмѣстѣ, думали тогдашніе ученые, то столько же примѣрно земли должно быть около южнаго полюса, иначе земной шаръ не будетъ имѣть равновѣсія — одно полушаріе будетъ перетягивать другое». Конечно, это мнѣніе было невѣрно, но благодаря ему мысль о большомъ южномъ материкѣ такъ крѣпко засѣла въ головахъ ученыхъ, что этотъ материкъ рисовали даже на картахъ, называя его «Южнымъ» (Terra australis). Кукъ рѣшилъ узнать, точно ли существуетъ такой материкъ. Для новаго плаванія Кукъ выбралъ изъ числа судовъ англійскаго флота два корабля. Одинъ назывался «Резолюшенъ» («Рѣшеніе») вмѣстимостью въ 462 тонны^[6]. Второй корабль, который Кукъ взялъ на случай крушенія, какое онъ едва не испыталъ у береговъ Австраліи, назывался «Эдвенчеръ» («Приключеніе») и имѣлъ 336 тоннъ, т. е. былъ такихъ же размѣровъ, какъ славный «Эндевръ». Имъ командовалъ капитанъ Фурно. На первомъ суднѣ было 112 ч. экипажа, на второмъ — 81, несчитая ученыхъ и разной прислуги. На этотъ разъ въ плаваніе съ Кукомъ отправились два нѣмца — Георгъ и Рейнголдъ Форстеры (отецъ и сынъ) и шведъ Шпарманъ, кромѣ нихъ два астронома и нѣсколько художниковъ.

Кукъ расчитывалъ вернуться нескоро и потому нагрузилъ на суда большіе запасы провіанта. Такъ однихъ сухарей было заготовлено на три года, кромѣ того сухой бульонъ и сто большихъ бочекъ щавеля, кислый сокъ котораго помогалъ противъ цынги или скорбута. Въ тѣ времена эта болѣзнь уносила на карабляхъ больше людей, чѣмъ всѣ опасности моря, и одной изъ заслугъ Кука было именно то, что онъ открылъ средство противъ цынги въ видѣ кислаго сока разныхъ плодовъ и растеній (лимонъ, щавель).

Любопытно, что второе свое плаваніе вокругъ свѣта Кукъ рѣшилъ сдѣлать не съ востока на западъ, какъ плавали до тѣхъ поръ, а наоборотъ — съ запада на востокъ, т. е., противъ того попутнаго вѣтра, который дуетъ въ тропической полосѣ земли и называется пассатомъ.

13-го іюля 1772 г. оба судна вышли въ море изъ гавани Плаймуса. Низкіе берега родины быстро скрылись подъ горизонтъ. Вотъ и уединенная скала Эддистона, и на ней маякъ, около котораго волны бушуютъ съ такой яростью, что онъ того и гляди рухнетъ въ море. Громадныя волны принялись качать корабли, и туго пришлось отъ морской болѣзни тѣмъ матросамъ, которые въ первый разъ пустились въ далекое плаваніе. Старые «морскіе волки» смѣялись надъ новичками, но прошло нѣсколько дней, и тѣ попривыкли къ качкѣ.

Промелькнули мимо берега Испаніи, прелестный высокій островъ Мадейра, показались и исчезли вдали Канарскіе острова и среди нихъ островъ о. Ферро, черезъ который тогда проводили первый меридіанъ.

Плаваніе по Атлантическому океану на югъ вдоль береговъ Африки продолжалось долго и было очень скучно, хотя въ тропическихъ моряхъ встрѣчается много любопытнаго. У береговъ Гвинеи мореплавателей встрѣтили такіе ливни, что разъ они собрали въ растянутыя по палубѣ паруса семь большихъ бочекъ дождевой воды. Въ это же время на кораблѣ случилось забавное приключеніе, напугавшее вначалѣ экипажъ. Разъ въ обѣденную пору въ трюмѣ раздался страшный грохотъ, точно тамъ палили изъ пушекъ. Залпы гремѣли одинъ за другимъ, и когда, наконецъ, люди спустились туда, чтобы изслѣдовать причину напугавшаго ихъ шума, то оказалось, что выстрѣлы происходили изъ бочекъ со сгущеннымъ пивомъ: отъ тропической жары оно пришло въ броженіе, изъ него сталъ выдѣляться газъ въ такомъ количествѣ, что бочки не выдерживали и лопались одна за другой.

Иногда люди развлекались тѣмъ, что ловили разныхъ рыбъ. На кормѣ всегда можно было видѣть рыболововъ, которые съ особеннымъ удовольствіемъ ловили акулъ на крюки съ мясомъ. Въ теплыя тихія ночи, когда на черномъ небѣ ярко блистали звѣзды, море свѣтилось фосфорическимъ свѣтомъ. Малѣйшее движеніе воды вызывало на поверхности моря это свѣченіе. Свѣтились ярко гребешки волнъ по бокамъ корабля, подъ носомъ, и особенно, за кормой вились прихотливыя полосы этого свѣта; море загоралось отъ малѣйшаго колыханія воды, такъ что въ мерцающемъ свѣтѣ видны были рыбы, гонявшіяся за добычей — онѣ оставляли полосы и струи свѣта за собой. Ведро воды, зачерпнутое изъ моря, тоже испускало этотъ мягкій свѣтъ, и люди забавлялись по цѣлымъ часамъ, играя съ водой, которая плескала и капала съ пальцевъ, точно какая-то расплавленная жидкость. Прежде свѣченіе моря приписывали мелкимъ морскимъ животнымъ, которыя обладаютъ способностью испускать фосфорическій свѣтъ наподобіе Иванова червячка. Теперь же узнали, что это свѣченіе производится главнымъ образомъ мельчайшими бактеріями, которыя размножаются въ морской водѣ въ огромномъ числѣ, питаясь гнилью отъ умершихъ рыбъ и морскихъ животныхъ. Если достать хотя бы каплю такой свѣтящейся воды и пустить ее въ не очень крѣпкую уху, то черезъ нѣсколько времени уха начнетъ свѣтиться, оттого что въ ней размножились эти бактеріи.

29 октября на горизонтѣ показался мысъ Доброй Надежды и знаменитая Столовая гора съ сосѣдними вершинами, темные бока которыхъ едва одѣты жалкимъ кустарникомъ. Суда зашли въ Столовую бухту и бросили якорь противъ набережной Капштата. Въ тѣ времена городъ и окрестности принадлежали голандцамъ, которые устроились и жили себѣ въ городѣ и окрестныхъ фермахъ совсѣмъ какъ у себя въ Голандіи: чисто, спокойно и удобно. Въ городѣ легко было достать всѣ товары, потому что сюда заходило много кораблей, да и страна такъ плодородна, что въ изобиліи производила разные плоды и овощи.

Кукъ направляется къ Южному Полюсу.

22 ноября, въ самый разгаръ южнаго лѣта, Кукъ покинулъ Столовую бухту и направился къ цѣли своего плаванія — къ южному полюсу. Въ эти моря не заходилъ еще никто. Четыре дня плыли суда къ югу, какъ вдругъ разразилась ужасная буря. Не разъ волны перекатывались черезъ палубу, грозя залить судно. Внизу въ каютахъ все каталось и дребезжало, но этотъ шумъ покрывало завываніе вѣтра и ревъ волнъ. Моряки, смѣнившіеся съ вахты, спокойно отдыхали въ своихъ койкахъ, не обращая вниманія на качку и адскій ревъ бури, какъ вдругъ одинъ изъ боцмановъ спрыгнулъ съ своей койки, пробужденный какимъ-то подозрительнымъ плескомъ воды. Спрыгнулъ онъ уже въ воду, которая стояла въ каютѣ по колѣно. Онъ подымаетъ тревогу, экипажъ бросается къ насосамъ и выкачиваетъ воду, но она прибываетъ и грозитъ залить судно. Думали уже, что «Резолюшенъ» далъ сильную течь и пойдетъ ко дну, но къ счастію оказалось, что шальная волна разбила въ одной каютѣ окно, черезъ которое вода лилась внутрь судна потокомъ. Конечно окно мигомъ закрыли. Вскорѣ буря утихла.

Между тѣмъ въ воздухѣ повѣяло холодомъ. Подъ 51° ю. ш. стало такъ холодно, что экипажу пришлось выдать теплую одежду. Нерѣдко падалъ снѣгъ, и ночью замерзала вода въ сосудахъ и все это въ декабрѣ мѣсяцѣ, который бываетъ въ южномъ полушаріи такимъ же теплымъ, какъ іюнь въ сѣверномъ. Климатъ южнаго полушарія вообще суровѣе сѣвернаго, потому что тамъ преобладаетъ море, что, впрочемъ, наши мореплаватели еще не знали, и потому жадно высматривали на горизонтѣ воображаемую землю. 10 декабря въ морѣ показался пловучій ледъ. Большія и малыя глыбы медлено плыли навстрѣчу судамъ, и однажды показалась ледяная гора, которая имѣла въ длину 4000, въ ширину 400, а въ высоту 200 футовъ. Если вспомнить, что ледъ настолько легче воды, что изъ нея высовывается, примѣрно, одна десятая ледяной глыбы (по вѣсу), то стало быть вся эта ледяная гора могла имѣть въ высоту 2000 футовъ, т. е. была лишь на 1000 футовъ ниже Столовой горы. Но попадались ледяныя горы выше этой, притомъ, чѣмъ далѣе на югъ, тѣмъ чаще и чаще. Вскорѣ все море было покрыто такими глыбами, и между ними плавали и ныряли киты, пуская высоко въ воздухъ столбы пара и брызгъ. Вдругъ офицеръ, сидѣвшій на верхушкѣ мачты въ бочкѣ, закричалъ: «земля! земля!» Оказалось, однако, что онъ ошибся: это была не земля, а обширное ледяное поле, за которымъ виднѣлись холмы и цѣлыя горы льда. Жутко и чудно было одинокимъ мореплавателямъ въ этомъ царствѣ холодныхъ пловучихъ гигантовъ. Они съ любопытствомъ смотрѣли, какъ бурныя волны хлестали въ ледяныя стѣны, отливавшія чудными цвѣтами то зеленаго, какъ смарагдъ или изумрудъ, то голубого, какъ бериллъ, оттѣнка. А по вечерамъ заря золотила море и обливала пурпурнымъ пламенемъ верхушки ледяныхъ громадъ, которые горѣли и медленно потухали, точно раскаленныя глыбы золота. Лучи солнца и волны моря придавали имъ самыя прихотливыя очертанія, и никакое человѣческое воображеніе не придумало бы такихъ дворцовъ, какіе природа вылѣпила здѣсь изъ холоднаго льда; пирамиды обелиски, готическія башни и шпицы, куполы, висячіе фестоны, высокіе и низкіе, своды, чрезъ которыя видна была морская даль, соединялись въ самыя странныя и чудныя формы. Ледяныя громады медленно плыли, крутились, расходились, иногда приближались другъ къ другу и сталкивались съ такой мощью, что трескались и съ грохотомъ въ видѣ груды осколковъ падали въ морѣ. Горе кораблю, если онъ попадетъ въ эти ужасныя тиски — его раздавитъ, какъ пустой орѣхъ въ дверяхъ. Однажды старый Форстеръ и астрономъ Уэльсъ едва не погибли въ этомъ царствѣ холода. Воспользовались затишьемъ, они спустились въ лодку, отплыли недалеко отъ корабля и занялись изученіемъ температуры воды, которую они измѣряли термометромъ, опуская его на разныя глубины. Оба такъ увлеклись этимъ дѣломъ, что совсѣмъ не замѣтили, какъ набѣжалъ туманъ, да такой густой, что они едва различали другъ друга, а не то что судно. Они берутся за весла и плывутъ назадъ къ кораблю, но его нѣтъ тутъ, гдѣ онъ по ихъ мнѣнію долженъ былъ бы находиться. Тщетно ѣздятъ они между льдинами туда, сюда, кричатъ, призываютъ, — кругомъ одно гробовое молчаніе! Ужасное безпокойство сжимаетъ ихъ сердца, какъ вдругъ гдѣ то вдали раздаются слабые звуки колокола. Они плывутъ въ ту сторону, откуда несутся эти чудные для ихъ уха звуки, и благополучно находятъ въ туманѣ не «Резолюшенъ», съ котораго съѣхали, а «Эдвенчеръ».

Когда плотный ледъ преградилъ всякую дорогу къ югу, Кукъ повернулъ на востокъ. Но и тутъ часто встрѣчалось столько льду, что приходилось возвращаться назадъ или поворачивать на сѣверъ. Но едва только открывалось свободное пространство, какъ Кукъ немедленно пользовался случаемъ и направлялся къ югу. Любопытно, что съ корабля были всегда видны птицы: буревѣстники, пингвины и альбатросы. Прежде по этимъ птицамъ судили о близости земли, но на дѣлѣ это не такъ, потому что эти птицы попадаются въ разстояніи многихъ сотенъ миль отъ берега въ морѣ, въ которомъ они вездѣ находятъ себѣ пропитаніе. Мореплаватели развлекали себя охотой на нихъ. Разъ застрѣлили пингвина, вѣсомъ почти въ пудъ, а одинъ изъ подстрѣленныхъ альбатросовъ, когда крылья его растянули на палубѣ во всю длину, имѣлъ въ размахѣ 1½ сажени. Немало также развлекали путешественниковъ южныя полярныя сіянія, разгонявшія игрою своихъ лучей мракъ полярной ночи.

17-го января Кукъ пересѣкъ южный полярный кругъ (66½° ю. ш.), который проводятъ на глобусахъ и картахъ, какъ границу южнаго умѣреннаго и холоднаго поясовъ. Несмотря на то, что путешественники вступили теперь въ холодный поясъ, погода не измѣнилась сильно, потому что холодъ они испытали уже раньше. Вмѣсто отдѣльныхъ ледяныхъ горъ и льдинъ море было теперь покрыто сплошнымъ мелкимъ льдомъ, и этотъ покровъ совершенно уничтожалъ волненіе. Суда разрѣзали эту ледяную кашу и плыли точно по затянутому тиной пруду, пока имъ не преградило дальнѣйшій путь сплошное необозримое ледяное поле. Это было подъ 67¼° ю. ш. Дѣлать было нечего, и Кукъ повернулъ на сѣверо-востокъ, все время высматривая землю, которой не было и слѣда. На судахъ вышла вся прѣсная вода, но мореплаватели вылавливали изъ моря льдины и плавили ихъ на огнѣ. Дѣло въ томъ, что при замерзаніи морская вода выдѣляетъ, смотря по обстоятельствамъ, почти всю соль, такъ что нѣкоторые куски морскаго льда состоятъ почти изъ прѣсной воды. Плаваніе во льдахъ по-прежнему сопровождалось опасностями. Разъ корабль едва не засыпала своими обломками ледяная гора, развалившаяся на части со страшнымъ грохотомъ, а спустя нѣсколько времени, именно 8 февраля, море покрылось такимъ туманомъ, что суда не видѣли другъ друга, и хотя съ «Резолюшенъ» каждые полчаса стрѣляли изъ пушки, а ночью жгли огни, однако, когда туманъ разсѣялся, море казалось пустыннымъ: вѣрный спутникъ «Резолюшена» «Эдвенчеръ» исчезъ безслѣдно. Положеніе дѣлъ на «Резолюшенѣ» было далеко нерадостно: несмотря на благодѣтельный сокъ щавеля и цѣлебное дѣйствіе пива люди сильно страдали отъ цынги. У многихъ распухли десны, они испытывали затрудненіе при дыханіи, на тѣлѣ появились синеватыя пятна, а ноги и руки съ трудомъ и болью сгибались въ сочлененіяхъ. Не только люди, но и взятыя съ собой животныя видимо страдали отъ тяжелаго плаванія, потому что исхудали до костей. Такъ какъ Кукъ изслѣдовалъ южное полярное море далеко къ югу и нигдѣ не нашелъ и слѣда «Южнаго материка», то онъ счелъ свою задачу поконченной въ этой части океана и 17 марта повернулъ на сѣверъ, покидая «высокія широты», какъ называютъ лежащія вокругъ полюсовъ области. Теперь предстояло найти гавань, въ которой экипажъ могъ бы отдохнуть отъ тяжелаго плаванія. Такой гаванью оказался заливъ Дэски на юго-западномъ берегу Новой Зеландіи. Правда, берега круто обрывались въ море, были скалисты и покрыты непроходимой лѣсной чащей, изъ-за которой виднѣлись снѣговыя горы, но зато вѣчная зелень деревьевъ ласкала взоры, а лѣсъ и море кишѣли дичью и рыбой. Глубина у самаго берега была такъ значительна, что «Резолюшенъ» присталъ къ нему вплотную, такъ что люди сходили на сушу прямо по перекинутымъ бревнамъ. Едва прогремѣла якорная цѣпь, какъ люди разсѣялись по берегу: кто занялся охотой, кто ловилъ рыбу, кто просто бродилъ, наслаждаясь давно невиданной картиной растительности. Прежде всего надо было позаботиться о свѣжей пищѣ, которой путешественники были лишены такъ давно. Они съ наслажденіемъ лакомились свѣжей рыбой, омарами и жирными: утками. Изъ молодыхъ побѣговъ одного хвойнаго дерева они приготовили напитокъ, напоминавшій пиво, и отыскали какой-то кустарникъ, листья котораго употребляли вмѣсто чая. Скоро на берегу закипѣла оживленная дѣятельность. Изъ на скоро устроенной кузницы доносился звонъ молота о наковальню, плотники пилили бревна на доски, бондарь набивалъ обручи на разсѣвшіяся бочки, маляръ мазалъ кистью; ученые, — кто набивалъ чучела, кто сушилъ растенія для гербарія, а астрономъ уже поставилъ свой телескопъ на сосѣднемъ холмѣ и радостно потиралъ руки при мысли, что подъ нимъ твердая земля, а не качающаяся палуба, при наблюденіи съ которой звѣзды прыгали и метались передъ его глазами, точно старались избѣгнуть его пытливаго ока. Никто не мѣшалъ имъ — туземцевъ почти не было видно. Разъ во время экскурсіи путешественники замѣтили на вершинѣ холма вооруженнаго дубиной и боевымъ топоромъ туземца. Позади его на опушкѣ лѣса виднѣлись двѣ женщины съ копьями въ рукахъ. Европейцы закричали ему: «Тайо, харре май!», т. е. «другъ, или сюда». Но «другъ» продолжалъ стоять на мѣстѣ и, махая топоромъ вокругъ головы, отвѣчалъ какой-то длинной рѣчью. Ему кинули носовые платки, но онъ не прикоснулся къ нимъ. Тогда Кукъ, вспомнивъ, какъ нравилась новозеландцамъ бумага, взялъ нѣсколько листовъ ея и безъ оружія взобрался на вершину скалы, гдѣ подалъ ихъ дикарю. Тотъ былъ такъ пораженъ, что взялъ бумагу. Тогда Кукъ безъ церемоніи обнялъ его и принялся тереть свой носъ о его, что въ Новой Зеландіи играетъ роль привѣтствія въ родѣ нашего рукопожатія. Съ этой поры знакомство было упрочено: англичане посѣщали его хижину, а онъ съ двумя своими женами и дѣтьми являлся на корабль. Ихъ особенно занимали животныя — козы, овцы, а больше всего кошка, которую они гладили безъ конца. Туземецъ оказался очень понятливымъ, — нисколько не испугался ружья, и самъ четыре раза выстрѣлилъ изъ него. За хорошее поведеніе Кукъ подарилъ ему много вещей, въ томъ числѣ красный плащъ и нѣсколько желѣзныхъ топоровъ, при видѣ которыхъ онъ обнаружилъ особенную радость. Спустя нѣсколько дней онъ исчезъ безслѣдно, а матросы разсказали, что они изъ знаковъ его поняли, будто онъ отправился въ походъ — мстить какому-то недругу.

