ТРЕВОЖНЫЯ ВѢСТИ.
правитьДалеко, на окраинѣ, у озера Саймаламни, на фермѣ Сюомеля насталъ тяжелый день. Черныя думы гнѣздились въ головахъ крестьянъ. Въ глубокомъ молчаніи, не проронивъ ни слова, сидѣли они у воротъ, уставясь куда-то вдаль. Природа проснулась отъ зимняго сна, а за избой благоухали только-что распустившіяся березки. Все было приготовлено для весенней работы: на пашнѣ у крайней борозды стояла, въ ожиданіи запряженная въ плугъ лошадь, развязанный мѣшокъ съ зерномъ лежалъ у дверей амбара.
Но мужики не трогались съ мѣста, а хозяйка забыла свое намѣреніе съ утра свести корову на выгонъ.
О владѣльцѣ фермы пришли недобрые слухи: рюссюденскій фермеръ не въ духѣ, въ день всѣхъ Святыхъ собирается будто бы отобрать у нихъ арендуемую ферму. Нынѣшніе обитатели ея могутъ, молъ, убираться куда хотятъ. Слишкомъ ужь долго жилъ Сюомелянинъ на его землѣ. Можетъ теперь позаботиться о новомъ мѣстѣ жительства. Никто не могъ уяснить себѣ причины подобнаго намѣренія. Все время они жили въ ладахъ съ господской дворней. Аренду платили въ срокъ и добросовѣстно исполняли свои ежедневныя работы.
— Не мы ли обработали пустырь, воздѣлали лугъ, распахали пашню, высушили болото? Въ этомъ болотѣ таился источникъ холода, когда я пришелъ сюда съ моимъ отцомъ, и въ нуждѣ и въ невзгодахъ прожили мы здѣсь первые годы. И вотъ теперь, когда мѣсто обработано и начинаемъ пожинать плоды трудовъ своихъ, ихъ вырываютъ изъ нашихъ рукѣ. На что тутъ еще надѣяться? И съ другими арендаторами поступалъ онъ такъ же! — ропталъ старикъ. Но жена его не вѣрила, чтобы вѣстовщики говорили правду.
— Не повѣрю до тѣхъ поръ, пока не услышу собственными ушами. Развѣ не сказалъ старый рюссюденскій фермеръ твоему отцу: «Сюомелянинъ, я даю тебѣ берега Саймаламни для обработки. Отправляйся, выжигай пни, строй себѣ избу и первые десять лѣтъ обрабатывай землю безъ всякой подати. Если тебѣ за это время посчастливится, приходи ко мнѣ въ усадьбу для выполненія твоихъ обязанностей и плати четвертую часть доходовъ». Договорившись такъ, они ударили по рукамъ.
— Нынче не тѣ времена. Нынче учись требовать расписку, a этого-то по было сдѣлано. И если онъ пожелаетъ насъ прогнать, то не помогутъ ни слезы, ни жалобы. Законъ на его сторонѣ, и если захочетъ, ничего намъ не заплатить.
— Толкуйте тамъ! Законы! — возразила она. — Да развѣ мы не такіе же здѣсь законные господа, какъ онъ? Развѣ сталъ бы онъ обрабатывать пустырь? Если бъ насъ не было, какъ, вы думаете, выглядѣла бы здѣсь земля? Притонъ для волковъ и медвѣдей, вотъ что бы здѣсь было вмѣсто распаханнаго поля. Какое же онъ найдетъ себѣ оправданіе, отнявъ у насъ плоды нашихъ трудовъ? Чей потъ: нашъ или его орошалъ эти мѣста?
— Тотъ, на чьей сторонѣ сила, не станетъ спрашивать объ этомъ.
Но хозяйка продолжала развивать свой взглядъ на вещи.
— Это не что иное, какъ гордость молодого владѣльца и жадность невѣстки. Пусть себѣ важничаютъ! Но я вѣрю старому фермеру и слову его отца.
И съ этими словами она вошла во дворъ, отворила хлѣвъ и погнала скотъ на выгонъ. Затѣмъ, вернувшись къ избѣ и видя, что мужъ и сынъ продолжаютъ сидѣть съ поникшими головами, сказала:
— Пусть будетъ, что будетъ! Пусть отнимутъ у насъ землю, а вы-то что ничего не дѣлаете? Сидя сложивъ руки и упуская хорошій рабочій день, ничему не поможешь. Идите вы, мужчины, и занимайтесь своимъ дѣломъ, какъ я занимаюсь своимъ.
Старый Сюомелянинъ очнулся отъ горькихъ думъ и сказалъ сыну:
— Иди, Ѳома, на пашню. Довольно пережили мы тяжелыхъ временъ, когда медвѣдь нападалъ на стадо, а морозъ уносилъ жатву. Можетъ Господь и измѣнитъ намѣренія фермера. Я приду за тобой съ мѣшкомъ. Будь, что будетъ, сѣять мы должны, а жатву пусть собираетъ кто хочетъ,
И весь жаркій день проходилъ старикъ по пашнѣ вдоль и поперекъ и вмѣстѣ съ сыномъ сѣялъ зерно, какъ они дѣлали до сего дня.