Сыны Израиля (Крылов)/ДО

Сыны Израиля
авторъ Виктор Александрович Крылов

Опубл.: 1901. Источникъ: az.lib.ru • Драма в 4 действиях и 5 картинах.
В. Крылов и С. Литвин.

Это произведение было опубликовано до 7 ноября 1917 года (по новому стилю) на территории Российской империи (Российской республики), за исключением территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского, и не было опубликовано на территории Советской России или других государств в течение 30 дней после даты первого опубликования.

Поскольку Российская Федерация (Советская Россия, РСФСР), несмотря на историческую преемственность, юридически не является полным правопреемником Российской империи, а сама Российская империя не являлась страной-участницей Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений, то согласно статье 5 конвенции это произведение не имеет страны происхождения.

Исключительное право на это произведение не действует на территории Российской Федерации, поскольку это произведение не удовлетворяет положениям статьи 1256 Гражданского кодекса Российской Федерации о территории обнародования, о гражданстве автора и об обязательствах по международным договорам.

Это произведение находится также в общественном достоянии в США (public domain), поскольку оно было опубликовано до 1 января 1929 года.

В. Крыловъ и С. Литвинъ.

СЫНЫ ИЗРАИЛЯ.

Драма въ 4 дѣйствіяхъ и 5 картинахъ. ИЗДАНІЕ ТРЕТЬЕ. С.-ПЕТЕРБУРГЪ. Типолитографія В. В. КОМАРОВА, Невскій, 136. 1901. ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Горанинъ, Александръ Петровичъ, — судебный слѣдователь.

Прокуроръ.

Moue Гольденвейзеръ, — богатый еврейскій коммерсантъ.

Сарра, — дочь его.

Михель Реддихъ, — племянникъ Morne, тоже богатый коммерсантъ.

Цина, — его жена.

Авраамъ Гиршель, — старикъ еврей.

Геде, — его жена.

Сеидеръ, — ихъ сынъ, развивъ-талмудистъ.

Пеша, — ихъ малолѣтняя дочь.

Шабсай, — главный раввинъ еврейской общины.

Ленаеръ, — первый синагогальный староста.

Гилель, — собиратель коробочнаго сбора.

Нахманъ, еврей.

Антоновъ, стражникъ) таможенные

Второй стражникъ (христіане).

Авдотья, — прачка (христіанка).

Письмоводитель слѣдователя.

Фурманъ слѣдователя.

Слуга слѣдователя.

Тюремный надзиратель.

Шмуль, — работникъ у Гиршеля (мешуресъ).

Іошке Бернштейнъ, — еврей.

Раввины, евреи, представители еврейской общины. Дѣйствіе происходить на западной границѣ Россіи, — въ наши дни.

ПЕРВОЕ ДѢЙСТВІЕ.
Общая комната еврейской корчмы.

Она отдѣлена въ глубинѣ занавѣской отъ жилого помѣщенія. Слѣва занавѣска примыкаетъ прямо къ кирпичной стѣнѣ; справа между занавѣской и угломъ поперечной стѣны идетъ параллельно рампѣ, тоже небольшая стѣна; въ ней дверь въ кухню. Справа входная дверь, на ней печь и лежанка. Слѣва окно; передъ нимъ стойка съ графинами и зажженной свѣчей въ горшкѣ^[1]. Другая такая же свѣча въ горшкѣ горитъ направо, на столикѣ у лежанки. Лавки, табуреты Сандеръ сидитъ справа, читаетъ книгу. Пеша спитъ на лежанкѣ Моше и Ципа среди сцены. По поднятіи занавѣса молнія и громъ. ЯВЛЕНІЕ I. Маше, Ципа, Сендеръ и Леша, потомъ Годе.

Моше (послѣ удара грома). Спаси насъ, Богъ Авраама, Исаака и Іакова!

Ципа. Отстрани гнѣвъ твой отъ сыновъ твоихъ, Богъ Адонай. Направь гнѣвъ твой на враговъ твоихъ, а дѣтей Израила сбереги.

Моше. Вотъ гроза! Еще не поздно, а ужъ темно, какъ ночью… А Михеля все нѣтъ… шабашъ наступилъ, а его все нѣтъ.

Ципа. Звѣздъ на небѣ не видно, почему же ты можешь сказать такъ непремѣнно, что шабашъ наступилъ? (Годе входитъ.)

Годе. Нѣтъ Михеля?

Моше. Нѣтъ, еще не приходилъ.

Годе. Боюсь я, что мой старикъ сейчасъ потребуетъ насъ къ столу. Кушанья ужь всѣ разставлены, и свѣчи зажжены.

Моше. У него моя Сарра. Когда твой Авраамъ заговорится съ моей дочерью, они оба вознесутся на небо и ничего не помнятъ.

Ципа. Да ужь это просто непонятно, какъ Сарра любить твоего отца, Сендеръ. Подумаешь, что она его невѣста, а не твоя.

Годе. Перестань мутить людей. Зачѣмъ ты это говоришь? Ты знаешь, что Сендеръ и такъ всегда сердится, когда Сарра долго остается со старикомъ.

Ципа. Я такъ сказала, въ шутку. Сарра не можетъ выйти замужъ за твоего мужа.

Моше. Отчего ей и не разговаривать съ Авраамомъ? Онъ человѣкъ благочестивый.

Сендеръ. Конечно, мой отецъ благочестивый человѣкъ, но онъ всегда путался въ правилахъ жизни; а теперь, на Старости, еще больше ослабъ разумомъ и духомъ. У него иногда являются мысли, непригодныя для вѣрной еврейки.

Моше. Молчи, онъ идетъ сюда. (Входитъ Авраамъ, опираясь на Сарру).

ЯВЛЕНІЕ II. Тѣ же, Авраамъ и Сарра.

Авраамъ. Поздній часъ, дѣтки… скоро пора будетъ и въ постель ложиться, а мы еще не привѣтствовали наступленія субботы, не преломили субботнихъ хлѣбовъ.

Моше. Темно изъ-за тучъ, а еще не, очень поздно.

Авраамъ. Дитя тамъ ужъ и заснуло.

Ципа. Она лѣнивая. Проснись, Пеша, проснись. Не люби спать, чтобъ не обѣднѣть; держи открытыми глаза и всегда будешь сыта. (Дѣвочка просыпается и смутно озирается).

Моше. Попусти, почтенный Авраамъ, еще немного подождать. Не годится вамъ приступить къ субботней трапезѣ, пока не придутъ Михель и Іошке. Шабашъ — праздникъ великій, долженъ быть радостью для всѣхъ сыновъ Израиля, а какая же радость будетъ вотъ Ципѣ идти кушать, когда нѣтъ ея мужа при ней. Подождемъ Михеля.

Авраамъ. Зачѣмъ же онъ опаздываетъ? Онъ бы долженъ быть здѣсь до начала шабаша. Охъ, дѣтки, дѣтей, не съ чистой душой справляете вы древніе законы, все гнетутъ васъ житейскія дѣла да разсчеты.

Ципа. Почему ты знаешь что задержало Михеля?

Мойе. Онъ навѣрно изъ города вышелъ во время, но оттуда сюда три версты, и Господь грозу послалъ. Можетъ быть, Митель и Іошке гдѣ нибудь въ шалашѣ по дорогѣ ждутъ, чтобъ дивенъ прошелъ.

Сендеръ. Талмудъ не запрещаетъ и послѣ звѣзды начать яству.

Авраамъ. Дѣлать нечего, подождемъ Михеля. Я къ себѣ пойду молиться. Годе, уложи ребенка въ постель, мы ее разбудимъ къ общей трапезѣ. (Уходитъ).

Годе. Пойдемъ, Пешенька, пойдемъ.

Легла. Мнѣ спать хочется… (Годе уводитъ Пешу).

ЯВЛЕНІЕ III. Моше, Сендеръ, Сарра, Ципа, позже Шмуль.

Сарра. Отецъ, зачѣмъ ты солгалъ старику?

Моше. Сарра, дочь моя, не пристало такъ говорить своему отцу.

Сарра. Ты сказалъ неправду. Ты на Бога взвалилъ свое дѣло. Михель пошелъ присмотрѣть, какъ будутъ переноситъ контрабанду чрезъ границу, и Іошке тоже… Ты это знаешь, а говоришь, что Господь задержалъ его грозой.

Моше. Я тебѣ повторяю, что дочь не смѣетъ осуждать поступки отца.

Сарра. Я не осуждаю тебя, я только спрашиваю; дочь можетъ спрашивать отца, чтобъ научаться, на то отецъ умнѣе дочери… Сейчасъ старикъ читалъ мнѣ громко изъ книги протока Іезекіиля, и такъ возвышенно и чисто было у меня на душѣ… Вдругъ загорѣлась молнія, мнѣ чуялось присутствіе самого Бога и ангеловъ Его; я слышала голосъ Его въ раскатѣ грома, я страшно было и такъ хорошо, такъ хорошо, такъ величественно!.. Но когда мы пришли сюда, и ты сталъ лгать Аврааму, же перемѣшалось какъ-то въ головѣ, я не понимаю…

Ципа. Опять у нея сумасшедшія мысли пошли.

Сарра. Почему ты называете ихъ сумасшедшими?

Ципа. Не женское дѣло заниматься учеными разсужденіями… Женщина должна о хозяйствѣ думать, а не талмудъ толковать.

Сарра. Я не хуже тебя буду хозяйкой, когда выйду замужъ. Я хорошо умѣю различить каширное мясо отъ трефнаго и выбрать хорошую щуку; я могу испечь субботніе и праздничные хлѣба и вкусныя лепешки, — и все сдѣлаю, что велитъ законъ. Но день субботній для Бога, какъ у мужчины, такъ я у женщины…

Моше. Не обижай ея, Ципа. Сендеръ не пожалуется на нее, когда на ней женится. У женщины тоже могутъ быть высокія мысли, въ этомъ грѣха нѣтъ. Только почему же, дочка, тебя такъ смутило, что я не хотѣть сказать правду старику? Старикъ Авраамъ собралъ васъ всѣхъ сюда въ свой домъ, чтобы справлять шабашъ, — его бы огорчило, еслибъ онъ узналъ, что мой племянникъ, Михель, пошелъ съ контрабандистами. Зачѣмъ огорчать старика? Богъ завѣщалъ намъ почитать старость; лучше солгать, но не огорчать. Въ библіи много примѣровъ тому, какъ добрый обманъ бываетъ нуженъ.

Сендеръ. Когда Богу угодно было, чтобъ права первородства были даны сыну Исаака, Іакову, вмѣсто Исава, ихъ матъ окутала руки Іакова шерстью козленка и подвела къ слѣпому отцу; онъ ощупалъ руки, подумалъ, что это волосатыя руки Исава, и благословилъ младшаго сына на первородство.

Сарра. Это не то же самое. Ты самъ говоришь, что такъ Богу было угодно; развѣ Богу угодно, чтобъ Михель шелъ съ контрабандой сегодня?

Ципа. Что ты зазываешь зло на моего мужа?

Сарра. Отъ разсужденія зла не бываетъ; разсужденія оберегаютъ отъ зла.

Ципа. Молчи, пожалуйста, молчи… (Ударъ грома). И безъ того страшно, что въ этакую грозу задумали возиться съ контрабандой.

Моше. Какой тамъ страхъ! Гроза панъ защитникъ: въ такую погоду стражники не любятъ ходить по границѣ: таскай какіе хочешь тюки, никто не остановить. Богъ послалъ сегодня и дождь и громъ намъ на поживу.

Ципа. Трудно эта пожива дается, броситъ бы надо проклятое дѣло; каждую минуту дрожишь за васъ: какъ бы стражникъ. не застрѣлилъ, или въ тюрьму бы не попали. Самое опасное дѣло контрабанда.

Моше. Богъ даетъ всякую работу, всякую и надо дѣлать.

Ципа. Все-таки выбирать, которая не такая страшная. Какія есть выгодныя аферы и бояться нечего, когда все безъ риску. Ты самъ деньгами торгуешь и всякой торговлей торгуешь, гдѣ не можетъ быть никакого несчастья.

Моше. Какъ не пользоваться, когда тутъ подъ рукой граница?

Ципа. Надо пользоваться, только безъ риску. Вонъ мой дяди, Пиша, подслушиваетъ на желѣзной дорогѣ въ вагонѣ, какъ пассажиры разсказываютъ другъ другу, у кого есть запрещенный товаръ, и доносятъ начальству таможни… и коли найдутъ запрещенный товаръ, Пишѣ награду даютъ за доносъ. Пиша и за границу на маленькое время выѣзжаетъ, чтобъ узнать, какіе пассажиры про свой запрещенный товаръ говорятъ.

Моше. Гнусный червякъ твой Пиша! Онъ вездѣ ползаетъ, гдѣ можно безъ труда что нибудь схватить; онъ гадкій трусъ.

Ципа. А зачѣмъ быть храбрымъ? Лучше немножко выгоды, да вѣрно.

Моше. Это сужденье слабой женщины.

Ципа. Съ вашей контрабандой всегда жди погибели.

Моше. Какъ на войнѣ… или погибели, или побѣды. Тутъ все есть: и опасность, и хитрость, и радость!.. Передо мной одинъ разъ молніей дубъ разбило; близко разбило, громъ, такой ужасъ! А мнѣ было весело; я себѣ думалъ: ну, теперь стражникъ ловить меня не станетъ, или спокойно съ товаровъ домой.

Ципа. Ай, вай! Какъ страшно!

Моше. Старикъ я сталъ теперь, ревматизмъ! у меня, всѣ кости ломаетъ, а прежде я такія доставалъ дѣла, повѣрить невозможно. Бывало духъ захватываетъ, какъ на эту охоту отправляешься! Въ грозу-то что! Въ грозу легче уйти; а то, случалось, мертвая тишина кругомъ… пробираешься по кустамъ-то, на сучекъ наступить боишься, чтобы не затрещалъ… трясешься весь, такъ сердце я колотитъ… и не чувствуешь, что тюкъ въ четыре пуда на плечахъ… все идешь, все идешь… каждый камень знаешь; вотъ ужъ до большого булыжника добрался, ухъ!.. вотъ прошелъ мимо двухъ кирпичей сломанныхъ… стало быть близко, близко; за старой сосной и домъ видишь въ сорока шагахъ, стрѣлой бы къ нему полетѣлъ… да нѣтъ, бѣжать хуже, замѣтить могутъ, надо змѣей ползти, и ползешь, и ползешь… такъ, когда въ горницу ворвешься, даже кровь въ голову кинется, безъ памяти на лавку упадешь.

Ципа. Этакія страсти переживать!.. И какая вамъ нужда? — вы оба богатые, и ты, и Михель; сидѣли бы въ городѣ, неустойку бы съ помѣщиковъ взыскивали да проценты…

Моше. У насъ и отцы контрабанду таскали; заслышишь какой случай очень выгодный, не удержишься сидѣть. Охъ, у меня ревматизмы, я бы самъ вмѣсто Михеля пошелъ… Какъ онъ долго не идетъ!

Ципа. Только бы не случилось какого несчастья. (Гроза).

Моше (Глядя въ окно). Льетъ дождикъ.

Ципа. Что я буду безъ мужа!.. Сирота я буду оставленная! Господь Вседержитель!

Мойе. (Прислушиваясь къ окну). Тише, слушайте… звонки гремятъ. (Шмуль вбѣгаетъ).

Шмуль. Господинъ, подъѣхали какіе-то люди къ дому.

Сендеръ. Можетъ быть, Михель?

Шмуль. Нѣтъ. У лошадей колокольчикъ. Я думаю, полиція.

Сендеръ. Запри дверь скорѣй. (Шмулъ запираетъ).

Ципа. Видите, видите! Я говорила, будетъ несчастье.

Сендеръ. Надо отца позвать сюда. Старика Авраама всякое начальство уважаетъ; ему всегда во всемъ вѣрятъ.

Моше. Погоди; надо узнать, кто тамъ пріѣхалъ.

Слѣдователь. (За сценой). Отворите.

Моше. (Прислушиваясь). Тсс!

Слѣдователь. Отоприте!.. Кто тутъ есть?

Сарра. (Быстро). Это господинъ Горанинъ.

Моше. Нашъ судебный слѣдователь! Зачѣмъ?

Ципа. Михеля схватили!

Моше. Тсс!

Слѣдователь. Отопрете ли вы, черти!

Моше. Не уходите, женщины. Всѣ оставайтесь, я его пущу. (Отпираешь дверь, входитъ слѣдователь).

ЯВЛЕНІЕ IV. Тѣ же и слѣдователь.

Слѣдователь. Кто тутъ заперся? Даже въ такую непогоду не пускаетъ.

Моше. Извините, пожалуйста, Александръ Петровичъ, здравствуйте… не звали, что ни, во скоро отворили. (Шмуль уходитъ).

Слѣдователь. Батюшки, да тутъ ваши городскіе… Господинъ Гольденвейзеръ, какъ вы сюда попали? Еще въ такую грозу?

Моше. Мы собрались сюда шабашъ справлять. (Слѣдователь снимаетъ плащъ).

Ципа. (Тихо Сарръ). Ты съ нимъ знакома, Сарра. Спроси, что ему надо? (Сарра выступаетъ).

Слѣдователь, А, и Сарра Моисеевна тутъ! Здравствуйте. Пріятный сюрпризъ. Только, какъ это странно: вѣдь вы живете въ городѣ, у васъ тамъ превосходный домъ; зачѣмъ вы сюда приходите справлять шабашъ?

Ципа. Шабашъ можно вездѣ справлять, хорошій господинъ.

Моше. Здѣсь живутъ родители рабби Сендера. Рабби Сендеръ будетъ мужемъ моей дочери, Саррочки, такъ мы собрались.

