Торжество истины
правитьМного столѣтій тому назадъ жилъ одинъ раджа, у котораго было двѣнадцать женъ и ни одного ребенка. Напрасно возсылалъ онъ къ небу жаркія молитвы, напрасно расточалъ щедрые дары по храмамъ — боги не посылали ему ни дочери, ни сына.
Разъ отправился раджа путешествовать по странѣ въ сопровожденіи визиря (главнаго министра) и другихъ придворныхъ; по пути заѣхали они въ одно селеніе, гдѣ былъ очень большой садъ, и раджа зашелъ въ него погулять. Садъ былъ красивъ и было въ немъ много плодовыхъ деревьевъ, но что особенно привлекло вниманіе раджи, это небольшое деревцо, футовъ двухъ высоты, совсѣмъ безъ листьевъ, но со сто однимъ плодомъ. Раджа былъ такъ пораженъ ихъ обиліемъ, что остановился сосчитать ихъ. «Вотъ странное явленіе!» обратился онъ къ приближеннымъ, «взгляните на это деревцо: ни одного листа, а сто одинъ плодъ. Что бы это могло значить?» — «Я могу, кажется, объяснить тебѣ, государь, это чудесное явленіе», вымолвилъ визирь. Онъ славился по всему государству ученостью и глубокою мудростью. «Только объ одномъ прошу тебя: можетъ быть тебѣ покажутся неправдоподобными мои слова, но обѣщай, что не лишишь меня за нихъ своей высокой милости, даже если сочтешь ихъ ложью».
Раджа обѣщалъ и визирь продолжалъ: «У владѣльца этого сада есть дочь и кто женится на ней, будетъ имѣть отъ нея сто сыновей и одну дочь». Раджа тотчасъ же рѣшилъ жениться на этой дѣвушкѣ и спросилъ визиря, гдѣ бы ее увидѣть? «Теперь трудно устроить это, государь», отвѣчалъ мудрый визирь. «Бѣдный людъ робѣетъ передъ знатью, и, пока ты здѣсь съ такою пышною свитою, всѣ, особенно дѣти, прячутся по разнымъ закоулкамъ. Мой совѣтъ — отослать свиту и пусть пройдетъ слухъ, что раджа отбылъ отсюда. Ты же, государь, оставайся здѣсь въ саду и вѣроятно тебѣ удастся скоро увидѣть маленькую Гузру, о которой я говорю».
Раджа такъ и сдѣлалъ: свита уѣхала, а онъ остался. На слѣдующий день зашла въ садъ дочь садовника, совсѣмъ молоденькая дѣвушка, собирать цвѣты. Раджа пошелъ было къ ней навстрѣчу, но она, видя чужаго человѣка, смутилась и побѣжала домой.
Раджа пошелъ за нею. Дѣвочка была такъ изящна и мила, что показалась ему очаровательнѣе всякой царской дочери, и онъ рѣшилъ непремѣнно жениться на ней.
Подойдя къ хижинѣ садовника, онъ нашелъ дверь запертою. Онъ постучался.
«Пустите меня, добрые люди! Я раджа, пришелъ просить въ жены маленькую Гузру».
Садовникъ за дверью только засмѣялся въ отвѣтъ: «Росказни, голубчикъ! На это насъ не проведешь! Ты раджа? Да раджа теперь за сто верстъ отъ насъ! Иди себѣ откуда пришелъ, здѣсь тебѣ дороги нѣтъ». Но раджа продолжалъ настаивать, чтобъ его впустили, наконецъ садовникъ открылъ дверь и остановился въ изумленіи: онъ узналъ раджу. Почтительно спросилъ онъ, чѣмъ можетъ служить высокому гостю.
Раджа повторилъ свою просьбу. «Оставь это», твердо заявилъ садовникъ. «Это плохая шутка. Незачѣмъ придумывать всякую небывальщину! Конечно, ты можешь думать, что ты великій раджа, а я простой садовникъ, но увѣряю тебя, въ этомъ случаѣ это для меня безразлично. Будь ты повелитель всей вселенной, я не дозволю притти смущать мою дѣвочку и набивать ей голову всякимъ вздоромъ чтобъ потомъ разбить ей сердце».
