Кто первый изострил железный меч и стрелы?
Жестокий! он изгнал в безвестные пределы
Мир сладостный, и в ад открыл обширный путь!
Но он виновен ли, что мы на ближних грудь 5 За золото, за прах, железо устремляем,
А не чудовищей им диких поражаем? —
Когда на пиршествах стоял сосуд святой
Из буковой коры меж утвари простой,
И стол был отягчён избытком сельских брашен: 10 Тогда не знали мы щитов и твёрдых башен,
И пастырь близ овец спокойно засыпал;
Тогда бы дни мои я радостьми считал!
Тогда б не чувствовал невольно трепетанье
При гласе бранных труб! О тщетное мечтанье! 15 Я с Марсом на войне; быть может, лук тугой
Натянут на меня пернатою стрелой…
О боги! сей удар вы мимо пронесите,
Вы, Лары отчески, от гибели спасите!
О вы, хранившие меня в тени своей, 20 В беспечности златой от колыбельных дней;
Не постыдитеся, что лик богов священный,
Иссеченный из пня и пылью покровенный,
В жилище праотцев уединен стоит!
Не знали смертные ни злобы, ни обид, 25 Ни клятв нарушенных, ни почестей, ни злата,
Когда священный лик домашнего Пената,
Ещё скудельный был на пепелище их!
Он благодатен нам, когда из чаш простых
Мы учиним пред ним обильны возлиянья, 30 Иль на чело его, в знак мирного венчанья,
Возложим мы венки из миртов и лилей;
Он благодатен нам, сей мирный бог полей,
Когда на празднествах, в дни Майские веселы,
С толпою чад своих, оратай престарелый, 35 Опресноки ему священны принесёт,
А девы красные из улья чистый мёд.
Спасите ж вы меня, отеческие боги,
От копий, от мечей! Вам дар несу убогий:
Кошницу полную Церериных даров, 40 А в жертву — сей овен, краса моих лугов.
Я сам, увенчанный и в ризы облеченный,
Явлюсь на утрие пред ваш олтарь священный.
Пускай, скажу, в полях неистовый герой,
Обрызган кровию, выигрывает бой; 45 А мне — пусть благости сей буду я достоин: —
О подвигах своих расскажет древний воин,
Товарищ юности; и сидя за столом
Мне лагерь начертит весёлых чаш вином.
Почто же вызывать нам смерть из царства тени, 50 Когда в подземный дом везде равны ступени?
Она, как тать в ночи, невидимой стопой,
Но быстро гонится, и всюду за тобой!
И низведёт тебя в те мрачные вертепы,
Где лает адский пёс, где Фурии свирепы, 55 И кормчий в челноке на Стиксовых водах.
Там теней бледный полк толпится на брегах,
Власы обожжены, и впалы их ланиты!..
Хвала, хвала тебе, оратай домовитый!
Твой вечереет век средь счастливой семьи; 60 Ты сам, в тени дубрав, пасёшь стада свои;
Супруга между тем трапезу учреждает,
Для омовенья ног сосуды нагревает
С кристальною водой. О боги! если б я
Узрел ещё мои родительски поля! 65 У светлого огня, с подругою младою,
Я б юность вспомянул за чашей круговою,
И были и дела давно протекших дней!
Сын неба! светлый Мир! ты сам среди полей
Вола дебелого ярмом отягощаешь! 70 Ты благодать свою на нивы проливаешь,
И в отческий сосуд, наследие сынов,
Лиешь багряный сок из Вакховых даров.
В дни мира острый плуг и заступ нам священны;
А меч, кровавый меч, и шлемы оперенны, 75 Снедает ржавчина безмолвно на стенах.
Оратай из лесу, там едет на волах
С женою и с детьми, вином развеселенный!
Дни мира, вы любви игривой драгоценны!
Под знаменем её воюем с красотой. 80 Ты плачешь, Ливия? но победитель твой,
Смотри! — у ног твоих, колена преклоняет.
Любовь коварная украдкой подступает,
И вот уж среди вас размолвивших сидит!
Пусть молния богов бесщадно поразит 85 Того, кто красоту обидел на сраженьи!
Но счастлив, если мог в минутном исступленьи
Венок на волосах каштановых измять,
И пояс невзначай у девы развязать!
Счастлив, три крат счастлив, когда твои угрозы 90 Исторгли из очей любви бесценны слёзы!
А ты, взлелеянный меж копий и мечей,
Беги, кровавый Марс, от наших олтарей!
Конец 1809 — начало 1810
Примечания
Вольный перевод Х элегии из I книги римского поэта Альбия Тибулла (Albius Tibullus, 50—19 до н. э.). В критических изданиях сочинений Батюшкова авторское заглавие («Тибуллова Элегия XI <…>») квалифицируется как ошибочное, однако это неверно. Батюшков называл Tib. 1.10 («Quis fuit horrendos primus qui protulit enses?») «Элегией XI» в соответствии с «новым изданием» (1577) стихотворений Катулла, Тибулла и Проперция, подготовленным выдающимся филологом XVI в. Иосифом Скалигером [см.: Пильщиков И.А. Литературные цитаты и аллюзии в письмах Батюшкова (Комментарий к академическому комментарию. 1—2) // Philologica. 1994. Т. 1, № 1/2. С. 217, 232 примеч. 29; Он же. О роли версий-посредников при создании переводного текста: (Дмитриев — Лагарп — Скалигер — Тибулл) // Там же. 1995. Т. 2, № 3/4. С. 90].