Слѣдователь. Вотъ что?.. Все неожиданности. Вы замужъ выходите, Сарра Моисеевна? У васъ есть женахъ?

Сарра. Я Богомъ не отвержена. Какая же честная дѣвушка не имѣетъ жениха?

Слѣдователь. Поздравляю васъ. Познакомьте меня съ вашимъ женихомъ.

Сендеръ. Я женихъ Сарры.

Слѣдователь. Вы?.. Вы… Не думалъ я, что здѣсь встрѣчу… жаль…

Ципа. (Моше тихо). Отчего жаль? Что онъ жалѣетъ? Спроси его, зачѣмъ онъ пріѣхалъ?.. Господи!

Моше. Славенъ будь Господь, указывающій намъ нашу дорогу!.. Вы отчего заѣхали сюда въ такую бурю?

Ципа. Садитесь, господинъ, садитесь… скажите намъ, что вамъ надо?

Слѣдователь. (Садится). Гроза меня сбила съ пути. Я у помѣщика былъ за десять верстъ; да непремѣнно надо вернуться сегодня домой въ городъ… а тутъ колесо соскочило, ѣхать дальше нельзя… Дайте мнѣ фонарей, да помогите сыскать колесо.

Ципа. (Нагло). Такъ вы только такъ, только ѣздили кататься… и стучитесь къ честнымъ евреямъ, когда у нихъ шабашъ?

Слѣдователь. Куда же мнѣ стучаться? Тутъ кругомъ поле.

Ципа. Да, это хорошо бы тоже было: вы бы молились, мы бы въ вашу церковь, евреи, прибѣжали, закричали бы: идите наши телѣги поправлять!

Слѣдователь. Что это за сумасшедшая у васъ, господинъ Гольденвейзеръ?

Моше. Она отъ благочестиваго рвенія такъ говоритъ…Въ шабашъ намъ запрещено что нибудь дѣлать, — мы не можемъ вамъ помочь.

Слѣдователь. Какъ? Просто поискать колесо?

Сендеръ. Мы не можемъ… Законъ священный строго предписываетъ посвящать субботу размышленію, молитвѣ, отдыху и ѣдѣ

Ципа. А нашъ законъ всѣ чиновники уважаютъ… и самъ Государь Императоръ уважаетъ… У насъ генералъ-губернаторъ черезъ городъ проѣзжалъ, въ синагоги былъ… вы сами слышали, что онъ сказалъ, чтобы евреевъ въ субботу не трогали.

Слѣдователь. Развѣ это работа? — посвѣтить.

Моше. Вонъ фонарь, берите, зажигайте сами, а мы не можемъ. (Входитъ фурманъ).

ЯВЛЕНІЕ V. Тѣ же и Фурманъ. Фурманъ. Пане, никакъ ничего нельзя сдѣлать. Я жидка япоймалъ въ сараѣ, работника, онъ не идетъ со мной искать колесо, говоритъ шабашъ; а безъ колеса не доѣхать. Гдѣ его отыскать теперь? Темно, якъ въ могилѣ.

Слѣдователь. Возьми вонъ фонарь. Зажги и самъ поищи. Да лошадей привяжи.

Фурманъ. Лошади не уйдутъ, силу потеряли, устали очень. (Уходитъ).

Ципа. (Тихо Мошѣ). Послать бы съ ними Шмульку; онъ тутъ изъ милости живетъ въ работникахъ, какой онъ еврей? Что ему шабашъ?.. Если они долго проищутъ, вдругъ придетъ Михель съ товаромъ.

Моше. (Ей тихо). Михель войдетъ изъ сада. Я постерегу его у задняго крыльца.

Ципа. (Громко). Ну, вы какъ хотите, а я въ кухнѣ посижу, пока у насъ тутъ нежеланные гости нашимъ домомъ распоряжаются. (Уходитъ).

Слѣдователь. А разговаривать вашъ законъ въ шабашъ не запрещаетъ?

Моше. Благопристойный разговоръ всегда Богу угоденъ.

Слѣдователь. Я это вижу во словамъ вотъ почтенной дамы, которая сейчасъ отсюда вышла.

Моше. У нея языкъ рѣзкій, но душа у нея добродѣтельная. На слова не гнѣвайтесь: всякому тяжело, когда его духовныя размышленія прорываютъ. И меня извините, что я уйду (Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ VI. Слѣдователь, Сендеръ и Сарра.

Слѣдователь. По крайней мѣрѣ вы не уходите, Сарра Моисеевна. Вы все меня какъ будто избѣгаете, даже когда мнѣ случается приходить въ вашъ домъ. Съ фонаремъ фурманъ сейчасъ найдетъ колесо, и я уѣду. Дайте мнѣ полюбоваться вашей красотой, благо ужь такой счастливый случай…

Сарра. Если вы хотите говорить со мной, вы не должны меня оскорблять и заставлять краснѣть.

Слѣдователь. Что же я сказалъ оскорбительнаго?

Сендеръ. У насъ, у евреевъ, святое писаніе запрещаетъ заглядываться на чужихъ женъ. Пей воду, текущую изъ твоего колодезя, и не разливай источники твои по улицѣ, говорится въ притчахъ Соломона.

Слѣдователь. Виноватъ, прошу простить. Я не знать, что вы ревнивы. Но Сарра Моисеевна вамъ еще не жена.

Сендеръ. Это все равно. Обѣщаніе на бракъ у насъ такъ же крѣпко связываетъ, какъ самый бракъ.

Слѣдователь. Стало быть, судьба ваша, Сарра Моисеевна, безповоротна. (Сендеру). Счастливый же вы человѣкъ, что вамъ удалось плѣнить такую завидную невѣсту.

Сарра. У насъ родители рѣшаютъ бракъ. Дѣти евреевъ послушны отцамъ.

Слѣдователь. И вы думаете, что родители всегда умѣютъ, устроить счастье дѣтей?

Сарра. Такъ говорить священный законъ. Послушаніе родителямъ приносить благословеніе Божіе.

Слѣдователь. (Сендеру). Хорошіе у васъ родители, постарались объ васъ. Вы, конечно, довольны ихъ выборомъ?

Сендеръ. По толкованію талмуда: спускайся ступенью ниже, когда выбираешь жену, и поднимайся ступенью выше когда выбираешь друга; потому мы, евреи, всегда должны быть довольны своей женой.

Слѣдователь. Такъ вы считаете Сарру Моисеевну ниже себя, и говорите это ей прямо въ глаза?.. Я вижу, вы ученый мужъ и знаете себѣ цѣну.

Сендеръ. Богъ надѣлилъ меня богатыми знаніями, я равнинъ, — меня почитаютъ мои единовѣрцы.

Слѣдователь. Стало быть, вотъ причина этого брака… вамъ даютъ въ мужья, Сарра Моисеевна, прямо представителя премудрости израильской. Вы этому рады?

Сарра. Еслибъ мои желанія расходились съ желаніями моего отца, такъ не было бы у меня послушанія.

Слѣдователь. Да, вы умная дѣвушка и кровная еврейка, вы умѣете отвѣтить такъ, чтобы не сказать неправды и скрыть истину… изворотливость — это первый талантъ вашей націи.

Сарра. Я не понимаю, что вы говорите, но я чувствую, что вы хотите сказать что-то нехорошее про евреевъ, и это мнѣ больно.

Слѣдователь. Отчего именно нехорошее? Вѣдь это дѣло взгляда. Что для иного дурно, то для другого хорошо. Изворотливость приносить выгоду, а выгода пріятна, и для еврея она первая вещь. Еврей долженъ считать изворотливость большимъ достоинствомъ.

Сарра. Еврей изъ-за выгоды не поступить противъ своего закона.

Слѣдователь. Но, когда хочешь выгоды, законъ можно я обойти. Вы это видите чаще меня.

Сарра. Въ чемъ?

Слѣдователь. Да въ чемъ хотите… Вотъ вы каждую субботу справляете свой шабашъ по всѣхъ строгимъ правиламъ талмуда, но, Боже мой, чего только вы не придумываете, чтобъ эти правила не мѣшали вашей выгодѣ и оставались только одной буквой закона. Вы письма не распечатаете своими руками въ субботу — что запрещено; но если нужно, ничто не мѣшаетъ, чтобъ его распечаталъ вамъ и прочиталъ какой-нибудь христіанинъ, пріятель или слуга. Тутъ запрета нѣтъ; и законъ соблюденъ, и выгода.

Сендеръ. Это позволено.

Слѣдователь. Вы всегда найдете способъ позволять себѣ го, что вамъ нужно, и запретить то, чего не хочется. Вашъ законъ предписываетъ въ субботу отдыхать отъ дѣлъ, чтобъ душа была занята добрыми мыслями, чтобъ оглянуться на свои проступки, а кто же изъ васъ такъ справляетъ субботу?.. Вы не выходите изъ дому, вы жжете свѣчи, вы ѣдите субботнія кушанья, но чѣмъ душа занята?..

Сендеръ. Для еврея добрыя мысли тѣ, которыя приносятъ добро евреямъ.

Слѣдователь. И зло и погибель всѣмъ остальнымъ?.. Слышите, Сарра Моисеевна, что проповѣдуетъ вашъ талмудистъ? Какое счастье имѣть такого мужа!.. А впрочемъ, простите, не слѣдовало мнѣ это все говорить. Не глядите на меня такъ печально; простите, я чувствую, что я безтактенъ… это невольно какъ-то… я не знаю, почему, когда я васъ вижу, всѣ эти вопросы приходятъ въ голову… Вы мнѣ представляетесь такой искренней въ вашихъ взглядахъ на ваша обязанности, честной даже въ вашихъ заблужденіяхъ… я боюсь, что это ваша добродѣтель… (Мѣняя внезапно тонъ). Въ сущности какое мнѣ дѣло?.. Повторяю, я признаю себя безтактнымъ и прошу меня извинитъ. Что это мой фурманъ какъ долго ищетъ колесо? Пойти помочь ему.

Сарра. Погодите… Скажите…

Слѣдователь. Что?

Сарра. Скажите, что хотѣли сказать… Чего вы боитесь?

Слѣдователь. Зачѣмъ? Не все равно?

Сарра. Прошу васъ. Если все равно, отчего не сказать?

Слѣдователь. Да пожалуй, я своихъ мыслей не скрываю. Я бы только не желалъ вахтъ сдѣлать неудовольствіе.

Сарра. Когда я сама прошу.

Слѣдователь. Извольте… Я боюсь, Сарра Моисеевна, что именно ваша добродѣтель заставить васъ поступить неумно и сдѣлаетъ васъ несчастной. Мудрость жизни не въ одномъ талмудѣ, не только въ томъ, что вы берете на вѣру отъ вашихъ учителей; вы должны и сами обсуждать, что хорошо, что дурно.

(Фурманъ входитъ). ЯВЛЕНІЕ VII. Тѣ же и Фурманъ.

Фурманъ. Пожалуйте, пане, нашелъ колесо; все справилъ, можно ѣхать.. и дождикъ сталъ маленькій.

Слѣдователь. (Сендеру). Прощайте, счастливый женихъ (Саррp3;). До свиданья, Сарра Моисеевна. (Уходитъ съ фурманомъ).

ЯВЛЕНІЕ VIII. Сарра, Сандеръ, потомъ Моше и Ципа.

Сарра. Сендеръ, отчего ты не отвѣчать ему на всѣ его оскорбленія? Неужели не хватало у тебя мудрости и знанія, чтобъ доказать ему, что онъ говорить неправду?

Сендеръ. Мудрость моя и знаніе мое для евреевъ, а онъ не еврей; оттого слова его не могутъ быть оскорбленіемъ для насъ.

Сарра. Вѣдь и не евреямъ Богъ далъ разумъ; какъ же мы можемъ не спорить съ ними и не оправдываться, когда насъ бранятъ?

Сендеръ. Если собака на улицѣ будетъ на меня лаять, а не стану ей говорить, чтобъ она не лаяла, я убѣгу.

Сарра. По ты тоже не пойдешь собакѣ кланяться, чтобъ она тебѣ помогала въ твоихъ дѣлахъ. (Входятъ Моше и Ципа).

Моше. Уѣхалъ!

Ципа. Какъ онъ меня испугалъ; я ужь думала, что-нибудь случилось съ Михелемъ. Пускай бы у тебя ось переломилась!

Моше. Сломается ось, онъ опятъ сюда воротится.

Ципа. Нѣтъ, нѣтъ. Богъ Господь Саваоѳъ! Помоги ему доѣхать до дому благополучно.

Сарра. Если съ Михелемъ случится несчастье, такъ это оттого, что онъ пошелъ таскать контрабанду въ субботу.

Ципа. Что она говоритъ?

Моше. Михель самъ ничего не будетъ таскать. Чтобъ таскать тюки, у насъ раньше субботы наняты гои, христіане. Михель праведный еврей; онъ будетъ идти рядомъ и смотрѣть.

Сарра. Какая тутъ разница? Вѣдь контрабанда для него и для тебя, а не для наемниковъ, которые несутъ; значить, вы работаете, а не они.

Моше. Михель не коснется рукой до товара.

Сарра. Развѣ законъ Моисея запрещаетъ только, чтобъ руки трудилась, а голова, умъ, глаза не должны отдыхать въ субботу?.. Наемники то же, что утварь. Когда ты въ горшкѣ варишь похлебку, развѣ ты говоришь, что варитъ горшокъ?.. Ты показалъ наемникамъ, куда идти и что нести: твой умъ, твой приказъ, твое и дѣло.

Моше. Такого толкованія въ священныхъ книгахъ нѣтъ.

Ципа. Ударь ты ее по щекѣ, чтобъ у нея языкъ отнялся Что она богохульствуетъ?

Сарра. Оттого, что ударишь, справедлива не будешь.

Ципа. Да что ты?

Моше. Тише, женщины, тише. Сарра, смири свой духъ; не мудрствуй лукаво о томъ, чего не разумѣешь. (Входитъ Шмуль. Онъ взволнованъ).

ЯВЛЕНІЕ IX. Тѣ же и Шмуль.

Шмуль. Господинъ, что-то нехорошо! Что-то очень нехоеню!..

Моше. Чего ты испугался?

Шмуль. Когда былъ слѣдователь, я тамъ на чердакѣ глядѣлъ въ одно окошечко, и вдругъ.. я слышу… страшно такъ… стрѣляютъ… гдѣ-то стрѣляютъ.

Моше. Близко отсюда?

Шмуль. Не знаю… я только слышалъ, стрѣляютъ, и потомъ кто-то очень кричалъ… страшно кричалъ.

Ципа. Михель!

Шмуль. Я не могъ различить голосъ; мнѣ было такъ страшно, такъ страшно!..

Моше. Слѣдователь слышалъ?

Шмуль. Нѣтъ. Когда слѣдователь садился въ телѣгу, все было кончено, и онъ поѣхалъ къ городу. Стрѣляли, когда онъ здѣсь сидѣлъ… я потомъ, когда онъ уѣхалъ, немножко подождалъ… теперь больше не слышно.

Моше: Можетъ бытъ, это Михель столкнулся со стражниками…

Ципа. Ахъ, я несчастная! Ахъ, я самая несчастная во всемъ свѣтѣ женщина!.. (Саррѣ). Это ты, отступница, все звала несчастье! За тебя онъ будетъ страдать!..

Сарра. Перестань кричать. Надо скорѣе узнать и помочь имъ.

Моше. Ахъ, кабы не дождикъ… Я не моту въ дождикъ… если я промокну, я слягу въ постель отъ ревматизма, я совсѣмъ боленъ буду…

Сарра. Пускай идетъ Шмуль; онъ слышалъ, откуда кричали.

Шмуль. Я одинъ не пойду; мнѣ страшно.

Сарра. Сендеръ пойдетъ съ тобой. Сендеръ, ты одинъ здоровый мужчина остался, ты пойди со Шмулемъ.

Сендеръ. Я клятву далъ, что не выйду изъ дому ни въ одну субботу.

Сарра. Михель еврей, да не родственникъ. ты самъ говорилъ, что законъ разрѣшаетъ выйти изъ дому въ субботу когда надо спасти еврея.

Сендеръ. Клятва передъ Господомъ должна быть важнѣе всякихъ добрыхъ дѣлъ.

Сарра. Скажи лучше, что ты боишься выйти… стыдись! Шмуль лучше тебя; онъ прямо говорить, что ему страшно.

Ципа. Сендеръ, Сендеръ, иди, ищи Михеля! Какія тамъ клятвы, когда твой брать течетъ кровью!

Сендеръ. Ни для кого я клятвѣ не измѣню.

Сарра. Такъ я пойду. Я знаю, что Богу и ангеламъ Его будетъ радостно на небеси, если не дадутъ погибнуть одному изъ сыновъ Его. Бери фонарь, Шмуль. (Накидываетъ верхнее платье).

Ципа. Иди, иди. Саррочка! Ты хорошая, ты храбрая, ты самая праведная еврейка; Богъ приготовить тебѣ мѣсто на небѣ. А я, скверная женщина, бранила тебя…

Моше. Ты могла бы сама идти: Михель тебѣ мужъ, а не ей.

Ципа. Охъ, да! Я посла бы.. но у меня вѣтъ такой храброй души; я скверная женщина… что я могу безъ мужа?… Мужъ меня кормить, меня одѣваетъ… Саррочка, прости меня, прости меня…

Сарра. Надо взять кувшинъ съ водой и полотенце. Могутъ понадобиться… Шмуль, неси фонарь.

Моше. Если встрѣтите кого, скажите, что въ домѣ больной. Если увидите стражниковъ, отойдите. Стражники подстрѣленнаго не оставить въ полѣ; а вамъ не надо себя выдавать, чтобъ потомъ насъ не притянули къ контрабандѣ.