«Право, добрый человѣкъ», смиренно отвѣчалъ раджа, «я не шучу съ тобою, я вполнѣ честно говорю, что хочу жениться на твоей дочери».
«Вотъ что», продолжалъ садовникъ, «не думай что я позволю одурачить себя только потому, что я бѣдный садовникъ, а говоритъ со мною великій раджа. Раджа иль нѣтъ — мнѣ все равно. Если ты дѣйствительно чистосердечно желаешь жениться на моей дочери, будь по твоему: приди и женись. Но не хочу я всѣхъ вашихъ нововведеній и придворныхъ церемоній, отъ которыхъ только голова кругомъ идетъ. Пусть выходитъ дѣвушка замужъ по отцовскимъ обычаямъ и подъ отцовскою кровлею, и пусть на свадьбу соберутся наши старые друзья и знакомые. Они знали и любили Гузру съ младенческихъ лѣтъ, когда ей еще не снилось о тебѣ».
Раджа спокойно выслушалъ речь простодушнаго садовника и нимало не разсердился: его напротивъ пріятно поразила прямота и чистосердечіе стараго человѣка. Онъ, не колеблясь, согласился на его условія. Деревенская красавица, Гузра, была выдана замужъ со всевозможною торжественностью, но по деревенскимъ обычаямъ, а затѣмъ раджа повезъ ее къ себѣ во дворецъ, сопровождаемую слезами и благословеніями всѣхъ родныхъ и знакомыкъ.
Двѣнадцать царскихъ женъ, все бывшихъ царскихъ дочерей, недружелюбно встрѣтили новую подругу и рѣшили, что раджа нанесъ имъ оскорбленіе, женившись на дочери простого садовника, и что слѣдуетъ жестоко отомстить ей за это при первомъ случаѣ.
Прежде всего онѣ сговорились выжить ее изъ дворца, и стали такъ приставать къ молодой женщинѣ и такъ мучить ее всѣми способами, что раджа, чтобъ избавить свою маленькую любимицу отъ преслѣдованія, перевелъ ее въ отдѣльный домъ, нарочно для нея выстроенный, и поселился тамъ съ нею.
Нѣкоторое время жили они счастливо и спокойно, и раджа сильно привязался къ своей маленькой супругѣ. Однажды пришлось ему ѣхать по дѣлу въ отдаленную часть государства и, опасаясь, чтобъ его знатныя жены не повредили Гузрѣ во время его отсутствія, онъ далъ ей при разставаніи маленькій золотой колокольчикъ: «Если, пока я буду въ отсутствіи, что-нибудь испугаетъ тебя или кто-нибудь тебя обидитъ, позвони въ колокольчикъ и, гдѣ бы я ни былъ, я услышу звонъ и поспѣшу къ тебѣ на помощь».
Раджа уѣхалъ. Гузра не совсѣмъ довѣряла силѣ колокольчика и рѣшила испытать ее. Уже на слѣдующій день она позвонила. Раджа тотчасъ же явился. «Что тебѣ надо?» спросилъ онъ. «О, ничего пока! Я просто пошалила. Мне не вѣрилось, что ты мнѣ правду сказалъ про колокольчикъ, и я хотѣла попробовать». — «Надѣюсь, что теперь убѣдилась и будешь вѣрить», сказалъ онъ и исчезъ. Черезъ нѣсколько дней она опять позвонила. Снова явился раджа. «Прости меня, дорогой», сказала она, «я виновата, что сразу не повѣрила тебѣ, но я сомнѣвалась, что ты можешь вернуться издалека». — «Ничего, я не сержусь», сказалъ онъ, «но будь благоразумнѣе другой разъ».
Прошло нѣсколько дней, Гузра снова позвонила. «Зачѣмъ звонила ты опять, Гузра?» строго спросилъ онъ. «Право не знаю», робко отвѣчала она, «мнѣ что-то страшно стало, сама не знаю почему». — «Ахъ ты, трусишка!» ласково сказалъ онъ, обнимая ее. «На этотъ разъ прощаю, но теперь будь умница! Важныя дѣла требуютъ моего присутствія; постарайся быть похрабрѣе до моего возвращенія», и онъ исчезъ.