Между тѣмъ въ гавани Дэски наступила зима, которая согнала нашихъ путешественниковъ съ насиженнаго мѣста и заставила искать болѣе теплаго пристанища. 11 мая Кукъ покинулъ заливъ Дэски и направился вдоль западнаго берега на сѣверъ. Во время этого плаванія путешественники наблюдали одно интересное явленіе въ морѣ, именно смерчи. Однажды съ палубы увидали вдали четыре смерча, которые медленно двигались впередъ, пока не разорвались и не исчезли. Но внезапно новый смерчъ образовался совсѣмъ близко отъ судна. Вода въ морѣ словно закипѣла, закрутилась въ мощную воронку, острый конецъ которой сталъ быстро рости вверхъ, откуда къ нему спускалось страшное черное облако.

Скоро облако и воронка соединились въ толстый водяной столбъ, который крутился съ невообразимой быстротой и медленно двигался къ самому судну. Старые моряки нахмурились и побѣжали къ пушкамъ, чтобы разбить страшилище ядрами, прежде чѣмъ оно втянетъ въ себя ихъ вмѣстѣ съ судномъ. Но не успѣли они выполнить свое намѣреніе, какъ смерчъ разсыпался самъ собою, причемъ сверкнула молнія, но не слышно было грома.

На пятый день «Резолюшенъ» вошелъ въ прекрасную бухту Шарлотты, которую Кукъ посѣтилъ въ первое плаваніе. Еще при входѣ моряки къ немалому удивленію замѣтили сверкнувшую у берега молнію и услыхали грохотъ. Они всматриваются вдаль и замѣчаютъ вдали мачты и корпусъ судна. "Да это «Эдвенчеръ!» — кричатъ они. "Эдвенчеръ, Эдвенчеръ, « — несется по всему судну. А съ „Эдвенчера“ уже стрѣлой несется по зеркальной водѣ лодка, и гремятъ 13 пушечныхъ салюта, на которые „Резолюшенъ“ отвѣчаетъ такимъ же числомъ радостныхъ выстрѣловъ. Можно себѣ представить радость земляковъ послѣ долгой разлуки и плаванія по полярному морю.

Оказалось, что капитанъ Фурно, потерявъ изъ виду „Резолюшенъ“, тщетно искалъ его и, отчаявшись найти, поплылъ къ землѣ Ванъ.-Димена^[7]. Отсюда онъ ушелъ въ заливъ Шарлотты, который Кукъ назначилъ ему мѣстомъ свиданья на случай, если суда разлучатся въ морѣ. Фурно пробылъ въ этомъ заливѣ уже 5 недѣль и начиналъ тревожиться за участь „Резолюшена“, какъ вдругъ это судно появилось въ заливѣ.

Здѣсь англичанъ посѣщало много туземцевъ, въ числѣ которыхъ они встрѣтили старыхъ знакомыхъ. Появился „другъ“ Товаханга, „другъ“ Котугеа и многіе другіе, которые весело терли свои толстые носы о носы матросовъ и офицеровъ. Они приходили цѣлыми толпами, ѣли на кораблѣ, пили воду съ сахаромъ, но съ отвращеніемъ отстраняли водку, пока не познакомились съ ея опьяняющими свойствами. Здѣсь Кукъ имѣлъ возможность пополнить свои наблюденія надъ этими любопытными дикарями. Всѣ они высокаго роста и крѣпко сложены. Цвѣтъ ихъ кожи скорѣе свѣтло, чѣмъ темно-коричневый. Свои черные какъ смоль волосы они собираютъ на темени узломъ, украшаютъ перьями и гребнемъ изъ китовой кости. Женщины подрѣзаютъ волосы. Черные сверкающіе глаза находятся въ постоянномъ движеніи, вращаясь въ орбитахъ изъ стороны въ сторону. Носъ у нихъ толстый, а зубы ослѣпительно бѣлые. Открытое лицо со смѣлымъ выраженіемъ было бы привлекательно, еслибы его не портила татуировка въ видѣ правильныхъ, красиво закругленныхъ узоровъ. Многіе, особенно женщины красятъ тѣло охрой и мажутся вонючимъ жиромъ. Нечистоплотность ихъ поразительна. Разныя насѣкомыя ползаютъ по тѣлу толпами, и они истребляютъ ихъ столь же откровенно, какъ это дѣлаютъ обезьяны. Туземцы пожирали масло изъ корабельныхъ лампъ вмѣстѣ со свѣтильней. Одежду свою они изготовляютъ изъ новозеландскаго льна, волокна котораго куда крѣпче и блестящѣе нашего. Зимою любимой одеждой ихъ является плащъ изъ соломы, боги-боги. Украшеніемъ служатъ полосы собачьяго мѣха, который они нашиваютъ на одежду, ожерелья и браслеты изъ человѣчьихъ зубовъ вокругъ шеи и на рукахъ. Жилища ихъ представляютъ жалкіе шалаши съ низкой дверью и небольшимъ отверстіемъ для свѣта и выхода дыма. Возлѣ подъ навѣсами съ рѣзными украшеніями стоятъ скамьи, и здѣсь они проводятъ время отдыха, болтая о разныхъ разностяхъ, больше всего о своихъ подвигахъ на войнѣ. Селенія ихъ расположены большею частью на скалистыхъ вершинахъ, окружены частоколомъ и называются хиппа.

Изъ оружія туземцевъ особенное вниманіе англичанъ привлекали къ себѣ такъ называемыя пату-пату, ужасные боевые топоры, вѣрнѣе палицы изъ земнаго камня нефрита. Изъ этого камня, а также изъ человѣчьихъ костей туземцы выдѣлываютъ разные другіе инструменты: долота, топоры, шилья. Изъ своего превосходнаго льна, кромѣ платья, они плетутъ длинныя, большія сѣти. Боевыя суда ихъ представляютъ длинные долбленные челны, вмѣщающіе нѣсколько десятковъ людей. Носъ челна, поднятый вверхъ, украшенъ изображеніемъ человѣчьяго лица, искаженнаго дикой яростью: громадные глаза вставлены изъ перламутра, а изо рта виситъ длинный, длинный языкъ. Жизнь туземцевъ — вѣчная война-бойня. Малѣйшее оскорбленіе приводитъ ихъ въ ярость и заставляетъ день и ночь помышлять о мщеніи. При этомъ они умѣютъ тщательно скрывать свои намѣренія, и часто проходятъ годы, прежде чѣмъ обиженный найдетъ случай отомстить врагу. На врага они нападаютъ врасплохъ, пользуясь ночной темнотой, и не даютъ пощады никому, ни женщинамъ, ни дѣтямъ. На войнѣ они пожираютъ убитыхъ враговъ на мѣстѣ, а плѣнныхъ волокутъ въ свои селенія и угощаютъ ими своихъ друзей. Въ кровожадной ярости своей они способны рѣзать несчастныхъ на части живыми, жаритъ и пожирать куски мяса еще на глазахъ жертвы. По ихъ вѣрованіямъ тотъ, кто осилитъ и съѣстъ врага вступитъ по смерти въ обитель боговъ, между тѣмъ какъ съѣденый попадаетъ въ вѣчное пламя.

Но не нужно думать, что при такой свирѣпости и дикости туземцы Новой Зеландіи были вовсе лишены другихъ лучшихъ человѣческихъ чувствъ и побужденій. Такъ они очень чувствительны и склонны къ дружбѣ; при встрѣчѣ съ другомъ послѣ разлуки они проливаютъ слезы радости и горько плачутъ, когда умираетъ кто-либо дорогой имъ. Такъ, при появленіи англичанъ они сейчасъ же спросили, что сталось съ ихъ другомъ и учителемъ Тупая, и когда узнали, что онъ умеръ въ Батавіи, то очень огорчились. Они даже сложили по этому поводу пѣсню и распѣвали ее печальными голосами: Эти матте, аве, Тупая! т. е. „померъ, увы, Тупая“.

Передъ отъѣздомъ Кукъ выпустилъ въ уединенную лѣсную чащу кабана съ парой свиней и пару козъ. Онъ надѣялся, что они размножатся здѣсь и принесутъ пользу туземцамъ, тѣмъ болѣе, что на островѣ совсѣмъ не было крупныхъ млекопитающихъ.

7 іюня суда подняли якорь и вышли въ море для новыхъ открытій и изслѣдованій послѣ того, какъ экипажъ вполнѣ оправился отъ тягостей полярнаго плаванія.

Кукъ изслѣдуетъ среднія широты Тихаго океана и открываетъ острова Тонга или Дружбы.

Покидая Новую Зеландію, Кукъ рѣшилъ изслѣдовать среднія широты Тихаго океана, т. е. пространства его, расположенныя между тропической и околополярной части. Въ этихъ мѣстахъ до него не плавалъ еще никто, и онъ хотѣлъ убѣдиться, не лежитъ ли здѣсь пресловутый южный материкъ. Плаваніе это было скучно и однообразно: правда, дулъ попутный вѣтеръ, но было холодно и пустынно. Одни только альбатросы вились вокругъ корабля, и матросы со скуки сочинили цѣлую исторію, будто эти птицы ничто иное, какъ души жестокихъ капитановъ, которые мучили матросовъ долгими вахтами на холодѣ и вѣтрѣ, а сами возлежали на мягкихъ диванахъ въ теплой каютѣ за горячимъ пуншемъ. Зато, дескать, души ихъ обречены теперь летать по безпріютному морю. Два мѣсяца Кукъ крейсировалъ по океану, пока не убѣдился окончательно, что въ этой части Тихаго океана нѣтъ никакой суши. Тогда онъ повернулъ снова въ тропическія области, чему особенно радовались матросы. Опять стало тепло, и надъ людьми раскинулось ласковое, вѣчно ясное небо. Вмѣстѣ съ тѣмъ стали попадаться острова. Это были низкія кольца атолловъ съ лагуной посерединѣ. Два такихъ острова Кукъ назвалъ именемъ своихъ кораблей: „Резолюшенъ“ и „Эдвенчеръ“. Такъ плыли они, пока 15 августа не показались вдали горы Таити. Туземцы завидѣли корабли издали и громадными толпами, старый и малый, устремились къ берегу. Сотни челноковъ сновали вокругъ судовъ, и сидѣвшіе въ нихъ туземцы махали зелеными вѣтвями и радостно кричали: „Тайо! Тайо!“ (друзья, друзья!) Среди нихъ было не мало старыхъ знакомыхъ, которые въ припадкѣ бурной радости обнимали матросовъ. Должно быть они порядкомъ мѣшали тѣмъ, вслѣдствіе чего „Резолюшенъ“ при входѣ въ бухту сѣлъ на рифъ. Но сотни туземцевъ кинулись въ помогу матросамъ, и съ ихъ помощью удалось снять корабль съ мели. Милые и любезные островитяне показали себя вновь такими же ворами, какъ въ первое посѣщеніе острововъ. Они воровали не только разныя вещи, но даже припасы, которые только что продали, для того, чтобы продать ихъ второй разъ. Никто изъ нихъ не спросилъ, что стало съ таитяниномъ Тупая, по которомъ новозеландцы проливали горькія слезы. Многое измѣнилось на островахъ. Такъ, правитель Тутаха былъ убитъ на войнѣ, которую онъ затѣялъ съ царькомъ Малаго Таити. Прежняя царица Обереа была жива, но лишилась всякаготпочета, и островомъ правилъ Оту, тотъ самый молодой царекъ, котораго таитяне такъ тщательно прятали отъ англичанъ.

На Маломъ Таити Кукъ свелъ знакомство съ другимъ царькомъ по имени Ахеатуа. Этотъ туземецъ обладалъ болѣе свѣтлой кожей и волосами, чѣмъ его подданные, а вѣдь это большая рѣдкость на островахъ Тихаго океана. Кукъ подарилъ ему султанъ изъ красныхъ перьевъ, въ которомъ царекъ сейчасъ же показался народу, поднявшему при видѣ его дикій вопль восторга. Еще ему понравился маленькій топорикъ, понравился такъ, что царекъ только и дѣлалъ, что гулялъ и рубилъ имъ попадавшіеся по дорогѣ стебли. Но въ то-же время онъ былъ очень неглупъ. Такъ онъ съ большимъ вниманіемъ разсматривалъ карманные часы Кука, приложилъ ихъ къ уху и когда услышалъ ихъ тиканье, то закричалъ: они говорятъ? Когда ему объяснили, для чего нужны часы, онъ отвѣтилъ: „значитъ это маленькое солнце!“ И это очень остроумно, потому что солнце — единственные часы дикарей.

Вообще мореплаватели жили съ островитянами въ большой дружбѣ, хотя тѣ продолжали воровать, а эти наказывали воровъ. Почти каждый таитянинъ выбралъ себѣ въ друзья того или другого европейца и старался услужить ему, какъ только могъ. Правда, услуги были не безкорыстны, потому что туземецъ каждый день клянчилъ у своего „друга“ не то, такъ другое. Старыя таитянки выбирали себѣ матросовъ въ сыновья и безпрерывно просили подарить что-нибудь „своей матери“. Среди европейцевъ былъ одинъ шотландецъ, который игралъ на волынкѣ, шотландскомъ національномъ инструментѣ. Звуки волынки приводили туземцевъ въ невообразимое восхищеніе, и шотландцу приходилось увеселять ихъ своей игрой часа по два, по три каждый день. Въ то же время они не могли слышать звуковъ трубы (вальторна), отъ которыхъ зажимали уши. Волынщику пришлось показать свое искусство передъ самимъ царькомъ Оту. Разъ, когда царекъ былъ въ дурномъ настроеніи духа, онъ позвалъ волынщика играть, и тотъ увеселялъ его, какъ Давидъ Саула. Вообще, таитяне такъ привязались къ европейцамъ, что при отплытіи Кука, — а это случилось черезъ двѣ недѣли, со слезами спрашивали его: „неужели онъ уѣзжаетъ навсегда?“ Кукъ утѣшилъ ихъ, обѣщавъ вернуться черезъ семь мѣсяцевъ.

Покинувъ Таити, Кукъ хорошенько обслѣдовалъ остальные острова этой группы. Каждый изъ нихъ по прелести природы и мягкому климату представлялъ такой же маленькій рай, какъ Таити.

На нихъ жили такіе же ласковые, веселые, легкомысленные и вороватые туземцы, съ которыми надо было держать ухо востро, потому что на одномъ островѣ туземцы напали въ лѣсу на ученаго Шпармана, оглушили его дубиной и обобрали до нитки. Хорошо что другіе ихъ соотечественники нашли и привели бѣднаго шведа въ чувство, а царекъ разслѣдовалъ дѣло и приказалъ вернуть вещи. На большомъ островѣ Раятеа, гдѣ туземцы были ниже ростомъ и темнѣе, мореплавателей приняли тоже ласково. Царекъ по имени Орея пригласилъ Кука на пиръ и много разспрашивалъ его о чудесахъ Англіи. Должно быть разсказы европейцевъ показались ему слишкомъ необычайными, и онъ, какъ будто въ насмѣшку, разсказалъ имъ цѣлую басню про островъ Мирро-Мирро, населенный великанами ростомъ съ главную мачту „Резолюшена“. „Смотрите, не дразните ихъ, убѣждалъ онъ англичанъ; когда они разсердятся, то могутъ кидать обыкновенныхъ людей за версту и далѣе, а то, пожалуй, войдутъ въ море и утащутъ ваши корабли на себѣ!“ Вечеромъ начались пляски и устроилось даже что то вродѣ театра. Сперва къ кругу зрителей появился туземецъ съ подсаженной шляпой изъ перьевъ въ видѣ корзины на головѣ. Три музыканта забили въ барабаны, а онъ принялся прыгать и дѣлалъ видъ, будто собирается сбросить свою шляпу то на одного, то на другого зрителя. Всѣ смѣялись этому. Потомъ появились двѣ кучки танцоровъ: одни въ бѣлыхъ, другіе въ коричневыхъ одеяедахъ. Коричневые собрались вокругъ корзины съ жаренымъ мясомъ и прыгали вокругъ нея, а потомъ усѣлись и сдѣлали видъ, будто уснули. Тогда появились бѣлые танцоры. Они тихо пляшутъ вокругъ спящихъ и кидаютъ лукавые и жадные взоры на мясо. Затѣмъ бросаются, хватаютъ его и убѣгаютъ. Коричневые просыпаются и, замѣтивъ покражу, дѣлаютъ видъ, что плачутъ отъ досады, но затѣмъ начинаютъ плясать и утѣшаются. Этимъ кончилось представленіе при громкомъ смѣхѣ и весельѣ туземцевъ. Затѣмъ появились новые актеры. Одни изображали путешественниковъ съ багажемъ, а другіе воровъ, которые крадутъ ихъ вещи, какъ только тѣ уснули. Такимъ образомъ вороватые туземцы Таити даже въ играхъ своихъ больше всего любили изображать кражу. Здѣшніе туземцы были въ попрошайствѣ еще нахальнѣе своихъ соотечествениковъ на Таити. За королевскимъ пиромъ иные изъ нихъ становились позади европейцевъ и клянчили у нихъ лакомые куски, особенно жареную свинину. Самой наглой попрошайкой оказалась одна „придворная дама;“ она выпрашивала все, что только ей попадалось на глаза. Между прочимъ она увидала висячій замокъ и сейчасъ же принялась просить, чтобъ ей его подарили. Собственникъ замка страшно разсердился и задумалъ съиграть съ ней жестокую шутку. Онъ повѣсилъ ей замокъ въ ухо, какъ серёжку, заперъ его, а ключъ бросилъ въ море. Вначалѣ эта „дама“ очень радовалась новому украшенію, но вскорѣ тяжелый замокъ оттянулъ мочку уха, и ей захотелось снять его. Не тутъ то было, — ключъ лежалъ на днѣ моря. Она приходитъ въ ужасъ, плачетъ, воетъ, пристаетъ ко всѣмъ съ просьбами и мольбами помочь ей, но ключа нѣтъ. Наконецъ, кто то сжалился, подобралъ похожій ключъ и избавилъ ее отъ мучительнаго украшенія.