Шмуль. Кто-то идетъ въ сѣняхъ… (Быстро входитъ Михель)

ЯВЛЕНІЕ X. Тѣ же и Михель.

Моше. Михель!

Ципа. Слава Всевышнему! Слава ему въ небесахъ и сонму ангеловъ Его!

Моше. Отчего ты такъ долго не приходилъ и идешь прямо съ крыльца? Гдѣ Іошке? Гдѣ люди съ товаровъ?

Михель. Все пропало… я едва убѣжалъ… Дайте сѣсть, на ногахъ не стою…

Моше. На стражниковъ наткнулся?

Михель. На цѣлый конвой… работники бросили товаръ… ихъ хватали… драка началась…

Моше. Есть арестованные? Они насъ выдадутъ…

Михель. Нѣтъ, кажется, всѣ разбѣжались… Іошке тоже убѣжать… Да контрабанда пустяки… Что случилось — хуже контрабанды.

Моше. Но товаръ весь пропадетъ?

Михель. Пропадеть.

Моше. На пять тысячъ рублей слишкомъ!

Ципа. Не лучше ли было эти деньги на проценты отдать?

Михель. Деньги вернутся… Я вамъ говорю, есть хуже, гораздо хуже… Шмуль, или въ сѣни, прислушивайся, не идетъ ли кто; сейчасъ крикни. (Шмуль уходить).

Моше. Что же хуже?

Михель. Я одного стражника убилъ — (Сарра вскрикиваетъ). Не бойся, Сарра, меня не видали въ темнотѣ, меня не узнаютъ… Да, когда я увидѣлъ, что намъ плохо, я побѣжалъ, а двое стражниковъ за мной… вижу, близко, захватятъ… я выхватилъ револьверъ… выстрѣлилъ три раза… одинъ упалъ, другіе остановились… я въ это время добѣжалъ до кустовъ. Они тоже стрѣляли, но я кустами пробрался.

Сара. А убитый?

Ципа. Вотъ сумасшедшая, она, кажется, хочетъ бѣжать ухаживать за стражникомъ.

Михель. Его приберутъ… Но сюда могутъ сейчасъ прійти. Дайте мнѣ скорѣе переодѣться.

Сендеръ. Пойдемъ.

Моше. А мокрое платье и сапоги кинь гдѣ нибудь на дворѣ, подъ дождь, какъ будто днемъ вывѣтривали и тамъ забыли… и вытри все, гдѣ будешь переодѣваться. Если станутъ обыскивать домъ, чтобъ не привязались. А гдѣ револьверъ?

Михель. Я потерялъ его въ кустахъ.

Моше. Найдутъ… не хорошо…

Сендеръ. Скорѣй, скорѣй, пойдемъ. (Оба уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ XI. Моше, Ципа, Сарра, потомъ Авраамъ и Годе.

Сарра. Убитый! Убитый!.. Вотъ что вы дѣлаете въ шабашъ…

Ципа. Ну, ужъ не разговаривай больше объ этомъ. Ты это должна забыть.

Моше. Можетъ быть, онъ только раненъ.

Ципа. (Саррѣ). Поставь кувшинъ на мѣсто, да раздѣнься что ты совсѣмъ разумъ потеряла? (Сарра снимаетъ верхнее платье; входятъ Авраамъ, Годе и Пеша).

Авраамъ. Моше, дольше вамъ нельзя дожидаться Михеля. Шабашъ давно наступилъ, пойдемте къ столу.

Моше. Михель пришелъ, онъ разговариваетъ о чемъ-то съ Сендеромъ.

Авраамъ. Собирайтесь же, сыны Израиля.(Говорить вдохновенно и почти нараспѣвъ).

Въ единомъ словѣ: «соблюдай и помни».

Намъ на Синаѣ Богъ законы далъ.

Единъ Господь! Его едино имя!

Изъ вѣка въ вѣкъ во славѣ онъ сіялъ.

Встрѣчайте же субботу, какъ невѣсту

Идетъ встрѣчать восторженный женихъ.

Суббота есть источникъ благодати

И бытія, и помысловъ святыхъ.

(Уходить съ Пешей и Годе).

Сарра. Бѣдный старикъ! Еслибъ онъ знать, какіе помыслы сегодня у его близкихъ, онъ разорвалъ бы одежды свои, и вмѣсто веселья и радости, посыпалъ бы голову пепломъ и рыдалъ бы!

Моше. Переставь же, Сарра… отбрось черныя мысли, встрѣчай святой праздникъ съ веселымъ лицомъ. Идите къ столу.

Сарра. Я не могу ѣсть и бытъ веселой, я думаю объ убитомъ.

Ципа. Ты не должна думать. Будешь охать да ахать, кто нибудь подслушаетъ, попадешь съ тобой въ бѣду.

Моше. Идите! Идите… (Сарра и Ципа уходятъ, входить Шмуль).

Шмуль. Господинъ, я навѣрно это не могу сказать, но мнѣ кажется, къ дому идутъ люди. Я въ темнотѣ видѣлъ, точно двигается кто-то, и голоса слышалъ… надо крѣпко запереться.

Мопте. Нѣтъ, напротивъ: оставь отпертыми и сѣни, и эту дверь. А самъ останься здѣсь справлять шабашъ. (Торопливо входятъ Сендеръ и Михель переодѣтый).

Сендеръ. Какіе-то люди идутъ къ дому, можетъ быть, полиція.

Моше. Пускай войдутъ! Они насъ застанутъ за святымъ обрядомъ. Занимайте мѣста у стола. (Отдергиваетъ занавѣсъ. Въ глубинѣ длинный столь съ кушаньями и зажженнымъ свѣчами. За столомъ стоятъ въ серединѣ Авраамъ между Пешей и Годе, справа Шмуль и Ципа, слѣва Сарра. Сендеръ становится между Пешей и Саррой, Моше въ концѣ стола слѣва передъ Саррой, Михель справа подлѣ Ципы).

Авраамъ (возглашаетъ).

Привѣтъ вамъ, ангелы служенія,

Ангелы Всевышняго, Царя Царствующихъ,

Всесвятаго.

Всѣ (поютъ хоромъ).

Да будетъ онъ благословенъ.

Придите съ миромъ, ангелы мира!

Ангелы Всевышняго, Царя Царствующихъ,

Всесвятаго.

Да будетъ онъ благословенъ. (Шумъ за сценой, слышны голоса: «сюда, сюда… здѣсь свѣтло». Входятъ Антоновъ и старой стражникъ.

ЯВЛЕНІЕ XII. Тѣ же и стражники.

Антоновъ. Сюда! Сюда! Что это тутъ?.. А! Шабашъ…

Второе стражникъ. (Въ кулисы). Неси, неси осторожнѣй… (Вносятъ на носилкахъ убитаго стражника. Пѣніе смолкаетъ).

Антоновъ. Ну, ужъ не гнѣвайся, дѣдъ Авраамъ, что потревожилъ сегодня; у насъ бѣда стряслась… вотъ такъ бѣда!.. Разбойникъ какой-то, дьяволъ… застрѣлилъ… пока здѣсь положимъ… Дайте телѣгу, въ городъ войти.

Авраамъ. Боже Всесильный! Что посылаешь намъ въ такой часъ? (Закрываетъ лицо руками, опирается на Годе. Моше выступаетъ; Сарра за нимъ выходитъ впередъ.)

Моше. Идите рядомъ, въ другую комнату, берите во дворѣ, лошадь и телѣгу, распоряжайтесь сами. Мы не можемъ прервать молитву.

Антоновъ. Что? Живъ еще?

Второй стражникъ. Какое? Не шелохнется… померъ.

Антоновъ. Вотъ горе! Вотъ горе!..

Второй стражникъ. (Тихо первому). Обшарить бы домъ-то, — не найдемъ ли уликъ… не сюда ли скрылся убійца?

Антоновъ. (Ему тихо) Обшаримъ… (Громко). Несите.

Capра. Поддержи меня, отецъ! Мнѣ дурно…

Моше. Пойте молитву! Молитву громче!..

(Поддерживаетъ Сарру). Всѣ. (Кромѣ Сарры и Авраама, поютъ).

Благословите меня миромъ, ангелы мира!

Ангелы Всевышняго, Царя Царствующихъ,

Всесвятого.

Да будетъ онъ благословенъ. (Послѣднюю строку повторяютъ. Стражники уносятъ убитого).

ВТОРОЕ ДѢЙСТВІЕ.
Богатая гостиная у Моше.

ЯВЛЕНІЕ I. Сендеръ; Моше входитъ. Позже Сарра.

Сендеръ. Гдѣ ты былъ такое долгое время? Я не зналъ, что и думать.

Моше. Да, да, старый Моше постоитъ за себя; старый Моше лучше всякихъ молодыхъ справить дѣло. Пока старый Моше живъ, евреи у насъ въ городѣ могутъ спать спокойно; онъ не дастъ въ обиду единовѣрцевъ.

Сендеръ. Господь и воздаетъ тебѣ за твое благоразуміе: домъ твой самый богатый въ городѣ.

Моше. Господь благословляетъ, когда при благоразуміи есть и смѣлость. Вы всѣ тоже очень благоразумны, но смѣлости у васъ нѣтъ, какая у насъ была, у прежнихъ людей. Я въ молодости чего не испыталъ? Женщиной переодѣвался, въ стогъ сѣна прятался, чуть не задохся, и казакъ могъ меня пикой проколотъ. Оттого для меня было все возможно, что другому чудомъ покажется.

Сендеръ. Въ опасности нѣтъ благоразумія.

Моше. Тому, кто колеблется.

Сендеръ. Писаніе велитъ быть осторожнымъ во всякій часъ. Впрочемъ, теперь спорить некогда. Что же ты сдѣлалъ?

Моше. Я сдѣлалъ то, объ чемъ вы всѣ толкуете и чего не дѣлаете; нѣтъ у васъ смѣлой догадки. Я именно позаботился объ осторожности. Теперь слѣдователь можетъ обыскать всѣ еврейскіе дома, если ему будетъ угодно; онъ не найдетъ ни одного аршина контрабанднаго товара. Всѣ склады очищены; гдѣ что было, все отослано въ Петербургъ. Какія же теперь доказательства, что евреи ведутъ контрабанду? Стало быть, и стражника убилъ не еврей.

Сендеръ. Такъ теперь даже было бы хорошо направить слѣдователя на мысль, чтобъ онъ обыскивалъ подозрительныхъ людей. Онъ, можетъ быть, у своихъ же единовѣрцевъ найдетъ контрабанду и ихъ будетъ подозрѣвать.

Моше. Ай, ай, чего еще я не догадался… Жаль, жаль… Умная твоя мысль. Мнѣ бы надо было продать одинъ тюкъ кому нибудь изъ русскихъ купцовъ.

Сендеръ. Какой тюкъ?

Моше. Хе, хе, хе… я вѣдь увезъ эти тюки, которые носильщики-то побросали, — да. Ты бы и подумать не смѣть, а я сдѣлалъ. Я разузналъ, что слѣдователь поѣдетъ сегодня въ десять часовъ осматривать, гдѣ случилось убійство, а я въ шесть часовъ утра въ шарабанѣ туда поѣхалъ, одинъ. У кого въ мысляхъ можетъ быть, что богатый коммерсантъ ѣдетъ тюки подбирать?.. Мнѣ Михель сказалъ, что ихъ въ оврагъ бросили. Спокойно ихъ подобралъ, ни души не было въ полѣ. Стражники въ суматохѣ голову потеряли, пошли въ городъ провожать убитаго. Теперь тюки ѣдутъ въ Петербургъ.

Сендеръ. Моше! Ты удивительный человѣкъ, ты геніальный!.. (Входитъ Сарра и останавливается въ глубинѣ).

Моше. Ай, какъ жалко! Какъ жалко, что я не продалъ русскому купцу изъ этого товара шелковую матерію. Тамъ была одна такая матерія самаго новаго рисунка, на таможнѣ ее знаютъ… Еслибъ слѣдователь нашелъ ее у русскаго купца, было бы сильное подозрѣніе, что субботняя контрабанда и убійство его дѣло; а евреи были бы совсѣмъ въ сторонѣ. Ахъ, какъ жалко, не догадался.

Сендеръ. Купецъ сказалъ бы слѣдователю, что получилъ товаръ отъ тебя.

Моше. Чѣмъ онъ это можетъ доказать?.. Подъ присягу пойдетъ? — и я присягну, что ничего не знаю. Почему ему больше вѣрить можно, чѣмъ мнѣ?

Сендеръ. Такъ все благополучно! Слава Всевышнему!

Сарра. (Выступая). Не богохульствуй, Сендеръ! Какое благополучіе, когда убить человѣкъ.

Моше. Ты подслушиваешь наши бесѣды?

Сарра. Ухо слышащее и глазъ видящій — все создано Господомъ, какъ же мнѣ не слышать? Вы радуетесь громко, и чего мы радуетесь, когда на вашей душѣ смерть?

Сендеръ. Умеръ не еврей, чего же вамъ печалиться? Пусть печалятся тѣ, кому онъ былъ дорогъ.

Моше. Каждый день люди умираютъ, и стражникъ все равно умеръ бы немножко позже; передъ вѣчностью равнина не велика. Зачѣмъ онъ сунулся подъ пистолетъ?.. Не убили бы его, онъ бы убилъ Мителя; лучше, что Михель остался живъ..", и ты тоже должна атому радоваться. Что тебѣ нужно? Зачѣмъ ты сюда пришла?

Сарра. Я сидѣла въ моей комнатѣ у открытаго окна, прибѣжалъ Шмуль и шепнулъ мнѣ, чтобъ я утбѣ сказала, что слѣдователь нашелъ револьверъ, которымъ убить стражникъ.

Моше. (Съ ужасомъ). Револьверъ!

Сарра. И какой-то оружейникъ сказать, что этотъ револьверъ недавно чинили въ твоей слесарной мастерской.

Моше. У меня!.. Это страшная новость… я о револьверѣ совсѣмъ забылъ… это страшная новость!

Сендеръ. Доберутся до Михеля, всѣмъ намъ будетъ плохо…

Моше. Постой, постой… надо придумать… надо что нибудь такое придумать… во всякую минуту надо быть готовымъ къ отвѣту…

Сендеръ. Глупый Михель! Какъ можно было терять такую улику.

Моше. Постой… да… да… другого средства нѣтъ… конечно, деньги придется платить, много денегъ придется платить…

Сендеръ. Кому?

Моше. Но другого средства нѣтъ… Іошке!.. вѣдь онъ убѣжалъ за границу… Постой, это даже хорошо выходитъ, надо намекъ сдѣлать, что убійца Іошке… а для кого контрабанда, этого не узнаешь. Іошке пустой человѣкъ, не для однихъ евреевъ работаетъ; у него продажная душа…

Сендеръ. За убійство могутъ арестовать и на границей, и сюда привезутъ: тогда намъ еще хуже будетъ.

Моше. Надо торопиться спрятать Іошке… Пускай онъ въ Африку уѣдетъ, теперь много ѣдетъ евреевъ въ Африку. Только дорого будетъ стоить.

Сендеръ. Ограбитъ васъ Іошке, какъ почувствуетъ, что въ его рукахъ спасеніе Михеля и всѣхъ, онъ кровь нашу высосетъ…

Моше. Ну, ну, это еще не такъ; для Іошке тоже лучше съ маленькими деньгами уѣхать въ Африку, чѣмъ на насъ доносить; онъ самъ замѣшанъ въ дѣло.

Сендеръ. Іошке платить большія деньги!.. Этому нищему негодяю, котораго мы гоняли, какъ грязнаго пса; теперь кланяться ему будемъ и платить деньги?

Моше. Когда необходимо.

Сендеръ. Такую низкую гадину можно устранить и безъ денегъ.

Моше. (Размышляя). Устранить?

Сендеръ. Іошке вѣчно пьянъ, любитъ, чтобъ его угощали; чего легче завести его куда нибудь и дать такого питья, чтобъ онъ никогда но проснулся.

Сарра. Отравить?

Сендеръ. Объ этой скверной падали никто и заботиться не будетъ: отчего онъ умеръ? Скажутъ спился, похоронятъ. На мертваго-то еще легче будетъ свалить убійство стражника.

Сарра. Сендеръ, что ты говоришь? Можно-ли такъ думать?

Сендеръ. Какъ же думать иначе?.. Когда хочешь, чтобы виноградъ созрѣвалъ наилучше, обрѣзай сухія вѣтки и безплодные побѣги. Когда тебѣ приходится выбирать между двумя людьми, неужели ты не предпочтешь праведника нечестивому? Неужели стоить говорить объ Іошке или страи никѣ, когда надо сберечь Михеля?.. Волъ тоже созданіе Божіе, и больше отъ него пользы, чѣмъ отъ Іошке, и все-таки ты вола убиваешь, чтобъ тебѣ было хорошо, чтобъ было у тебя мясо для ѣды и кожа для одежды. Пускай лучшіе люди живутъ, и если для этого нужно, чтобъ худшіе умирали, — пускай умираютъ.

Сарра. Богъ сказалъ: не убій.

Сендеръ. Но онъ не сказалъ, кого не убій.

Сарра. Ты наворачиваешь писаніе, ты говоришь безчеловѣчныя вещи… мнѣ невыносимо тебя слушать.

Моше. Невыносимо? Сарра, какая же ты будешь жена ему послѣ этого?