Скоро послѣ того у молодой царицы появились на свѣтъ сто сыновей и одна дочь. Прослышали про то двѣнадцать царицъ и рѣшили: «Теперь эта садовничья дочка возгордится надъ нами и будетъ имѣть еще большую силу и значеніе, какъ мать наслѣдника престола. Избавимся отъ дѣтей и скажемъ раджѣ, что она просто колдунья и съѣла своихъ дѣтей. Онъ разлюбитъ ее и сердце его снова обратится къ намъ». Съ этими словами двѣнадцать царицъ вмѣстѣ двинулись къ дому Гузры. Когда Гузра увидѣла изъ окошка, что онѣ идутъ, она испугалась и схватилась за колокольчикъ. Но напрасно звонила она: раджа не являлся. Она такъ часто звала его напрасно, что онъ, хотя и слышалъ колокольчикъ, но не вѣрилъ, чтобъ былъ дѣйствительно нуженъ женѣ. И бѣдная молодая женщина была всецѣло отдана во власть своихъ непримиримыхъ враговъ.
На бѣду несчастныхъ малютокъ, приставленная къ нимъ нянька была до того долгое время служанкой у двѣнадцати царицъ и, будучи сама очень злою женщиною, способна была на все, чтобъ угодить своимъ прежнимъ злымъ госпожамъ. Когда царицы спросили ее: «Можетъ ли она извести ненавистныхъ имъ ребятъ?» она, не колеблясь, отвѣчала, что беретъ на себя это дѣло и совѣтуетъ выбросить ихъ на навозную кучу за дворцомъ, куда никогда никто не заглядываетъ, и гдѣ крысы, совы и коршуны живо растащутъ ихъ въ одну ночь. Царицы нашли, что такъ будетъ всего лучше. Коварная нянька взяла младенцевъ и перетаскала ихъ на навозную кучу, а потомъ въ каждую люльку положила по большому камню и пошла объявить Гузрѣ, что всѣ ея младенцы обратились въ камни. «Ахъ ты, гадкая колдунья», набросились царицы на бѣдную молодую женщину, «довольно тебѣ злоупотреблять довѣрчивостью раджи! Конецъ твоему царствованію! Посмотри, ребята твои всѣ въ камни обратились ! Посмотри, посмотри, какіе красавцы!» и жестокія женщины принялись со смѣхомъ сбрасывать въ кучу булыжники изъ люлекъ. Несчастная Гузра чувствовала, что тутъ кроется обманъ; но напрасно плакала она и ломала руки, умоляя отдать ей дѣтей, царицы только смѣялись ей въ отвѣтъ. Не успѣлъ раджа вернуться, какъ злыя царицы обвинили Гузру въ колдовствѣ, а нянька засвидѣтельствовала, что сто одинъ ребенокъ, порученные ея попеченію, на глазахъ у нея мгновенно обратились въ камни. Потеря столь страстно ожидаемыхъ дѣтей такъ поразила раджу, что онъ не захотѣлъ слушать увѣреній Гузры и велѣлъ заточить ее въ темницу.
Тѣмъ временемъ, пискъ заброшенныхъ младенцевъ услышала старая крыса, нора которой приходилась по близости къ навозной кучѣ. Ей стало жаль малютокъ и она перетаскала ихъ одного за другимъ въ свою нору, чтобъ спасти отъ хищныхъ птицъ. Потомъ она созвала къ себѣ всѣхъ крысъ окрестности, показала имъ дѣтей и просила всѣхъ помочь ей выкормить несчастныхъ малютокъ. Крысы сговорились, что каждый день сто одна крыса будутъ приносить по немного пищи и давать которому-нибудь изъ дѣтей. Такъ пошло изо дня въ день; дѣти росли въ полномъ довольствѣ, а когда они начали ходить, они съ утра выползали изъ своей норы и играли на солнышкѣ, а къ ночи опять заползали въ подземелье. Надо же, чтобъ на ихъ бѣду забрела однажды въ ту сторону злая нянька! Мальчики были еще въ норѣ, а дѣвочка уже выползла наружу и хотя тотчасъ же бросилась назадъ, но старуха успѣла ее замѣтить. Она пошла къ царицамъ и сообщила имъ о видѣнномъ. «Боюсь, что не всѣ дѣти погибли, а что часть ихъ какимъ-то чудомъ уцѣлѣла въ этой норѣ. Надо бы послать туда вѣрныхъ людей и приказать убить ихъ». — «Нѣтъ, на это слишкомъ опасно рѣшиться», отвѣчали царицы. «Это можетъ возбудить подозрѣніе. Но можно велѣть вспахать это мѣсто и чѣмъ-нибудь засѣять: дѣти тогда непремѣнно задохнутся въ своей норѣ». Приказаніе тотчасъ же было отдано. Къ счастью, старая крыса, воспитательница малютокъ, шныряла въ это время за кормомъ по дворцу и подслушала разговоръ. Стремглавъ бросилась она домой, забрала дѣтей и ушла съ ними далеко за городъ къ колодцу. Къ нему вела широкая каменная лѣстница, и крыса спрятала своихъ питомцевъ въ углубленія между плитами ступеней, по ребенку подъ каждую плиту.