Съ острова Раятеа Кукъ переплылъ въ лодкѣ на о. Таха. Здѣсь туземцы украли у англичанъ весь мѣшокъ съ мелкимъ товаромъ, который тѣ взяли для мѣновой торговли съ ними. Это такъ взорвало англичанъ, что они отобрали у туземцевъ все имущество, пока тѣ не возвратили украденнаго. Остальные острова Борабора и Мауруа съ высокими вулканами Кукъ обозрѣлъ мимоходомъ съ корабля, а затѣмъ покинулъ архипелагъ Товарищества и поплылъ къ з.-ю.-з. Экипажъ его отлично отдохнулъ на Таити, припасовъ было въ изобиліи, такъ что корма корабля была завалена самыми разнообразными товарами и походила на какую то фруктовую и овощную лавку. Тутъ валялись груды зрѣлыхъ банановъ, плоды хлѣбнаго дерева и другіе фрукты, хрюкали свиньи, визжали поросята, кудахтали куры; было даже съ полсотни маленькихъ и жирныхъ туземныхъ собачекъ, которыхъ островитяне Тихаго океана откармливаютъ и ѣдятъ, какъ самое тонкое мясное блюдо. Кромѣ туземныхъ продуктовъ на корабляхъ находились еще два молодыхъ туземца, Махейне съ о. Раятеа на „Резолюшенѣ“ и Омаи съ о. Хуахейне на „Эдвенчерѣ“. Они упросили Кука взять ихъ съ собою, чтобы посмотрѣть Англію. На седьмой день плаванія въ морѣ показался уединенный островъ, покрытый тропической растительностью. Кукъ назвалъ его о. Хервея, по имени одного знакомаго ему англійскаго лорда. Суда прошли мимо его, и Кукъ не подозрѣвалъ, что этотъ островъ самый сѣверный изъ довольно большой группы острововъ, которые потомъ назвали именемъ Кука. 1-го октября опять раздался крикъ: „земля!“ и мореплаватели увидали въ морѣ нѣсколько острововъ сразу. Это былъ совершенно неизвѣстный еще архипелагъ Тонга, который Кукъ назвалъ островами Дружбы, потому что нигдѣ туземцы не встрѣтили чужеземцевъ съ такой радостью, какъ здѣсь. Едва суда бросили якорь у о. Эуа, какъ появились челны туземцевъ, и одинъ туземецъ протянулъ матросамъ корень перцоваго дерева, который какъ оливковая вѣтвь у насъ, является вездѣ на островахъ Тихаго океана символомъ мира и дружбы. Съ берега отчаливали все новые и новые челны, тамъ стояла громадная толпа туземцевъ, и едва шлюпки англичанъ ударились о прибрежный песокъ, какъ туземцы съ криками радости кинулись въ воду, расхватали матросовъ и на плечахъ вынесли ихъ на берегъ. Толпы женщинъ и дѣтей встрѣчаютъ пришельцевъ поклонами и хоровымъ пѣніемъ, они прищелкиваютъ отъ радости пальцами, и подъ конецъ всѣ безъ различія подымаютъ радостный вопль привѣтствія, такъ что земля и море залиты волнами разнообразныхъ звуковъ. Тутъ же появились большія корзины съ разнообразными плодами, которыми туземцы принялись подчивать дорогихъ гостей. Эуа небольшой низкій островъ, который подымался надъ волнами моря всего на какую нибудь сотню метровъ. А все таки онъ самый высокій изъ всей группы этихъ низкихъ острововъ. На высшей точкѣ его находилась огороженная коралловыми камнями площадка, съ которой можно было обозрѣть весь островъ. Всюду виднѣлись зеленые луга, напомнившіе англичанамъ далекую родину; тамъ и сямъ лежали хижины туземцевъ, группами и по одной; каждая хижина была окружена огородомъ или тѣнистымъ плодовымъ садомъ, содержимымъ въ полномъ порядкѣ; огороды и сады были заботливо огорожены плетнемъ или живой изгородью, по которымъ лѣпились гирлянды яркихъ цвѣтовъ и ползучихъ растеній. Воздухъ былъ напоенъ такимъ чуднымъ ароматомъ, что старшій Форстеръ замѣчаетъ въ своемъ дневникѣ: „благоуханіе его можетъ вернуть къ жизни даже умирающаго“.

Кукъ пробылъ на этомъ островѣ только три дня, а затѣмъ посѣтилъ сосѣдній островъ Тонга-табу (священное Тонга). Это главный островъ всего архипелага. Туземцы уже знали о прибытіи заморскихъ гостей и приняли ихъ съ такой же радостью.

Тонга-табу вполнѣ коралловый островъ, онъ подымается надъ моремъ не выше 6 метровъ (3 сажени). Но несмотря на безплодную известковую почву, трудолюбивые туземцы и здѣсь превратили островъ въ большой садъ: огородныя гряды, плодовыя рощи и зеленые луга смѣняли другъ друга. Въ добавокъ все цвѣло и благоухало, потому что стояла южная весна. Тѣмъ не менѣе острова Дружбы далеко не такъ богаты естественными произведеніями, какъ Таити. Такъ здѣсь рѣже встрѣчается хлѣбное дерево, которое замѣняетъ дерево съ плодами въ родѣ апельсина, какого англичане не видали на другихъ островахъ. У туземцевъ меньше скота — свиней и куръ, которыхъ замѣняютъ голуби и ярко-красные попугаи, перья которыхъ привели туземца Махейне въ такое восхищеніе, что онъ набралъ ихъ нѣсколько мѣшковъ. Особенно поразило англичанъ обиліе разныхъ летучихъ млекопитающихъ, въ томъ числѣ отвратительныхъ на видъ вампировъ. Многія деревья, особенно казуарины съ длинными плакучими вѣтвями, похожіе нѣсколько на наши кипарисы, были сплошь увѣшаны этими животными и казались не зелеными, а черными. Извѣстно, что летучія мыши животныя съ ночнымъ образомъ жизни: днемъ они спятъ въ укромномъ мѣстѣ, прицѣпившись къ какому нибудь выступу внизъ головой и завернувшись въ свои перепончатыя крылья, какъ въ саванъ. Не было здѣсь также собакъ, хотя прежде они, должно быть, водились у туземцевъ, потому что одинъ знатный островитянинъ едва завидѣлъ на палубѣ корабля таитянскую собаку, какъ сталъ хлопать себя въ восторгѣ ладонями по груди и закричалъ: „гури, гури“» (собака, собака!) и пришелъ въ страшный восторгъ, когда ему подарили пару собачекъ.

Такъ какъ острова Дружбы коралловые, то на нихъ нѣтъ совсѣмъ источниковъ, и туземцы пользуются дождевой водой, которую собираютъ и хранятъ въ особыхъ ямахъ или цистернахъ. Туземцы этихъ острововъ средняго роста, сложены хорошо и граціозны въ своихъ движеніяхъ. Особенно хороши ихъ черные, пламенные глаза. Въ общемъ однако они уступаютъ по красотѣ таитянамъ, хотя превосходятъ ихъ силой. Свои черные курчавыя волосы туземцы подрѣзали коротко, нѣкоторые ходили почти бритыми. Европейцы, которые носили въ то столѣтіе пудреные парики, застали эту моду и у островитянъ архипелага Дружбы, только туземцы посыпали свои прически не бѣлымъ, а чаще всего голубымъ, яркокраснымъ и оранжевымъ порошкомъ. Цвѣтъ ихъ кожи свѣтло каштановый, у знатныхъ еще свѣтлѣе. Мужчины покрывали себѣ ляжки темносиней татуировкой и мазались какосовымъ масломъ. Ткань для своихъ одеждъ они изготовляли, также какъ таитяне, изъ луба; знатные носили украшенія изъ яркихъ перьевъ. Почти не было туземца, у котораго англичане не замѣчали одного уродства, именно — недоставало мизинца либо на одной, либо на обѣихъ рукахъ. Изъ разспросовъ оказалось, что они отрѣзаютъ себѣ мизинцы при тяжкой болѣзни, при болѣзни родныхъ, чтобы этимъ умилостивить божество по имени Эатуа, которое посылаетъ смерть, и котораго они очень боятся. Отъ другихъ островитянъ туземцы архипелага Дружбы выгодно отличались тѣмъ, что не питали отвращенія къ труду и любили дѣятельную жизнь. Оттого ихъ утварь, оружіе (лукъ, палица) и челны съ трехугольнымъ парусомъ были сдѣланы прочно и покрыты изящной рѣзьбой. Они превосходили таитянъ ловкостью и умственными способностями. Такъ англичане разъ долго любовались, какъ одна маленькая дѣвочка играла пятью тыквами, которыя она кидала и ловила въ воздухѣ, какъ наши фокусники кидаютъ шары.

Туземцы сочиняютъ пѣсни, поютъ и играютъ на своихъ инструментахъ лучше таитянъ. Вмѣсто дудки, которая распространена по всему Тихому океану, и въ которую дуютъ не ртомъ, а носомъ, у нихъ имѣлась цѣвница, т. е. рядъ дудокъ, одна короче другой, на которыхъ они играли губами, какъ наши дѣти играютъ на губной гармоникѣ. Къ европейцамъ они относились дружелюбно и любезно. Такъ при встрѣчѣ они непремѣнно кланялись и говорили какое нибудь привѣтствіе. Если получали подарокъ, то подымали его надъ головой и говорили «фигафетай!» т. е. спасибо. Но воровали они не хуже таитянъ, однако не разсердились на чужеземцевъ, когда одинъ матросъ ударилъ какого то воришку лодочнымъ крюкомъ такъ сильно, что тотъ поплылъ къ берегу, оставляя въ водѣ за собою струю крови. Въ другой разъ матросы пустили семь зарядовъ въ толпу туземцевъ, въ которую нырнулъ спасавшійся отъ нихъ воръ. Покидая архипелагъ Дружбы, Кукъ вручилъ туземцамъ для ихъ садовъ множество сѣмянъ европейскихъ растеній.

Снова на Новой Зеландіи.

Суда ходко шли впередъ, и спустя двѣ недѣли на горизонтѣ показался мысъ Восточный, а за нимъ подымали къ небу снѣжныя вершины горъ Новой Зеландіи. Холодный вѣтеръ со снѣгомъ обвѣвалъ мореплавателей, только недавно покинувшихъ теплые острова Тонга и Таити. Кукъ прошелъ вдоль, восточнаго берега сѣвернаго острова и только что собирался войти въ проливъ, какъ вдругъ небо почти внезапно потемнѣло и налетѣлъ ужасный ураганъ, гораздо хуже того, какой мореплаватели испытали при первомъ посѣщеніи острововъ. Волны вздымались кругомъ высокими гребнями, и вѣтеръ разбивалъ въ тонкую пыль ихъ острыя верхушки. Съ палубы было видно, какъ черные буревѣстники искали защиты отъ страшнаго вихря за крутыми волнами. Суда то кидало вверхъ, такъ что глубоко въ безднѣ, зіявшей внизу, видны были эти бѣдныя птицы, то они со стономъ падали въ пропасть, пока новая водяная гора не подымала ихъ на свой пѣнящійся гребень; тогда опять далеко кругомъ было видно страшное, взбудораженное море, и видъ его былъ тѣмъ ужаснѣе, что яркіе лучи солнца ослѣпительно сверкали на бѣлой пѣнѣ. Девять сутокъ свирѣпствовала буря, не давая ни сна, ни отдыха измученнымъ морякамъ, а когда наконецъ стихло, оказалось, что «Эдвенчеръ» скрылась изъ вида. Ее такъ и не встрѣтили во все время плаванія, и Кукъ опасался не погибла ли она въ эту ужасную бурю. 1-го ноября «Резолюшенъ» вошла снова въ проливъ, но тутъ снова поднялась буря, уже съ востока, которая пронесла судно черезъ проливъ съ быстротой стрѣлы. Наконецъ корабль бросилъ якорь въ заливѣ Шарлотты. Выйдя на берегъ, Кукъ первымъ дѣломъ посѣтилъ огородъ-садъ, который онъ поручилъ заботамъ Тейрату. Но увы! оказалось, что пустили козла въ огородъ: все заглохло и одичало. По уцѣлѣвшимъ кое гдѣ рѣпамъ, луковицамъ и другимъ плодамъ было, однако, видно, что почва очень плодородна, а холодъ зимой такъ умѣренъ, что почти не вредитъ растеніямъ. Затѣмъ поискали въ лѣсахъ выпущенныхъ животныхъ, но и отъ нихъ почти ничего не уцѣлѣло: туземцы переловили и поѣли ихъ.

Въ этомъ мѣстѣ Кукъ пробылъ почти мѣсяцъ и въ теченіи этого времени не разъ имѣлъ случай наблюдать грубые и кровожадные обычаи туземцевъ, а особенно ихъ страсть къ человѣчьему мясу. Разъ обитатели селенія вернулись изъ похода съ трупомъ молодого туземца. Англичане застали ихъ при концѣ пира, когда все мясо было уже съѣдено. Они видѣли только сердце несчастнаго, воткнутое на вилахъ на носу челна, и его внутренности, валявшіяся на берегу. Уцѣлѣла еще только голова, которую купили у туземцевъ за гвоздь. Но прежде чѣмъ отдать ее, тѣ срѣзали щеки и, поджаривъ ихъ на огнѣ, ѣли съ такимъ гнуснымъ наслажденіемъ, что одному изъ европейцевъ сдѣлалось тошно при этомъ зрѣлищѣ, а другіе пришли въ страшное негодованіе и готовы были перестрѣлять людоѣдовъ на мѣстѣ. Таитянинъ же Махейне плакалъ горькими слезами.

Но вотъ снаряженіе судна покончено, оно готово для плаванія во льдахъ. Корпусъ его основательно зачинили, поставили новыя снасти и паруса, нагрузили, какъ только можно, дровами, запаслись прѣсной водой и сухарями, которые пришлось почистить и высушить, такъ какъ они сильно попортились въ пути. Туземцы съ жадностью накинулись на груду сухарной гнили и поѣдали ее, точно стая коршуновъ. Передъ отъѣздомъ Кукъ опять выпустилъ въ лѣсъ трехъ свиней и нѣсколько куръ, но уже въ пустынномъ мѣстѣ, чтобы туземцы не истребили ихъ, раньше чѣмъ они размножатся. Затѣмъ онъ написалъ письмо капитану Фурно на случай, если «Эдвенчерѣ» зайдетъ сюда, и указалъ въ немъ, куда имъ плыть. Письмо закупорили въ бутылку, которую зарыли подъ деревомъ у ручья, сдѣлавъ на деревѣ мѣтку. 25 ноября судно снялось съ якоря и черезъ проливъ прошло въ открытое море.

Второе плаваніе къ южному полюсу.

Итакъ морякамъ снова предстояло тяжелое и опасное плаваніе, тѣмъ болѣе, что съ ними уже не было «Эдвенчеръ», которую они при выходѣ изъ пролива тщетно призывали многими и частыми выстрѣлами изъ пушекъ. Кукъ взялъ курсъ почти прямо на югъ, чуть чуть къ востоку. Прежніе спутники ихъ — голубые петрели, чайки съ красными клювами и другія птицы замелькали кругомъ. Уже 400 часовъ продолжалось илаваніе, но Южнаго материка не было видно и слѣда. 6-го декабря мореплаватели были на 197° долготы и 51° южной широты. Это мѣсто лежитъ какъ разъ подъ Лондономъ, такъ что если бы проткнуть отсюда землю черезъ ея середину длинной иглой, то конецъ ея высунулся бы изъ земли на главной рыночной площади Лондона. Они были теперь антиподами своихъ соотечественниковъ въ англійской столицѣ, потому что антиподами называютъ людей (а также и мѣста), которые живутъ на противуположномъ отъ насъ концѣ земного шара. Кукъ надѣялся проникнуть въ это лѣто дальше къ югу, потому что судно его достигло 59° ю. широты, не встрѣтивъ пловучаго льда. Зато было холодно, часто шелъ снѣгъ и градъ, и въ морѣ стоялъ туманъ. Махейне не мало давился «бѣлому дождю», падавшему пушистымъ слоемъ на палубу, и «бѣлымъ камнямъ», таявшимъ въ рукѣ — вѣдь на его островахъ не знаютъ ничего подобнаго. Но вотъ подъ 60° ю. ш. показалась первая ледяная гора, величественно плывшая по морю, и тутъ изумленію таитянина не было границъ. «Плавучій островъ изъ твердой воды!» Это было что то такое, чего ему не приснилось бы въ самомъ диковинномъ снѣ! Вскорѣ показались новыя горы и цѣлыя ледяныя поля, и громады ихъ производили величественное и зловѣщее впечатлѣніе. Тропическія птицы, взятыя на корабль, убило ледянымъ дыханіемъ стужи, но человѣкъ изъ подъ тропиковъ, Махейне, проплылъ по царству льда и холода невредимъ.

20-го декабря судно достигло южнаго полярнаго круга, гдѣ его привѣтствовалъ большой китъ, который весело нырялъ въ морѣ и разбивалъ волны своимъ гигантскимъ тѣломъ. На другой день случилась мятель, такъ что вахтенные едва видѣли на десять шаговъ впереди судна. Внезапно оно оказывается возлѣ гигантской ледяной горы, чуть не задѣваетъ ее бортомъ, и испуганные моряки ежеминутно ожидаютъ, что съ другой стороны появится такая же бѣлая стѣна, и судно ихъ раздавитъ и раскрошитъ между ними. Къ счастью этого не случилось.

Проникнувъ на югъ, сколько было можно, Кукъ повернулъ къ востоку, и плылъ, то поднимаясь къ сѣверу, то спускаясь къ югу, къ полюсу, тщетно отыскивая Южный материкъ. Но кругомъ видно было только необозримое море и на немъ морскія птицы. Больше ничего! Погода становилась хуже, и все хуже и хуже чувствовали себя матросы на кораблѣ: они жаловались на головныя боли, на лихорадку, на разныя опухоли. Вскорѣ начались бури. «Океанъ, казалось, разсвирѣпѣлъ отъ нашей дерзости проникнуть въ эти области», пишетъ Форстеръ младшій. Разъ въ 9 ч. вечера огромная волна опрокинулась на палубу, вода хлынула потокомъ въ каюты и трюмъ, и всѣмъ казалось, что судно тонетъ, и жизнь ихъ сейчасъ погаснетъ въ холодной безднѣ полярнаго моря. Къ этимъ бѣдствіямъ присоединилось еще другое — голодъ. Выбросивъ гнилыя сухари въ Новой Зеландіи, Кукъ поневолѣ долженъ былъ экономить, такъ что люди получали только двѣ-трети обычной порціи, да и эта пища оказалась снова тронута порчей. Солонины было довольно, но она такъ пріѣлась, что ее не бралъ въ ротъ даже самый голодный. Люди худѣли и скоро превратились въ какія то живыя привидѣнія. При такихъ обстоятельствахъ недовольство команды росло не по днямъ, а по часамъ. Матросы громко роптали на капитана, но капитанъ, желѣзный капитанъ Кукъ неподвижно стоялъ на своемъ мостикѣ и твердой рукой велъ свой корабль впередъ и впередъ. Онъ рѣшилъ выполнить свое намѣреніе до конца, и ничто не могло измѣнить его рѣшенія. Только разъ повернулъ онъ на сѣверъ, чтобы дать командѣ оправиться въ болѣе теплой области, но затѣмъ снова повернулъ къ полюсу и несся къ нему на всѣхъ парусахъ, точно хищная птица, готовая схватить добычу своими желѣзными когтями. За 68° ю. ш. солнце уже не заходило даже въ полночь, и при видѣ этого Махейне отъ изумленія чуть не превратился въ камень. Но и смѣлому мореплавателю Куку природа начертала предѣлъ: «до сюда и ни шагу дальше!» потому что 30-го января 1774 г. судно его стало у необозримаго ледяного поля, которое тянется, вѣроятно, до самаго южнаго полюса. Это случилось подъ 71½^о ю. ш., и дальше Кукъ уже не могъ проникнуть. И вотъ съ капитанскаго мостика раздалась команда: «назадъ!» и прозвучали слова командира: «Ребята, бодрѣе! Я поведу васъ теперь на теплыя квартиры, гдѣ ростутъ кокосы и ананасы!» Попутный вѣтеръ надуваетъ паруса, и «Резолюшенъ» несется мимо ледяныхъ громадъ, какъ птица. "Пора, пора! ворчатъ матросы. «Видно онъ насъ считаетъ не за людей и христіанъ, а за бѣлыхъ медвѣдей, чтобъ морозить подъ полюсомъ? Коли охота, пускай самъ мерзнетъ, а помретъ, такъ пусть душа его летаетъ тутъ альбатросомъ до скончанія вѣка!» Такъ роптали они, и когда внезапно ихъ бравый капитанъ, невозмутимо переносившій ужасныя лишенія плаванія на своемъ посту съ насмѣшливой улыбкой надъ слабыми и робкими, свалился и не могъ проглотить куска пищи, когда этотъ сильный герой серьезно захворалъ и лежалъ, какъ пластъ, въ своей койкѣ, матросы злорадно шептали: «подѣломъ гордецу!» Но злоба ихъ стала понемногу таить и смѣнялась сожалѣніемъ, заботой и горемъ, когда распространилась вѣсть, что капитану все хуже и хуже. «Все-таки, говорили тогда матросы, среди моряковъ нѣтъ второго, равнаго Куку?»