Сарра. Я не знаю… Я выросла въ страхѣ Божіемъ, въ повиновеніи тебѣ, не прекословя, какъ законъ велитъ еврейкѣ; я не смѣю имѣть никакой воли… Ты далъ маѣ его женихомъ, — я покоряюсь; но мнѣ трудно, очень трудно: мой разумъ возмущается, чѣмъ больше я думою о томъ, какъ вы живете. Ложь, обманъ, подвести невиднаго подъ отвѣтъ, наконецъ убить… и одного, и другаго, — и всякаго, если нужно… чтобъ не мѣшали вамъ… Я должна вѣрить, что вы говорите истину, что такъ должно быть вѣдь одинъ изъ васъ мой отецъ, другой мой будущій властитель… Но я не могу сломать свою душу: мнѣ все это гадко, — меня смущаетъ сатана… Убейте и меня, чтобъ вамъ жилось хорошо, я вамъ тоже мѣшаю.

Моше. Сарра, милая, успокойся. Я свезу тебя къ цадику: онъ святой человѣкъ, онъ во снѣ бесѣдуетъ съ Богомъ, онъ тебя благословитъ.

Сендеръ. Думай больше о хозяйствѣ, присматривай за домомъ, и дурныя мысли сами улетятъ, какъ филинъ, который пугается дневнаго свѣта.

Моше. А какъ пойдутъ у тебя дѣти, да благословить Богъ, — будетъ ихъ много, такъ и времени не хватятъ, только бы поспѣть одного умыть, другого одѣть. Поцѣлуй меня, дочка, ты хорошая еврейка, ты свой долгъ знаешь. Дѣла житейскія не для женщины, предоставь ихъ мужу. (Входитъ Авдотья).

ЯВЛЕНІЕ II. Тѣ же и Авдотья.

Сендеръ. Кто это?

Авдотья. Я къ барышнѣ; извините, мнѣ надо барышню.

Сарра. Это по хозяйству, прачка моя.

Моше. Пойдемъ ко мнѣ въ кабинетъ, Сендеръ, тамъ обдумаемъ, что лучше сдѣлать. Тугъ могутъ всякіе люди прійти; запремся въ кабинетѣ. (Оба уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ III. Сарра и Авдотья.

Сарра. Что тебѣ, Авдотья?

Авдотья. Я вамъ обѣщала къ сегодняшнему дню бѣлье справить; не успѣла я, не до того мнѣ.

Сарра. Я подожду.

Авдотья. Оно все вымыто и катано, и сухо, только выгладить осталось; у васъ дома выгладятъ. Я все бѣлье принесла, горничной отдала.

Сарра. Зачѣмъ? Въ день или въ два успѣла бы выгладить.

Авдотья. (Глухо). Я больше на васъ работать не стану.

Сарра. Отчего?

Авдотья. Не могу я. Теперь говорятъ, будто жиды ново мужа убили, а я на видовъ буду работать?

Сарра. Какъ убили? Когда?

Авдотья. Неужто не слыхали? Вчера контрабандисты застрѣлили. Онъ вахмистромъ былъ пограничной стражи.

Сарра. Такъ это твой мужъ?

Авдотья. Вы же его знали; сколько разъ онъ вамъ корзины съ бѣльемъ таскалъ.

Сарра. Господи! Вседержитель!

Авдотья. Три рубля еще осталось, да полтинникъ за вами получить. (Сарра даетъ деньги. Авдотъя взглядываетъ на низа). Пять рублей… Я валъ сейчасъ сдачи принесу — размѣняю. Какъ на грѣхъ, денегъ-то въ домѣ почитай, что ни копѣйки… привезли мнѣ его ночью… (Слезы мѣшаютъ договоритъ).

Сарра. Такъ это онъ былъ?

Авдотья. Утѣшаетъ меня начальство, жалѣетъ его: такого, говорятъ, человѣка не найти. Я лучше ихъ знаю, какой онъ былъ человѣкъ. Я за него замужъ шла, отъ хорошаго мѣста отказалась, въ кухаркахъ была; мной господа не нахвалились, отпускать не хотѣли… «что ты, сумасшедшая, замужъ идешь, на какую жизнь»?.. Мужъ тогда въ отставкѣ быль, безъ мѣста; натерпѣлись мы… а ни чуточки я не жалѣла свово мѣста… потому и мнѣ плохо, и ему не хорошо; а я вижу, онъ куска въ ротъ не положитъ, не подумавши обо мнѣ, сыта ли Авдотья?.. Человѣкъ былъ смирный, работящій; теперь вотъ его въ пограничную стражу взяли вахмистромъ на вторую службу, вздохнули мы… и такая бѣда. За что они, анаѳемы, безъ разума его со свѣту сжили? Жадность все, корысть… Они изъ-за денегъ контрабанду тащатъ, а я изъ-за этого навѣкъ погибшая, съ сиротами моими.

Сарра. У тебя есть дѣти?

Авдотья. Пятеро… Всѣ погибнемъ… Не могу я на васъ работать, видѣть твово бѣлья, сударыня, не могу: въ каждой складочкѣ, въ каждой кофточкѣ мнѣ все кровь чуется мово Митрича. (Плачетъ).

Сарра. Я не виновата.

Авдотья. Знаю, что не виноваты… Все-жъ таки жиды то извели, — ваше племя… Весь городъ за это на жидовъ остервенился. Мнѣ солдаты говорятъ: «погоди! мы разнесемъ ихъ жидовскія гнѣзда»… Мнѣ-то что оттого? Нешто вернешь ново Митрича?.. Руки опустились! Пущай и дѣти мрутъ… (Плачетъ. Входитъ: Слѣдователь).

ЯВЛЕНІЕ IV. Тѣ и слѣдователь.

Слѣдователь. А, Сарра Моисеевна, мое почтенье… (Увидя Авдотью). И ты тутъ? Зачѣмъ?

Сарра. Вы ее знаете?

Слѣдователь. Странный вопросъ. Я веду слѣдствіе по дѣлу смерти ея мужа.

Сарра. Она… она работала для меня… она работу принесла…

Авдотья. Прощайте. Я сдачу горничной отдамъ. (Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ V. Сарра и слѣдователь, позже Моше и Сендеръ.

Сарра. Вы… пришли къ отцу… я скажу ему…

Слѣдователь. Что это какой у васъ встревоженный видъ?

Сарра. Эта женщина., тутъ разсказывала… про своего мужа… и что въ убійствѣ подозрѣваютъ евреевъ… Вы понимаете, я не могла это слушать равнодушно.

Слѣдователь. Да, гнусное лѣто! Совсѣмъ сгубили семью..

Сарра. Она говорила, что эта исторія вообще возбудила злобу всего города противъ евреевъ. Если это разгорится, можетъ дойти до еврейскаго погрома.

Слѣдователь. Чего мудренаго.

Сарра. Но почему же ко всѣмъ евреямъ… такая ненависть?.. Ко всѣмъ, ко всѣмъ… При кладомъ случаѣ всѣ евреи должны отвѣчать, — какая несправедливость!.. За что?.. Когда христіанинъ сдѣлаетъ преступленіе, рангѣ за это ненавидятъ его брата, отца, сестру, дочь, потомковъ до седьмого колѣна? Развѣ кто изъ васъ отвѣчаетъ за грѣхи другихъ?.. А насъ, евреевъ, всегда смѣшиваютъ заодно. Довольно подозрѣнія на одного еврея, чтобы всѣхъ насъ проклинать.

Слѣдователь. Кто же въ этомъ виноватъ, какъ не сами евреи? Зачѣмъ же они такъ стараются отстаивать своего брата еврея, даже когда онъ сдѣлаетъ что-нибудь дурное?

Сарра. Не можетъ быть.

Слѣдователь. Не можетъ быть, такъ и слава Богу. Не къ чему объ этомъ разговаривать.

Сарра. А я бы хотѣла.

Слѣдователь. Напрасно. Вы и я, Сарра Моисеевна, къ несчастью, люди разныхъ планетъ. Вы выросли въ этомъ кругу и не по одному рожденію еврейка. Тутъ не одна религія, тутъ связь и правилъ жизни, и привязанности, и вражды. Отрывать васъ отъ этого трудно, и больно для васъ, да и цѣли нѣтъ, — пока вы сами не захотите оторваться.

Сарра. Сколько презрѣнія! Господи, сколько презрѣнія — къ жидамъ… а еще вы себя всегда хотите выставлять добрымъ. Такъ по вашему мы, евреи, всѣ какіе-то скверные люди, не тотъ у васъ мозгъ, и сердце, и кровь, какъ у васъ? Мы неспособны ни къ любви, ни къ труду, ни къ самоотверженію?.. Такъ, что ли? Говорите. Все, что евреи дѣваютъ хорошаго, это одно притворство и обманъ? Такъ что ли по-вашему?

Слѣдователь. Нѣтъ. Какъ могу я отрицать у евреевъ человѣчныя качества, когда они встрѣчаются у всѣхъ народовъ міра! Евреи, разумѣется, способны на хорошее, какъ всѣ, иногда даже больше способны, чѣмъ многіе другіе. Евреи очень привязаны къ своей семьѣ, практичны, выносливы, умѣютъ работать, чутки къ искусству, — но главное несчастье въ томъ, что въ ихъ средѣ у многихъ еще сохранилось наслѣдіе темной старины: прилагать добрыя чувства только къ своимъ, къ евреямъ, а не ко всѣмъ людямъ. Вѣками это создалось и держится крѣпко. Еврей любитъ, — да, но онъ обязанъ любить только еврея, помогать еврею, спасать еврея… Если онъ сдѣлалъ зло еврею онъ согрѣшилъ, но сдѣлать зло христіанину ему позволено… намъ онъ врагъ, васъ онъ можетъ обманывать, губить, что хотите — и это не будетъ считаться преступленіемъ. У такихъ евреевъ съ нами нѣтъ общей жизни, ни общихъ интересовъ, ни общихъ желаній, — они живутъ отдѣльно своимъ племенемъ среди насъ; у нихъ все свое: свои взгляды, свой судъ, свое начальство… они государство въ государствѣ, и это государство нашихъ враговъ; вамъ они добра не пожелаютъ.

Сарра. А между тѣмъ эти враги вамъ служатъ я жертвуютъ деньги на ваши благотворительныя учрежденія. Сосчитайте, сосчитайте, сколько жидовскихъ денегъ идетъ на вашихъ благочестивыхъ христіанъ.

Слѣдователь. Неизмѣримо меньше того, что евреи у христіанъ отнимаютъ.

Сарра. Зачѣмъ же вы позволяете отнимать у себя?

Слѣдователь. Трудно мирнымъ людямъ бороться съ кучкой враговъ, которые крѣпко сплотились и постоянно ведутъ партизанскую войну… страшную войну, хуже всякой кровавой рѣзни, потому что эта война не убиваетъ сразу, а разъѣдаетъ, какъ лишай; въ этой войнѣ сражаются не пушкой, не саблей, а самымъ жестокимъ оружіемъ — золотомъ. Ваша благотворительность, ваше добро намъ — только подкупъ, всякаго рода подкупъ, чтобъ развращать тѣхъ, отъ кого вы зависите, чтобъ добиваться власти и порабощать. Вы думаете, мы презираемъ васъ? О, насколько больше вы насъ презираете!.. Еврей вынесетъ всякое униженіе передъ вами, что ему! — унижаясь наружно, онъ въ душѣ насъ глубоко презираетъ… и унижается, и услуживаетъ, чтобъ только ловчѣе покинуть петлю и задушить.

Сарра. Какъ вы насъ невзвидите!

Слѣдователь. Я немножко погорячился, виновато… Говоря откровенно, отчасти вы этому причина. Когда мнѣ вчера представили вашего жениха-талмудиста, мнѣ стало очень грустно и жаль васъ. Мнѣ думалось: такая симпатичная дѣвушка, и все-таки она будетъ, какъ всѣ эти… другія… И не оттого, что нѣтъ въ ней доброты и человѣчности, но оттого, что она еврейка… ей нужно воевать въ пользу своего племени, хоть бы это было ей отвратительно, хоть бы навязанный мужъ былъ ей противенъ.

Сарра. Какіе же вы-то послѣ этого ничтожные люди, когда видите, чувствуете, сколько отъ этого горя, и ничего не можете сдѣлать, чтобъ спасти и себя, и евреевъ… Вѣдь въ вашихъ рукахъ и солдаты, к сила; зачѣмъ вы допустили, чтобъ сплотилось еврейское царство, зачѣмъ вы такъ падки на золото, что золотомъ можно заставить васъ сдѣлать, что хочешь?.. Въ евреяхъ много дурнаго — пускай! А вы развѣ лучше?.. Евреи жадны къ золоту, но чтобъ другъ друга поддерживать; вы жадны къ золоту, чтобъ другъ друга давить и предавать. (Входятъ Моше и Сендеръ). Оттого цѣлыми вѣками васъ не могли уничтожить, хоть жгли на кострахъ, грабила и убивали… и придетъ время, евреи будутъ властвовать міромъ, и вы же это сдѣлаете… Когда все это видишь, поневолѣ задушишь въ себѣ свои личныя желанья и покоришься судьбѣ. Такъ видно Богу угодно, коли Богъ благословляетъ удачей еврейскія дѣла.

Моше. (Выступая). Что это такое? Что у васъ за разговоръ такой?.. Здравствуйте, господинъ; очень радъ васъ видѣть у себя. Саррочка, что такое?

Сарра. Прости, отецъ, что я тебѣ сейчасъ не сказала о приходѣ господина слѣдователя. Ыы разговорились… во ты можешь быть увѣренъ: я ничего не говорила ему, что было бы вредно нашему племени. (Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ VI. Слѣдователь, Моше и Сендеръ.

Моше. Хе, хе! Этакая дѣвочка глупенькая: что на горячія рѣчи по пустякамъ. Слабъ женскій умъ, увлекается. Я думаю, вамъ смѣшно?

Слѣдователь. Напротивъ, я очень жалѣю, что Сарра Моисеевна такъ оборвала нашъ интересный разговоръ. Я бы съ удовольствіемъ съ ней еще побесѣдовалъ.

Moше. Ну, какой вамъ интересъ отъ глупенькой евреички?.. Она ничему не училась… ужъ это вы такъ говорите, по вѣжливости… Садитесь, будьте добры. Могу чѣмъ нибудь служить вамъ?

Слѣдователь. Я шелъ мимо васъ, такъ было кстати зайти. Маѣ хотѣлось частнымъ образомъ спросить васъ.

Моше. По поводу чего?

Слѣдователь. По поводу убійства вахмистра пограничной стражи.

Моше. Какого вахмистра? Что на убійство?

Слѣдователь. Вы не знаете?.. Вѣдь вы были вчера на шабашѣ вблизи происшествія.

Моше. Ахъ, этотъ случай! Ужасный случай… какъ же какъ же, — какъ я могъ не знать?.. Я по разсѣянности спросилъ; думалъ, еще другой такой же случай.

Слѣдователь. Такъ вотъ я хотѣлъ васъ спросить… вѣдь у васъ большая слесарная мастерская. Тамъ былъ въ починкѣ вотъ этотъ револьверъ… вѣроятно, его вамъ принесли въ магазинъ, и вы отдали его чинить въ мастерскую…

Моше. Если его тамъ чинили, вѣроятно, такъ.

Слѣдователь: Не можете ли вы припомнить, кто вамъ приносилъ этотъ револьверъ? (Передаетъ револьверъ).

Моше (Разсматривая револьверъ). Ну, это трудно, господинъ, очень трудно. Вы знаете, у насъ тутъ кругомъ много военныхъ стоить; офицеры часто приходятъ со своимъ оружіемъ, чтобъ его чинить Какъ мнѣ запомнить одинъ маленькій револьверъ?

Слѣдователь. Посмотрите хорошенько; онъ особенный… перламутровая ручка, никелированный… Вашъ рабочій его сейчасъ узналъ.

Моше. Вы вызывали моего рабочаго въ камеру?

Слѣдователь. Нѣтъ еще. Онъ случайно былъ на площади, когда полицейскій принесъ револьверъ и сказалъ, что нашелъ его на мѣстѣ преступленія. Я разговаривалъ съ двумя купцами, собралась маленькая толпа, и вашъ мастеровой тоже подошелъ. Когда онъ увидалъ револьверъ, онъ крикнулъ: «я его знаю»… и потомъ разсказалъ про починку.

Моше. Санъ сказалъ?.. Какой же это быль рабочій? Какъ его зовутъ?

Слѣдователь. Я не знаю; я записалъ его имя, теперь не припомню… только онъ изъ вашей мастерской, а потому я думалъ что вы мнѣ скажете…

Моше. Гм… хорошій револьверъ, очень хорошій револьверъ… онъ долженъ вѣрно стрѣлять.

Слѣдователь. Такъ вы не знаете, кто его вамъ приносилъ?

Моше. Надо подумать; спросить надо… Вы не можете его у меня оставить?

Слѣдователь. О, ни въ какомъ случаѣ!

Моше. Да, да, вы не имѣете права довѣряться… я такъ спросилъ, не подумавши.

Слѣдователь (Сендеру, который тянулся взглянуть на револьверъ). Вамъ угодно взглянуть?

Сендеръ. Кажется, я видѣлъ одинъ такой револьверъ.

Моше. Гдѣ ты могъ видѣть, Сендеръ? Ты ученый человѣкъ.

Сендеръ. У Іошке я видѣлъ…

Слѣдователь. Кто это Іошке?

Моше. Вы не знаете Іошке Бернштейнъ?.. Это очень дурной человѣкъ. Онъ и уворовать можетъ и для всякаго какой хотите гешефтъ сдѣлаетъ… Я думалъ, онъ часто у васъ подъ слѣдствіемъ бывалъ, Іошке Бернштейнъ.

Слѣдователь. Онъ еврей?

Моше. Да; но онъ никакихъ еврейскихъ законовъ не соблюдаетъ, онъ даже шабашъ не исполняетъ… онъ хуже, цыгана.