Тамъ они были бы въ полной безопасности, но случилось, что черезъ нѣсколько дней спускался по ступенямъ рабочій, а съ нимъ его маленькая дочка. Отецъ остался у воды полоскать бѣлье, а дѣвочка отъ скуки забавлялась тѣмъ, что перепрыгивала со ступеньки на ступеньку. Плиты при этомъ дрожали и слегка надавливали ребенка подъ плитою. Мальчики спокойно переносили толчки, но дѣвочка тотчасъ же вскрикнула, когда ее слегка задѣло ступенькою. «Ай, мнѣ больно! Ты давишь меня, глупая дѣвчонка? Мнѣ тяжело: я такая же дѣвочка, какъ и ты!» Испуганная дѣвочка бросилась къ отцу: «Отецъ, отецъ! Тамъ что-то живое подъ камнями! Я слышу голосъ, но злой ли это духъ, или ангелъ, или ребенокъ какой-нибудь — я не могу разобрать!» Рабочій побоялся самъ разслѣдовать дѣло, но пошелъ во дворецъ и просилъ доложить царицамъ, что у колодца что-то нечисто и что тамъ слышны какіе-то голоса. «Ужъ не забрался ли туда кто-нибудь изъ уцѣлѣвшихъ дѣтей», подумали царицы и послали рабочихъ разобрать лѣстницу и тщательно осмотрѣть, нѣтъ ли тамъ злаго духа.
Рабочіе тотчасъ же приступили къ дѣлу. У самаго колодца стоялъ маленькій храмъ въ честь бога Ганпатти. Эта была лишь небольшая молельня съ глинянымъ истуканомъ божества. Когда дѣти почувствовали, что раззоряютъ ихъ убѣжище, они воззвали къ Ганпатти и милосердное божество незамѣтно похитило ихъ и обратило въ деревца у храма. Сто хорошенькихъ манго вокругъ молельни — то были мальчики, а красивый розовый кустъ посреди — дѣвочка, сестра ихъ.
Рабочіе срыли ступени, но ничего не нашли, кромѣ бѣдной старой крысы, которую безжалостно убили. Тогда царицы въ злобѣ своей приказали святотатственно срыть и маленькій храмъ. Срыли храмъ, но дѣтей все таки не нашли. Рабочіе собирались уже уходить, когда любопытная дѣвчонка одного изъ нихъ, вертѣвшаяся тутъ же, обратила вниманіе на деревца. «Посмотри, отецъ!» сказала она, «какія забавныя деревца: я ихъ никогда здѣсь раньше не видѣла! Пойду посмотрю поближе». Она побѣжала къ деревцамъ, подергала ихъ за вѣтки, отщипнула нѣсколько листочковъ; деревца не издали ни звука. Потомъ она побѣжала къ розовому кусту и начала срывать нѣжные цвѣты. Дѣвочка не выдержала и закричала: «Злая дѣвчонка, ты мнѣ ребра ломаешь! Мнѣ больно, я такая же дѣвочка, какъ и ты!» «Слышите, слышите, что говоритъ розовый кустъ!» воскликнула дѣвочка. Снова доложили объ этомъ царицамъ и тѣ приказали тутъ же на мѣстѣ развести большой огонь, срубить всѣ деревца и сжечь ихъ.
