Надобно или умѣть уживаться съ глупцами, или вовсе отказаться отъ свѣта, которой наполненъ ими. Послѣднее трудновато; но за то уже безопасно. По склонности въ уединенно, я, слава Богу, свободенъ, и пользуясь правомъ своей независимости, живу въ отдаленіи отъ нѣкоторыхъ людей, коихъ присутствіе для меня несносно, и которыхъ не могу терпѣть даже и тогда, когда знаю, что они находятся подлѣ меня близко,
Есть глупцы разныхъ разборовъ, и мнѣ кажется, что еслибы можно было съ точностію раздѣлить ихъ на статьи, то сей трудъ очень послужилъ бы въ пользу тѣхъ, кои обманываются наружностію, и которые по оплошности почитаютъ тѣнь самою вещію.
Есть глупцы, которые ослѣпляютъ своимъ блескомъ, и они едва ли не опаснѣе всѣхъ прочихъ. Есть глупцы добренькіе, настоящіе простачки; надъ ними смѣются, не подозрѣвая ихъ ни въ какомъ дурномъ умыслѣ: они и въ самомъ дѣлѣ рѣдко дѣлаютъ зло, а особливо когда, никто ихъ не обижаетъ. Глупцы, имѣющіе высокое мнѣніе о своихъ достоинствахъ, всѣхъ опаснѣе: Они мучатъ всѣхъ тѣхъ, съ которыми обращаются, а болѣе всего терпятъ отъ нихъ люди мыслящіе; какое терпѣніе имѣть должно, когда они важнымъ и рѣшительнымъ тономъ наугадъ судятъ о достоинствѣ поэмы, или картины, или сонаты, ниже понятія не имѣя о стихотворствѣ, живописи и музыкѣ! До какой степени должно быть снисходительнымъ, чтобы слушать ихъ пустословіе, — вѣжливымъ, чтобы во всемъ соглашаться съ ними, — низкимъ, чтобы одобрять всѣ ихъ мнѣнія! Какая, можно связать геройская потребна твердость, чтобы молчать, слушая, какъ они оскорбляютъ и хорошій вкусъ, и здравой разумъ, и истинное дарованіе!
Глупцы сего разбора обыкновенно бываютъ наглы, а наглость присвоиваютъ они себѣ по праву. Человѣкѣ богатый и сильный, которой всегда былъ глупцомъ, но не всегда обладалъ богатствомъ, при счастливыхъ обстоятельствахъ становится часѣ отъ часу глупѣе и заносчивѣе. Онѣ окруженъ ласкателями, которые пріучаютъ его расточительность почитать хорошимъ вкусомъ и все блестящее называть изящнымъ. Все то прекрасно, что ему нравится: картина, за которую заплатилъ онъ двойную цѣну, есть образчикѣ совершенства; книга въ богатомъ переплетѣ, которою онъ передъ вами хвастаетъ, есть самое исправнѣйшее, драгоцѣннѣйшее изданіе. Бѣда, если скажете, что вамъ извѣстно другое, гораздо лучшее! Онъ предложитъ вамъ удариться обѣ закладѣ о тысячѣ рубляхъ, и ежели вы останетесь при своемъ мнѣніи, то знайте, что въ послѣдній разѣ у него обѣдали.
Остряки глупцы принадлежатъ къ особому разбору. Имѣя нѣкоторыя поверхностныя Свѣдѣнія, пробѣжавши слегка нѣсколько модныхъ книжекъ, они съ невѣроятнымъ безстыдствомъ и тщеславіемъ мечтаютъ о себѣ что занимаютъ важное мѣсто въ свѣтѣ, тогда какъ въ самомъ дѣлѣ вездѣ бываютъ не на своемъ мѣстѣ. Они всегда собою довольны; всегда довольны и тѣмъ что сдѣлали и тѣмъ что сказали и тѣмъ даже что намѣрены сказать или сдѣлать; иначе не подходятъ къ вамъ какъ съ улыбкою на губахъ, или съ остроумною поговоркою. Безтолковой каламбуръ, холодная двузначительность, принужденная игра въ словахъ вотъ обыкновенныя ихъ орудія наступательныя и оборонительныя. Они безпрестанно мучатъ себя, желая отличаться и быть любезными, и весь вѣкѣ свой гоняются за остроуміемъ, удаляясь отъ здраваго смысла.
Есть еще глупцы другаго разбору! Они многочисленны. Я хочу говорить о тѣхъ праздныхъ существахъ, о тѣхъ невѣждахъ, которые и для общества и для себя тягостны, и которые вездѣ носятъ съ собою мучительную скуку, удовольствіе бѣжитъ оттуда, куда они приходятъ; веселость исчезаетъ, гдѣ они являются; дрожь пронимаетъ васъ въ ихъ присутствіи, и зѣвота бываетъ предвѣстницею молчанія и оцепенѣлости. Таково дѣйствіе, производимое присутствіемъ глупцовъ сего разбора, болтливыхъ, докучливыхъ и неотвязныхъ. Вы оставляете ихъ здѣсь, и черезъ минуту они попадаются вамъ въ другомъ мѣстѣ; вездѣ преслѣдуютъ васъ, подобно тѣмъ ночнымъ призракамъ, которые мгновенно исчезаютъ и снова появляются. Будучи всегда одинаковы, всегда съ пустою головою и съ пустымъ сердцемъ, сіи враги нашего спокойствія никогда не чувствуютъ усталости. Напередъ можно знать содержаніе ихъ разговора, и вы очень счастливы, ежели все дѣло кончено разсужденіемъ о погодѣ, и ежели сіи пустомѣли незаботятся о политическихъ произшествіяхъ. Между глупцами сего разбора бываютъ и такіе, которые, при всей безполезности своей и тупоуміи, надуты гордостію и никого кромѣ себя не любятъ.
Есть глупцы незнающіе вѣжливости, грубые, неловкіе и своенравные; они лаская васъ, обижаютъ; самыя даже одолженія ихъ оскорбительны; они употребляютъ обидныя слова, желая сказать вамъ учтивость; дѣйствуютъ всегда не въ попадъ; одинакимъ тономъ и ругаютъ и привѣтствуютъ. Сіи отличныя существа, избалованныя фортуною, испорченныя дурнымъ сообществомъ, равно способны и къ добрымъ и къ злымъ поступкамъ, между которыми они незнаютъ никакого различія, неудостоивая вниманіемъ своимъ скромной добродѣтели, они оказываютъ покровительство дерзновенному пороку; припадки человѣколюбія и жестокости находятъ на нихъ поперемѣнно; сего дня они одолжаютъ того, кого вчера выслушать нехотѣли. Такое безъименное созданіе обыкновенно бываетъ надуто гордостію, и думаетъ, что все ему дозволено, потому только что все ему прощается. Горе кроткой и боязливой женщинѣ, которая обращаетъ на себя его вниманіе, или которая по обстоятельствамъ должна быть часто у него передѣ глазами! Горе той, которая ввѣрила ему тайну своего сердца! А еще большее горе той, которую судьба соединила съ нимъ неразрывнымъ союзомъ!
Можно бы здѣсь упомянуть еще о другихъ глупцахъ, которые всегда и вездѣ попадаются на встрѣчу; но я пишу не книгу, а только небольшой опытъ. Т.
[Каченовский М. Т.] Толк о глупцах: [Шуточ. рассуждение] / Т. // Вестн. Европы. — 1810. — Ч. 54, N 22. — С. 132-137.