Въ теченіе восьми дней жизнь Кука висѣла на волоскѣ. Спутники его, начиная съ офицеровъ и кончая послѣднимъ матросомъ, толпились у постели больного. Страданія его и страхъ потерять такого замѣчательнаго капитана погасили въ душѣ матросовъ послѣдній слѣдъ нелюбви къ Куку, какъ виновнику ихъ тяжкихъ лишеній во время плаванія. Весь экипажъ съ тревогой слѣдилъ за ходомъ болѣзни, и матросы умоляли корабельнаго врача спасти капитана. Но врачъ и безъ того употреблялъ все искусство того времени. Это ли или крѣпкая натура Кука, только болѣзнь уступила, и больной сталъ поправляться.

Между тѣмъ судно уходило все дальше и дальше отъ холодныхъ областей. Солнце грѣло съ каждымъ днемъ сильнѣе, и больные выползали на палубу и грѣлись въ его живительныхъ лучахъ. Но не однимъ воздухомъ и тепломъ живетъ человѣкъ, — ему нужна здоровая, свѣжая пища, и потому мореплаватели съ жадностью устремляли взоры на горизонтъ, гдѣ должна была показаться желанная земля. Но земли не было видно. 6 Марта имъ посчастливилось поймать 4 большихъ рыбы, которыя дали столько свѣжаго мяса, что каждый человѣкъ получилъ за обѣдомъ около 1 фунта. Эта была первая свѣжая пища за 3 мѣсяца плаванія.

Наконецъ 11 марта на горизонтѣ показалась темная точка. Это былъ островъ Пасхи, который лежитъ въ Тихомъ океанѣ не очень далеко отъ береговъ Америки. Прошло 103 дня съ тѣхъ поръ, какъ наши путешественники видѣли въ послѣдній разъ землю. Можно себѣ представить, какъ рады они были клочку твердой земли, подымавшейся надъ зыбью океана. Пусть земля эта безплодная черная скала, скудно покрытая бѣдной растительностью, — кустарникомъ и низкими деревьями — все-таки это была суша. Мореплаватели нашли на островѣ мало живого. Черная вулканическая почва острова могла бы производить больше растительности, но онъ лежитъ такъ далеко отъ всякой большой суши, что на него могли попасть лишь рѣдкія сѣмена растеній, которыя занесли сюда вѣтеръ, волны моря, птицы и человѣкъ. Человѣкъ очутился и здѣсь среди немногихъ живыхъ существъ (куры, ласточки, крысы и немногія насѣкомыя). Онъ принесъ собой на этотъ пустынный островъ картофель, ямсъ, бананы и сахарный тростникъ, и люди экипажа, особенно больные, съ жадностью накинулись на эти продукты.

Туземцы острова малорослы, худощавы и умственно ограничены. Они говорили на языкѣ, сходномъ съ нарѣчіемъ таитянъ, такъ что мореплаватели могли объясниться съ ними. Одежды они почти не носили, если не считать узкаго пояска вокругъ бедеръ, но на иныхъ виднѣлись европейскія шляпы и куртки, изъ чего Кукъ заключилъ, что на этотъ островъ заходили до него суда изъ Америки. На головѣ туземцы носили въ защиту отъ солнца большіе плоскіе круги изъ птичьихъ перьевъ, а въ ушахъ ихъ вмѣсто серегъ торчали толстые пучки листьевъ сахарнаго тростника. Кромѣ этого украшенія они еще мазали лице кто красной, кто желтой, кто бѣлой краской. Робкіе и добродушные туземцы питали немалую страсть къ воровству и мошенничеству: такъ они продали на корабль нѣсколько корзинъ съ картофелемъ, въ которыхъ картофель лежалъ только сверху, а внизу оказались камни. Всѣхъ туземцевъ было около 700 ч., но среди нихъ видно было мало женщинъ и дѣтей. Должно быть они спрятали ихъ изъ опасенія чужеземцевъ. Блуждая по острову, европейцы наткнулись на склонѣ холма на большіе каменные столбы вышиной въ 3— 4 сажени съ громадными человѣчьими лицами. Трудно допустить, что эти памятники воздвигли нынѣшніе тщедушные и жалкіе обитатели острова. Должно быть раньше здѣсь жило другое, болѣе сильное и культурное племя — такъ рѣшили англичане. 17 марта они покинули островъ и направили курсъ къ островамъ Маркезасъ, которые были давно открыты испанцами. Уже 6 апрѣля судно бросило якорь въ гавани Мадре де Діосъ на о. Вайтаху. Конечно, сейчасъ же появились туземцы съ перцовымъ корнемъ — знакомъ мира въ рукѣ. Это были стройные, свѣтлокожіе черноглазые люди. Кусокъ ткани вокругъ бедеръ, пучки человѣчьихъ волосъ на рукахъ и ногахъ, ожерелья изъ красныхъ бобовъ и вѣнцы, украшенныя пѣтушьими перьями и перламутромъ составляли ихъ одежду и нарядъ.

Утомленные путешественники были рады отдохнуть на этомъ прелестномъ островѣ. Къ несчастью на первыхъ же порахъ произошло столкновеніе съ туземцами, виной чему были обѣ стороны. Какъ и можно было ожидать, здѣшніе туземцы оказались большими любителями чужихъ вещей. Случилось, что одинъ изъ офицеровъ, выведенный изъ терпѣнія продѣлкой слишкомъ дерзкаго вора, ухлопалъ его изъ пистолета, Дикари въ смятеніи кинулись съ корабля на берегъ. Скоро тамъ загремѣли боевые барабаны, и появилась большая толпа вооруженныхъ копьями и палицами воиновъ. Имѣя на рукахъ много больныхъ и нуждаясь въ съѣстныхъ припасахъ, Кукъ считалъ невозможнымъ покинуть островъ и потому выступилъ противъ враговъ съ избраннымъ отрядомъ солдатъ. Но прежде чѣмъ пустить въ ходъ оружіе Кукъ попытался склонить туземцевъ къ миру. Онъ вышелъ впередъ безъ всякаго оружія и предложилъ имъ успокоиться, сѣсть на землю и выслушатъ его. Кукъ умѣлъ говорить съ дикарями, на которыхъ всегда сильно дѣйствовало его ласковое и спокойное мужество. Они подумали мгновеніе и — сѣли. Тогда онъ объяснилъ имъ, что путешественники вовсе не хотятъ причинять имъ зло и не тронутъ волоса на ихъ головѣ, если только они сами не подадутъ къ тому повода. Туземцы внимательно слушали Кука, слова котораго такъ подѣйствовали на нихъ, что они успокоились, отложили въ сторону оружіе и вообще отказались отъ всякой мысли о мести. Они сейчасъ же указали англичанамъ свѣтлый источникъ воды, продали имъ свиней и груды всякихъ фруктовъ — плоды хлѣбнаго дерева, бананы и кокосовые орѣхи. Островъ не великъ, меньше сосѣдняго о. Охивора, но густо населенъ.

Спустя 4 дня мореплаватели покинули островъ, и Кукъ направилъ свое судно на юго-юго-западъ. Уже черезъ нѣсколько дней въ морѣ показались новые, еще неизвѣстные острова, которые поразили путешественниковъ своимъ видомъ. Точно пловучіе вѣнки, показывались вдали все новые и новые атоллы. Они едва подымались надъ водой; ярко-красный прибрежный песокъ смѣнялся дальше темной сочной зеленью, а за нею виднѣлась молочнаго цвѣта лагуна, вода которой сильно отличалась отъ темноголубой воды океана. Это были настоящія коралловые острова, построенные мелкими морскими полипами.

Обыкновенно известковая почва атолла такъ безплодна, что съ трудомъ даетъ мѣсто немногимъ растеніямъ. А такъ какъ на атоллѣ не бываетъ источниковъ, то жители принуждены довольствоваться дождевой водой, которая застаивается и часто загниваетъ въ лужахъ. Отъ всего этого на атоллѣ людямъ живется плохо, и такой пловучій зеленый вѣнокъ только издали кажется раемъ. Кукъ назвалъ открытые имъ острова «Низменными». Онъ не могъ пристать къ нимъ, потому что даже возлѣ самаго берега лотъ не доставалъ дна, такъ что невозможно было бросить якорь. На берегу виднѣлись туземцы — высокіе темнокоричневые люди.

Кукъ прибылъ вновь на Таити послѣ восьмимѣсячнаго отсутствія. Онъ любилъ эту «жемчужину Тихаго океана» и избралъ этотъ островъ главнымъ пунктомъ для отдыха послѣ всякихъ плаваній и изслѣдованій. Жизнь на Таити представляла какъ бы вѣчный праздникъ. Европейцы посѣщали туземцевъ, туземцы навѣщали и угощались у нихъ. Однажды Кукъ угостилъ островитянъ и ихъ властелина Оту или Помаре I зрѣлищемъ морского артиллерійскаго боя. Пушки корабля оглушали своими залпами берега, клубы дыма заволакивали воздухъ, а ядра и картечь бороздили тихую воду залива, такъ что она шипѣла, кипѣла и брызгами летѣла во всѣ стороны, Вечеромъ англичане устроили фейерверкъ: ракеты и римскія свѣчи летѣли высоко вверхъ и трескались тамъ, осыпая небо искрами, кружились огненныя колеса, огненные фонтаны выбрасывали снопы искръ, горѣли бенгальскіе огни. Туземцы со страхомъ и съ восхищеніемъ любовались этимъ зрѣлищемъ, которое они называли «хива бретанни», т. е. британскій праздникъ,

Съ своей стороны властитель Таити угостилъ европейцевъ зрѣлищемъ морского смотра. Какъ разъ въ это время онъ собирался идти войной на сосѣдній островъ и готовилъ свои силы къ бою. Однажды въ заливѣ появился цѣлый флотъ двойныхъ туземныхъ лодокъ. Ихъ было 160, и на нихъ помѣщалось 6000 гребцовъ и воиновъ. Гребцы сидѣли среди груды приготовленнаго оружія: дротики, палицы, боевые топоры и камни для метанія. Воины толпились на помостѣ лодокъ и представляли своимъ вооруженіемъ, яркой и пышной одеждой необыкновенно живописный и грозный видъ. На каждомъ было три одежды — нижняя длинная была бѣлая, вторая покороче красная и верхняя коричневая. Лѣвой рукой они потрясали большіе щиты, а на головѣ у каждаго колебался высокій, аршина въ два шлемъ, такъ что издали воины казались какими то гигантами. Шлемы имѣли спереди щиты изъ синевато серебристыхъ голубыхъ перьевъ, обрамленныхъ длинными яркими перьями, которыя, колеблясь, свѣшивались во всѣ стороны. Это украшеніе сіяло издали, и казалось точно голова воина окружена вѣнцомъ яркихъ лучей. Главный адмиралъ и его подчиненные имѣли на спинѣ еще особыя украшенія въ видѣ пучковъ желтыхъ и зеленыхъ перьевъ. Яркія перья составляли страсть таитянъ, особенно красныя. Поэтому таитянинъ Махейне, набравшій на островахъ Тонга нѣсколько мѣшковъ перьевъ тамошнихъ красныхъ попугаевъ, по возвращеніи домой возбуждалъ всеобщую зависть своими сокровищами и изъ бѣдняка превратился въ знатную особу. Таитяне толпами бѣгали за нимъ; забывъ о гвоздяхъ, бусахъ и прочихъ европейскихъ вещахъ, они только и думали, какъ бы раздобыть пару или пучекъ красныхъ перьевъ, за которыя платили баснословныя цѣны, напр. за перо — свинью.

Вскорѣ Кукъ покинулъ Таити и передъ мореплавателями снова развернулась безконечная равнина океана. Они плыли все на западъ и въ серединѣ іюля открыли новую группу большихъ и совершенно неизвѣстныхъ острововъ. Кукъ объѣхалъ всю группу и не оставилъ неизслѣдованнымъ ни одного острова. Онъ назвалъ ихъ «Ново-Гебридскіе острова»^[8]. Острова высоки и очень лѣсисты, а такъ какъ деревья опутаны ліанами, то приникать внутрь лѣса было трудно, почти невозможно. Но особенно поразили англичанъ туземцы. Сразу было видно, что они принадлежатъ къ совсѣмъ другой породѣ, чѣмъ островитяне Таити, Товарищества, Дружбы и Новой Зеландіи. Такъ на о. Малликоло они были малорослы, тощи, мягкая, гладкая кожа ихъ чернокоричневаго цвѣта, низкій лобъ придаетъ звѣрскій видъ ихъ безобразнымъ обезьяньимъ лицамъ, на которомъ кидается въ глаза австралійское украшеніе: кусокъ дерева или камень, вставленный въ пробуравленную перегородку носа. Одежды на нихъ не было, если не считать узкаго пояска, который впивался въ бедра. Мореплавателей эти туземцы встрѣтили дружелюбно; они вышли къ нимъ на встрѣчу безъ всякаго страха, махая зелеными вѣтвями и поливая свои головы водой, и скоро научились понимать матросовъ. Многіе быстро запомнили и повторяли англійскія слова и вообще проявили большую сообразительность. При этомъ они болтали все время; вѣроятно, видъ пришельцевъ и судовъ сильно поразилъ ихъ воображеніе. Даже ночью они подплывали къ судамъ въ челнахъ, болтали съ матросами, а съ палубы ясно были слышны всю ночь ихъ разговоры, крики и пѣсни на берегу. Англичане одарили ихъ гвоздями, лентами и маленькими зеркальцами. Зеркальца особенно изумляли ихъ. Однажды толпа ихъ забралась въ каюту; они разсматривали себя тамъ въ большихъ зеркалахъ. Вдругъ на палубѣ раздался выстрѣлъ. Всѣ дикари въ испугѣ кинулись въ окна и поскакали черезъ нихъ въ воду точно лягушки; однако они довѣрчиво вернулись назадъ, какъ только выяснилось, что ничто не угрожаетъ ихъ жизни. Главную роль въ ихъ оружіи играютъ отравленныя стрѣлы. Несмотря на дружбу они не пускали англичанъ внутрь острова и отказывались продавать имъ припасы, хотя селенія ихъ тонули въ фруктовыхъ садахъ. Кукъ не хотѣлъ ссориться съ ними и приказалъ экипажу заняться рыбной ловлей. Пара акулъ доставила жесткій обѣдъ, но двѣ другихъ большихъ рыбы едва не отравили на смерть тѣхъ, кто поѣлъ ихъ мяса, по крайней мѣрѣ всѣ они поплатились жестокими страданіями, а свинья и попугай, поѣвшіе того же мяса, подохли. Кромѣ этой бѣды, мореплаватели испытали здѣсь другую опасность и были почти на волосъ отъ гибели. Покинувъ Малликоло, Кукъ крейсировалъ въ проливахъ между другими островами. Внезапно наступило затишье, и сильное теченіе подхватило и потащило судно прямо на скалистый островокъ. Дѣло было ночью, но мѣсяцъ свѣтилъ такъ ярко, что мореплаватели ясно видѣли, какъ яростный прибой прилива обдавалъ пѣной рифъ. Спасенія ждать было не откуда. Паруса висѣли неподвижно, и тысячи веселъ не могли бы осилить стремительнаго теченія. Казалось море хотѣло еще посмѣяться и поиграть кораблемъ, прежде чѣмъ раздробить, его о камни, потому что волны прыгали кругомъ судна и поворачивали его то бокомъ, то кормой къ берегу. Съ невообразимой быстротой несется безпомощное судно къ черной отвѣсной скалѣ, гдѣ море бушуетъ такъ, что громъ и ревъ волнъ заглушаютъ всѣ звуки. Люди съ ужасомъ и затаивъ дыханіе смотрѣли въ лице смерти. Еще мгновеніе, и… Но теченіе, уперевшись въ утесъ, сворачивало въ сторону и увлекло туда же судно, которое пронеслось стрѣлой возлѣ самой скалы. Но мало того ужаса, который моряки испытали въ эту достопамятную ночь! Внезапно на кораблѣ раздался крикъ: «пожаръ!» «горимъ!» Пожаръ на кораблѣ это такое бѣдствіе, съ которымъ рѣдко удается справиться Если заливать огонь водой, судно можетъ затонуть, а если дать волю огню, онъ доберется до крюйтъ-камеры, гдѣ хранятся порохъ и снаряды. Тогда раздается страшный взрывъ, и тысячи обломковъ летятъ въ снопѣ пламени и клубахъ дыма вверхъ, а съ ними обезображенные трупы. Обыкновенно въ такихъ случаяхъ наглухо запираютъ и затягиваютъ всѣ отверстія трюма, гдѣ показался огонь, въ надеждѣ, что онъ погаснетъ, когда не хватитъ воздуху. Къ счастью пожаръ еще не разгорѣлся. Горѣла штука таитянской ткани. Она горѣла, какъ горитъ пачка бумаги — т. е. было много дыму и мало огня, такъ что матросамъ удалось сейчасъ затушить начинавшійся пожаръ. Ткань эта загорѣлась въ трюмѣ, вѣроятно, сама собою. Такое самовозгораніе случается нерѣдко со многими вещами, какъ напр., каменный уголь, хлопокъ, дерево и т. п. Долгое плаваніе и дурная пища вызвали на кораблѣ болѣзни, и немало матросовъ валялось по койкамъ въ душной каютѣ. Поэтому Кукъ рѣшилъ высадиться на большомъ островѣ Эрроманга, зеленые берега котораго привлекали къ себѣ взоры больныхъ. Двѣ большихъ шлюпки отвалили отъ корабля подъ личнымъ начальствомъ Кука. Онѣ направились къ берегу, гдѣ толпилось нѣсколько сотъ чернокожихъ туземцевъ, вооруженнныхъ палицами и другимъ оружіемъ. Эти дикари были выше ростомъ и не такъ безобразны, какъ туземцы Маликоло. Кукъ всегда избѣгалъ кровопролитія. Также и здѣсь, едва англичане вступили на прибрежный песокъ, какъ Кукъ направился къ толпѣ туземцевъ съ полными руками разныхъ бездѣлушекъ, которыя принялся раздавать имъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ старался объяснить имъ, что пришельцамъ ничего не нужно, кромѣ свѣжей прѣсной воды и припасовъ. Туземцы охотно приняли подарки и казалось поняли смыслъ его рѣчи, потому что старшина ихъ услалъ куда-то нѣсколькихъ человѣкъ. Вскорѣ они вернулись и принесли… три кокосовыхъ орѣха и стволъ бамбука съ дномъ и крышкой, гдѣ плескалось немного воды. Это была какая то иронія. Кукъ съ улыбкой объяснилъ ему, что этихъ припасовъ мало для всего экипажа, что онъ заплатитъ за все, что заберетъ… старшина и его воины отрицательно мотали головой. Моряки двинулись впередъ, но не сдѣлали и пяти шаговъ, какъ туземцы рѣшительно загородили имъ дорогу внутрь острова. Кукъ не хотѣлъ проливать крови и отдалъ приказъ вернуться на корабль. Но это отступленіе дикари сочли за страхъ. Они немедленно напали на моряковъ — одни кинулись въ воду, схватились за лодки и намѣревались вытащить ихъ на берегъ, другіе осыпали мнимаго непріятеля градомъ стрѣлъ и дротиковъ, тяжело ранивъ одного матроса. Дѣлать нечего, англичане открыли по нападавшимъ ружейный огонь, а съ корабля, гдѣ внимательно слѣдили за ходомъ дѣлъ, въ толпу туземцевъ понеслась картечь, которая во мгновеніе ока разогнала полчище ихъ и усѣяла берегъ трупами.