Слѣдователь. Такъ если этотъ Іошке вамъ давать чинить револьверъ, какъ же вы этого не помните?

Моше. Ахъ, господинъ, такой я сталъ старый, — память совсѣмъ плохая стала, и ревматизмы мучатъ. Не моту я помнить про всякаго фрактора. Іошке маленькій факторъ.

Сендеръ. Вы его сыщите; Іошке скажетъ, отчего револьверъ нашелся въ полѣ.

Моше. Оставь, Сендеръ; господинъ слѣдователь самъ знаетъ, кого лучше спроситъ.

Слѣдователь (вставая). Во всякомъ случаѣ, ужъ не прогнѣвайтесь, господинъ Гольденвейзера., мнѣ придется васъ вызвать на слѣдствіе въ качествѣ свидѣтеля.

Моше. Что и могу сказать? Я ничего не знаю… Я больной старикъ; живу съ моей Саррой и молюсь.

Слѣдователь. Полноте, полноте. Вы именитый купецъ нашего города, ваше слово важно… Такъ пока до свиданья… (Сендеру). До свиданья… (Уходитъ).

Моше за нимъ; провожаетъ его униженно, съ видомъ больного старика, но тотчасъ возвращается на сцену оживленный и нервный. ЯВЛЕНІЕ VII. Моше и Сендеръ, потомъ Ципа, позже Михель и члены еврейскаго общества.

Моше. Глупецъ! Слова глупца на погибель его… Къ чему, твоя ученость, когда ты такъ самъ себя отдаешь, глупецъ!.. Зачѣмъ ты сказалъ про Іошке?

Сендеръ. Вѣдь мы такъ рѣшили.

Моше. Зачѣмъ торопиться? Можно было потомъ сказать, когда придетъ необходимость.

Сендеръ. Я очень испугался. Слѣдователь такъ упорно глядѣть на мои глаза… Я боялся, онъ скажетъ, это мой револьверъ.

Моше. Пустой человѣкъ!.. И кто этотъ мастеровой, который сказалъ? Такой же пустой. Я прогоню его, ни одинъ еврей его къ себѣ не пуститъ, онъ съ голоду умретъ безъ работы.

Сендйръ. Я все поправлю. Слѣдователь здѣсь будетъ искать Іошке, а я завтра поѣду за границу и сдѣлаю такъ, чтобы Іошке не говорилъ ничего.

Моше. Ты и тамъ, пожалуй, испугаешься?

Сендеръ. Когда нѣтъ начальства, я не пугаюсь. (Входитъ Ципа).

Ципа. У васъ быть слѣдователь? Что ему надо? Съ васъ тоже взяли подписку не выѣзжать изъ города?

Моше. Нѣтъ. А васъ заставили?

Ципа. Сейчасъ изъ суда приходилъ чиновникъ. Михель долженъ былъ подписаться, что никуда не уѣдетъ.

Моше. Его подозрѣваютъ?

Ципа. Ахъ, я безумная баба! Изъ-за меня онъ погибнетъ. Охъ, что тогда я буду дѣлать?.. Онъ хотѣлъ еще вчера уѣхать, а я упросила, чтобъ остался! Зачѣмъ я упросила?

Моше. Тебѣ надо сегодня же ѣхать, Сендеръ, чтобы и тебя не задержали; Бѣги скорѣй въ полицію, возьми отпускъ на недѣлю. Теперь три часа, поѣздъ идетъ въ восемь вечера, ты успѣешь.

Ципа. Ахъ, я несчастная! Зачѣмъ Михель меня послушалъ. Развѣ можно женщину слушать? Развѣ женщина можетъ умно разсудить?

Моше. Перестань вопить; что ты этимъ поможешь? (Сендеру). Ступай же скорѣй. (Входитъ Михель).

Михель. Куда ты?

Моше. Не держи его; я тебѣ потомъ разскажу, что мы рѣшили. Онъ ѣдетъ розыскать Іошке.

Михель. Іошке арестованъ.

Моше. Какъ? Вѣдь онъ за-границей.

Михель. Нѣтъ. Его арестовали.

Моше. Ты намъ сказалъ, что онъ убѣжать за-границу.

Михель. Мнѣ это показалось въ суматохѣ; ему не удалось. Онъ два дня прятался у кузнеца въ шалашѣ; сегодня пытался бѣжать, и его какъ разъ схватили.

Moше. Слѣдователь сейчасъ быть здѣсь, онъ ничего объ этомъ не знаетъ.

Михель. Онъ не могъ знать: Іошке только что привели въ полицію.

Моше. Ты самъ его видѣлъ?

Михель. Самъ.

Моше. О громъ небесный! горе! горе!.. (Сендеру). Видишь, глупецъ, видишь! Ты въ Іошке бросилъ камень, а онъ прямо упалъ на ваши головы. Іошке выдастъ насъ съ руками и головами.

Михель. Что ты говоришь? Что?

Моше. Твой револьверъ нашли… Сендеръ сказалъ слѣдователю, что это револьверъ Іошке.

Михель. Вы мнѣ могилу вырыли, вы меня живого въ землю закопали!

Общій ужасъ. Пауза. Стукъ и дверь; общее движеніе, прислушиваются. Входить рабби Шабсай, ребъ Гилель и реббъ Лейзеръ.

Шабсай. (Въ дверяхъ). Миръ дому здѣшнему и благополучіе.

Моше. Ахъ, это вы, рабби… входите, входите… (Входятъ). Нѣтъ намъ благополучія, рабби, гибнетъ древо Іаковлево… горе горе! За смерть гоя, солдата, христіанина, праведному Михелю придется поплатиться.

Шабсай. Если земными сокровищами, то горе еще поправимое.

Моше. То-то нѣтъ, — это невозможно.

Лейэеръ. Давно ли мудрый Моше потерялъ вѣру въ силу денегъ?

Моше. Нашего слѣдователя подкупить нельзя.

Лейзеръ. Но отъ одного слѣдователя зависитъ дѣло; а гдѣ много людей, тамъ всегда найдется человѣкъ, который возьметъ деньги.

Шабсай. Другіе члены еврейскаго общества собрались на дворѣ, чтобъ не обращать вниманія любопытнаго глаза на нашъ приходъ. Приведи ихъ сюда, Михель. (Михель уходитъ).

Ципа. Возьмите у меня все, все, — всѣ мои дорогія платья, кольца, камни драгоцѣнные, но спасите мнѣ Михеля… онъ мнѣ потомъ новые подарить.

Шабсай. Ты неразумная женщина.

Ципа. Я и не хвалюсь разумомъ. На что мнѣ разумъ? Для того у меня есть мужъ, чтобъ наставлять мой разумъ. Спасите моего мужа! (Входятъ Нахманъ, Михель и другіе евреи).

Нахманъ. (Шабсаю). Слышала, слышала, что Михель говоритъ? Іошке арестованъ…

Лейзеръ. Іошке Бернштейнъ?

Нахманъ. Зачѣмъ брали Іошке на контрабанду? Я всегда говорилъ: Іошке не надо къ себѣ пускать. Іошке давно надо было отдать въ солдаты отъ еврейскаго общества!

Гилель. Онъ всѣхъ насъ ненавидятъ.

Нахманъ. Чѣмъ же тогда будутъ кормиться мои дѣточки, если онъ меня притянетъ къ дѣлу?.. У меня шесть дѣточекъ Лейке, Двошке, Ривка, Берке, Юдке и Борухъ… и мать есть, и бабушка, и два брата маленькихъ, — я ихъ всѣхъ кормлю… кто ихъ безъ меня будетъ кормить?

Шабсай. Что Іошке можетъ сказать про тебя? Вчера всѣ видѣли тебя чрезъ окошки на шабашѣ съ твоимъ семействомъ; ты быль въ городѣ.

Нахманъ. Онъ все можетъ сказать, Іошке, онъ злой, какъ змѣя. Я его палкой билъ на прошлой недѣлѣ, онъ теперь все старое припомнитъ.

Лейзеръ. И на меня золъ; онъ у меня денегъ просилъ, я его прогналъ.

Нахманъ. Моше Моше! Этому человѣку вы даете такой гешефтъ-контрабанду! Ай, ай, ай, ай, ай… (Говоръ).

Шабсай. Тише, братья, тише! Пустымъ споромъ дѣла не строятъ. Садитесь, раввины, и вы, евреи, всѣ садитесь… будемъ тихонько обсуждать: какіе теперь избрать пути? (Нѣкоторые разсаживаются. Входитъ Сарра).

ЯВЛЕНІЕ VIII. Тѣ же и Сарра.

Моше. Что тебѣ, дочь моя?

Сарра. Я видѣла, что собралась къ намъ раввины и всѣ лучшіе еврейскіе люди… и я пришла проситъ васъ всѣхъ…

Шабсай. Подойди, дѣвушка, говори, не бойся. Сыны Израиля знаютъ твое благочестіе и охотно преклонять ухо къ твоимъ словамъ.

Сарра. Я пришла просить васъ, чтобъ вы помогли деньгами несчастной вдовѣ убитаго вахмистра.

Ципа. Что она выдумала! Мы изъ-за этой вдовы всѣ погибаемъ.

Сарра. Умоляю васъ ради Всевышняго!.. Эта женщина теперь тамъ у меня. Она во второй разъ сегодня пришла, — съ ней сдѣлалась истерика… Еслибъ вы видѣли ее… эти рыданья… я не могла вынести… прибѣжала… я умоляю: помогите ей и ея дѣтямъ.

Ципа. Кого ты жалѣешь? О комъ ты говоришь-то?.. Подумай.

Моше. Остановись, Ципа. У Сарры въ одномъ мизинцѣ больше ума, чѣмъ во всей твоей головѣ; она хорошо говоритъ: деньги дать вдовѣ хорошо. Тогда судъ будетъ добрѣе смотрѣть на евреевъ..

Лейзеръ. Да, этотъ расходъ сдѣлать намъ выгодно.

Сарра. Выгодно!

Шабсай. Садись, дѣвушка, разскажи намъ про эту вдову, ты ее знаешь?.. Какова ея бѣдность, какія дѣти? Мы обсудимъ, сколько вамъ не жалко будетъ на это истратить.

Сарра. Нѣтъ. Дѣлайте, какъ хотите; я не могу обсуждать съ вами… У меня сердце рвется отъ ея плача, а вы спокойно хотите взвѣшивать, что выгодно и чего не жаль… Дѣлайте, какъ хотите, я не могу. (Уличить).

Шабсай. Что съ твоей дочерью, ребъ Моше? Она всегда была такъ благоразумна.

Моше. Она больна. Ее навѣрно разстроила эта женщина своими жалобами. Я прикажу, чтобъ эту женщину не пускали больше въ пой домъ.

Михель. Деньги ей все таки надо послать чрезъ начальство

Нахманъ. А вы что не думаете: начальство скажетъ, что евреи хотятъ откупиться.

Шабсай. На благодѣяніе всегда смотрятъ доброй душой.

Моше. Не бойся, ребъ Нахманъ, я съ общества не возьму ни копѣйки; я самъ внесу свои пятьсотъ рублей.

Нахманъ. Лучше бы эти деньги слѣдователю подарить. Лейзеръ. Слѣдователю-то можно бы и больше дать, гораздо больше, да онъ не возьметъ. Онъ глупый безсребренникъ; не знаетъ цѣны деньгамъ. Не захочетъ замарать свою службу.

Михель. Хоть бы онъ только отстранился, сказался больнымъ, чтобъ другому слѣдователю передали дѣло. Съ другимъ скорѣй можно сторговаться.

Моше. Не пойдетъ онъ на эту сдѣлку.

Лейверъ. Для насъ не пойдетъ, но если бы его попросила твоя Сарра… О, я знаю, какъ она ему нравится! Онъ при мнѣ хвалилъ ее, какъ архангела… Еслибъ Сарра захотѣла сослужить службу Израилю и попросила бы слѣдователя…

Моше. Не думаю, чтобъ онъ даже для Сарры… Это дѣло очень огласилось… Онъ гордый, его гордость не сломишь.

Лейзеръ. Только бы Сарра осталась съ нимъ въ глазу на глазъ, мы подстережемъ, что онъ будетъ говорить и дѣлать Сарра можетъ прійти просить за евреевъ, и когда будутъ одни… Сарра умная дѣвушка, она знаетъ, какъ поступить и какъ приласкаться; а мы во-время явимся свидѣтелями, потомъ будемъ жаловаться начальству, что онъ во злобѣ на ея добродѣтель преслѣдуетъ евреевъ; начальство тогда само его отстранить.

Ципа. Она не сумѣетъ этого, не сумѣетъ. Вотъ я бы ловко сдѣлала, но меня слѣдователь терпѣть не можетъ.

Михель. Замолчи, Ципа.

Шабсай. Правда, бывали случаи, что Господь посылалъ сынамъ своимъ спасеніе черезъ дѣвушекъ еврейскихъ. Была Дебора, была Эсѳирь.

Сендеръ (Лейзеру). Гдѣ же ты будешь подстерегать?

Лейзеръ. Развѣ трудно пробраться къ слѣдователю на квартиру и спрятаться рядомъ въ комнатѣ? У него только двѣ прислуги, и кухарку я берусь купить на пять рублей.

Шабсай. Что скажешь на это, ребъ Моше?

Моше. Пускай свершится, что нужно для блага Израиля. Пускай Сарра идетъ къ слѣдователю, я научу ее, какъ вести себя.

Сендеръ. Ты ручаешься на нее? Ты не боишься?..

Моше. Чего?.. Сендеръ! Ты изъ-за ревности такъ говоришь! Моя дочь твердая еврейка и покорная раба своихъ старѣйшихъ. Ты самъ слышалъ сегодня, какъ она передъ слѣдователемъ заступалась за евреевъ. Она говорила, какъ книга.

Многіе. Пускай идетъ! Пускай попытается, попробуетъ…

Шабсай. Пускай Сарра идетъ къ слѣдователю, и да вразумятъ ее Господь!

Ципа. Охъ! Она не сумѣетъ! Я бы сумѣла; она не сумѣетъ.

Шабсай. Теперь, раввины и благочестивые евреи, приступимъ къ главному: обсудимъ, какъ все дѣло направить.

Сендеръ. Обругаетъ его на Іошке. Онъ на всѣхъ отвѣтитъ.

Нахманъ. Іошке въ жертву принести! Іошке за всѣхъ… не намъ же прогадать! У меня шестъ дѣтей: Лейке, Двошке, Равна, Еерке, Юдке и Борухъ, бабушка, два брата…

Гилель. Сговориться всѣмъ показывать противъ Іошке.

Многіе. Іошке! Іошке! Предать Іошке начальству! (Говоръ).

Шабсай. Погодите, братья; не говорите торопливо. Помолчимъ малое время и подумаемъ, Можетъ, подумавши, лучше что скажемъ… помолчимъ минутку. (Общее молчаніе).

ТРЕТЬЕ ДѢЙСТВІЕ.
Кабинетъ слѣдователя.

ЯВЛЕНІЕ I. Слѣдователь — за столомъ разбираетъ дѣло. Слуга входитъ. Потомъ Моше.

Слуга. Тамъ еврей Гольденвейзеръ пришелъ. Проситъ принять его.

Слѣдователь. Теперь мнѣ некогда; я занять.

Слуга. Я говорилъ; онъ все-таки просится.

Слѣдователь. Сейчасъ я слѣдствіе начну. Привели обвиняемаго?

Слуга. Нѣтъ еще. Купцу Реддиху вы повѣстку послали прійти, такъ онъ тутъ.

Слѣдователь. Скажи господину Гольденвейзеру, что я извиняюсь, прошу зайти въ другой разъ… черезъ два часа, если ему угодно.

Моше. (Заглядывая въ дверь). Я на одну маленькую минуточку… простите, простите, господинъ… еще обвиняемаго не привели.

Слѣдователь. Ахъ, право я такъ занятъ…

Моше. (Входить). Я сейчасъ уйду; я только для одного хорошаго дѣла. Не сердитесь, господинъ, мы, евреи, очень упорны, когда для хорошаго дѣла стараемся.

Слѣдователь. Ну, что вамъ угодно?.. (Слугѣ). Ступай. Ты мнѣ скажешь, когда приведутъ. (Слуга уходить).

Моше. Ахъ, Боже ной, я какъ неудобство дѣлаю. Ай, ай, ай, ай…

Слѣдователь. Что вамъ угодно?

Моше. Я къ вамъ отъ моей Саррочки. У нея такое доброе золотое сердце, — вы не представите себѣ. Саррочка очень желаетъ помочь вдовѣ убитаго стражника… Ахъ, какъ Саррочка печальна отъ всего этого происшествія! Она почти не спитъ, она похудѣла. Я ужъ уговариваю ее: Саррочка, ты такая красавица, зачѣмъ ты похудѣла?.. Но ей такъ жалко и мать, и дѣтей. Она умоляетъ васъ передать имъ пятьсотъ рублей отъ неизвѣстнаго. (Вынимаетъ деньги).

Слѣдователь. Я-то тутъ что? Это надо передать начальнику пограничной стражи, если ужъ вы непремѣнно хотите.

Моше. Я ничего не хочу. Я дурной человѣкъ, старый и ко всему равнодушный; я люблю только мою Саррочку… и это ея желанье; она хотѣла, чтобъ я отдалъ вамъ, и я прошу васъ взять.

Слѣдователь. Снесите начальнику пограничной стражи.

Моше. Саррочка проситъ васъ распорядиться. Она никому не вѣрить, вамъ однимъ, право. Вы но смотрите, что она съ вами споритъ и иногда дичится; у нея много ума, много; она умѣетъ человѣка понять, — и никого въ городѣ она не ставитъ такъ высоко, какъ васъ.

