Терроръ и массовое движеніе.
(25 іюля 1904 г. № 70).
править
Онъ былъ «государственный дѣятель», какъ это слово понимаетъ современное буржуазное общество. Это значитъ — онъ безнаказанно убивалъ изъ-за угла своего министерскаго кабинета; огражденный дорого-стоившей народу охраной, онъ безпощадно попиралъ чужія права и губилъ многія жизни. Теперь онъ убитъ мѣтко пущенной бомбой, и найдутся филистеры, которые будутъ кричать о безнравственности убійства, о жестокости мести. Но какая месть надъ личностью Плеве могла бы, напр., отплатить за апрѣльскіе дни въ Кишиневѣ?
Въ недавно закончившемся кенигсбергскомъ процессѣ, нѣмецкій прокуроръ ставилъ въ вину «Искрѣ», а, въ лицѣ ея, всей россійской соціалдемократіи, что она, отрицая терроръ, по соображеніямъ политической цѣлесообразности, не выражаетъ какого-либо нравственнаго возмущенія по поводу террористическихъ актовъ. Нѣмецкой прокуратурѣ не дождаться такого времени, когда россійская соціалдемократія «возвысится» до той морали, которая способна возмущаться убійствомъ одного министра и набрасывать покровъ «государственной необходимости» на массовыя убійства, совершенныя по приказу того же министра.
Впрочемъ, на этотъ разъ буржуазная пресса Запада, не преминувъ выразить свое «нравственное» возмущеніе фактомъ убійства, да еще совершеннаго при участіи динамита, вызывающаго столь непріятныя ассоціація въ представленіи всякаго буржуа, — буржуазная пресса довольно опредѣленно заявила, что уничтоженіе Плеве явилось естественнымъ результатомъ его политической системы. Какъ мы отмѣтили выше (стр. 105), по поводу выстрѣловъ Е. Шаумана, въ пору покушенія Балмашева отношеніе европейскаго общества было инымъ. Изъ-за политическаго протеста противъ системы Сипягина выглянулъ призракъ соціальной революціи, и буржуазія цѣлостно и, какъ водится, высокоморально отнеслась къ выстрѣламъ молодого студента.
Два прошедшіе года измѣнили положеніе.
Кишиневская бойня, спеціально придуманная въ цѣляхъ борьбы съ движеніемъ соціалистическаго пролетаріата, разорвала многія нити, связывавшія русскій абсолютизмъ съ европейской буржуазіей. Не о десяткахъ разстрѣловъ рабочихъ-стачечниковъ, не объ якутской трагедіи, не о безчеловѣчныхъ истязаніяхъ въ тюрьмахъ, не о каторжныхъ приговорахъ въ Таганрогѣ вспоминаетъ буржуазная пресса, когда объясняетъ психологическую необходимость того террора, подъ ударами котораго палъ Плеве. Она говоритъ о преслѣдованіяхъ Финляндіи, о кишиневской рѣзнѣ, о ссылкахъ писателей, о травлѣ студентовъ, о преслѣдованіяхъ земства. «Внутренній врагъ» всѣхъ порядочныхъ гражданъ Россіи, Плеве былъ, прежде всего, наиболѣе опаснымъ врагомъ для Россіи либеральной.
Пролетарское движеніе, на которое обрушились самые жестокіе удары «системы» всесильнаго визиря, не могло быть остановлено ею въ своемъ развитіи, и въ іюльскіе дни 1903 г. русскій пролетаріатъ блестяще показалъ, что «бѣлый терроръ» ему не страшенъ. Другое дѣло — движеніе либеральное, съ его легальными опорными пунктами въ земствахъ и печати. Безшабашная система репрессіи, не останавливающаяся передъ правонарушеніями и самымъ грубымъ насиліемъ, не могла не придавить либеральнаго движенія, и, безсильный развратить рабочій классъ, Плеве оказался въ силахъ внести сѣмена разврата въ земскую среду. Либеральная Россія не знала — даже имѣя въ виду Дмитрія Толстого — такого неумолимаго врага, какимъ былъ Плеве.
Даже могущественный Витте долженъ былъ сойти со сцены, когда въ немъ министръ бѣлаго террора усмотрѣлъ нѣкій оплотъ либеральной «смуты». И если для пролетаріата уничтоженіе Плеве не только не сулитъ еще перемѣны всего режима, но не обѣщаетъ даже хоть какого нибудь измѣненія условій его борьбы противъ этого режима (для стачекъ и демонстрацій у абсолютизма всегда будутъ штыки и пули, для соціалистовъ — тюрьмы и ссылки!), то для либеральнаго «общества» устраненіе тѣхъ маленькихъ «подробностей» системы, которыя связаны съ личностью «верховнаго палача Россіи», — даже оно можетъ означать кое-какое облегченіе условій организаціи его движенія.