Туземцы этого острова до недавняго времени оставались кровожадными дикарями. Такъ не очень давно тамъ погибъ миссіонеръ Уильямсъ, котораго дикари убили и съѣли.

На сосѣднемъ островѣ Танна ангичане встрѣтили тотъ же пріемъ, еще хуже, потому что туземцы не только не пустили ихъ на берегъ, но еще оскорбляли гордыхъ британцевъ самыми неприличными жестами. Тогда Кукъ приказалъ дать залпъ изъ пушекъ, но не по дикарямъ, а черезъ головы ихъ въ густай кустарникъ и чащу лѣса. Едва туземцы услышали ревъ орудій и увидѣли, какъ вѣтви и цѣлыя деревья мигомъ склонялись и падали, точно подрубленные, какъ во всю прыть кинулись прочь. Остался стоять только одинъ молодой воинъ, смотрѣвшій на бѣглецовъ съ улыбкой презрѣнья, да старикъ, который началъ хлопотать о примиреніи. Матросы высадились на берегъ, одни принялись наполнять бочки прѣсной водой, а другіе забросили сѣть и стали ловить въ заливѣ рыбу на обѣдъ. Хлопоты стараго дикаря увѣнчались успѣхомъ, потому что дикари вернулись на берегъ и продали англичанамъ плоды. Вскорѣ завязалось дальнѣйшее знакомство. Первымъ изъ дикарей рѣшился взойти на палубу корабля Фанокко, тотъ самый отважный дикарь, который не испугался залпа изъ пушекъ. Онъ усѣлся за столъ, ѣлъ и пилъ съ большимъ достоинствомъ, дѣйствуя вмѣсто вилки длинной булавкой, торчавшей въ его кудлатыхъ волосахъ. Когда товарищи, безпокоясь за долгое отсутствіе его, подняли крикъ, Фанокко высунулся въ окно каюты и успокоилъ ихъ.

Внутри острова виднѣлся большой дѣйствующій вулканъ. Изъ кратера его вырывались съ глухимъ гуломъ клубы паровъ и летѣли камни, а пепелъ разносило вѣтромъ такъ далеко, что онъ сыпался даже на палубу корабля и садился на снасти, хотя разстояніе отъ вулкана до бухты было нѣсколько десятковъ верстъ. Ночью раскаленныя массы, которыя выбрасывалъ вулканъ, освѣщали всю мѣстность далеко кругомъ краснымъ заревомъ, которое то меркло, то загоралось, смотря потому, какъ сильны были взрывы. Почва острова дымилась во многихъ мѣстахъ, а на самомъ берегу моря изъ земли билъ горячій минеральный источникъ.

Туземцы относились къ пришельцамъ съ большимъ почтеніемъ: при встрѣчѣ уступали дорогу, подносили пищу не иначе, какъ на зеленыхъ листахъ, приносили воду и плоды отдыхавшимъ изслѣдователямъ. Но при всемъ томъ, они ни за что не пускали англичанъ внутрь острова. Разумѣется тѣ были очень недовольны этимъ, особенно ученые, которымъ хотѣлось изслѣдовать вулканъ ближе. Однажды англичане, не обращая вниманія на туземцевъ, направились внутрь острова. Сейчасъ же лазутчики, которые слѣдили за ними изъ-за кустовъ, затрубили въ большія морскія раковины, на ревъ которыхъ къ мѣсту примчались сотни вооруженныхъ туземцевъ. Они загородили дорогу и кричали, что если де англичане не повернутъ назадъ, то они, туземцы, съѣдятъ ихъ. При этомъ они кусали себѣ руки, желая этимъ показать, какъ будутъ пожирать своихъ строптивыхъ гостей. Въ свои селенія и хижины они пускали англичанъ весьма охотно. Хижины ихъ представляли простые навѣсы высотой въ ½ и длиной въ 6 сажень. Однажды младшій Форстеръ, остановившись у такой хижины, запѣлъ пѣсню. Туземцы столпились и слушали его съ необыкновеннымъ восхищеніемъ, и едва пѣвецъ смолкъ, какъ они пристали къ нему съ просьбой спѣть еще что-нибудь. Но особенно понравились имъ шведскія народныя пѣсни доктора Шпармана. Эти людоѣды были большіе любители музыки; они играли по вечерамъ на дудкахъ и часто пѣли за работой. Также любили они украшать себя и, кромѣ обыкновеной татуировки, украшали свое тѣло громадными рисунками въ видѣ цвѣтовъ. Особенно любопытный видъ имѣла ихъ прическа, а именно они заплетали свои волосы во множество тонкихъ косичекъ, оканчивавшихся пучкомъ или кисточкой. Такихъ косицъ на головѣ туземца насчитывалось болѣе 200. Наконецъ туземцы поразили англичанъ еще своей способностью къ языкамъ, такъ какъ знали три нарѣчія: таитянское, на которомъ говорятъ во всей Полинезіи, свое собственное и еще какое то, вѣроятно, нарѣчіе одного изъ сосѣднихъ острововъ. Отъѣздъ англичанъ ознаменовался грустнымъ происшествіемъ: какой то туземецъ во что бы то ни стало хотѣлъ проникнуть въ мѣсто, охраняемое часовымъ. Тотъ два раза оттолкнулъ его, а въ третій взялъ прицѣлился и убилъ его изъ ружья. Туземцы въ страхѣ побѣжали прочь. Кукъ былъ такъ взбѣшенъ поступкомъ солдата, что приказалъ отправить его на корабль въ цѣпяхъ.

Между тѣмъ время шло, и пора было подумать о возвращеніи на родину. На прощаніи Кукъ рѣшилъ пересѣчь Тихій океанъ по самому широкому мѣсту до южной оконечности Америки, не останавливаясь болѣе нигдѣ. Экипажъ радовался этому намѣренію, но неизвѣстно почему Кукъ все-таки повернулъ на юго-западъ и благодаря этому открылъ 4 сентября громадный островъ, единственный, остававшійся еще неизвѣстнымъ въ южной половинѣ Тихаго океана. Этотъ большой островъ онъ назвалъ Новой Каледоніей. Голыя вершины горъ и тощіе лѣса по склонамъ не сулили мореплавателямъ ничего пріятнаго; дѣйствительно, островъ этотъ далеко не такъ богатъ естественными произведеніями, какъ остальные острова океана.

Рослые туземцы были темнаго цвѣта, ихъ лица съ плоскими носами, грубыми чертами, выступающими скулами и курчавыми волосами, имѣли, однако, добродушное выраженіе. Ходили они почти голыми, если не считать за одежду высокія шляпы въ видѣ цвѣточнаго горшка, да веревку вокругъ бедеръ и на шеѣ. Впрочемъ, женщины носили что-то вродѣ юбки изъ веревокъ, болтавшихся кругомъ таліи. Они высыпали на берегъ изъ своихъ хижинъ, похожихъ видомъ на улья, и махали морякамъ руками, показывая этимъ, чтобы тѣ плыли по серединѣ канала между рифами, гдѣ было достаточно глубоко. Когда англичане вышли на берегъ, ихъ встрѣтилъ тамъ старшина Теабума; онъ приказалъ своимъ поданнымъ замолчать и сказалъ гостямъ рѣчь, изъ которой тѣ не поняли ни одного слова, такъ какъ туземцы острова говорили на особомъ, неизвѣстномъ еще языкѣ. Сами туземцы безъ приглашенія явились на судно, свободно ходили по немъ, забираясь во всѣ уголки, но при этомъ не тронули ни одной вещи. Это очень удивляло англичанъ, которые по опыту привыкли считать дикарей Тихаго океана ворами.

Изъ H.-Каледоніи свѣжій сѣверный вѣтеръ въ нѣсколько дней донесъ судно до Новой Зеландіи, и мореплаватели снова съ удовольствіемъ увидѣли з. берегъ ея и величественный пикъ Эгмонта, подымавшій свою снѣжную вершину надъ лѣсистыми склонами. 19 октября судно было уже въ заливѣ Шарлотты. Стояла весна, и берегъ утопалъ въ свѣжей зелени и дышалъ благоуханіемъ цвѣтовъ. Тотчасъ по прибытіи англичане замѣтили, что въ заливѣ успѣло побывать какое-то судно. Они заключили объ этомъ по распиленнымъ стволамъ деревьевъ, валявшимся по берегамъ. Кинулись искать бутылку съ запиской, которую оставили у ручья прѣсной воды — ея не было. Однако Кукъ усумнился, было ли то судно «Эдвенчеръ». «Вѣдь иначе, думалъ онъ, оно должно было придти въ то мѣсто, гдѣ была условлена встрѣча». Надо справиться у туземцевъ. Но гдѣ же они, эти старые друзья-пріятели? Моряки озираются, кричатъ, зовутъ, осматриваютъ мѣстность… Нѣтъ, все пусто кругомъ, не видно ни души, не слышно ни звука… «Странно, думаютъ англичане», мы стрѣляли изъ пушекъ, когда входили въ бухту. Обыкновенно дикари прибѣгали толпами, а теперь нѣтъ никого". Скоро, однако, все выяснилось. Нѣсколько дней спустя на берегу показалось нѣсколько туземцевъ. Но это были не старые знакомые, а какіе то чужіе. Они пугливо держались поодаль, но когда англичанамъ удалось ободритъ ихъ и приласкатъ подарками, туземцы приблизились и понемногу разсказали объ ужасной трагедіи, разыгравшейся въ бухтѣ. По ихъ словамъ «другое судно», дѣйствительно было здѣсь, но люди его пришли въ столкновеніе съ дикарями, и тѣ перебили и сожрали ихъ! Представьте себѣ ужасъ Кука и его спутниковъ, когда они услыхали эту новость! «Да правда ли это?» — спрашивали они себя. «Неужели всѣ наши спутники погибли такимъ жалкимъ образомъ?» Оказалось, однако, что произошло недоразумѣніе. Изъ подробныхъ разспросовъ выяснилось, что дикари избили не весь экипажъ «Эдвенчера», а только команду одной лодки. Сколько ни спрашивали туземцевъ, такъ и не удалось выяснить, какъ все это произошло, и почему «Эдвенчеръ» не присоединился къ «Резолюшену», если капитанъ его зналъ, гдѣ и когда найти Кука.

Уже по возвращеніи въ Англію Кукъ узналъ отъ капитана Фурно слѣдующее: когда буря разлучила оба судна, вѣтеръ загналъ «Эдвенчеръ» далеко на сѣверъ, такъ что Фурно пришелъ въ заливъ Шарлотты нѣсколько дней спустя послѣ ухода Кука. Онъ нашелъ бутылку съ письмомъ Кука и хотѣлъ немедленно выйти въ море и нагнать командира. Но передъ тѣмъ какъ сняться съ якоря, онъ послалъ на берегъ лодку съ матросами подъ командой молодого лейтенанта Роу, приказавъ имъ набрать сельдерея, растеніе, которымъ лѣчатъ цынгу. На берегу какой-то туземецъ стащилъ у матросовъ куртку. Необузданный грубый Роу приказалъ своимъ матросамъ палить въ толпу дикарей, въ которую затерся воръ, и матросы палили до тѣхъ поръ, пока не разстрѣляли всего пороха. Замѣтивъ это, богатырски сложенные дикари кинулись со своими страшными топорами изъ камня на кучку матросовъ (ихъ было 10 ч.) и во мгновеніе ока перебили ихъ всѣхъ, а затѣмъ, конечно, пожрали ихъ тѣла. На кораблѣ ждали, ждали отсутствующихъ, наконецъ послали за ними людей, которые нашли на берегу только остатки ужаснаго пиршества. Разъяренный Фурно учинилъ среди дикарей настоящую бойню; вѣдь Роу приходился ему племянникомъ. Однако происшествіе это, въ которомъ англичане были виноваты кругомъ, произвело на Фурно такое тяжелое впечатлѣніе, что онъ потерялъ охоту продолжать плаваніе и по кратчайшему пути вернулся въ Англію.

Кукъ пробылъ въ заливѣ Шарлотты лишь самое необходимое время, какое было нужно, чтобы починить судно, запастись дровами, водой и пищей, а затѣмъ онъ поспѣшилъ покинуть этотъ очаровательный берегъ, на которомъ разыгралось ужасное происшествіе.

Когда судно вышло черезъ проливъ Кука въ открытое море и направило курсъ къ южной оконечности Америки, матросы поняли, что они не потеряли времени изъ-за того, что заходили на Новую Зеландію. Дѣло въ томъ, что въ обширной области кругомъ полюса дуетъ западный вѣтеръ, между, тѣмъ какъ въ полосѣ около экватора господствуетъ юго-восточный пассатъ. Пассатъ былъ для нихъ противный, а западный — попутный вѣтеръ. Дѣйствительно, въ морѣ «Резолюшенъ» подхватилъ сильный западный вѣтеръ, дувшій съ такой яростью, что судно почти ложилось на бокъ. За то громадное разстояніе до Америки (около 5000 верстъ) они пролетѣли менѣе, чѣмъ въ 6 недѣль. На всемъ этомъ громадномъ протяженіи они не видѣли ни клочка земли. 18 декабря съ верхушки мачты раздался крикъ; земля! Это была давно ожидаемая Огненная земля, вѣрнѣе Земля Огня, Терра дель Фуэго по испански. Видъ земли былъ печаленъ и унылъ; черныя скалы подымали къ небу свои голыя, острыя вершины, между ними лежалъ снѣгъ, и даже ниже въ долинахъ виднѣлась еще кое-гдѣ пелена снѣга, хотя начиналось уже лѣто. А все же зеленый мохъ, разныя душистыя травы и кустарники съ вкусными ягодами вродѣ нашихъ вишень уже зеленѣли у берега и въ лѣсахъ. Безчисленное множество птицъ носилось вдоль береговъ и сидѣло на скалахъ: чайки, гуси, утки находили себѣ обильную пищу въ море. Утесы были усѣяны ихъ гнѣздами до того, что едва можно было ходить тамъ, не рискуя наступить на каждомъ шагу на яйца или вылупившихся птенцовъ. Здѣсь въ южной части острова жили такіе же несчастные дикари, какихъ Кукъ встрѣтилъ въ первое свое плаваніе на сѣверномъ берегу.

Нѣсколько ихъ приблизилось къ кораблю въ жалкомъ берестяномъ челнѣ. На ихъ тупыхъ лицахъ подъ косматыми прядями волосъ были еле видны маленькіе лишенные осмысленнаго выраженія глаза; вмѣсто усовъ и бороды торчало только нѣсколько жесткихъ волосковъ! Дѣти ихъ ходили совсѣмъ голыя, а одежду взрослыхъ составляла тюленья шкура, накинутая на плечи. Дикари дрожали отъ холода и на всѣ вопросы отвѣчали однимъ жалкимъ возгласомъ: пешере! пешере! почему ихъ и прозвали пешересати. Пищу этихъ жалкихъ людей составляло тюленье мясо, которое они поѣдали сырымъ; особенное предпочтеніе они отдавали тюленьему жиру и ѣли его, хотя бы онъ былъ уже испорченъ и сильно пахъ. Оттого отъ нихъ несло такимъ невыносимымъ смрадомъ, что сосѣдства ихъ невозможно было вынести. Изъ всѣхъ человѣческихъ существъ, населяющихъ землю, огнеземельцы самые жалкіе и ограниченные. Безъ сомнѣнія произошло это оттого, что судьба закинула ихъ въ холодную и безплодную землю. Наши путешественники отпраздновали здѣсь Рождество Христово. При этомъ одинъ солдатъ, какъ разъ тотъ, который убилъ на о. Танна туземца, сильно напился, упалъ черезъ бортъ въ море и утонулъ.

28 декабря Кулъ покинулъ Землю Огней и вышелъ въ море. Кругомъ судна ныряло множество тюленей, большіе киты стаями плескались въ водѣ, пускали фонтаны и переворачивались иногда своимъ бѣлымъ брюхомъ вверхъ, причемъ хлопали ластами по водѣ съ такой силой, что, казалось, въ морѣ стрѣляютъ изъ ружей.

Новый годъ (1775-й) моряки провели на группѣ маленькихъ острововъ, усѣянныхъ стаями тюленей и морскихъ львовъ; морской левъ похожъ на тюленя, но значительно больше его и имѣетъ гриву. За гриву и громкій ревъ его и прозвали львомъ. Несмотря на свою величину это животное смирное и беззащитное. Стадо ихъ подпускало охотниковъ совсѣмъ близко, и только когда раздавался выстрѣлъ, животныя поспѣшно ковыляли къ водѣ и кувыркомъ падали съ обрыва въ море. Любопытно, что эти звѣри любятъ музыку: они лежали тихо и, словно очарованные, слушали звуки волынки, которыми угощалъ ихъ шотландецъ, пока матросы не подходили къ нимъ вплотную и не убивали ихъ дубинами. Англичане охотились на нихъ ради цѣннаго жира. Пингвины, которыхъ здѣсь водилась масса, также мало боялись людей и даже не сторонились съ дороги, а если матросъ отталкивалъ птицу ногой, она норовила укусить его клювомъ, какъ это дѣлаютъ наши гуси. Экипажъ жадно стремился домой, но Кукъ не считалъ еще свою задачу оконченной. Вмѣсто того, чтобы плыть на сѣверъ, онъ шелъ на востокъ, потому что хотѣлъ убѣдиться, нѣтъ ли чего похожаго на Южный материкъ въ южной части Атлантическаго океана. Дѣйствительно, послѣ двухнедѣльнаго плаванія путешественники увидѣли землю, которую Кукъ назвалъ въ честь англійскаго короля Георга «Южная Георгія». Видъ этой земли или острова былъ еще ужаснѣе той, которую путешественники только что покинули: голыя, острыя скалы и самая жалкая растительность, ни животныхъ, кромѣ морскихъ, ни людей. Но Куку и этого было мало. Можетъ быть дальше есть еще земля, и онъ поплылъ дальше на юго-востокъ въ холодное море. Несмотря на то, что стояло лѣто, матросы каждое утро убирали съ палубы снѣгъ и при этомъ ругали капитана, который не хочетъ ѣхать домой и носится по морямъ неизвѣстно съ какою цѣлью. Однако 30 января подъ 59° ю. ш. опять показалась земля, къ которой «Резолюшенъ» пробирался съ трудомъ черезъ пловучій ледъ. Кукъ назвалъ ее «Земля Сандвича». Видъ ея былъ еще ужаснѣе: здѣсь не было даже растеній; темныя ущелья и черныя скалы мрачно смотрѣли на мореплавателей; внизу они были покрыты снѣгомъ, а на вершинахъ лежали облака, надъ которыми подымались голыя вершины горъ. Кукъ плылъ вдоль края этой земли въ теченіи 100 часовъ (около 300 в.), и всюду она являла тотъ же мрачный и ужасный видъ. Это была обитель холода и смерти! Ледъ преграждалъ дорогу на югъ, и Кукъ не могъ рѣшить, островъ ли эта земля, или же она простирается до самаго полюса. Такъ это неизвѣстно до сихъ поръ. Во всякомъ случаѣ Кукъ объявилъ открытую имъ землю англійскимъ владѣніямъ. Конечно, никто не станетъ оспаривать у англичанъ эту холодную и безплодную страну. Кукъ понималъ это, но водружая тамъ англійскій флагъ, онъ думалъ о величіи родины, знамя которой развѣвается на всѣхъ моряхъ. Пусть же онъ вѣетъ и здѣсь по дорогѣ къ южному полюсу. И онъ продолжалъ пробиваться сквозь ледъ далѣе на востокъ. 100 бочекъ щавеля, которыми запаслись мореплаватели, пришли къ концу. Пока былъ щавель, матросы кое какъ глотали сильно попорченную солонину. Теперь же къ ней прикасались немногіе. Сухари, которые перепекли вторично, снова уже испортились и разсыпались въ гниль. Да и ихъ уже не хватало. А все-таки упрямый капитанъ день за днемъ, недѣля за недѣлей плылъ на востокъ и не думалъ сворачивать съ намѣченнаго пути. Кукъ хотѣлъ описать со своимъ судномъ кругъ по южному полярному морю вокругъ полюса и дойти до того меридіана, съ котораго началъ свое изслѣдованіе, когда ушелъ съ мыса Доброй Надежды въ началѣ плаванія. Тогда онъ могъ съ увѣренностью сказать, что никакой большой земли кромѣ извѣстныхъ уже частей въ южномъ полушаріи нѣтъ Должно быть упорство его раздражило стихіи, потому что внезапно поднялась страшная буря съ запада, которая забросила судно далеко въ Индійскій океанъ. Но упорство Кука превосходило всякія границы. «Отлично, сказалъ онъ себѣ, коли такъ, то я осмотрю еще островъ Кергуэленъ». И онъ направилъ судно туда, не обращая вниманія на озлобленіе экипажа. «Вѣдь эдакъ, кричали матросы, мы попадемъ не въ Англію, а опять въ Австралію!»