Слѣдователь. Зачѣмъ вы мнѣ это говорите? Вы думаете, что мнѣ можетъ быть особенно пріятно льстивое слово?

Моше. Какое тутъ льстивое слово? Я вамъ говорю мнѣніе объ васъ Саррочки. Мнѣ самому это мнѣніе даже непріятно, потому что, будь вы еще въ тысячу разъ лучше, чѣмъ она о васъ думаетъ, что изъ того?.. И ты твердый христіанинъ, и она твердая еврейка; если она вамъ нравится или вы ей нравитесь, ничего хорошаго тутъ не можетъ быть. Если ужъ правду сказать… я простой человѣкъ, я всегда правду скажу: я даже часто старался передъ ней васъ бранить… хе, хе!.. Я отецъ, я люблю Саррочку… я васъ бранилъ… но она умная, ее не обманешь; она такъ умѣетъ за васъ заступиться, что я долженъ уходить въ мою комнату.

Слѣдователь. Передайте, пожалуйста, Саррѣ Моисеевнѣ, что, къ великому моему сожалѣнію, я не могу исполнить ея просьбу. Если она искренно только хочетъ помочь вдовѣ, это можно сдѣлать и безъ меня.

Моше. (Прячетъ деньги). Моя бѣдная дочка!.. Ахъ, она будетъ чрезвычайно сокрушаться, что вы ее такъ съ холоднымъ чувствомъ отталкиваете. Вы не знаете, какъ она васъ понимаетъ… Это очень непріятно, что она васъ понимаетъ, но что я могу сдѣлать? Вы сюда пріѣхали, какъ будто большая птица орелъ прилетѣла; всѣ про васъ говорятъ… маленькая евреичка слушаетъ, у маленькой евреечки головка горячая… Что я тутъ могу сдѣлать?.. Вамъ не надо было пріѣхать сюда съ вашими талантами.

Слѣдователь. Откуда вы знаете мои таланты?

Моше. Мы все знаемъ. Какой бы мы были глупый-народъ, еслибъ мы не знали, что вамъ нужно? Вамъ Богъ далъ большое дарованіе; вамъ бы надо такъ, жили бы въ столицахъ, дворецъ бы себѣ выстроили, какъ большущая знаменитость. Это для васъ не карьера, быть судебнымъ слѣдователемъ… ну, и потомъ даже прокуроромъ; что такое три тысяча жалованья? Вы должны быть адвокатомъ.

Слѣдователь. Развѣ адвокатомъ лучше?

Моше. Гдѣ же это равнять? Адвокатъ не имѣетъ писакой узды; а вы на службѣ должны всѣ свои мудрыя понятія застегнуть подъ золотыя пуговицы.

Слѣдователь. Какъ же это такъ?

Моше. Ну, вотъ, напримѣръ, заварилось какое-нибудь дѣло, — и непріятно оно было бы, ну, хоть евреямъ, и мы бы пришли къ адвокату и сказали: помоги вамъ, заступись за насъ сколько тебѣ заплатить? Бери деньги. Онъ бы взялъ деньги, и положивъ въ карманъ, и сталъ бы говорить за насъ, какъ за родныхъ отцовъ. А еслибъ вамъ сказали: вы ведете дѣло противъ насъ, — вотъ вамъ деньги, оберните такъ, чтобъ оно за насъ было; вы скажете: это взятка, разсердились бы… Для васъ безчестно, для адвоката честно; а вы вмѣстѣ съ адвокатомъ за однимъ столомъ фриштикаете и изъ одной бутылки вино пьете — и ничего.

Слѣдователь. Такъ вы думаете, и мнѣ слѣдовало бы взять?

Моше. Не возьмете, — хе, хе!.. И напрасно не возьмете, деньги такія же деньги, что адвокату, что вамъ… и какъ вы тамъ ни говорите, такихъ ужъ идеальныхъ людей нѣтъ… Разберете жизнь каждаго: гдѣ-нибудь ужъ непремѣнно взялъ взятку, — и вы возьмете, только не здѣсь, и прямо… а не все равно одинъ разъ или два раза? Хе, хе!.. Только у васъ меньше денегъ будетъ, вотъ и все.

Слѣдователь. Нѣтъ, знаете, не мнѣ быть адвокатамъ, вамъ; вы такъ умѣете все объяснить…

Моше. Я только смотрю просто, по-коммерчески. Въ мірѣ все на показъ, все условно. Я много жилъ, и много видѣлъ, я запутался, какъ кто понимаетъ, что честно, что нѣтъ. Самые хорошіе люди такія же дѣла дѣлаютъ, какъ нехорошіе. Теперь, вы, напримѣръ, это дѣло смерти стражника такъ направляете что всю вину взваливаете на евреевъ, — вы большую намъ непріятность дѣлаете… и безъ того насъ ненавидятъ и тѣснятъ, а теперь страшный пожаръ можетъ изъ этого разгорѣться, кровавая драка. Вы несправедливо это дѣлаете.

Слѣдователь. По вашему какъ же будетъ справедливо?

Моше. (Постепенно увлекаясь). По моему это все были иностранцы… тутъ нашихъ русскихъ не было… все иностранцы; на нихъ и надо указывать… Зачѣмъ здѣсь возбуждать вражду?.. Вы можете добро оказать всѣмъ… Пускай сердятся на иностранцевъ; иностранцы намъ непріятели, а евреи тому же царю служатъ, и родина у насъ та же. Вы водворите миръ и спокойствіе въ городѣ… Съ другой стороны и для на съ самихъ это лучше. Развѣ вы думаете, у евреевъ нѣтъ ума? Развѣ мы не понимаемъ что за такое дѣло благодарить надо?.. Тому-то, кто намъ услугу оказалъ, мы рабы; мы ничего не пожалѣемъ: ни имущества вашего, ни плоти и крови нашей… ни нашихъ дѣтей.

Слѣдователь. Довольно, господинъ Гольденвейзеръ. Чувствуете ли вы, что этими словами вы гораздо больше выдаете своихъ, чѣмъ защищаете?.. Если ужъ они готовы подкупить слѣдователя, значить ихъ дѣло не чисто.

Моше. (Одумавшисъ). Ничего это не значить. Я говорю такъ — что мнѣ приходить въ голову. Никто не виноватъ, что у меня старыя, глупыя мысли. Господу Богу было угодно, чтобъ я былъ старъ и глупъ, и я говорю съ вами прямо, какъ съ честнымъ человѣкомъ, какъ я и Саррочка васъ всегда считали… а надо васъ остерегаться, такъ я буду молчать.

Слѣдователь. Вы знаете, что Іошке Бернштейнъ арестованъ?

Моше. Іошке? Да… этотъ Іошке… я слышалъ…

Слѣдователь. Онъ отрицаетъ, что револьверъ ему принадлежитъ.

Моше. Конечно, конечно… онъ долженъ себя беречь.

Слѣдователь. Но вѣдь вы и вашъ будущій зять положительно утверждали, что это его револьверъ.

Моше. Сендеръ говорилъ только, что онъ видѣлъ у Іошке револьверъ, похожій на этотъ; а я ничего не помню.

Слѣдователь. Мнѣ показалось, что вы оба даже какъ, будто подозрѣваете именно Бернштейна въ убійствѣ.

Моше. Ни въ какомъ случаѣ… Что я буду подозрѣвать чего я не видѣлъ?.. Когда стрѣляли, я справлялъ шабашъ, вы это знаете, вы сами заѣзжали въ корчму Авраама въ это время. Почему же я или Сендеръ можемъ сказать, что стрѣлялъ Іошке? Револьверъ не рука, не нога, не часть тѣла человѣка. Револьверъ всегда можно датъ другому; сейчасъ онъ у васъ, сейчасъ онъ у другого. Съ тѣхъ поръ какъ Сендеръ видѣлъ у Іошке револьверъ, Іошке могъ отдать его кому нибудь; револьверъ въ десяти рукахъ могъ быть.

Слѣдователь. Іошке въ свое оправданіе ссылается на вашего племянника Михеля Реддиха, и просилъ очной ставки. Сейчасъ оба будутъ здѣсь… Такъ какъ ужъ вы кстати пришли, то я и васъ попрошу присутствовать…

Моше. Ваша просьба, хе, хе! — есть приказаніе, я долженъ остаться, или опять прійти, когда вы скажете, и говорить, о чемъ спросите, но… позвольте просить ваше великодушное сердце: не принуждайте меня много говорить и не ловите на словѣ. Я старый, глупый, иногда самъ не знаю, что говорю, а у васъ изъ-за пустого слова можетъ выйти огромное преступленіе. Избавьте меня отъ лишнихъ разговоровъ. Не ради меня, я не стою вашей доброты, а ради моей бѣдной Сарры; она любитъ своего отца, и ей будетъ очень тяжело.

Слѣдователь. Я спрашиваю только то, что велитъ законъ. (Входитъ Слуга).

Слуга. Привели, ваше благородіе.

Слѣдователь. Пусти сюда… и господина Реддиха тоже. А стражникъ Антоновъ здѣсь?

Слуга. Здѣсь.

Слѣдователь. И его. (Слуга уходитъ).

Моше. Я никакъ не думалъ… когда шелъ сюда по доброму желанію Сарры съ деньгами для вдовы… я не думахъ, что попаду въ такое затрудненіе.

Слѣдователь. Надо всегда быть ко всему готовымъ, господинъ Гольденвеймръ. Да какое тутъ затрудненіе, когда ни вы, ни ваши ближніе ни въ чемъ не замѣшаны? (Входитъ Михель, Антоновъ, Іошка, тюремный надзиратель и письмоводитель).

ЯВЛЕНІЕ II. Тѣ же, Михель, Антоновъ, Іошке, тюремный надзиратель и письмоводитель.

Слѣдователь. (Сѣлъ за столъ). Іошке Бернштейнъ, вы желали видѣть купца Реддиха, чтобъ доказать, что не участвовали въ свалкѣ, во время убійства вахмистра пограничной стражи. Я вызвалъ для васъ господина Реддиха, но прежде желалъ бы, чтобъ вы прослушали стражника Антонова, который прямо заявляетъ, что онъ васъ видѣлъ при этомъ дѣлѣ.

Іошке. Отчего ему не заявлять?.. Они тамъ цѣлая команда ни одного контрабандиста не поймала, тякъ надо что нибудь сказать. Контрабанду нѣмцы несли изъ-за границы.

Антоновъ. Что ты врешь? Васъ было шестеро… кабы не подстрѣлили вахмистра, всѣхъ бы васъ переловили. Другихъ я не разсмотрѣлъ, а ужъ тебя-то я очень хорошо узналъ, оттого и не догонялъ; думалъ, все равно не уйдешь. Для чего-жь ты три дня прятался?

Іошке. Господинъ слѣдователь, гдѣ такой есть законъ, что одинъ свидѣтель начнетъ обвинять, и ему повѣрятъ?… Онъ вѣрно пьянъ былъ въ этотъ вечоръ, такъ нѣмца принялъ на меня. Онъ всегда пьянъ.

Антоновъ. Ахъ, ты Іуда Искаріотскій!

Іошке. Я самъ его сколько разъ поилъ водкой. Его позови въ трактиръ, онъ сейчасъ пойдетъ.

Антоновъ. Стану я пить на твои наворованныя деньги!.. Вашеское благородіе, прикажите ему замолчать. Сдержать себя нѣтъ никакой возможности — я его при васъ изобью.

Слѣдователь (Анонову). Перестанѣте, перестанѣте…

Іошке. Вотъ, господинъ слѣдователь, какъ онъ на меня разсердился. Онъ противъ меня все будетъ показывать… а все неправда… Вотъ вы говорили, револьверъ мой… развѣ у еврея бываетъ огнестрѣльное оружіе? Еврей издали увидитъ, что тихонько лежитъ револьверъ, и то убѣжитъ поскорѣй. Еврею въ руку датъ револьверъ все равно, что каленую подкову, — такъ страшно. Какъ это говорить такія невозможныя дѣла!

Слѣдователь. Что вы хотѣли спросить Михеля Реддиха?

Іошке. (Упорно глядитъ на Михеля). Михель, ты знаешь все… (Пауза). Ты и мою жизнь знаешь, какой я человѣкъ?.. Могу-ли я быть разбойникомъ?.. Скажи господину слѣдователю, сколько я тебѣ служилъ, и какъ ты мной былъ доволенъ.

Михель. Ты служишь всякому: и еврею, и христіанину… на какое хочешь дѣло тебя послать можно; заплатить, и ты все будешь дѣлать. Почему я могу знать твою жизнь? Я богатый купецъ, у меня большая торговля, я не стану узнавать всякую жизнь.

Іошке. Ты отъ меня отворачиваешься? Михель!..Ты забылъ, что ты говорилъ мнѣ въ пятницу утромъ, въ день убійства?

Михель. Я тебя въ пятницу совсѣмъ не видалъ.

Іошке. (Пораженный). Ты не видалъ?.. Послѣ всѣхъ твоихъ увѣреній теперь ты говоришь, что не видалъ?

Михель. Я въ пятницу всегда готовлюсь къ шабашу и ни съ кѣмъ не разговариваю. Тебѣ все равно, что пятница, что, другой день, но я строго храню заповѣди Господни.

Іешке. Михель! Что ты говоришь?

Слѣдователь. Не онъ одинъ такого мнѣнія объ васъ. Воть господинъ Гольденвейзеръ тоже обвиняетъ васъ, что вы плохой еврей, въ синагогѣ никогда не бываете, что еврейскіе законы для васъ не существуютъ.

Іошке. А! Почтенный ребъ Моше! Онъ это говорить?

Моше. Я не обвинялъ! Намъ наша религія запрещаетъ обвинять. Если Іошке когда нибудь не исполняетъ наши законы, то почему мы знаемъ, какія у него причины? Богъ видитъ. Богъ разсудитъ.

Слѣдователь. Вы прежде говорили болѣе увѣренно.

Моше. Я не на слѣдствіи говорилъ, это былъ частный разговоръ.

Слѣдователь. Развѣ на слѣдствіи выбудете показывать не то, что думаете?

Моше. Я воленъ; позвольте мнѣ уйти.

Слѣдователь. Не все-ли равно послѣ говорить или теперь?

Моше. Правда, правда, все равно… Ну, что-жь! Я ничего не лгу никогда… И прежде сказать, и теперь скажу, что я считаю Іошке нехорошимъ евреемъ, очень нехорошимъ… и человѣкъ онъ дурной; я за него не поручусь ни въ чемъ. Что онъ говорятъ, что боится револьвера, — глупости. Онъ всѣмъ офицерамъ служитъ и ихъ оружье носить чинить ко мнѣ въ мастерскую. Онъ ничего не боится; онъ, можетъ быть, и Бога не боится.

Михель. Іошке, зачѣмъ ты хочешь, чтобъ честные люди на тебя заступались, когда ты знаешь, что нельзя заступаться? Лучше ты сознайся въ грѣхѣ; начальство кающагося грѣшника всегда легче караетъ. Зачѣмъ ты вздоръ выдумываешь?.. Вотъ и про стражника: могъ-ли стражникъ выть пьянъ въ такое время? Кто же этому повѣритъ?.. Стражнику опасно быть пьянымъ на службѣ; это вопіющая ложь!

Антоновъ. Слышишь, анаѳема!

Іошке. Слышу, слышу, и понимаю все. Стало быть, ужъ было совѣщаніе лучшихъ людей Израиля? Отцы Синедріона нашли козла отпущенія во спасеніе сыновъ Господнихъ?.. Но козелъ будетъ бодаться, пока еще не обломали ему рога, пока не перерѣзали горла. Козелъ бодаться будетъ.

Моше. Онъ позоритъ нашу вѣру!

Іошке. Что мнѣ васъ позорить! Вы сами себя позорите Правду они говорятъ, что я плохой еврей; а зачѣмъ мнѣ быть хорошимъ?.. Легко имъ соблюдать законы: они живутъ тепло, — сытно, весело; а насъ, нищихъ братьевъ своихъ, раздавили какъ паскудную жабу. Жидовъ проклинаютъ! А почему жиды злое сѣмя? — вотъ они кровопійцы!

Моше. Богохульникъ! Не страшишься ты грозы небесной?

Іошке. Поглядите, какъ живутъ бѣдные евреи въ гнилыхъ, сырыхъ подвалахъ, съ грязными дѣтьми въ проказѣ на ранахъ. Отчего мы не можемъ вырваться изъ грязи? Отчего мы на всякія плутни готовы? Оттого, что ваши же богачи васъ грабятъ, обираютъ, приказываютъ вамъ дѣлать, что имъ нужно, и мы должны слушаться.

Михель. Онъ бранитъ старшинъ! Онъ анархистъ!

Іошке. Они меня толкнули на скверную жизнь, заставили всякія мерзкія дѣла дѣлать, чтобы себѣ наживать крупные барыши; а мнѣ кидали мелкую подачку. Сами чисты остались, а меня сдѣлали негодяемъ. Я прежде честный работникъ былъ, сапожникъ, — они у меня всѣхъ заказчиковъ отбили, чтобъ я бросилъ свою работу и имъ служилъ.

Моше. Отчего же ты не жаловался на насъ?

Іошке. Жаловаться! На сборище еврейскихъ богачей! Жаловаться!.. Да вы бы меня давно въ солдаты отдали или хуже — забили до полусмерти. Отъ васъ не уйдешь! Въ домъ спрячешься, такъ вы домъ сожжете, чтобы выгнать бѣдняка, кому вы хотите мстить.

Моше. Вотъ, господинъ слѣдователь, видите, какой это человѣкъ, что онъ разсказываетъ.

