(Эклога изъ Виргилія)
Мелибей.
Покояся въ тѣни развѣсистаго бука,
Пастухъ не знаешь ты, что горести, что скука,
Съ свирѣлью, съ Музою спокойствіе дѣля;
А я оставилъ домъ, родительски поля,
Отечества бѣжалъ. — Подъ тѣнію счастливой
Здѣсь Титиръ учитъ лѣсъ, и Эхо говорливо
На имя милое отвѣтствовать стократъ. —
Титиръ.
О Мелибей! есть богъ, податель сихъ отрадъ. —
И будетъ онъ мой богъ. — Его олтарь священный
Ягненокъ, съ матерью лишь только разлученный,
Омоетъ кровію своею завсегда. —
Ты видишь: здѣсь мои веселыя стада.
Здѣсь я пою, рѣзвлюсь, что въ умъ придетъ, играю. —
Ему обязанъ всѣмъ.
Мелибей.
Я зависти не знаю,
Дивлюся болѣе. — Гроза во всѣхъ мѣстахъ,
Смущаются поля! — я самъ, при сѣдинахъ
И дряхлъ и слабъ, влекусь за тощими овцами, —
А эту чуть веду! — -- лишь только за кустами
Бѣдняжка двухъ ягнятъ несчастно родила. —
На нихъ-то вся моя надежда и была!
Какъ угадать бѣду? — а молніи не даромъ
На дубы древніе спустилися съ пожаромъ,
И враны вѣщіе кричали надо мной…..
Но, Титиръ, кто сей богъ, благотворитель твой? —
Титиръ.
Ахъ! какъ же я былъ простъ! — послушай для забавы —
Я думалъ: — городъ сей, о коемъ столько славы,
Что Римомъ всѣ зовутъ, похожъ на нашъ родной,
Куда водили мы ягнятъ своихъ весной. —
Такъ равнымъ матери козленокъ мнѣ казался,
Такъ малое съ большимъ сливать я: приучался;
Нѣтъ! нѣтъ! — сей славный градъ среди другихъ градовъ
Есть то? что кипарисъ, всходящій межь кустовъ. —
Мелибей.
Чтожь въ Римъ тебя влекло, повѣдай: мнѣ!
Титиръ.
Свобода! —
Хоть поздно, такъ какъ Фебъ въ туманные дни года,
Блеснула ласково одна и надо мной! —
Я молодъ былъ, лѣнивъ — заботы никакой!
Едва вкругъ щекъ моихъ пушокъ развился нѣжной, —
Блеснула наконецъ — хоть долго ждалъ, небрежной! —
Забытъ невѣрною, другую полюбя;
Что я искалъ вдали, нашолъ подлъ себя! —
Скажу — доколѣ я жестокою плѣнялся,
Ни стадомъ, ни собой тогда не занимался. —
Хоть часто въ городъ я водилъ своихъ ягнятъ,
Хоть сыромъ, молокомъ всегда бывалъ богатъ,
Но пользы — ……
Мелибей.
Все теперь открылось предо мною,
Кто, Амарилла, былъ тоски твоей виною,
По комъ, печальная, взывала ты въ слезахъ,
Кому ты берегла плоды на деревахъ! — --
Такъ? Титиръ, ты любимъ! — тебя, пастухъ счастливый,
И рѣчки ждали здѣсь, и рощи молчаливы,
И дубы важные склонялись предъ тобой! —
Титиръ.
Что дѣлать? — я стоналъ въ цѣпяхъ неволи злой. —
И не было боговъ, страдальцу въ утѣшенье! —
Въ семъ градѣ, Мелибей, — мой богъ, мое спасенье! —
Въ семъ градѣ видѣлъ я того, кому отъ насъ
Курящся олтари въ году двенадцать разъ.
Со взоромъ кротости онъ внялъ мое моленье;
Сказалъ: не бойтеся! — вотъ вамъ мое владѣнье!
Здѣсь разводите скотъ! — пасите здѣсь стада. —
Мелибей.
И такъ — твои поля съ тобою навсегда!