Едва ли мы ошибемся, поэтому, если скажемъ, что взрывъ 15 іюля будетъ праздничнымъ днемъ, прежде всего и больше всего, для нашихъ либераловъ. Для нихъ прежде всего поработали мужественные революціонеры, подготовившіе и совершившіе покушеніе. Пролетаріатъ встрѣтитъ съ чувствомъ непосредственнаго удовлетворенія извѣстіе, что бомба революціонера убила человѣка, отвѣтственнаго за кровь многихъ тысячъ пролетаріевъ и за физическія и нравственныя страданія многихъ активныхъ борцовъ за свободу. Отъ этого чувства нравственнаго удовлетворенія какъ нельзя болѣе далеко до политической санкціи удачнаго террористическаго акта. Совершенный въ трудную дли абсолютизма минуту, этотъ актъ можетъ внести и, навѣрное, внесетъ сильную деморализацію въ ряды правящей клики и подниметъ настроеніе протеста въ кое-какихъ, придавленныхъ Плеве, общественныхъ кругахъ. И если бы задача революціонной партіи сводилась къ роли «дезорганизаторскаго отряда» при арміи буржуазнаго общественнаго движенія, то террористическій ударъ, направленный на такого дѣятеля, какъ Плеве, могъ бы считаться политически-цѣлесообразнымъ дѣйствіемъ, которое — въ лучшемъ случаѣ — можетъ выбить «режимъ» изъ достигнутаго имъ состоянія равновѣсія я тѣмъ толкнутъ его въ объятія пассивно-ожидающихъ вожделѣннаго момента либераловъ.
Не таковы, однако, задачи единственно-революціонной партіи нашего времени — соціалдемократіи. Роль «внѣшняго толчка», измѣняющаго въ неблагопріятную сторону позицію самодержавія, можетъ играть наряду съ устраненіемъ какого нибудь Плеве, цѣлый рядъ такихъ фактовъ, которые, по отношенію къ сознательной дѣятельности революціонеровъ, должны быть признаны явленіями «стихійными». Взятіе Нортъ-Артура, капитуляція Куропаткина, голодъ въ деревнѣ, — такія событія могутъ внести въ высшія сферы ничуть не меньшую деморализацію, чѣмъ взрывъ бомбы у варшавскаго вокзала. И если абсолютизмъ до сихъ поръ не исчезъ съ лица земли русской, то ужъ никакъ не потому, чтобы на него не обрушилось достаточно подобныхъ ударовъ. Если онъ живъ, то лишь потому, что стоя подчасъ на краю гибели, онъ не имѣлъ передъ собой противниковъ, которые представляли бы достаточную политическую силу, чтобы мобилизовать народныя массы и повести ихъ на штурмъ его твердынь. Организація революціоннаго движенія все еще безконечно отстаетъ отъ стихійно развивающаго ея процесса быстраго разложенія господствующаго режима. Этотъ стихійный процессъ періодически ставитъ режимъ въ то безвыходное положеніе, при которомъ всесторонній могучій натискъ народа можетъ вызвать непосредственную его ликвидацію. Мы переживали такой моментъ весной 1901 года, въ пору событій, связанныхъ съ возстаніемъ студенчества, мы пережили его снова весной 1902 года, когда отъ крестьянскаго возстанія задрожали стѣны абсолютистской Бастиліи, и прошлымъ лѣтомъ, когда весь югъ былъ охваченъ революціоннымъ пожаромъ всеобщей стачки. Въ любой изъ этихъ моментовъ концентрація всѣхъ революціонныхъ силъ въ аттакѣ на абсолютизмъ могла, при благопріятныхъ условіяхъ, привести къ немедленной развязкѣ. Но силы русской народной революціи не были организованы въ каждый изъ этихъ моментовъ, и за временнымъ подъемомъ наступала полоса затишья, призывавшая насъ энергично готовиться къ неминуемому слѣдующему прибою.