Вулканическій островъ Кергуэленъ лежитъ одиноко среди Индійскаго океана. Онъ былъ открытъ французами незадолго до того и интересовалъ Кука своимъ положеніемъ. Отсюда «Резолюшенъ» наконецъ то направилъ свой путь домой, но противные вѣтры долго задержали его въ морѣ, такъ что измученные тяжкимъ плаваніемъ моряки только ночью 29 іюля увидѣли яркій свѣтъ маяка Эддистонъ, который построенъ на подводной скалѣ въ опасномъ мѣстѣ Ламанша, а 30-го «Резолюшенъ» бросилъ якорь въ гавани Спитхеда.

Послѣ плаванія, длившагося 3 года и 18 дней, путешественники были наконецъ дома! За этотъ срокъ «Резолюшенъ» прошелъ такой путь, что еслибъ представить его въ видѣ нити, то эта нить обмоталась бы вокругъ земли болѣе чѣмъ три раза! При всемъ томъ плаваніе было такъ счастливо, несмотря на тягости и лишенія, что изъ всего экипажа не вернулось домой всего 4 человѣка — трое погибли по несчастной случайности, и только одинъ умеръ. Научные результаты плаванія были громадны — было открыто множество неизвѣстныхъ до того острововъ, изслѣдованы и описаны ихъ растенія, животныя, жители и ихъ бытъ; было произведено множество наблюденій на сушѣ и на морѣ, наконецъ, главная цѣль экспедиція была выполнена блестяще: Кукъ обслѣдовалъ обширныя моря южнаго полушарія земли и нигдѣ не нашелъ слѣда того большого «Южнаго Материка», о которомъ толковали ученые и моряки. Онъ доказалъ, что безграничное море заливаетъ необозримыя пространства вокругъ южнаго полюса и оставлять лишь малое мѣсто полярной сушѣ, берега которой онъ видѣлъ тамъ и сямъ. Но эта суша, безплодная холодная земля, царство снѣга и холода, и на ней нѣтъ людей.

Третье кругосвѣтное плаваніе.
Снова въ морѣ.

Третье плаваніе Кука оказалось кругосвѣтнымъ лишь для его спутниковъ, — самъ онъ и нѣкоторые изъ нихъ не вернулись домой!

Меньше чѣмъ черезъ годъ, именно 11 іюля 1776 г. Кукъ снова вышелъ въ море. Онъ плылъ опять на суднѣ «Резолюшенъ», которое хорошо выдержало первое плаваніе и не понесло никакого тяжелаго урона. «Резолюшенъ» сопровождало судно меньшихъ размѣровъ по имени «Дисковери» (Открытіе), которымъ командовалъ капитанъ Кларкъ, служившій у Кука лейтенантомъ въ предыдущее плаваніе. Нечего говорить, что оба судна были снаряжены еще тщательнѣе и снабжены всѣмъ необходимымъ въ изобиліи. Кромѣ того на каждое изъ нихъ было погружено въ разобранномъ видѣ судно меньшихъ размѣровъ. Въ случаѣ опаснаго поврежденія можно было выгрузить на берегъ занумерованныя, совсѣмъ готовыя и слаженныя балки, брусья, доски и въ короткое время построить новое судно. Въ этотъ разъ Кукъ поставилъ своей задачей изслѣдовать сѣверную часть Тихаго океана и попытаться найти проходъ изъ Тихаго океана въ Атлантическій мимо сѣвернаго конца Америки; далѣе онъ хотѣлъ доставить на острова Тихаго океана множество сѣмянъ европейскихъ растеній, а также домашнихъ животныхъ, которыхъ тамъ такъ мало; наконецъ надо было доставить домой туземца Омаи, мечта котораго увидѣть Англію, исполнилась. Омаи прибылъ въ Англію на суднѣ «Эдвенчеръ». Этотъ туземецъ возбудилъ въ Лондонѣ всеобщее любопытство, но какъ ни хорошо его принимали, какъ ни интересно было ему видѣть множество чудесныхъ для него вещей, все-таки его тянуло назадъ, на теплую родину изъ этой страны влажныхъ тумановъ.

Первая стоянка судовъ была на о. Тенерифѣ. Затѣмъ суда прошли черезъ поясъ затишья, гдѣ люди невыносимо страдали днемъ отъ удушливаго зноя. Кукъ направилъ курсъ на юго-востокъ и пересѣкъ Индійскій океанъ. По пути онъ посѣтилъ и обслѣдовалъ острова Принца Эдварда и Кергуэленъ, гдѣ былъ въ прошлое плаваніе, а затѣмъ направился къ юго-восточному концу Австраліи — къ землѣ Ванъ-Димена, которая была открыта голландцемъ Абелемъ Тасманомъ и считалась частью Австраліи. Свѣжій западный вѣтеръ быстро донесъ суда до Новой Зеландіи. Они вошли опять въ прелестный заливъ Шарлотты съ его роскошной растительностью по берегамъ и чуднымъ морскимъ дномъ, усѣяннымъ яркими раковинами. Мореплавателей встрѣтили тысячи птичьихъ голосовъ, но людей вначалѣ не было видно. Туземцы издали узнали среди прибывшихъ Омаи, который былъ въ числѣ экипажа «Эдвенчера» и зналъ объ ихъ нападеніи на Роу; они вообразили, что Кукъ явился сюда для того, чтобы отомстить за избіеніе матросовъ Фурно. Но Кукъ съумѣлъ успокоить ихъ, такъ что между англичанами и туземцами установились вскорѣ прежнія добрыя отношенія.

Толпа дикарей явилась на берегъ, и въ какой-нибудь часъ они построили себѣ здѣсь шалаши изъ вѣтвей. Явился и вождь ихъ Кахура, тотъ самый, который начальствовалъ при нападеніи на англичанъ и собственной рукой убилъ лейтенанта Роу. Едва его гордая фигура появилась на палубѣ, какъ увидавшій его Омаи схватилъ его и потащилъ въ каюту къ Куку. «Вотъ Кахура, — кричалъ онъ, прикажи его убить!» А когда Кукъ не выразилъ на то немедленнаго согласія, Омаи совсѣмъ разсердился. «Зачѣмъ не казнишь его? въ Англіи вѣшаютъ всякаго убійцу, а этотъ погубилъ десятерыхъ. Его же люди рады избавиться отъ него!» Дѣйствительно, многіе новозеландцы просили Кука о томъ же. «Но, пишетъ въ своемъ дневникѣ Кукъ, если бы я послушался ихъ, то долженъ былъ бы истребить всю ихъ націю, потому что въ каждомъ селеніи меня просили не тотъ, такъ другой, истребить ихъ сосѣда». Кахура испугался, онъ поникъ головой и протянулъ умоляюще руки впередъ. Но когда Кукъ сказалъ, что прощаетъ его, Кахура сталъ снова гордъ и веселъ. Онъ даже попросилъ англійскаго художника срисовать его, потому что «онъ де замѣчательный человѣкъ». Англичане покинули Новую Зеландію черезъ 14 дней. Съ ними пожелали ѣхать 2 туземца, Тавейрахуа и Какоа. Оба безъ всякаго сожалѣнія разстались съ родными, но когда берега острова стали скрываться изъ виду, новозеландцы ударились въ слезы и горько плакали по родинѣ, а затѣмъ принялисъ пѣть воинственныя пѣсни, въ которыхъ воспѣвали боевые подвиги отцовъ и дѣдовъ, послѣ чего успокоились и скоро забыли и родину, и прошлое.

Посѣщеніе острововъ Дружбы и Товарищества.

Съ этого острова Кукъ переправился на о-ва Дружбы или Тонга и пробылъ на этихъ «морскихъ садахъ» около трехъ мѣсяцевъ. За это время онъ успѣлъ познакомиться ближе съ жизнью любопытныхъ обитателей архипелага. Во главѣ всѣхъ острововъ стоялъ старшина или царекъ по имени Пулахо. Дворецъ его, т. е. большой навѣсъ на сваяхъ, стоялъ въ серединѣ большого селенія. Внутри онъ былъ устланъ великолѣпными циновками и имѣлъ рѣзную мебель въ видѣ скамеекъ и плетеній. Кругомъ были расположены такія же жилища подчиненныхъ старшинъ. Повидимому на островѣ существовало нѣчто вродѣ феодальной системы, т. е. народомъ неограниченно управляли старшины, которые подчинялись высшимъ начальникамъ, а эти въ свою очередь главному. Управленіе заключалось въ томъ, что старшина творилъ судъ, получалъ дань, повелѣвалъ въ мирѣ и на войнѣ и вообще держалъ себя съ поданными такъ, точно жизнь и имущество ихъ всецѣло зависѣли отъ него. Самъ онъ, въ свою очередь, раболѣпно подчинялся старшему надъ собой. Какому-нибудь князьку ничего не стоило свалить ударомъ дубины встрѣчнаго туземца, если тотъ не очень торопился уступить дорогу, а когда на островѣ или въ селеніи, гдѣ онъ правилъ, появлялся главный вождь, онъ униженно бѣжалъ ему навстрѣчу, падалъ на колѣни, касаясь земли лбомъ, и ставилъ ногу властелина себѣ на затылокъ, и то же дѣлали всѣ его поданные. Царекъ Пулахо былъ небольшой толстый туземецъ очень неглупый отъ природы. Онъ часто посѣщалъ Кука. Когда онъ явился на судно въ первый разъ и хотѣлъ спуститься въ каюту, придворные воспротивились этому, потому де, что люди на палубѣ станутъ ходить надъ его головой. Узнавъ въ чемъ дѣло, Кукъ приказалъ отгородить мѣсто на палубѣ надъ каютой и не пускать туда никого, пока Пулахо будетъ находиться внизу. Самъ царекъ не очень заботился объ этихъ церемоніяхъ, въ чемъ и проявлялся его природный умъ. Держалъ онъ себя съ достоинствомъ и, повидимому, не очень цѣнилъ жизнь и удобства своихъ поданныхъ. Его сопровождалъ флотъ изъ 15 парусныхъ судовъ, которые ходили скорѣе европейскихъ. Царекъ самъ командовалъ ими и плылъ не обращая вниманія ни на что, такъ что судно его перевернуло и подмяло подъ себя нѣсколько туземныхъ лодокъ, а онъ даже не оглянулся, вполнѣ увѣренный, что поданные его плаваютъ какъ рыбы и не потонутъ. Знакомъ высшей дружбы у островитянъ являлась мѣна именъ. Омаи, богатства котораго привлекали общее вниманіе, помѣнялся своимъ именемъ со многими знатными вождями, что обошлось ему недешево. Любимымъ временемъ препровожденія служили у туземцевъ торжественные игры и пиры — по ихнему хайва или хта.

Любимымъ напиткомъ служила кава, приготовленіе которой представляло очень непріятное зрѣлище. Для этого служилъ корень одного растенія вродѣ перца. Слуги жевали его во рту и выплевывали сокъ въ чашку, примѣшивали къ нему воды и прожимали сквозь ткань. Послѣ того кава готова. Туземцы, особенно богатые и знатные тянули этотъ напитокъ цѣлый день. Кава опьяняетъ, а кромѣ того наказаніемъ за неумѣренное пристрастіе къ ней являлись разныя накожныя болѣзни. Но, кажется, туземцы даже хвастали этимъ.

Несмотря на любезный характеръ островитянъ, кражи на судахъ продолжались. За нихъ наказывали жестоко, но это не дѣйствовало, пока капитану Кларку, который былъ противъ всякихъ жестокихъ мѣръ, не пришла въ голову блестящая мысль. Первому слѣдующему вору онъ приказалъ обрить голову наголо. Трудно себѣ представить общій хохотъ и безумное веселье, когда такой бритый воръ впервые появился на берегу и долженъ былъ бѣжать отъ стыда сквозь толпу своихъ соплеменниковъ.

17-го іюля Кукъ ушелъ съ архипелага Дружбы. Суда плыли еще нѣкоторое время среди острововъ и островковъ, которыхъ во всемъ архипелагѣ насчитывается до 180. Открывъ на пути довольно большой островъ Тубуаи, Кукъ пришелъ 12 августа на любезные ему острова Товарищества, именно на Таити. Надо ли говорить, что встрѣча съ туземцами, начиная съ царька Оту и кончая послѣднимъ таитяниномъ, воровавшимъ на кораблѣ гвозди, была сама сердечная. Кукъ попалъ на Таити въ худое время. На островахъ господствовало волненіе. Туземцы сосѣдняго острова Эймео со своимъ старшиной или царькомъ во главѣ возмутились противъ главнаго царя Оту. Во дворцѣ Оту происходили частыя совѣщанія, въ которыхъ участвовали подвластные ему князьки. Одни стояли за войну, другіе склонялись на миръ. Но первые взяли верхъ, и Оту сталъ готовиться къ походу. Любопытно, что передъ тѣмъ, какъ выступить въ походъ, таитяне нашли нужнымъ принести богамъ человѣческую жертву. Они дѣлали это часто и выбирали для того по указанію жрецовъ кого нибудь изъ своихъ же, обыкновенно помѣшаннаго или негодяя, надоѣвшаго всѣмъ. Дѣлалось это въ тайнѣ, такъ что жертва не подозрѣвала объ ожидавшей ее участи. Намѣченнаго человѣка схватывали внезапно, убивали камнями, а затѣмъ волокли въ мораи, т. е. въ ограду, гдѣ стояли идолы, которая служила храмомъ. Кукъ присутствовалъ при этомъ жертвоприношеніи и подробно описалъ его. Всей церемовіей распоряжались жрецы въ присутствіи знатныхъ и всего народа. Сперва они прочли что то вродѣ молитвъ или заклинаній надъ покрытымъ зелеными

вѣтвями трупомъ. Затѣмъ у жертвы вырвали пучекъ волосъ на головѣ и лѣвый глазъ и вручили эти вещи Оту. Послѣ того трупъ бросили въ приготовленную яму и заложили его камнями. Такъ какъ въ это время на сосѣднемъ деревѣ запѣла птица, то присутствующіе приняли это за хорошее предзнаменованіе. «Эатуа (главное божество ихъ) подаетъ голосъ и предсказываетъ побѣду!» говорили суевѣрные туземцы.

Одако они ошиблись: походъ былъ неудаченъ; туземцы острова Эймео разбили полчище Оту, и воины его вернулись со стыдомъ домой, а онъ долженъ былъ заключить невыгодный миръ.

Открытіе Сандвичевыхъ острововъ и изслѣдованіе береговъ С. Америки.