Іошке. И еще скажу: имъ и этого мало. Когда они въ своихъ пакостныхъ дѣлахъ попадутся начальству, мы же за нихъ своей кожей отвѣчай… Но съ меня довольно! Меня выдаютъ, такъ и я молчать не буду.

Моше. Не извергай клеветы! Кто тебѣ повѣритъ, тунеядцу?

Іошке. Мнѣ можно вѣрить; мнѣ не для чего лгать, нечего спасать. Записывай, господинъ слѣдователь: признаюсь. Я въ тотъ вечеръ несъ контрабанду и четыре нѣмца съ нами. Но не я убійца. Меня наняли, потому что я всѣ дороги знаю и умѣю хорошо врать, когда схватятъ. Съ вами былъ хозяинъ контрабанды, Михель Реддихъ.

Михель. Буду я въ шабашъ выходить изъ дому?

Іошке. Когда на насъ напали стражники, нѣмцы побросали товаръ и убѣжали назадъ. (Указывая на Антонова). Это онъ правду сказалъ, что узналъ меня, даже назвалъ по имени, и оттого за мной не гнались, и я убѣжалъ; а погнались за Михелемъ, и Михель выстрѣлилъ. Вотъ вамъ убійца!

Михель. Я возмущенъ, господинъ слѣдователь, я возмущенъ всѣмъ моимъ сердцемъ. Какъ онъ смѣетъ это говорить!.. Я очень извѣстный купецъ, зачѣмъ я буду въ субботу народъ убивать?.. Спросите всѣхъ, кто былъ на шабашѣ у Авраама Гиршеля; всѣ скажутъ, что я все время былъ тамъ, еще до звѣзды. Вотъ Моше передъ вами, спросите Моше.

Іошке. Нѣтъ, не Моше, а самого Гиршеля допросите, старика Авраама допросите. Онъ старикъ свитой жизни, онъ правду скрывать не станетъ… Сарру спросите, можетъ быть, и у ней не повернется языкъ, чтобы лгать. Господинъ слѣдователь, я прошу допросить Авраама Гиршеля и дочь Моше.

Слѣдователь. (Письмоводителю). Пошлите повѣстки; вызовите на среду… и господина Гольденвейзера тоже.

Моше. И меня?

Слѣдователь, Уведите обвиняемаго.

Іошке. Прощай, Михель, не ждалъ отъ тебя… да мы еще встрѣтимся: вмѣстѣ на мошенничество шли, вмѣстѣ и въ тюрьмѣ насидимся. Прощай и ты, старый Моше; спасибо за твои слова. Всю жизнь ты былъ злодѣемъ; хоть бы теперь остановился, вѣдь одна нога твоя ужъ въ гробу. (Уходитъ).

Михель. Затѣмъ вамъ Гиршеля вызывать? Гиршель совсѣмъ старый, больной и живетъ далеко отъ города; ему пріѣхать невозможно.

Письмоводитель. (Моше). Роспишитесь въ полученіи повѣстки.

Моше. (Пишетъ). Гм… что еще меня будутъ спрашивать? Съ кѣмъ равнять?.. Найдутъ ли еще хуже человѣка, чѣмъ этотъ Іошке, чтобъ чернить мою старость? Что скажетъ на это моя несчастная Сарра, когда человѣкъ, котораго она ставила выше всѣхъ, позволяетъ такъ оскорблять ея отца… Да простить она въ свое рожденье, моя Сарра! Позвольте мнѣ уйти, я не могу, я ослабъ…

Слѣдователь. Я васъ больше не задерживаю, господинъ Гольденвейзеръ. Прощайте.

Моше. Вы еще въ среду будете… продолжать все это со мной. (Уходитъ).

Михель. И мнѣ можно уйте?

Слѣдователь. Нѣтъ; васъ я привлекаю къ отвѣтственности въ качествѣ обвиняемаго въ убійствѣ.

Михель. Вы повѣряли Іошке?

Слѣдователь. И кромѣ оговора Іошке, противъ васъ много уликъ; вы ихъ узнаете на слѣдствіи. Отвѣчайте на вопросы: ваше имя, фамилія, званіе? Были ли когда подъ слѣдствіемъ и судомъ?

Михель. Я Михель Реддихъ, купецъ первой гильдіи. До сихъ поръ меня никогда не судимъ.

Слѣдователь. Признаете ли вы, что въ пятницу, двадцать второго августа сего года, на границѣ близь корчмы Авраама Гиршеля, выстрѣлили изъ револьвера въ вахмистра пограничной стражи, Ивана Алексѣева?

Михель. Ни въ какомъ случаѣ не признаю.

Слѣдователь. Что вы можете сказать въ свое оправданіе?

Михель. Что уже сказалъ. Я справлялъ шабашъ въ это время.

Слѣдователь. Это не доказано. Противъ васъ сильныя улики. Я долженъ васъ арестовать. (Пишетъ).

Михель. Арестовать! Это нельзя… я очень видное лицо.

(Врывается Ципа, за нею слуга). ЯВЛЕНІЕ ПС Слѣдователь, Михель, Антоновъ, письмоводитель. Ципа и слуга.

Ципа. Пустите! Пустите!.. Ваше превосходительство, я все слышала, я тутъ рядомъ слышала…

Слѣдователь. Кто это?

Михель. Моя супруга. Уйди, Ципа.

Слѣдователь. (Слугѣ). Зачѣмъ вы пускаете?.. Уведите.

(Пишетъ).

Слуга. Насильно ворвалась… (Цыпѣ). Пожалуйте.

Ципа. (Слугѣ). Миленькій, не трогай меня, я тебѣ рубль, цѣлковый дамъ. Не могу я уйти, когда моего мужа арестовать хотятъ. Не слушайте Іошке, — Іошке воръ… онъ у меня бархатную ротонду укралъ! Укралъ, укралъ и не сознался; продалъ ее проѣзжему офицеру.

Михель. Уйди, Ципа, ты хуже дѣлаешь,

Ципа. Не уйду!.. Что я йогу сдѣлать безъ мужа? Куда дѣваться?.. Ваше превосходительство, господинъ слѣдователь, Богъ васъ наградитъ; оставьте его. Ничѣмъ онъ не виноватъ никогда… Боже мой! Боже мой! Неужели никто не вступится за несчастную женщину! (Плачетъ).

Слѣдователь. Прошу васъ выслушать постановленіе. (Читаетъ). «Судебный слѣдователь Ловенскаго окружнаго суда, третьяго участка, допросивъ купца первой гильдіи, Михеля Реддихъ въ качествѣ обвиняемаго, но дѣлу объ убійствѣ вахмистра пограничной стражи Ивана Алексѣева, при исполненіи послѣднимъ обязанности службы, и, обращаясь къ избранію мѣры для пресѣченія способовъ уклоняться Реддиху отъ слѣдствія и суда, нашелъ, что Михель Реддихъ обличенъ во взводимомъ на него обвиненія обстоятельствами дѣла и оговоромъ подсудимаго Іошке Бернштейнъ, что въ своемъ объясненіи Реддахъ не представилъ надежныхъ доказательствъ своей невинности, что, хотя онъ имѣетъ осѣдлость и семью, но грозящее ему наказаніе соединено съ лишеніемъ всѣхъ правъ состоянія, — постановилъ: во исполненіе 416 статья устава уголовнаго судопроизводства заключитъ Михеля Реддиха подъ стражу въ Левенскомъ уѣздномъ тюремномъ замкѣ, сообщивъ копію сего постановленія прокурорскому надзору». Подпишитесь, что постановленіе вамъ прочитано.

Ципа. Нѣтъ, нѣтъ! Вы этого не сдѣлаете! Ваше превосходительство…

Михель. (Насильно подымаетъ Ципу). Ципа…отойдя… Арестовать меня? — это нельзя… меня знаютъ… я министрамъ представлялся… за меня вступятся.

Слѣдователь. Подпишитесь. (Письмоводителю). Позовите полицію. (Письмоводитель уходитъ).

Михель. (Подписываетъ бумагу). Неужели вы допустите, чтобы виднаго коммерсанта вели по городу подъ конвоемъ?.. Позвольте мнѣ внести залогъ. Я сейчасъ внесу.

Слѣдователь. Не могу позволить, въ виду сильныхъ уликъ. (Появляются два полицейскихъ и письмоводитель). Препроводите Михеля Реддиха въ тюремный замокъ. (Письмоводителю). Распорядитесь. (Письмоводитель уходить).

Михель. Вы ведете смѣлую игру, господинъ слѣдователь… за меня вступятся. (Уходитъ).

Ципа. Такъ пошли вамъ Господь Вседержитель столько же горя и несчастья, сколько вы намъ дѣлаете! И вамъ, и вашимъ близкимъ.

Антоновъ. Ступай; захотѣла тоже тюрьмы.

Слѣдователь. Оставь ее.

Ципа. Ахъ, я несчастная! (Уходитъ).

Слѣдователь. Какъ все это тяжело! Какъ все тяжело!

Антоновъ. Вашеское благородіе, вы не извольте безпокоиться… Почему что онъ, этотъ Іошке, дѣйствительно онъ мошенникъ, но онъ это правду говорить. Коли они, знатные, богатые купцы, его разбойникомъ ставятъ, для чего жъ они съ нимъ компанію ведутъ?.. Вы извольте спросить кого угодно въ городѣ: чрезъ кого они свои гешефты справляютъ, — все черезъ Іошке. Я самъ этого Іошке у Михеля Реддиха видѣлъ; шелъ мимо сада, они сидятъ рядомъ, кофе пьютъ.

Слѣдователь. Сходи, пожалуйста, сейчасъ къ тюремному смотрителю. Попроси отъ моего имени, чтобъ они этого Михеля получше обставили. Я вечеромъ зайду.

Антоновъ. Слушаю-съ. (Входитъ слуга).

Слуга. Барышня одна тутъ… проситъ, чтобъ вы приняли.

Слѣдователь. Кто?

Слуга. Я ихъ вѣрно-то не знаю, а сдается такъ, словно это дочка старика-то еврея, что сейчасъ здѣсь былъ.

Слѣдователь. Сарра Моисеевна? (Ходитъ задумчиво на комнатѣ).

Слуга. Словно я ихъ гдѣ-то встрѣчалъ.

Антоновъ. Счастливо оставаться, ваше благородіе. (Уходитъ).

Слуга. Такъ какъ прикажете?

Слѣдователь. (Садится). Впусти, пожалуй…или нѣтъ… Постой… Ну, впусти; хорошо… и, пожалуйста, не уходи изъ пріемной, будь тутъ рядомъ… Письмоводителю скажи, что я больше заниматься не буду. Онъ можетъ идти обѣдать. (Слуга уходитъ. Мимическая сцена; онъ закуриваетъ папиросу, потомъ бросаетъ; пьетъ воду; мочитъ лобъ водой; потомъ садится и задумывается. Входитъ Сарра).

ЯВЛЕНІЕ IV. Слѣдователь и Сарра.

Слѣдователь. Сарра Моисеевна, такъ это дѣйствительно вы?.. Я удивленъ: вы ко мнѣ?

Сарра. Я долго не рѣшалась… долго… мнѣ очень трудно было себя заставить.

Слѣдователь. Вы пришли просить за вашего родственника? За Михеля Реддиха? Онъ арестованъ.

Сарра. Я знаю.

Слѣдователь. Вы за него пришли просить?

Сарра. Я должна это сдѣлать. Это обязанность моя передъ всѣми моими близкими. Мнѣ отецъ сказалъ, что я должна вступится за евреевъ, что на меня вся надежда, потому что меня… вы уважаете… и всегда показывали мнѣ такое участіе…

Слѣдователь. Это вѣрно… И разъ ужъ вы за этимъ приходите, я и теперь покажу вамъ участье и уваженіе; я попрошу васъ самихъ рѣшить, какъ я долженъ поступить. Отвѣтьте же мнѣ прежде всего на мой вопросъ… Отвѣтьте прямо, честно, правду… даю вамъ слово, что вамъ я повѣрю. Считаете ли вы. что Михель не участникъ въ убійствѣ, что вообще тутъ евреи не замѣшаны?

Сарра. Я пришла не для того, чтобы разсказывать, что я думаю, я пришла только просить.

Слѣдователь. Чего?

Сарра. Милости.

Слѣдователь. Какой? къ кому?.. Сарра Моисеевна, вы не хотите отвѣтить прямо, я и не стану больше допрашивать васъ, я не стану тревожить нашихъ чувствъ… но за уваженіе прошу тоже уваженія и ко мнѣ. Скажите: хотѣли бы вы, чтобы я поступилъ противъ совѣсти? Чтобы я черное сдѣлалъ бѣлымъ? Могли ли бы вы уважать меня за это?

Сарра. Нѣтъ! никогда… Вы правильно говорите… Моя просьба глупа и несправедлива. Что вы можете сдѣлать, вы сдѣлаете и безъ просьбы. О Господи! какая страшная кара на меня обрушилась!

Слѣдователь. Отчего на васъ? Вы тутъ не причастны.

Сарра. Тяжкій грѣхъ лежитъ на мнѣ, тяжкій!

Слѣдователь. Грѣхъ?

Сарра. Я отступница, я измѣняю своимъ. Вѣдь я еврейка, я всѣмъ существомъ привязана къ коему народу, — и служить ему приказано мнѣ Господомъ Вседержителемъ отъ самаго моего рожденія. Развѣ я смѣю отдавать вамъ предпочтеніе передъ своими? Васъ, чужого человѣка, христіанина, ставить выше своихъ? Вѣдь это же страшный грѣхъ!.. Но что же мнѣ дѣлать, когда мой умъ отказывается думать иначе? Я вижу, что вы хорошій и честный, а не они. Я бы хотѣла васъ ненавидѣть, — и не могу.

Слѣдователь. За что ненавидѣть?

Сарра. Вы ворвались въ мою жизнь, вы поколебали мою вѣру. Съ каждой встрѣчей съ вами растетъ мое недовольство собой и своими. Я ужъ теперь не прежняя покорная, увѣренная въ справедливости всего, что говорить и дѣлаетъ мой отецъ… я отступница… сама не знаю, кто я теперь, и какъ мнѣ жить!

Слѣдователь. Оттого, милая дѣвушка, что вы хоть и еврейка, но въ то же время вы человѣкъ, и даровитый человѣкъ. Ваша природа не можетъ мириться съ узкими законами нашего племени.

Сарра. Такъ вѣдь это страшно! Это ужасный грѣхъ!

Слѣдователь. Страшно только тѣмъ, кто создаетъ себѣ грознаго Бога, вѣчно гнѣвнаго, недовольнаго, карающаго, кто выдѣляетъ себя изъ всего человѣчества и питаетъ въ душѣ ненависть ко всему чужому. Но Богъ одинъ для всего міра — Онъ Богъ добра и милосердія, и никакая ненависть Ему не угодна. Вы надняхъ говорили мнѣ, что хитростью и золотомъ евреи когда нибудь поработятъ всѣхъ на снѣгѣ, — вы ошибаетесь: чѣмъ дольше живетъ человѣчество, тѣмъ больше оно не терпитъ рабства; оно уже разрушило гнетъ грубой силы, оно каждый день разрушаетъ гнетъ обмана, оно когда нибудь разрушить и гнетъ золота. Если евреи хотятъ завладѣть міромъ, они должны слиться со всѣмъ человѣчествомъ въ общей борьбѣ противъ зла и насилія. Вѣчной властительницей міра можетъ быть только любовь.

Сарра. Неправда ли, что это такъ? Неправда ли? Зачѣмъ же съ дѣтства во мнѣ убивали эти хорошія чувства?

Слѣдователь. Тѣмъ лучше, что они сами сказались въ вашей душѣ.

Сарра. Когда я была ребенкомъ, мнѣ показывали на христіанъ, какъ на какую-то проклятую нечисть. Все-таки меня отдали въ христіанскую гимназію. Я, по привычкѣ, считала себя существомъ высшимъ среди моихъ товарокъ, и каждая маленькая насмѣшка ихъ надъ жидовкой меня больно колола. Это была пытка, я ея не вынесла, я бросила гимназію. Меня стали учить дома кое-какъ. Я плохо образована; но мнѣ хотѣлось учиться; я перечитывала Библію, я прислушивалась къ ученымъ разговорамъ о талмудѣ и пугалась въ ихъ противорѣчіяхъ.

Слѣдователь. Вамъ надо было искать людей, съ которыми вы бы могли обсуждать ваши сомнѣнія.

Сарра. Гдѣ искатъ? Отъ евреевъ я слышала только угрозы небесной кары, на христіанъ я глядѣла со злобой. Только впервые, когда я познакомилась съ отцомъ моего жениха… Вы знаете старика, Авраама Гиршеля?

Слѣдователь. Я слышалъ объ немъ много похвалъ.

Сарра. Только подлѣ него я поняла, что для добрыхъ людей жизнь и проста, и легка. У него нѣтъ ненависти ни къ кому, онъ такой свѣтлый и ясный во всѣхъ сужденіяхъ, съ нимъ я разговариваю цѣлые часы подъ рядъ — это мнѣ радость. Онъ не давить меня правилами, какъ другіе, не отгоняетъ отъ людей чужой вѣры, — онъ хочетъ правды и любви, какъ вы.

Слѣдователь. Вотъ видите! А онъ еврей и я христіанинъ, и все-таки онъ ближе ко мнѣ, чѣмъ даже къ родному сыну.

Сарра. Гораздо ближе… и я тоже… да! Я тоже! Зачѣмъ, мнѣ это скрывать?.. И не скроешь, какъ бы ни старалась. Учите меня, увѣрьте меня, что я не преступница. Что же мнѣ съ собой дѣлать, когда такъ многое въ еврейской жизни меня возмущаетъ?.. И съ отцомъ моимъ я во многомъ не могу согласиться… Онъ хочетъ, чтобы я вышла замужъ за Сендера, — онъ мнѣ гадокъ, Сендеръ! Я не буду ему хорошей женой, я не пойду за него… неужели Богъ покараетъ меня за это?

