Три Искушенія. (Les trois péchés du dictble). Фантастическій и волшебный водевиль въ одномъ дѣйствіи, съ машинами и превращеніями. Переводъ съ французскаго И. А. Аничкова. Москва. Въ типографіи скоропечатанія В. Кирилова. 1847.
Единственно-возможный интересъ, который остается на нашу долю при передѣлкахъ и переводахъ, интересъ остроумія, улетучивается, переходя на новую почву: намъ такъ же трудно поймать его, какъ завить стриженаго или схватить за волосы плѣшиваго. А сюжетъ, содержаніе? О, они очень невелики! для нихъ давно Гоголь придумалъ формулу, которая приходитъ всегда на мысль, когда мы по горькой обязанности, читаемъ театральную пьесу: «одинъ спрятался водъ столъ, а другой вытащилъ его за ногу». И между тѣмъ, для этихъ пустѣйшихъ пьесъ есть своего рода публика, которая восхищается, апплодируетъ, вызываетъ, которая довольна, счастлива… какъ мало нужно ей для довольства и счастія!
Пускай бы, за отсутствіемъ остроумія, выходилъ хоть стихъ порядочный: нѣтъ и этого! Вотъ, какъ говоритъ молодой человѣкъ:
Изъ сотни истинныхъ друзей,
Что въ дружбѣ съ клятвой увѣряютъ,
Безъ промаха сказать: ей, ей
Двеносто девять надуваютъ.
Двеносто девять!… да это, должно быть, гораздо-больше ста.