Уѣзжая съ острововъ Товарищества, Кукъ разспросилъ туземцевъ, нѣтъ ли земли къ сѣверу отъ ихъ архипелага. Они сказали, что нѣтъ. И дѣйствительно, покинувъ 8 декабря послѣдній островъ этой группы, Кукъ долго плылъ на сѣверъ, не встрѣчая земли, и только когда онъ пересѣкъ экваторъ, на горизонтѣ показался низкій коралловый островъ. Онъ былъ безлюденъ, только большія зеленоватыя черепахи лѣниво ползали по берегу. Запасшись жердями, матросы принялись охотиться за ними, т. е. они попросту переворачивали громадное животное на спину и, оставивъ его безпомощно барахтаться, шли къ слѣдующей черепахѣ, съ которой продѣлывали то же самое. Такъ они наловили до 300 штукъ, что дало имъ хорошій запасъ вкусной пищи. Кукъ назвалъ этотъ уединенный островокъ о. Рождества, такъ какъ увидѣлъ его наканунѣ этого праздника. Послѣ этой земли мореплаватели долго не видѣли земли. 25 сутокъ плыли они по водяной пустынѣ на сѣверъ, какъ вдругъ 18 января на горизонтѣ показалось нѣсколько острововъ. Когда суда подошли ближе, то мореплаватели замѣтили толпы туземцевъ, суетившихся на берегу. Вскорѣ многіе изъ нихъ приблизились къ судамъ на челнахъ и взобрались на палубу. «Ни въ одно изъ своихъ плаваній, пишетъ Кукъ, не видалъ я людей, которыхъ видъ нашихъ кораблей повергъ, бы въ большее изумленіе, чѣмъ этихъ. Они не могли досыта насмотрѣться на насъ и выражали свое удивленіе разными гримасами и жестами». Это значило, что они никогда въ жизни не видали и не слыхали объ европейцахъ. Говорили они на томъ же нарѣчіи, что таитяне, и держали себя ужасно вѣжливо — спрашивали, можно ли сѣсть, можно ли плевать на палубу, и удивлялись всему. Но воровали они не хуже всѣхъ остальныхъ островитянъ Тихаго океана. Странно было, что они не хотѣли пустить на берегъ офицера съ матросами, а самаго Кукъ не только пустили, но еще поднесли ему дары. По природѣ острова были прелестны, но не такъ богаты, какъ Таити и другіе. Бананы и кокосовыя пальмы не достигали той высоты, а плоды хлѣбнаго дерева не имѣли того вкуса, какъ на Таити. Лучше всего тутъ росли таро или арумъ, сахарный тростникъ и тыквы. Изъ животныхъ водились собаки, свиньи, да еще крысы. Туземцы средняго роста, темнокоричневые, черты лица у нихъ довольно правильныя, часто красивыя. Они татуировались, и особенно поразило англичанъ то, что они татуировали даже языкъ! Но не будемъ описывать ихъ, потому что Кукъ спѣшитъ дальше на сѣверъ и намѣренъ изслѣдовать вновь открытые острова на обратномъ пути. Впрочемъ онъ далъ имъ названіе «Сандвичевы» въ честь лорда Сандвича, важнаго чиновника англійскаго адмиралтейства. И вотъ передъ взорами мореплавателей снова безграничная водная пустыня. Три недѣли плыли они, прежде чѣмъ встрѣтили признаки земли — водоросли въ морѣ и стаи птицъ. Земля эта была Сѣверная Америка, вдоль берега которой они плыли, пока не вошли въ заливъ Нутка (49° с. ш.) Мѣстность носила сѣверный характеръ — на вершинахъ Кордильеръ виднѣлся снѣгъ, а къ берегу спускались густые лѣса кедровъ и канадской ели. Здѣсь мореплаватели встрѣтили туземцевъ совсѣмъ другого вида, чѣмъ островитяне Тихаго океана. Толстыя, скуластыя лица ихъ съ низкимъ лбомъ и маленькими черными глазками были раскрашены въ разные цвѣта. Уши были проткнуты въ трехъ мѣстахъ, и въ разрѣзахъ торчали въ видѣ украшеній полированныя кости и раковины. Но всего удивительнѣе было украшеніе, торчавшее въ носу: это была большая желѣзная или мѣдная подкова, пропущенная сквозь отверстіе въ носовой перегородкѣ. Эти уродливыя существа подплыли къ кораблю въ маленькихъ пирогахъ, кричали хриплыми голосами, трещали въ трещетки, пустили на воздухъ пухъ и какой-то красный порошокъ, — должно быть съ цѣлью отогнать злыхъ духовъ — и только тогда взобрались на палубу. Языкъ ихъ былъ совершенно непонятенъ, такъ что имъ пришлось объяснить знаками, что де пришельцы желаютъ съ ними торговать. Они поняли и сейчасъ же навезли съ берега многое множество своего товару — дорогіе мѣха, при видѣ которыхъ у англичанъ разгорѣлись глаза. Въ обмѣнъ на нихъ туземцы брали только металлическіе товары: гвозди, ножи, ножницы, топоры, котлы, сковороды и пуговицы, которыя англичане поотрѣзали со своихъ кафтановъ, желая получить за нихъ возможно больше мѣховъ. На другой день Кукъ посѣтилъ ихъ селеніе и заходилъ въ хижины, чему туземцы были ужасно рады. Они наперерывъ приглашали его къ себѣ, но сидѣть у нихъ въ гостяхъ было невыносимо изъ за страшной грязи и вони отъ сушившейся на шестахъ рыбы и кучи гнившихъ возлѣ хижины рыбьихъ внутренностей. Передъ хижинами ихъ стояли идолы — грубые деревянные обрубки съ руками и безобразной головой. Самые главные были завѣшаны рогожами. Художникъ Веберъ хотѣлъ срисовать ихъ, но туземцы сняли рогожи только послѣ того, какъ онъ отрѣзалъ и подарилъ имъ всѣ пуговицы съ своего кафтана. Туземцы вели частыя войны съ сосѣдями, и кажется, поѣдали враговъ, по крайней мѣрѣ англичане видѣли въ селеніи много человѣческихъ череповъ и другихъ костей.

Кукъ задержался у этихъ дикарей, потому что на «Резолюшенѣ» надо было замѣнить двѣ мачты новыми. Едва только это было кончено, какъ онъ поспѣшилъ дальше на сѣверъ. 13 мая Кукъ былъ уже въ заливѣ Принца Уильяма, гдѣ познакомился съ туземцами, которые еще больше украшали или, правильнѣе сказать, безобразили себя, чѣмъ туземцы Нутки. Это были тоже люди съ головами «съ пивной котелъ», они также красили лица синей и другими красками, протыкали уши и носы, но всего этого имъ казалось еще мало, и они разрѣзали себѣ нижнюю губу, а въ отверстіе, въ которое легко могли просунуть языкъ, вставляли чисто отполированныя кости, да еще съ разными привѣсками. Когда матросы увидали въ первый разъ ихъ чудовищно обезображенныя лица, то подумали, что у этихъ людей два рта. «Вотъ такъ чудо!» кричали они, «у нихъ по два рыла!» Эти синелицыя пивныя головы явились на корабль и преспокойно принялись грабить, такъ что ихъ пришлось прогнать саблями. Когда туземцы увидали, что сабли англичанъ длиннѣе и острѣе ихнихъ, они образумились и вступили въ торгъ, предлагая мѣха, которые оказались цѣннѣе прежнихъ.

Изслѣдуя берега С. Америки, Кукъ увидѣлъ, что этотъ материкъ простирается на западъ гораздо дальше, чѣмъ было показано на картахъ. Дѣло въ томъ, что ему хотѣлось пройти между Азіей и Америкой и затѣмъ обогнуть Америку, проплывъ вдоль ея сѣверныхъ береговъ въ Атлантическій океанъ. Еслибы это удалось, то онъ открылъ бы новый, притомъ самый короткій путь изъ Европы въ восточную Азію. Много мореплавателей старалось найти этотъ путь до него. Фробишеръ, Хедзонъ, Баффинъ, Девисъ тщетно пытались проникнуть изъ Атлантическаго въ Тихій океанъ съ востока на западъ. Всѣ они искали этотъ «сѣверо-западный проходъ», за открытіе котораго англійское географическое общество назначило большую награду. Но попытки ихъ неизмѣнно кончались неудачей. Кукъ сдѣлалъ попытку открыть этотъ проходъ съ другого конца. Плывя вдоль западныхъ береговъ С. Америки, онъ входилъ въ каждый большой заливъ. Но всѣ заливы кончались тупымъ концомъ, и Кукъ напрасно тратилъ время, подвергая судно и экипажъ всѣмъ опасностямъ и незгодамъ полярнаго плаванія. Врачъ экспедиціи Андерсенъ, сопровождавшій Кука во второе плаваніе — онъ еще излечилъ его тогда отъ тяжелой болѣзни — не вынесъ этихъ лишеній; онъ скончался и былъ похороненъ на днѣ холоднаго полярнаго моря. Но плаваніе Кука не осталось безплоднымъ: до него эти берега американскаго материка были совершенно неизвѣстны, онъ же подробно изслѣдовалъ ихъ и открылъ западную оконечность Америки, названную имъ мысомъ Принца Уэльскаго. Здѣсь Кукъ хотѣлъ торжественно взять всѣ открытыя имъ пространства въ англійское владѣніе, но церемонію эту не удалось сдѣлать на сушѣ, потому что противный вѣтеръ отбросилъ судно отъ Америки и пригналъ его къ берегамъ Азіи, именно къ Чукотскому полуострову, гдѣ англичане познакомились еще съ однимъ новымъ для нихъ племенемъ — съ чукчами. Дѣло было лѣтомъ, когда ледяной покровъ полярнаго моря разбивается на куски, и вѣтеръ и теченія уносятъ льдины къ югу. Кукъ не хотѣлъ терять благопріятнаго времени и двинулся черезъ Беринговъ проливъ дальше на сѣверъ, разсчитывая пробиться сквозь ледъ и открыть сѣверо-западный проходъ. Но сдѣлать это ему къ несчастью не удалось. Къ несчастью, — потому что иначе онъ прошелъ бы въ Атлантическій океанъ и вернулся бы на родину, вмѣсто того, чтобы плыть къ Сандвичевымъ островамъ, гдѣ его ожидала преждевременная и ужасная смерть.

Подъ 70° с. ш. «Резолюшенъ» наткнулся на сплошное ледяное поле. Кукъ поплылъ вдоль края его, но опять необозримыя ледяныя поля загородили ему путь. Онъ лавируетъ, мечется вправо, влѣво, пробивается въ каждое свободное пространство воды, ищетъ выхода, съ величайшимъ трудомъ достигаетъ сѣвернаго конца Америки, которому даетъ имя «Ледяной мысъ» — тщетно: всюду ледъ, ледъ и ледъ! Убѣдившись, что проникнуть впередъ невозможно, Кукъ спѣшитъ вернуться назадъ и едва едва ускользаетъ изъ холодныхъ объятій наступающей зимы. Но этотъ упорный человѣкъ не теряетъ ни мужества, ни надежды. «Что не удалось на востокѣ, можетъ удасться на западѣ!» говоритъ онъ и поворачиваетъ «Резолюшенъ» назадъ къ берегамъ Азіи. Здѣсь онъ ищетъ «сѣверо-восточный проходъ», т. е. путь въ Европу черезъ полярное море вдоль сѣвернаго края Азіи и Европы, но и тутъ грозные полярные льды заставляютъ упорнаго капитана повернуть въ концѣ концовъ назадъ. Наступалъ сентябрь мѣсяцъ, зима приближалась быстрыми шагами, ужасная полярная зима съ ея мракомъ, вьюгами и стужей. «Мы повторимъ попытку въ слѣдующемъ году», сказалъ Кукъ матросамъ «можетъ быть будущее лѣто окажется теплѣе и море доступнѣе, а теперь поплывемъ въ теплые края, гдѣ отдохнемъ отъ всѣхъ передрягъ и найдемъ пищу въ изобиліи. Впередъ, на Сандвичевы острова!»

Посѣщеніе Сандвичевыхъ острововъ.

26 ноября показалась земля. Это были Сандвичевы острова, но въ этотъ разъ суда наткнулись не на мелкіе сѣверо-западные, а на большіе юго-восточные острова этой цѣпи, которая простирается въ океанѣ на многія сотни верстъ. Самый большой былъ островъ Оваихи или Гаваи. Кукъ объѣхалъ его кругомъ, на что потребовалось 7 недѣль, и вошелъ въ заливъ Каракакуа, залегающій въ западной части острова. Высокія горы острова произвели на мореплавателей очень сильное впечатлѣніе, тѣмъ болѣе что пологія вершины ихъ были одѣты вѣчнымъ снѣгомъ, и это здѣсь въ тропическомъ морѣ! Къ тому же эти слабо выпуклыя громады оказались дѣйствующими вулканами. Наибольшей высоты достигали три горы: Муна Кеа (Мауна Кеа), Муна Роа (Мауна Лоа) и Кирауеа (Килауеа). Кукъ считалъ массы. Глыбы застывшей, но темнокраснонакаленной лавы, точно громадныя льдины, лежатъ или колеблются на поверхности кипящей массы, и края кратера и сама гора содрогаются отъ подземныхъ ударовъ, которые сопровождаетъ глухой грохотъ и гулъ. Иногда лава медленно подымается выше, выше и изливается черезъ высшую изъ нихъ Муна Роа не ниже 17.000 ф. На вершинѣ Кирауеа открывается громадный плоскій кратеръ, дно котораго залито кипящей лавой, образующей настоящее огненное озеро. Тамъ и сямъ лава кипитъ и волнуется, изъ клокочущей массы подымаются столбы паровъ, освѣщенные краснымъ заревомъ огненной низкіе склоны кратера. Огненная рѣка ея медленно течетъ тогда по склону горы, испуская клубы паровъ, точно гигантская змѣя, сверкающая ярко-красной чешуей. Древніе потоки застывшей лавы слагаютъ всю южную часть острова. Дикая неровная поверхность такихъ лавовыхъ полей представляетъ ужасное зрѣлище, хотя кое гдѣ кусты и деревья успѣли заткать черную почву зеленымъ ковромъ. Сѣверная половина острова была покрыта лѣсомъ, а живописные берега казались опоясанными многочисленными селеніями туземцевъ. Множество челновъ собралось вокругъ медленно двигавшихся судовъ, и можно было догадаться, что сюда уже дошла вѣсть съ далекихъ острововъ о прибытіи странныхъ пришельцевъ. Туземцы радостно вопили въ своихъ челнахъ, и эти крики и жесты ихъ показывали, что они исполнены глубокаго почтенія и довѣрія къ невиданнымъ существамъ. 17 января суда бросили якорь въ заливѣ Каракакуа у большого селенія Коврова. За толпами простыхъ туземцевъ появились скоро знатные, которые живо согнали тѣхъ съ палубы. И слѣдовало, потому что туземцевъ набралось столько, что «Дисковери» сильно накренилась на бокъ. Эти знатные или вожди пользовались такимъ почтеніемъ, что достаточно было одного слова, даже взгляда ихъ, чтобы «чернь» поспѣшно исполняла ихъ приказаніе. Одинъ туземецъ спрятался въ какомъ то закоулкѣ на «Резолюшенѣ». Статный и красивый вождь по имени Канена безъ церемоніи схватилъ его за шиворотъ и швырнулъ черезъ бортъ прямо въ море. Вмѣстѣ съ вождями явились жрецы. Старѣйшій изъ нихъ по имени Коа почтительно привѣтствовалъ Кука. Онъ произнесъ на палубѣ передъ капитаномъ цѣлую рѣчь, и уже тутъ англичанамъ показалось, что въ лицѣ Кукатжрецъ привѣтствовалъ какое то божество. Когда Кукъ отправился на берегъ, этотъ жрецъ держался все время возлѣ него. Тамъ его встрѣтили 4 туземца съ жезлами; они пошли впереди его и все время громкими голосами выкликали одно какое то непонятное изреченіе. Народъ почтительно разступался передъ ними и скрывался поспѣшно въ хижины, а кто не успѣвалъ сдѣлать это, падалъ ницъ на землю. Коа повелъ Кука по тропинкѣ въ гору къ большому мораи, окруженному деревянной оградой, на шестахъ которой торчали черепа принесенныхъ въ жертву богамъ людей. Въ мораи стояло много деревянныхъ идоловъ съ ужасными дикоискаженными лицами. Нѣкоторыя изъ этихъ божествъ, вѣроятно наиболѣе почитаемыя, были накрыты кусками красной ткани. Передъ однимъ идоломъ валялись на столѣ полуразложившіяся останки свиньи, покоившіяся на стебляхъ сахарнаго тростника, бананахъ и другихъ плодахъ. Кромѣ идоловъ въ мораи стоялъ еще высокій деревянный помостъ. Жрецъ Коа знаками попросилъ Кука взобраться туда. Едва Кукъ очутился наверху, какъ въ мораи вошла процессія туземцевъ, которые принесли въ жертву новому богу свинью и кусокъ красной ткани. Коа обернулъ ею Кука и распростерся передъ нимъ ницъ, произнося молитвы, а остальные жрецы пѣли какое то славословіе. Когда Кукъ спустился съ помоста, Коа взялъ его за руку и привелъ къ двумъ идоламъ, между которыми посадилъ его. Немедленно появилась новая процессія туземцевъ, принесшая Куку въ жертву вторую свинью, плодъ хлѣбнаго дерева и кокосовые орѣхи и все это съ пѣніемъ молитвъ, въ которыхъ постоянно повторялось одно и тоже слово: Ороно. Послѣ этой церемоніи глашатаи съ жезлами отвели его на берегъ, и опять всѣ встрѣчные переклонялись предъ нимъ до земли.

Съ этихъ поръ туземцы стали называть Кука «Ороно», изъ чего англичане заключили, что Ороно есть какое то ихъ божество. Впослѣдствіи другіе европейцы, посѣтившіе острова Гаваи, узнали въ чемъ заключалось дѣло. Оказалось, что у туземцевъ существовало преданіе о богѣ Ороно или О-Роно, который въ незапамятныя времена покинулъ островъ и обѣщалъ вернуться назадъ. Вотъ за этого бога туземцы и приняли Кука. Всякій разъ, какъ Кукъ появлялся на берегу, его сопровождалъ жрецъ, который возглашалъ: «Ороно явился!» и приказывалъ всѣмъ падать предъ нимъ ницъ. Такой же жрецъ сопровождалъ его на лодкѣ въ морѣ и предупреждалъ туземцевъ въ челнахъ о приближеніи Ороно. Тѣ сейчасъ же бросали весла и ложились въ челнахъ на брюхо. Вожди одинъ за другимъ являлись къ Куку съ дарами и подносили ему ихъ благоговѣйно и почтительно при пѣніи псалмовъ. Жрецы ежедневно доставляли англичанамъ на корабли свиней и плоды, точно это было обязательное приношеніе. Между тѣмъ мореплаватели разбили на берегу возлѣ мораи палатку и разставили тамъ свои астрономическіе инструменты. Жрецы каждый день ходили мимо нихъ въ кокосовую рощу, гдѣ отправляли богослуженіе, а затѣмъ являлись къ нимъ и оказывали имъ всевозможныя услуги. А чтобы чернь не безпокоила дорогихъ гостей въ ихъ занятіяхъ, жрецы объявили это мѣсто «табу», т. е. священнымъ, такимъ, куда никто изъ туземцевъ не смѣлъ ступить ногой.

Въ одинъ прекрасный день жрецы объявили «табу» весь берегъ. Оживленный до того берегъ опустѣлъ, и всѣ туземцы боязливо попрятались въ свои хижины. Казалось, ждали какое-то очень важное лицо. Дѣйствительно, скоро разнесся слухъ, что сюда прибудетъ могучій властитель Оваихи по имени Тереобу. Англичане увидѣли съ кораблей, какъ отъ берега отчалили три туземныхъ лодки, направившихся къ судамъ. Въ первой лодкѣ сидѣлъ самъ царь — старый худощавый туземецъ, окруженный блестящей свитой. Всѣ придворные были разодѣты въ пухъ и прахъ, такъ что разноцвѣтные шлемы и плащи ихъ виднѣлись издали. Во второй лодкѣ сидѣлъ верховный жрецъ съ другими жрецами. Они везли громадныя изображенія боговъ. Эти боги были сплетены изъ прутьевъ и были искусно утыканы яркими перьями. Безобразныя головы ихъ были украшены парой громадныхъ глазъ изъ перламутра, въ серединѣ которыхъ пара черныхъ орѣховъ изображала зрачки. Разверстыя пасти ихъ открывали взору два ряда бѣлыхъ собачьихъ зубовъ, что придавало лицамъ кумировъ ужасное и отталкивающее выраженіе. Третья лодка была доверху нагружена отборными припасами. Съ торжественнымъ пѣньемъ приблизились лодки къ судамъ, медленно объѣхали ихъ и вернулись къ берегу. Тогда Кукъ спустился въ шлюпку и послѣдовалъ за ними на берегъ, гдѣ привѣтствовалъ царя. Царь повѣсилъ ему на плечи свою царскую мантію, нахлобучилъ на голову цѣнный пуховый шлемъ и вручилъ ему свой вѣеръ изъ пальмовыхъ листьевъ. Кромѣ этого онъ подарилъ Куку еще нѣсколько драгоцѣнныхъ красныхъ мантій и весь грузъ третьей лодки. Кукъ отвезъ царя со всей его свитой къ себѣ на судно, гдѣ принялъ его съ царскими почестями. Онъ подарилъ царю тонкую, бѣлую рубаху и опоясалъ его своей собственной шпагой.

Съ этихъ поръ между англичанами и туземцами установились самыя дружескія отношенія. Офицеры и матросы безъ всякой опаски вмѣшивались въ толпу туземцевъ, гуляли по острову даже по одиночкѣ, а когда совершали экскурсію подальше отъ берега въ чащу лѣсовъ или въ горы, туземцы заботливо доставляли имъ туда припасы. Въ знакъ дружбы многіе туземцы мѣнялись съ англичанами именемъ. Когда на суднѣ скончался одинъ солдатъ, то Тереобу предложилъ похоронить его въ мораи. Жрецы благоговѣйно присутствовали при церемоніи похоронъ, а когда гробъ стали засыпать землей, они почтительно приблизились и бросили туда же заколотую свинью, кокосовые орѣхи и бананы — даръ духу умершаго.