Съ началомъ войны самодержавіе снова оказалось «въ тискахъ», а каждый день войны «стихійно» наноситъ ему тѣ удары, которые основательно дезорганизуютъ правительственную машину и деморализуютъ правящіе круги. Еще разъ — все готово для похоронъ абсолютизма, не готовы только его могильщики — организованныя революціонныя силы. Нѣтъ никакой нужды въ лишнихъ «дезорганизаторскихъ» актахъ — генералъ Куроки и адмиралъ Того заботятся о томъ, чтобы ихъ было достаточно, а генералъ Куропаткинъ и адмиралъ Алексѣевъ самоотверженно принимаютъ на себя скорѣйшую передачу этихъ дезорганизаторскихъ толчковъ по назначенію. Необходима положительная работа организаціи революціоннаго движенія массъ, необходимо постоянно, въ все болѣе широкихъ размѣрахъ, въ все болѣе рѣшительныхъ формахъ совершаемое политическое выступленіе этихъ массъ противъ абсолютизма — эта единственная школа подготовки народа къ тому всероссійскому натиску, который одинъ только основательно покончитъ съ абсолютизмомъ.
Намъ не приходится здѣсь подробно указывать, какъ мало дѣлается въ этомъ направленіи, до какой степени всѣ борящаяся съ абсолютизмомъ организаціи недостаточно использовали послѣдніе, богатые событіями, мѣсяцы его агоніи. Не приходится намъ особенно настаивать и на томъ, что, въ частности, наша партія, единственная сколько нибудь плодотворно работавшая на этомъ поприщѣ, что она еще менѣе, чѣмъ въ предшествующіе критическіе моменты, выполнила все то, чего вправѣ былъ ожидать отъ нея пролетаріатъ. И врядъ ли съ чьей либо стороны встрѣтимъ мы возраженіе, сказавъ, что это обстоятельство еще и еще разъ краснорѣчиво взываетъ къ вамъ о скорѣйшемъ устраненіи изъ нашей партійной жизни всѣхъ тѣхъ ненужныхъ треній, которыя мѣшаютъ партіи развернуть всю ея революціонную энергію.
При такомъ положеніи дѣлъ, затрата хотя бы частицы революціонной силы на эффектныя и симпатичныя по своимъ мотивамъ террористическія попытки дезорганизаціи правительственнаго механизма представляются, въ лучшемъ случаѣ, напрасной тратой драгоцѣнной энергіи. Не разрѣшая того вопроса, который стоить передъ нами въ видѣ несоотвѣтствія между степенью разложенія абсолютизма и степенью организованности активно-боевыхъ силъ революціи, такіе новые «дезорганизаторскіе» удары только усложняютъ его. Говорятъ объ агитаціонномъ («эксцитативномъ») вліяніи террористическихъ актовъ. Но, если мы — революціонеры, — не можемъ агитаціонно использовать весь матеріалъ, даваемый намъ крупнѣйшими и очевиднѣйшими фактами повседневно совершающагося процесса разложенія абсолютизма, то искусственно вызывать новые поводы для такой агитаціи — значитъ, опять таки, только еще болѣе затруднять свою собственную задачу. Такова должна бытъ, на нашъ взглядъ, точка зрѣнія всякаго, для кого ближайшая политическая задача состоитъ въ революціонномъ сверженіи господствующаго режима народнымъ движеніемъ. Такова только и можетъ-быть позиція пролетарской партіи. Но, разумѣется, для тѣхъ, кто суживаетъ эту ближайшую задачу, значеніе террористическихъ актовъ представится въ иномъ свѣтѣ. Кто заранѣе отказывается отъ народной революціи, тотъ можетъ возложить всѣ свои надежды на такое измѣненіе современнаго режима, которое явится результатомъ вынужденной внѣшними обстоятельствами «безболѣзненной» передачи политическаго наслѣдія абсолютизма Стаховичу и Ко. Тотъ можетъ, слѣдовательно, направить своя силы на умноженіе этихъ внѣшнихъ «побудительныхъ толчковъ», тотъ можетъ брать на себя самоотверженную роль загонщика на службѣ у либеральнаго общества. Тотъ тѣмъ самымъ непосредственно и неизбѣжно содѣйствуетъ затрудненію той спеціальной задачи, которая выпадаетъ на долю революціонной народной партіи.