О счастливый пастухъ! — и ты богатъ довольно! —
Когда луга другихъ — смотрѣть на это больно! —
Болотомъ сдѣлались, иль камнемъ поросли —
А ты нашелъ свое! — и вредной плодъ земли
Не будетъ пищею ягнятъ новорожденныхъ,
Ни язва не придетъ отъ стадъ къ нимъ зараженныхъ; —
Жестокій брани кликъ не загремитъ въ твой слухъ,
Не придетъ злобный врагъ! — о счастливый пастухъ! —
На красныхъ берегахъ спокойныхъ рѣкъ, родимыхъ,
При свѣтлыхъ ручейкахъ, въ тѣни деревъ любимыхъ
Прохладу ты найдешь. — Шагъ ступишь, и --лѣсокъ!
Тамъ пчелка рѣяся съ цвѣточка на цвѣтокъ,
Шумкомъ своимъ къ тебѣ сонъ сладкій призываетъ; —
Здѣсь пѣсни нѣжныя садовникъ напѣваетъ,
И голуби твои, утѣха позднихъ дней —
Воркуютъ о любви надъ хижиной твоей!
Титиръ
И прежде робка лань, забывъ долины мирны,
Для паствы возлетитъ въ обители эфирны; —
И море быстрыхъ рыбъ разсѣетъ по брегамъ. —
И прежде, измѣнивъ родительскимъ полямъ,
Германцы, странствуя, возлюбятъ Тигръ священный, —
А Парѳяне — Араръ; — такъ, прежде, чѣмъ почтенный,
Чѣмъ кроткій взоръ его погаснетъ въ сей груди.
Мелибей.
А намъ изгнанникамъ нѣтъ болѣе пути!….
Мы повлечемъ теперь свои бѣды и горе
Иль въ Либію, иль въ Кипръ; пройдемъ пространно море
Туда, гдѣ Новый свѣтъ — въ Бриттанскіе лѣса! —
Такъ! если нѣкогда дозволятъ Небеса
Еще хоть, разъ одинъ увидѣть лѣсъ знакомой,
И бѣдну хижину, покрытую соломой; —
Что, что тогда найду на нивѣ золотой? —
Колосеьевъ нѣсколько, подавленныхъ травой! —
Какъ! — лучшія поля, трудовъ и поту трата,
Должны добычей быть пришельца, супостата?
Добычей варваровъ и жатва и плоды;! —
Вотъ, вотъ что дѣлаютъ гражданскія вражды! —
Ахъ! съ тѣмъ ли я привыкъ къ полямъ своимъ такъ нѣжно!…..
Теперь-то, Мелибей, разсаживай надежно.
Свой милой виноградъ, и овощи свои!…
Ступайте козы!… вы, товарищи мои, —
Счастливый прежде скотъ, — ступайте! — Нѣтъ! ужь болѣ —
Сидя въ прохладѣ древъ, въ безпечности на волѣ,
Я не увижу васъ, любуясь издали,
Висящихъ на краю тѣнистыя скалы! —
Простите радости! — и пѣсенки простите!……
Что, овцы бѣдныя, что томно вы глядите!
Нѣтъ! вы не будете уже въ глазахъ моихъ
Ощипывать листы кустарниковъ младыхъ! —
Титиръ.
Постой же, что спѣшишь! — я всей моей душою
Жалѣю о тѣбѣ. — Переночуй со мною
Въ зеленой сей тѣни. — Есть яблоки у насъ,
Каштаны, добрый сыръ, теперь покоя часъ! —
Смотри: уже вдали туманъ сталъ подниматься,
И тѣни, съ горъ склонясь, длиннѣе становятся! —
А. Мрзлкв.
(*) Октавій Августъ, отнявъ у Мантуанскихъ жителей поля, роздалъ ихъ заслуженнымъ своимъ воинамъ. Виргилію, по предстательству Азинія Полліона и Мецената, отдана обратно часть его. Подъ именемъ Титира Поэтъ разумѣетъ себя самаго, а подъ именемъ Мелибея — жителей Мантуи. Ред.