Туземцы этой большой группы острововъ хорошо сложены и обладаютъ пріятными лицами. Впрочемъ, многихъ портилъ обычай выбивать себѣ одинъ или два переднихъ зуба, которые приносили въ жертву духамъ при болѣзни и другихъ случаяхъ. Однако, гавайцы не такъ красивы, какъ_таитяне, и уступаютъ въ силѣ туземцамъ острововъ Дружбы. Знатные, т. е. вожди и ихъ семьи отличались отъ черни ростомъ, силой и чертами лица, вѣрнѣе выраженіемъ его, такъ сильно, что ихъ можно было принять за особое племя. Особенную ловкость и силу туземцы обнаруживали на водѣ: они бросались въ море съ высокихъ скалъ, ныряли на большую глубину. Женщины съ грудными младенцами на рукахъ, не задумываясь, кидались въ прибой. Когда однажды опрокинулся челнокъ, въ которомъ въ числѣ другихъ пассажировъ находился четырехлѣтній мальчуганъ, то онъ плавалъ кругомъ лодки, кричалъ и визжалъ отъ удовольствія, такъ что его едва удалось втащить назадъ.

Любимой забавой островитянъ служитъ игра съ прибоемъ. Въ сильное волненіе они отплываютъ далеко отъ берега съ доской въ рукахъ, ныряя сквозь опрокидывающіяся волны, а затѣмъ ложатся на доску и стрѣлой возвращаются къ берегу на хребтѣ какого-нибудь гигантскаго вала, который выбрасываетъ ихъ на берегъ вмѣстѣ съ пѣной и брызгами. Большое вниманіе англичанъ привлекало къ себѣ праздничное одѣяніе знатныхъ туземцевъ. Оно состояло изъ мантіи, крытой яркими перьями одной, рѣдко встрѣчающейся на островахъ птицы такъ искусно, что мантіи казались бархатными. Онѣ были разныхъ цвѣтовъ и длины, смотря по чину. Главные вожди носили плащи такой длины, что подолъ ихъ волочился далеко, далеко позади. На красномъ, яркозеленомъ или небесноголубомъ полѣ виднѣлись золотистаго цвѣта узоры въ видѣ звѣздъ, полумѣсяцевъ, круговъ и трехугольниковъ. На голову они надѣвали шлемы, сдѣланные изъ такихъ же перьевъ, и шлемы эти своей формой очень напоминали древнегреческіе. «Въ этомъ нарядѣ, — говорилъ Кукъ, они были такъ великолѣпны, какъ, пожалуй, никакой другой народъ въ мірѣ!» Мужчины и женщины носили на ожерельи грудное украшеніе въ видѣ человѣческой фигуры, обмахивались вѣерами, сдѣланными изъ кокосовыхъ волоконъ или перьевъ, и если ручка вѣера была сдѣлана изъ кости пораженнаго въ битвѣ врага, то такой вѣеръ представлялъ семейную драгоцѣнность.

Въ разныхъ работахъ и подѣлкахъ, напр., въ плетеніи циновокъ гавайцы проявляли столько искусства, что далеко превосходили всѣхъ другихъ островитянъ Тихаго океана. Ихъ рыболовные крючки изъ раковинъ по тонкости отдѣлки и крѣпости превосходили европейскіе. Изъ дерева, изъ тыквъ они приготовляли прекрасную разнообразную посуду, напр., чашки для кавы были такъ изящны, что европейскій токарь не сдѣлалъ бы лучше.

Они любили пляски и съ увлеченіемъ предавались играмъ вродѣ нашихъ, напр., въ кегли, причемъ входили въ такой азартъ, что при проигрышѣ выли, рвали на себѣ волосы, терзали грудь. Семейная жизнь ихъ была лучше, чѣмъ на Таити, потому что они не убивали новорожденныхъ, а наоборотъ, проявляли много заботливости и любви къ дѣтямъ. Въ случаѣ смерти кого-либо изъ членовъ семьи, его горько оплакивали и хоронили съ почестями. На могилѣ знатныхъ приносились, однако, человѣческія жертвы, а при смерти царя на погребальной церемоніи по немъ обязательно теряли жизнь 10 туземцевъ изъ черни, которыхъ удушали для того, чтобы духъ царя имѣлъ довольно прислуги на томъ свѣтѣ. Мораи ихъ были украшены множествомъ череповъ такихъ жертвъ, тѣмъ болѣе, что подобныя жертвоприношенія происходили передъ походомъ и битвой съ врагами. Оружіе островитянъ — лукъ со стрѣлами, палицы, пращи, копья съ длинными зазубренными наконечниками и пахуа-- длинные кинжалы изъ твердаго чернаго дерева, не лежало праздно дома, такъ какъ обитатели разныхъ острововъ вели между собой нескончаемыя кровавыя войны.

Смерть Кука.

Прошло немало недѣль, какъ англичане стали въ бухтѣ Каракакуа и жили въ полной дружбѣ съ туземцами. Тѣмъ неожиданнѣе былъ для нихъ вопросъ о томъ, когда они намѣрены уѣхать, который имъ задали старшины. Кукъ, разумѣется, спросилъ въ чемъ дѣло, и изъ отвѣтовъ ихъ выяснилось, что туземцы стали опасаться, какъ бы ихъ богъ Ороно и его присные не объѣли ихъ! Дѣйствительно, они доставляли на суда множество припасовъ, напр., за два мѣсяца англичане поѣли и насолили въ прокъ около 2000 пудовъ одной свинины! Матросы замѣтно растолстѣли и съ улыбкой гладили другъ друга по животу. Между тѣмъ островъ былъ вовсе не такъ богатъ продуктами, и туземцы опасались впасть въ нужду, потому что они жертвовали Ороно не отъ обилія своего, а отъ необходимаго. Вотъ почему старшины намекнули Куку, что де будетъ хорошо, если онъ уѣдетъ куда-нибудь до новаго сбора плодовъ хлѣбнаго дерева. Кукъ успокоилъ ихъ сообщеніемъ, что собирается уѣхать на дняхъ, и съ цѣлью доставить удовольствіе народу, устроилъ вечеромъ блестящій фейерверкъ. Едва Тереобо узналъ о намѣреніи англичанъ, какъ пригласилъ ихъ въ гости и доставилъ на суда груду припасовъ, чтобы богу Ороно было чѣмъ закусить въ дорогѣ. Англичане собрали свои вещи на берегу, свезли ихъ на суда, распростились съ добродушнымъ царемъ и его народомъ, причемъ особенное почтеніе оказали имъ жрецы, и 4 февраля вышли изъ бухты въ море. Множество челновъ сопровождало ихъ, а когда они отстали, то въ открытомъ морѣ ихъ нагнало царское судно, передавшее подарокъ и прощальный привѣтъ. Надо же было случиться, что на другой день разыгралась ужасная буря. Громадныя волны хлестали и бросали суда, то сближая, то разлучая ихъ, страшные порывы вѣтра изодрали въ въ клочки паруса, и въ довершеніе бѣды на «Резолюшенѣ» съ трескомъ рухнула фокмачта^[9]. Исправить эту поломку среди разъяреннаго моря нечего было и думать. Кукъ повернулъ къ берегу и подъ страхомъ крушенія на рифахъ сталъ искать тихую гавань. Но такой не было видно. Волей неволей пришлось вернуться въ бухту Каракакуа, что и случилось 11 февраля. Моряки съ трудомъ убрали поломанную мачту и немедленно разбили на берегу на старомъ мѣстѣ возлѣ мораи мастерскую. Жрецы, по прежнему почтительные, сейчасъ же объявили мѣсто «табу», но остальные туземцы отнеслись къ вернувшимся мореплавателямъ совсѣмъ иначе. Они избѣгали встрѣчи съ ними, не слышно было криковъ радости, привѣтствій, никто не бѣжалъ навстрѣчу. Наоборотъ, туземцы удалились вглубь острова, и берега бухты казались безлюдными и пустынными.

Англичане, конечно, постарались объяснить туземцамъ, почему имъ пришлось вернуться, и что пробудутъ они здѣсь недолго. Послѣ этого многіе простые туземцы вернулись на берегъ и даже стали помогать матросамъ, но уже черезъ два дня офицеръ, завѣдывавшій доставкой прѣсной воды, донесъ Куку, что старшины разогнали такихъ помощниковъ, что появились даже толпы вооруженныхъ туземцевъ, показывавшихъ намѣреніе напасть на англичанъ. Кукъ, всегда сдержанный и человѣчный, почему то отдалъ на этотъ разъ приказъ: въ случаѣ вооруженнаго нападенія стрѣлять пулями. А тутъ еще пришли заявить, что на «Дисковери» произошла драка съ туземцами, собиравшимися стащить что-то. Кукъ пришелъ въ дурное настроеніе духа и замѣтилъ, что туземцы, повидимому, хотятъ вызвать его на крутыя мѣры, и что надо имъ показать, кто сильнѣе — они или англичане. Такъ обстояли дѣла, когда 14 февраля Куку донесли, что ночью туземцы украли съ «Дисковери» большой катеръ^[10].

При этомъ извѣстіи Кукъ пришелъ въ такой гнѣвъ, что зарядилъ свою двустволку и приказалъ людямъ снарядиться. Въ сопровожденіи лейтенанта и 9 солдатъ Кукъ съѣхалъ на берегъ, приказавъ шлюпкамъ сторожить выходъ изъ гавани. Выстроивъ солдатъ у прибрежнаго утеса, Кукъ самъ направился прямо во «дворецъ» царя. Тамъ онъ разбудилъ спящаго владыку и потребовалъ, чтобы онъ и два его сына немедленно отправились вмѣстѣ съ нимъ на «Резолюшенъ». Кукъ хотѣлъ держать ихъ тамъ заложниками до тѣхъ поръ, пока туземцы не выдадутъ покражи. Робкій Тереобу готовъ повиноваться и уже слѣдуетъ съ сыновьями за Кукомъ, но царица съ воплемъ бѣжитъ за Кукомъ и умоляетъ его отпустить царя. Къ ея мольбамъ присоединяются просьбы старшинъ. Старый царь дрожитъ отъ страха, но все-таки готовъ повиноваться, — тогда старшины силой удерживаютъ его. Эта сцена привлекаетъ множество туземцевъ, которые толпами спѣшатъ на. мѣсто происшествія.

Кукъ уже былъ готовъ отказаться отъ своего намѣренія и хладнокровно шелъ сквозь толпу туземцевъ къ своему отряду, какъ вдругъ среди туземцевъ распространилась молва, что какой-то старшина ихъ, собиравшійся выйти изъ бухты, задержанъ шлюпками англичанъ и разстрѣлянъ. Туземцы немедленно отсылаютъ прочь женщинъ и дѣтей, надѣваютъ панцыри изъ циновокъ и берутся за оружіе. Одинъ изъ нихъ наступаетъ на Кука, грозя оружіемъ. Кукъ совѣтуетъ ему оставить это, но туземецъ становится все болѣе дерзкимъ. Тогда Кукъ стрѣляетъ въ него дробью, но панцырь защищаетъ дикаря, и онъ почти не чувствуетъ боли. Уже камни летятъ въ солдатъ со всѣхъ сторонъ, уже Кукъ повалилъ пулей передняго изъ нападавшихъ, и разъяренные дикари кидаются на англичанъ. Солдаты даютъ залпъ, но прежде чѣмъ они успѣли зарядить ружья вновь, четверо изъ нихъ убиты, а трое тяжело ранены. Матросы въ шлюпкахъ открываютъ по густымъ толпамъ нападающихъ убійственный огонь, но къ удивленію тѣ стойко выдерживаютъ его. Сцена боя и смятенія представляла нѣчто ужасное. Кукъ стоялъ на берегу еще невредимъ, нетронутъ. Пока богъ Ороно смотрѣлъ туземцамъ въ лицо, никто не осмѣливался поднять на него руку. Но вотъ онъ подходитъ къ водѣ и кричитъ матросамъ прекратить огонь и взять его съ отрядомъ въ лодку. Въ то мгновенье, пока онъ стоялъ лицомъ къ морю, спиной къ врагамъ, какой-то туземецъ вонзаетъ ему въ спину свое пахуа, и Кукъ падаетъ лицомъ въ воду. При видѣ этого туземцы подымаютъ яростный вой, кидаются впередъ, добиваютъ его копьями и кинжалами и тащатъ бездыханный трупъ на берегъ.

Уцѣлѣвшіе солдаты его отряда вмѣстѣ съ офицеромъ бросаются къ морю и съ трудомъ избѣгаютъ смерти, Но той же опасности подвергается маленькій отрядъ, оставленный при мастерскихъ. Толпы туземцевъ кидаются туда и осаждаютъ мастерскую, осыпая ее градомъ камней. Заготовленная мачта представляетъ такую цѣнность, что ее нельзя бросить. Матросы храбро обороняются, къ нимъ подходятъ съ судовъ подкрѣпленія, и дикари принуждены наконецъ отступить, такъ что моряки имѣютъ время свезти на суда мачту, паруса снасти и все прочее. Трудно описать ужасъ и потрясеніе, какое царствовали на судахъ послѣ этой ужасной свалки, въ которой погибъ командиръ. Созвали военный совѣтъ. Кларкъ, капитанъ «Дисковери», принялъ главное командованіе на «Резолюшенѣ», лейтенантъ Горъ замѣнилъ его на «Дисковери». Кларкъ распорядился продолжать работы по починкѣ судовъ, безъ чего нельзя было выйти въ открытое море, и немедленно послалъ лейтенанта Кинга съ вооруженными людьми къ берегу требовать выдачи тѣла Кука подъ угрозой объявленія войны всему острову. Берегъ буквально кишѣлъ туземцами, которые при появленіи шлюпокъ пришли въ страшное волненіе. Изъ всѣхъ офицеровъ Кингъ пользовался наибольшей любовью туземцевъ, и все таки ему не удалось исполнить порученіе. Наоборотъ, ясно было видно, что туземцы намѣреваются напасть на самыя суда и избить всѣхъ англичанъ. Ночью вдоль берега горѣли безчисленные костры, оттуда доносились крики, вопли, завыванія. Днемъ слышались зловѣщіе звуки морскихъ раковинъ, замѣнявшихъ туземцамъ рога, и видны были толпы вновь прибывавшихъ воиновъ, спускавшихся съ холмовъ къ берегу. Многіе туземцы приближались къ судамъ на челнахъ и дерзко вызывали англичанъ на бой, а одинъ изъ нихъ на разстояніи ружейнаго выстрѣла насмѣшливо кланялся матросамъ шляпой Кука. Матросы дрожали отъ ярости и умоляли Кларка позволить имъ отомстить за гибель любимаго командира. Однако Кларкъ не согласился.

Ночью къ «Резолюшену» приблизилась пирога. Стража, подозрѣвая недоброе, открыла уже по ней огонь, какъ оттуда раздались голоса — это приплыли два вѣрныхъ англичанамъ жреца. Они взошли на палубу и со слезами на глазахъ развернули кусокъ ткани. Ужасное зрѣлище представилось взорамъ присутствующихъ! Тамъ лежалъ кусокъ мяса, около 15 фунтовъ! Это было мясо Кука, которое досталось послѣ дѣлежа трупа на долю жрецовъ. Проливая слезы по погибшемъ Ороно, жрецы разсказали, что трупъ Кука туземцы разрѣзали на части и раздѣлили между собою. Большую часть они сожгли, но кое что осталось еще во владѣніи царя и старшинъ. Жрецы со страхомъ спрашивали: «вернется ли Ороно, и что сдѣлаетъ онъ съ ними»? Вмѣстѣ съ тѣмъ они сообщили, что въ боѣ пало 30 туземцевъ и въ томъ числѣ другъ англичанъ, красивый вождь Канена. Тою же ночью жрецы вернулись на берегъ изъ страха быть замѣченными своими.

Туземцы ни за что не хотѣли выдать останки Кука, несмотря на новыя требованія англичанъ. Они не прекращали своихъ угрозъ и, видимо, готовились къ нападенію. Тогда Кларкъ уступилъ, наконецъ, настойчивымъ просьбамъ своихъ людей и позволилъ учинить расправу съ туземцами. Скоро картечь изъ пушекъ прогнала толпы ихъ съ берега, но, не довольствуясь тѣмъ, матросы высадились туда и дали полную волю своей грубой ярости. Не было предѣла ихъ варварской жестокости — они безпощадно избивали всѣхъ, кого могли поймать, и предали пламени все селеніе.

Послѣдствіемъ этого опустошенія было то, что туземцы запросили мира. Съ бѣлыми флагами и зелеными вѣтвями въ рукахъ они спустились съ холмовъ и отправили лодку къ судну. Одинъ изъ главнѣйшихъ вождей Каппо привезъ останки Кука и просилъ отъ имени царя о мирѣ. Останки Кука — голова, кисти рукъ, бедро и голень, были уложены въ гробъ, который съ почестями опустили въ море.

22 февраля мореплаватели покинули Оваихи и миновали другіе острова этой группы — Оаху, Атуи, Онехео, Мовее, и пустились въ открытое море. Мы не послѣдуемъ за ними дальше. Скажемъ только, что Кларкъ изслѣдовалъ сѣверную часть Тихаго океана и не нашелъ въ немъ острововъ, затѣмъ посѣтилъ Камчатку, гдѣ встрѣтилъ необыкновенно радушный пріемъ у русскихъ, и попытался во второй разъ проникнуть въ Атлантическій океанъ вдоль сѣверныхъ береговъ Америки. Попытка эта не удалась, и суда вновь вернулись въ Авачинскую бухту на Камчатку, гдѣ стоитъ русское селеніе Петропавловскъ. Здѣсь Кларкъ, хворавшій уже давно, скончался, и главное командованіе принялъ на себя лейтенантъ Горъ. Подъ его начальствомъ мореплаватели спустились вдоль восточныхъ береговъ Азіи на югъ, посѣтили Китай, пересѣкли Индійскій океанъ и, обогнувъ мысъ Доброй Надежды, наконецъ достигли родины. Это произошло 4 октября 1780 г., изъ чего видно, что третье кругосвѣтное плаваніе, которое Куку не удалось закончить, продолжалось 4 года, 2 мѣсяца и 22 дня.

Конецъ.

"Юный Читатель", № 19, 1902

---

1. Гавань на южномъ берегу Англіи.
2. Бризъ или бриза есть вѣтеръ въ приморскихъ странахъ, особенно въ тропическихъ. Днемъ онъ дуетъ съ моря на сушу, ночью — съ суши на море.
3. На самомъ дѣлѣ нечего изумляться этому, потому что туземцы Новой Зеландіи сами попали въ эту страну не особенно задолго до появленія европейцевъ. Они выселились, должно быть, съ острововъ Самоа, съ которыхъ другая толпа колонистовъ перебралась на Таити.
4. Названіе сѣвернаго острова въ переводѣ значитъ «птица Мауи», и это потому, что по мнѣнію туземцевъ онъ очертаніемъ своимъ будто бы похожъ на птицу. Названіе южнаго острова значитъ «островъ зеленаго камня», нефрита, котораго тамъ встрѣчается много. Изъ него туземцы дѣлаютъ свои боевыя палицы.
5. Кенгуру.
6. Тонна равна 62 пудамъ.
7. Большой островъ на югѣ Австраліи, который въ то время считали еще частью этого материка.
8. Просто «Гебридскіе» острова составляютъ архипелагъ у с. з. береговъ Шотландіи.
9. Передняя мачта судна.
10. Катеръ — большая парусная лодка.