Деревца были срублены и огонь разведенъ, но не успѣли свалить ихъ туда, какъ Ганпатти, раздраженный святотатствомъ царицъ и ихъ жестокостью, наслалъ страшную бурю съ вихремъ и дождемъ. Вмигъ костеръ былъ потушенъ, потоки хлынули со всѣхъ сторонъ, наводняя страну, и деревца снесло водою въ рѣку. Тамъ они неслись по теченію нѣсколько дней и наконецъ были всѣ вмѣстѣ выброшены на берегъ среди дикой пустыни, вдали отъ всякаго жилья. На берегу дѣти тотчасъ же приняли свой прежній видъ.
Прошло десять лѣтъ. Дѣти жили спокойно, счастливые взаимною любовью и привязанностью. Вокругъ нихъ въ изобиліи родились плоды и съѣдобные коренья и дѣти нужды не терпѣли. Каждый день пятьдесятъ мальчиковъ уходили собирать что нужно на прокормленіе семьи, а пятьдесятъ оставались дома оберегать сестру. Иногда же всѣ братья уходили вмѣстѣ, а дѣвочку отводили въ безопасное мѣсто и она спокойно ждала тамъ ихъ возвращенія. Звѣри лѣсные не вредили имъ; змѣи и скорпіоны не жалили ихъ. Разъ братья усадили сестренку на развѣсистое дерево манго со спѣлыми плодами, а сами отправились на охоту. Побродивъ нѣкоторое время по пустыни, они наткнулись на хижину старой ракшаски, уже много лѣтъ обитавшей въ джонгляхъ. Ракшаска разозлилась на такое неожиданное нашествіе, махнула клюкой и вмигъ юноши обратились въ вороновъ.
Между тѣмъ наступила ночь, а маленькая царевна все еще тщетно ждала братьевъ. Вдругъ услышала она шумъ крыльевъ надъ своею головою и увидѣла цѣлую стаю черныхъ вороновъ. Они громко каркали надъ нею и предлагали ей ягоды и корни, добытые ихъ острыми клювами. Царевна тотчасъ же узнала братьевъ и поняла, что какой-нибудь злой духъ обратилъ ихъ въ вороновъ. Нѣжно принялась она ласкать братьевъ, проливая надъ ними горькія слезы.
Проходили дни; вороны по-прежнему каждый день улетали на добычу и каждый вечеръ возвращались къ дереву, гдѣ бѣдная сестренка ихъ проводила время въ слезахъ.
Она такъ много и горько плакала, что слезы ея понемногу образовали цѣлый ручеекъ у подножія дерева и съ каждымъ днемъ ручеекъ этотъ все дальше и дальше струился по джонглѣ.
Охотился однажды въ тѣхъ мѣстахъ молодой раджа, но охота была неудачна. Передъ закатомъ солнца онъ сильно утомился, сбился съ пути и отсталъ отъ приближенныхъ, такъ что очутился одинъ съ нѣсколькими собаками. Собаки тоже измучились и хотѣли пить; они рыскали во всѣ стороны, вынюхивая воду. Вдругъ вдали мелькнуло что то вродѣ свѣтлаго ручейка; собаки бросились туда, а усталый царевичъ побрелъ за ними, дошелъ до дерева и бросился на траву, разсчитывая провести тамъ ночь. Онъ легъ на спину, заложилъ руки подъ голову и сталъ любоваться на густыя вѣтви надъ собою. Каково же было его удивленіе, когда высоко въ воздухѣ увидалъ онъ стаю вороновъ, а нѣсколько ниже, на вѣткѣ, прелестную дѣвочку, которая кормила ихъ ягодами и дикими кореньями. Быстро полѣзъ онъ на дерево, схватилъ дѣвочку, осторожно спустилъ ее на землю и сѣлъ рядомъ съ нею. «Скажи мнѣ, красавица, кто ты такая? Какъ живешь ты одна въ такомъ пустынномъ мѣстѣ?» спрашивалъ онъ ее. Дѣвочка сначала ничего не могла сказать отъ испуга. Но царевичъ былъ такъ привѣтливъ и такъ ласково разспрашивалъ ее, что она ободрилась и разсказала ему свою печальную повѣсть, умолчавъ лишь о томъ, что вороны ея братья. «Не плачь, красавица», сказалъ раджа, когда она кончила и залилась слезами, «теперь ты снова будешь счастлива; поѣзжай со мною, будь моею женою и мои родители замѣнятъ тебѣ отца и мать». Царевна улыбнулась въ отвѣтъ и утерла слезы, но прибавила: «Ты вѣдь позволишь мнѣ взять съ собою вороновъ, неправда ли? Я такъ страшно ихъ люблю, я не могу жить безъ нихъ». — «Конечно», засмѣялся царевичъ, «иди только со мною, а тамъ можешь забрать съ собою всѣхъ обитателей джонглей».