Намъ, соціалдемократамъ, дѣло 15 іюля еще разъ напоминаетъ, что воя. стихійно — складывающаяся обстановка крушенія абсолютизма направляется противъ тѣхъ политическихъ задачъ, которыя ставитъ себѣ революціонный авангардъ россійскаго пролетаріата. Мы еще не утратили вліянія на всѣ недовольные абсолютизмомъ политическіе слои, но кругъ нашего вліянія уже съузился относительно за послѣдніе годы, и мы увѣренно можемъ сказать, что о бокъ съ нами всегда найдутся революціонные элементы, готовые содѣйствовать приближенію паденія абсолютизма такими методами, которые, какъ выше указано, имѣютъ тенденцію затруднить рѣшеніе пролетаріатомъ его политической задачи. Принимая это обстоятельство за данное, наша партія должна соотвѣтственно построить свою борьбу противъ абсолютизма, заранѣе подготовившись къ возможнымъ «сюрпризамъ», вродѣ дѣла 15 іюля, и стараясь и ихъ использовать въ интересахъ приближенія всенароднаго подъема противъ нынѣшняго порядка.
Каждый террористическій актъ долженъ дать намъ новый поводъ разъяснять пролетаріату и другимъ революціоннымъ общественнымъ элементамъ нецѣлесообразность террора, какъ метода политической борьбы для партіи народныхъ массъ. Но этого одного мало. Въ политической обстановкѣ даннаго момента удачно проведенный террористическій актъ можетъ вызвать такое передвиженіе фигуръ на государственной сценѣ, которое само по себѣ дастъ богатый матеріалъ для серьезной политическое агитаціи, пріучающей пролетаріатъ оріентироваться въ общественной жизни и закаляться для рѣшительной борьбы активнымъ выступленіемъ въ ней. Активное появленіе хотя бы только передовыхъ отрядовъ пролетаріата на этой сценѣ въ соотвѣтствующій моментъ, — вотъ къ чему должны мы стремиться прежде всего.
Историческимъ опытомъ подтвержденная объективная тенденція террористической борьбы въ Россіи заключается въ толканіи абсолютизма въ объятія къ либераламъ. Наши политическія стремленія идутъ въ разрѣзъ съ этой тенденціей. И мы должны разъяснить рабочимъ массамъ это противорѣчіе, должны показать имъ за «революціоннымъ» трескомъ лопающихся бомбъ муравьиную работу слагающейся силы, — силы русскаго буржуазнаго либерализма, готовящагося перенять въ свои руки направленіе «государственнаго корабля» — рядомъ съ монархіей и бюрократіей и въ союзѣ съ ними. Въ нашемъ отстаиваніи пролетарскихъ методовъ революціонной борьбы мы до сихъ поръ успѣвали лишь постольку, поскольку за нашей теоретической пропагандой шелъ каждый разъ новый подъемъ классоваго пролетарскаго движенія, ослаблявшій въ общественномъ сознаніи эффектъ предыдущаго цикла террористическихъ проявленій. Обуховцы помогли намъ ослабятъ «эксцитацію», вызванную Карповичемъ; ростовцы свели къ минимуму успѣхъ террора, возобновленнаго Балмашевымъ; южныя стачки заставили забыть отъ убійствѣ Богдановича. И въ будущемъ только новый подъемъ массъ дастъ намъ прочную основу для развитія всесторонней политической кампаніи противъ абсолютизма во имя тѣхъ лозунговъ, которые диктуются намъ нашей программой.
«Къ массамъ!» — таковъ пароль даннаго момента. Къ массамъ, чтобы вести ихъ въ активную политическую борьбу подъ самостоятельнымъ знаменемъ.
«Лишь топну ногой, изъ-подъ земли появятся мои легіоны», говорилъ древній полководецъ. Соціалдемократія, при извѣстныхъ условіяхъ, можетъ съ полнымъ правомъ повторить о себѣ эти слова. Но только въ томъ случаѣ, если она сама тщательно позаботилась, чтобы ея призывный сигналъ не могъ затеряться въ торичелліевомъ безвоздушномъ пространствѣ, чтобы онъ нашелъ живой проводникъ въ атмосферѣ взаимнаго политическаго пониманія между партіей и массами. Въ сторону созданія такой неразрывной связи должны быть направлены всѣ наши усилія; помощью агитація и организаціи мы можемъ добиться своей цѣли. Агитація, концентрированная вокругъ вопросовъ быстро разоблачаемаго войной банкротства «режима»; организація все болѣе и болѣе широкихъ рабочихъ массъ въ демонстраціяхъ революціоннаго протеста. Мы преодолѣемъ всѣ трудности, которыя встанутъ передъ нами на этомъ пути, если только съумѣемъ понять ту политическую мораль, которая таится для насъ въ покушеніи 15-го іюля. «Къ массамъ!» гласитъ эта мораль.