Онъ привелъ ее съ собою во дворецъ, гдѣ старый раджа съ женою не могли налюбоваться на молоденькую царевну, такъ была она прекрасна, скромна и царственно изящна. Молодой принцъ разсказалъ о ея несчастной судьбѣ и просилъ позволенія жениться на найденной имъ дѣвушкѣ, а такъ какъ ея доброта и привѣтливость невольно плѣняла всѣхъ, согласіе было скоро получено. Отпраздновали свадьбу съ такимъ великолѣпімъ, словно дѣвушка была дочерью величайшаго изъ раджей и принесла съ собою богатѣйшее приданое. Всѣ единогласно прозвали ее Драупади-Бей, въ честь одной извѣстной красавицы древней Индіи.
Противъ дворца, гдѣ жила молодая царица, росло нѣсколько деревъ; тамъ поселились вороны и царица ежедневно собственными руками варила рисъ и кормила своихъ любимцевъ. Скоро у царевны родился сынъ и назвали его Рамчандръ. Это былъ красивый, сильный ребенокъ. Беззаботно росъ, онъ любимый всѣми, а когда пришло время посылать его въ школу, мать сама стала отводить его туда и каждый вечеръ сама заходила за нимъ. Случилось, что разъ, когда Рамчандру было около четырнадцати лѣтъ, она не пришла за нимъ въ школу. Онъ немного подождалъ ее, затѣмъ пошелъ одинъ. Подходя къ дворцу, онъ увидѣлъ, что царица сидитъ подъ деревомъ, ласкаетъ своихъ вороновъ и горько плачетъ. Рамчандръ бросился передъ матерью на колѣни и нѣжно заглянулъ ей въ лицо. «Мама, родная, ты плачешь? Скажи, что съ тобою? Облегчи свое сердце! Я давно замѣчаю, что ты иногда такая печальная». — «Ничего, голубчикъ, это такъ», пробовала отговариваться царица. — «Нѣтъ, мама дорогая, ты что-то скрываешь! Откройся мнѣ. Можетъ, я могу помочь тебѣ? Я все готовъ сдѣлать для тебя». Драупади печально покачала головой… «Увы, дитя мое, ты еще слишкомъ молодъ, чтобъ помочь мнѣ, а причину моей грусти я до сихъ поръ скрывала отъ всѣхъ и не могу открыть ее тебѣ». Но мальчикъ продолжалъ настаивать и она наконецъ уступила его просьбамъ и разсказала ему, какъ братья ея, а его дяди, были обращены въ вороновъ злою ракшаскою. Мальчикъ вскочилъ на ноги и живо спросилъ: «Не помнишь, матушка, въ какую сторону пошли твои братья, когда наткнулись на ракшаску?» — «Гдѣ же тутъ помнить, дорогой, да и какъ могла я знать!» — «Это правда, но можетъ быть ты припомнишь, съ которой стороны подлетѣли они къ тебѣ въ тотъ первый вечеръ?» — «Видишь ли, они летѣли къ дереву какъ будто изъ той части джонгли, что лежитъ прямо за дворцомъ». — «Теперь знаю», радостно воскликнулъ Рамчандръ; «я пойду туда, отыщу эту злую ракшаску и вывѣдаю у нея, какъ вернуть дядямъ ихъ прежній видъ». — «О нѣтъ, дитя, нѣтъ, нѣтъ, я не пущу тебя!» умоляла царица, «видишь ли, я потеряла мать и отца, я такимъ ужаснымъ образомъ лишилась братьевъ: если еще ты попадешься въ когти коварной ракшаски, стоитъ ли мнѣ жить послѣ этого?» — «Матушка родная, не бойся за меня! Я буду очень остороженъ и лишняго не стану болтать».
Мальчикъ пошелъ къ отцу и сталъ просить раджу пустить его попутешествовать, свѣтъ повидать. Раджа, ничего не подозрѣвая, не сталъ удерживать сына, а только спросилъ, кого желаетъ онъ взять съ собою. Царевичъ просилъ лишь коня и какого-нибудь конюха.
На слѣдующій день рано утромъ Рамчандръ выѣхалъ изъ дворца и поѣхалъ прямо въ джонгли. На опушкѣ онъ отослалъ коня съ конюхомъ обратно домой, а самъ продолжалъ путь пѣшкомъ. Такъ дошелъ онъ до небольшой лачуги, гдѣ спала отвратительная на видъ старуха. Длинные всклокоченные волосы какъ черная тина окутывали ее съ ногъ до головы, вмѣсто пальцевъ на рукахъ ея торчали длинные когти; она спала и громко храпѣла. Царевичъ тотчасъ догадался, что это именно то логовище ракшаски, которое онъ искалъ; онъ осторожно подкрался къ старухе и началъ тихонько почесывать ей голову. Ракшаска скоро проснулась и довольно милостиво взглянула на мальчика. «Ахъ ты мой красавчикъ, не бѣги, не бойся: я вѣдь самая обыкновенная старуха и зла тебѣ не сдѣлаю. Останься со мною, поступай ко мнѣ въ услуженіе». Она говорила такъ не потому, чтобъ въ ней зашевелилось какое-нибудь доброе чувство къ мальчику, а просто потому, что надѣялась извлечь изъ него пользу.
Рамчандръ остался жить у ракшаски и старался всячески заслужить ея довѣріе, а самъ между тѣмъ зорко присматривался ко всѣмъ ея дѣйствіямъ.
Разъ онъ спросилъ ее: «Матушка, зачѣмъ тебѣ столько кружекъ съ водою около дома». Старуха засмѣялась: «Это не простая вода, красавчикъ: это волшебное зелье. Вотъ захочу вернуть прежній видъ кому-нибудь изъ заколдованныхъ мною, прысну этою водою и дѣло готово!» — «Это ловко! А зачѣмъ, скажи, матушка, ты такая бодрая, а все съ клюкою ходишь?» — «А, а-а! Вся то сила въ ней, въ этой клюкѣ! Только задумай, махни клюкой, — выростетъ передъ тобою гора, лѣсъ, рѣка, ну все, что вздумаешь».
Другой разъ Рамчандръ подсѣлъ къ ней и спросилъ: «Матушка, у тебя такая путаница въ волосахъ: дай я немного расчешу ихъ». — «Что ты, что ты, сынокъ! И не думай трогать моихъ волосъ: бѣды наживешь! Упадетъ волосъ на землю — даже джонгля запылаетъ». — «Вотъ оно что!» удивился царевичъ. Теперь онъ зналъ уже все, что ему надо было знать и сталъ подумывать о побѣгѣ.
Онъ выбралъ день, когда было очень жарко и старая ракшаска сидѣла совсѣмъ сонная. Рамчандръ сталъ тихонько почесывать ей голову, что всегда быстро ее усыпляло. При этомъ онъ незамѣтно вырвалъ два или три волоска и спряталъ ихъ у себя. Когда старуха заснула крѣпко, мальчикъ всталъ, забралъ въ одну руку клюку, въ другую кружку съ волшебною водою и вышелъ изъ хижины. Не успѣлъ онъ отойти далеко, какъ ракшаска проснулась и замѣтила пропажу. Она погналась за бѣглецомъ. Летѣла она съ быстротою вѣтра и уже нагоняла мальчика… Тотъ во время оглянулся, махнулъ клюкою и между нимъ и ракшаской бѣшенно закрутился могучій потокъ! Увы! быстро какъ мысль ракшаска переплыла его. Снова махнулъ мальчикъ клюкою: высокая гора на минуту скрыла отъ него погоню, но еще минута и ракшаска снова мчалась за нимъ по пятамъ, ближе… ближе. Много разъ оборачивался онъ, много разъ взмахивалъ клюкою, но все это были лишь минутныя отсрочки и онъ почти столько же терялъ отъ остановокъ, сколько выигрывалъ отъ замедленія бѣшенаго бѣга ракшаски. Наконецъ, выбившись изъ силъ, онъ схватилъ вырванные имъ у старухи волосы и метнулъ ихъ въ ея сторону. Мгновенно вся джонгля съ холмистой стороны, откуда неслась ракшаска, была объята пламенемъ. Огонь подымался все выше и выше… ракшаски нигдѣ уже не было видно. Мальчикъ спокойно продолжалъ путь съ своею драгоцѣнною ношею и благополучно дошелъ до дворца. Мать бросилась къ нему навстрѣчу, не помня себя отъ радости, что видитъ сына здравымъ и невредимымъ, а онъ повелъ ее въ садъ и прыснулъ волшебною водою на вороновъ. Каково же было ихъ счастье, когда передъ ними вмѣсто безобразныхъ птицъ появилось сто молодыхъ красавцевъ!
По всей странѣ поднялись празднества въ честь братьевъ царицы и раджа разослалъ гонцовъ по всѣмъ сосѣднимъ государствамъ сзывать на пиръ всѣхъ царей съ ихъ царицами.
Прибылъ между прочимъ и отецъ Драупади, а съ нимъ двѣнадцать коварныхъ царицъ.
Когда всѣ были въ сборѣ, Драупади встала и сказала, обращаясь къ отцу: «Благородный раджа; мы рады, что ты почтилъ насъ своимъ присутствіемъ, но отчего не всѣ благородный супруги твои съ тобою? Мы смотримъ, но нигдѣ не видимъ рани Гузры. Отчего нѣтъ ее съ тобою?»
Раджа былъ пораженъ: онъ не могъ понять, откуда знаетъ прекрасная Драупади о существованіи Гузры, и отвѣчалъ: «Не произноси имени этой коварной женщины, благородная рани! Она вполнѣ заслуживала кончать дни свои въ заточеніи».
Тутъ встала Драупади и супругъ ея, и сто братьевъ.
…Мгновенно вся джонгля была объята пламенемъ…
«Мы требуемъ, о благородный раджа, чтобы ты тотчасъ же послалъ за нею и чтобъ привели сюда эту невинно оскорбленную женщину. Въ противномъ случаѣ супруги твои немедленно будутъ посажены въ тюрьму».
Раджа совсѣмъ не могъ понять такого страннаго образа дѣйствія и рѣшилъ, что просто ищутъ предлога затѣять съ нимъ ссору. Но такъ какъ ему въ сущности было безразлично, будетъ ли тутъ Гузра или нѣтъ, онъ согласился послать за нею. Лишь только показалась она вдали, Драупади, супругъ ея, сто братьевъ и юный Рамчандръ вышли къ ней навстрѣчу и торжественно повели во дворецъ. Тутъ, стоя вокругъ нея, они обратились къ раджѣ, супругу Гузры, и разсказали ему, какъ злыя царицы оклеветали молодую рани, какъ хотели извести ихъ, ея дѣтей, какъ они чудомъ спаслись отъ преслѣдованій и остались въ живыхъ, а теперь счастливы, что нашли своихъ родителей и готовы до конца жизни любить и уважать ихъ и служить опорою ихъ старости.
Растроганный раджа обнялъ такъ жестоко пострадавшую жену и счастливо вернулся домой, сопровождаемый своими ста сыновьями. Молодой Рамчандръ продолжалъ спокойно жить съ родителями, а послѣ ихъ смерти вступилъ на престолъ и долго царствовалъ, окруженный всеобщею любовью и уваженіемъ.
Двѣнадцать злыхъ царицъ были тогда же казнены по приказанію разгнѣваннаго раджи и такимъ образомъ истина, наконецъ, восторжествовала надъ всѣми кознями злодѣевъ.
Источник текста: Индийские сказки. Сборник сказок для детей среднего возраста. Сост. по разным источникам О. М. Коржинской / С предисл. акад. С. Ф. Ольденбурга. — Санкт-Петербург : А. Ф. Девриен. 1903.