Слѣдователь. Вы только разрываете свои цѣпи; за что же тутъ карать? Вы мѣняете свои убѣжденія; можетъ быть, новыя будутъ лучше, съ новыми вы будете счастливѣе.

Сарра. И вы меня не осудите? Вы не скажете: вотъ и эта такая же слабая, жалкая, какъ другія? Она не выдержала тяжелой жизни еврейства, которую послахъ ей Господь, она не сумѣла побѣдить себя и сдѣлаться тѣмъ, для чего рождена… Вы не скажете этого? Не перестанете меня уважать?

Слѣдователь. Принизиться легче, чѣмъ вырваться изъ тисковъ; на это способны только сильные характеры.

Сарра. Такъ помогите мнѣ! — я хочу вырваться, спасите меня… Я вамъ вѣрю больше всѣхъ на свѣтѣ… я потеряла отца, семью, родныхъ, — я теряю вѣру… вы должны мнѣ все замѣнить. Спасите меня! Спасите меня! (Падаетъ передъ нимъ на колѣни, рыдая).

Слѣдователь. (Поднимая ее). Успокойтесь, успокойтесь, Сарра; ничего тутъ ужаснаго нѣтъ… Вы же сами говорите: жить легко, — надо только просто смотрѣть на людей и беззлобно.

Сарра. Вы добрый, вы придумаете мнѣ что нибудь такое, чтобъ уйти мнѣ изъ этого ада, не упрекая себя… Жить со спокойной душой, какъ старикъ Авраамъ… Вы добрый, вы добрый, я въ васъ не ошибаюсь…

Слѣдователь. Хорошо, я позабочусь объ васъ.

Сарра. Благодарю васъ. Какъ вы мнѣ скажете, такъ все до слова и исполню. Какъ я была послушна отцу, такъ буду теперь послушна вамъ: распоряжайтесь моей судьбой, какъ хотите, — вы для меня теперь все… (Плачетъ у него на груди).

Слѣдователь. (Обнимая ее и успокаивая). Полноте плакать… полноте же, дитя… такъ же вѣдь нельзя разговаривать… успокойтесь. (Входятъ изъ боковой двери Сендеръ, Лейзеръ, Гилель и еще еврей).

ЯВЛЕНІЕ V. Тѣ же, Сендеръ. Лейзеръ, Гилелъ и еврей.

Сендеръ. Извините, господинъ, мы… мы…

Слѣдователь. Что это значитъ? Откуда вы?

Сендеръ. Мы тутъ рядомъ сидѣли въ комнатѣ, дожидались Саррочки. Мы ее сюда провожали; теперь домой надо. У насъ такъ было уговорено съ Саррочкой.

Слѣдователь. Уговорено?

Сарра. (Съ ужасомъ). Со мной… уговорено?

Сендеръ. Старый Моше сказалъ: или, Сарра, проси слѣдователя за Михеля, твой женихъ съ другими евреями будетъ близко.

Слѣдователь. Неужели правда?.. Это была ловушка?.. Вы знали, что они къ этому готовились, и вы пользовались моимъ сочувствіемъ, чтобъ поставить меня въ неловкое положеніе?..

Сарра. (Задыхаясь). Я… я… не понимаю…

Лейзеръ. Иди, Сарра…

Слѣдователь. И я могъ вамъ повѣрить!.. Еврейка, въ каждой капли крови еврейка! Вы хуже ихъ всѣхъ… они обманываютъ, грабятъ, убиваютъ, во они являются во всемъ мерзкомъ видѣ тварей, которыхъ надо остерегаться, — вы пришли подъ видомъ ангела, съ просьбой участья и добра, вы лучшими чувствами моими пользовались, чтобы меня же подвести!.. Еврейка, еврейка, уйдите! Мнѣ тяжело смотрѣть на васъ!..

(Сарра хочетъ говорить, но Лейзеръ и Гилель насильно уводять ее),

Сендеръ. Пойдемъ, Cappa, пойдемъ.

ЧЕТВЕРТОЕ ДѢЙСТВІЕ.

КАРТИНА ПЕРВАЯ. Общая комната въ домѣ еврейскаго общества (кагальная изба). (Группа евреевъ). ЯВЛЕНІЕ I. Шабсай, Моше, Сендеръ, Нахманъ, Лейзеръ, Гилель и другіе раввины и евреи.

Шабсай. Слышали, раввины? Слышали, дайонимъ? Слышали, евреи?.. Страшное испытаніе послалъ Богъ Адонай сынамъ своимъ: ребъ Михель взятъ подъ стражу, первый нашъ благодѣтель и заступникъ передъ властями.

Пахмапъ. Еще бы не благодѣтель. Его русскіе купцы боятся, какъ огня; онъ можетъ раздавить всю ихъ торговлю.

Лейзеръ. Имъ теперь весело, что онъ арестованъ.

Шабсай. Это горькое оскорбленіе всему Израилю, обида всѣмъ евреямъ. Никакихъ усилій не надо жалѣть во спасеніе Михеля.

Нахманъ. За него вступятся. Михель и Моше такъ много денегъ даютъ на пріютъ.

Шабсай. Не на другихъ надо надѣяться, а на самихъ себя. Моше ужъ подалъ жалобу на слѣдователя за дочь. Если дѣло передадутъ другому слѣдователю, тотъ повѣрить свидѣтельству евреевъ. Тогда всѣмъ стоять за Михеля, какъ одинъ человѣкъ. Пускай всѣ, которые были на шабашѣ у Гирихеля, поклянутся, что Михель былъ съ нини все время, и Михель спасенъ.

Моше. Доказать alibi, да, да… alibi. Но этого-то и не удастся.

Шабсай. Кто же будетъ измѣнникомъ? Кто покажетъ иначе?.. Христіанскихъ слугъ подкупить.

Сендеръ. Моше не разсчитываетъ на свою дочь.

Нахманъ. На Сарру?

Гилель. Сарра будетъ свидѣтельствовать противъ евреевъ, противъ своего брата?

Моше (Сендеру). Откуда ты это выдумалъ?

Сендеръ. Оттого что Сарра въ послѣдніе дли совсѣмъ перемѣнилась. Ни покорства прежняго въ ней нѣтъ, ни заботъ, ни труда. Когда я у нея требовалъ, чтобы она покаялась, что говорила со слѣдователемъ, она даже ничего не отвѣтила, повернула мнѣ спину и ушла.

Моше. Потому что ты глупости спрашиваешь. Зачѣмъ ты заставляешь женщину быть непокорной? Съ тебя взыщется за ея непослушаніе.

Сендеръ. Нельзя же закрывать глаза на ея поведеніе.

Моше. Что же ты въ немъ нашелъ дурного?.. Я обманулъ ее, а она, кроткая горлица, меня за то даже не попрекнула. Я обѣщалъ ей не посылать васъ къ слѣдователю, а послалъ… она промолчала, она безъ ропота покорилась волѣ отца, какъ вѣрная еврейка. Оставь ее, она умнѣе тебя и лучше, она достойна быть мужчиной по уму.

Сендеръ. Куда же она пропадаетъ, такъ что и не выслѣдишь, гдѣ она была? Объ чемъ она думаетъ, когда по цѣлымъ часамъ сидитъ надъ рѣкой?

Моше. Она болѣетъ душой за меня а за Михеля, оттого нѣтъ ей покоя.

Сендеръ. Ей въ душу заглянуть трудно, за кого она болѣетъ.

Моше. Не смѣешь ты этого говорить, Сендеръ, послѣ того, какую услугу она оказала евреямъ своимъ свиданьемъ со слѣдователемъ.

Шабсай. Ребъ Моше! Рабби Сендеръ! Время ли теперь ссориться, когда надо спасать Михеля?

Моше. Нѣтъ, братья мои, не Сарра повредить Михелю, страшно повредить одинъ человѣкъ: повредить старикъ, Авраамъ Гиршель, у котораго мы справляли шабашъ. Онъ много разъ звалъ насъ къ столу, и мы просили подождать Михеля. Авраамъ такъ и скажетъ на слѣдствіи, и тогда ясно будетъ, что Михель былъ въ дракѣ.

Шабсай. Надо уговорить старика.

Моше. Я уговаривалъ, но онъ ничего не слушаетъ. Я уже упросилъ его прійти сюда, говорите съ нимъ сами.

Нахманъ. Онъ не посмѣетъ выдавать еврея.

Моше. Авраамъ только законы еврейскіе соблюдаетъ, а душа у него не еврейская, — наше общество для него ничто.

Шабсай. Правда твоя: Авраамъ Гиршель упоренъ, какъ дикая скала. Я зналъ его молодымъ, онъ всегда былъ такой. Еврейское общество сколько разъ его преслѣдовало, разоряло. онъ предпочиталъ скитаться нищимъ, но не подчинялся приказаніямъ общества.

Гилель. Его христіане поддерживали.

Нахманъ. Зачѣмъ же было такъ долго терпѣть такого человѣка? Развѣ нельзя его извести, какъ другихъ нашихъ противниковъ?…

Шабсай. Теперь онъ старъ, живетъ со своимъ благочестивымъ сыномъ, и вамъ ни въ чемъ не мѣшаетъ. Но если онъ выдастъ Михеля…..

Нахманъ. Предать его проклятію, предать его хериму!

Многіе. Предать Авраама хериму! Пускай судъ бед-динъ произнесетъ приговоръ! Хериму предать!

Нахманъ. Чтобъ всѣ отъ него отвернулись, даже родной сынъ.

Лейзеръ. Погодите, братія; торопливость врагъ разума, прежде подумаемъ, къ чему это васъ приведетъ?.. Какая намъ польза, что ужасное проклятіе херима будетъ тяготѣть надъ Авраамомъ? Слѣдователь все-таки спросить Авраама и повѣрить его свидѣтельству.

Нахманъ. Такъ отстранить его. Запереть въ подвалъ и сказать, что онъ уѣхалъ заграницу.

Лейзеръ. И это опасно. Ужъ Іошке указалъ на него; если теперь Авраамъ исчезнетъ, на васъ падетъ лишнее подозрѣніе. Постараемся лучше направятъ его на свою пользу. Онъ старъ, безпамятенъ и слабоуменъ, его сбить передъ слѣдователемъ легче; а между тѣмъ христіане высоко цѣнятъ его честность, и это вамъ выгодно.

Гилель. Оттого евреи и прощали ему это сумасбродство, что черезъ него добывала фортель; онъ часто и самъ не понималъ, что служилъ намъ.

Лейзеръ. Такъ, такъ. Встрѣтимъ его лаской и почетомъ; будемъ вмѣстѣ уговаривать. Шабсай, ты, какъ первый раввинъ, Сендеръ, ты, какъ сынъ. (Входитъ Авраамъ).

ЯВЛЕНІЕ И. Тѣ же и Авраамъ.

Авраамъ. Благослови Богъ Саваоѳъ ваше соглашеніе.

Шабсай. Старѣйшему израильтянину почетъ. Иди, Авраамъ, иди. Ты прожилъ больше всѣхъ насъ, Богъ далъ тебѣ долгіе дни. Помоги намъ совѣтомъ и дѣломъ.

Авраамъ. Богъ продлилъ мнѣ вѣку на простодушіе мое: моя мудрость голубиная, ваша змѣиная, — гдѣ маѣ васъ учить!

Шабсай. Устами добродушія глаголетъ самъ Господь. — Садись, садись, тебѣ первое мѣсто между нами.

Авраамъ. Вы призвали меня; на что я вамъ нуженъ?

Шабсай. Для спасенія всѣхъ насъ. Надъ нашей еврейской общиной разразилось великое горе.

Авраамъ. Если горе ничѣмъ не вызвано, надо его терпѣть, какъ испытаніе Божіе; если же вы сами повинны въ немъ, надо его терпѣть, какъ заслуженное наказаніе.

Шабсай. Отчего же не стараться отстранить горе? Здоровый, породистый копь и тотъ можетъ оступиться и поранить ногу. Неужели же не лѣчить его рану на то, что онъ самъ оступился, и бросить его, сказавши: терпи.

Авраамъ. Какого же лѣкарства вы хотите отъ меня, слабаго старика?

Шабсай. Единымъ словомъ ты поможешь всей общинѣ, вернешь ей веселье и радость; твое слово сильнѣе цѣлаго полчища заступниковъ, тебя уважаютъ не только единоплеменники, во и чужіе. — тебѣ вѣрятъ даже врага.

Авраамъ. Какое же слово мое такое сильное?

Шабсай. Твой родственникъ, Михель, арестованъ. Онъ былъ въ ту субботу въ твоемъ домѣ; припомни…

Авраамъ. Погоди. Не продолжай. Теперь я знаю, о чемъ ты хочешь просить; Моше полдня не отходилъ отъ меня съ этой просьбой: я долженъ сказать властителямъ, что Михель все время былъ у меня, сказать противъ правды. Равви, ты сейчасъ говорилъ, что меня уважаютъ и свои, и чужіе, что мнѣ вѣрятъ и враги. Равви, ты мудрый наставникъ; поясни? мнѣ, чѣмъ я это заслужилъ?.. Тѣмъ ли, что я старъ? Но шинкарь Ицка старше меня, а его не уважаютъ и евреи. Я не богатъ, я не ученъ… я изъ всего писанія знаю только то, что говоритъ моему сердцу; чѣмъ же я могъ заслжить такую великую честь, какой не заслужили даже многіе сильные міра?.. Кривымъ только: правдой моей… И ты хочешь, чтобъ я отъ этой правды отрекся, измѣнилъ себѣ, измѣнилъ той святыни, которая меня недостойнаго подняла? Равви, ты мудрый наставникъ, но это ты разсудилъ немудро.

Лейзеръ. Авраамъ, дай и мнѣ сказать слово. Ты забылъ, что почитаютъ тебя не за одну правду, а еще и за то, что ты никогда никому не сдѣлалъ зла. Хочешь ли ты теперь взять на душу погибель близкаго человѣка?

Авраамъ. Этого Богъ не допуститъ.

Лейзеръ. Обдумай же, обдумай, Авраамъ… Осмѣлишься ли ты сказать, что именно Михель убійца стражника?

Авраамъ. Нѣтъ, я этого сказать не смѣю.

Лейзеръ. Такъ вѣдь если ты скажешь, что Михель не былъ у тебя къ началу шабаша, ты этимъ прямо скажешь, что Михель убійца, — и твоя правда обратится въ ложь… Мы всѣ тебѣ ручаемся за Михеля… А если ты солжешь, ты выгородишь Михеля, и твоя ложь обратятся въ правду. Хочешь ли ты лживой правды или правдивой лжи?

Авраамъ. Не смущай меня, рабби Лейзеръ, двуличнымъ толкованіемъ. Коли Михель невиненъ, онъ докажетъ это и безъ меня.

Нахманъ. Такъ иди въ станъ нашихъ гонителей, христіанъ. Губи своихъ!.. Еще мало мы страдаемъ.

Лейзеръ. (Укоризненно). Нахманъ! Нахманъ!

Сендеръ. Отецъ, вспомни и обо мнѣ. Ты согрѣшишь передъ Израилемъ, а я за тебя отвѣчай. Богъ Адовай взыскиваетъ на грѣхи отцовъ до четвертаго поколѣнія. Мои дѣти и внуки отвѣтятъ за твой грѣхъ, — пожалѣй насъ.

Авраамъ. Я далъ тебѣ жизнь, Сендеръ; ты плоть отъ плоти моей и кровь отъ крови моей, могу ли не жалѣть тебя и не любить?.. Но, сынъ мой, ты ученѣе меня, а я дольше тебя живу на свѣтѣ. Много преслѣдованій вынесъ я за мою непокорную правду: полиція меня въ тюрьму сажала, евреи лишали заработка и хлѣба, — и все потомъ съ избыткомъ возвращалось. Мнѣ грозили Богомъ Адонаемъ, и Богъ выводилъ меня изъ тюрьмы, какъ изъ чистилища, и смирялись самыя жестокія сердца передъ моимъ прямодушіемъ. Никакаго грѣха я не совершаю, и за меня ты отвѣчать не будешь.

Нахманъ. Упорство въ тебѣ говоритъ… радуйся, радуйся, когда лучшихъ сыновъ твоего племени поволокутъ въ Смбирь!

Авраамъ. Не могу я этому радоваться; ты это знаешь, Лахманъ; но еще больше грущу я о томъ, что они сами себя до этого доводятъ. Не хорошо они поступили, кругомъ нехорошо. Со мной не хорошо, когда выбрали мое тихое жилище притономъ воровского дѣла, и мнѣ ничего не сказали, простотой моей да добрымъ именемъ прикрыться хотѣли; нехорошо, передъ Богомъ, осквернивши его субботу святую помыслами житейскихъ прибылей; нехорошо передъ всѣми людьми, что такъ легко по пустякамъ отняли жизнь у человѣка… по пустякамъ, говорю я, потому что менѣе позорно быть пойманнымъ плутомъ, чѣмъ быть убійцей, даже еслибъ и не было доказано, — кто убійца.

Шабсай. Горе намъ, когда старѣйшіе отъ насъ отступаются!

Авраамъ. Горе вамъ! но не оттого, что я не хочу лгать предъ судьями, а оттого, что вы забываете священные законы, преподанные вамъ отъ Бога. Живите въ мирѣ и трудѣ, смотрите на всѣхъ людей одинаково, и тогда вамъ нечего будетъ бояться. Но пока у васъ совѣсть будетъ двоиться: одна для своихъ, близкихъ, а другая для всѣхъ другихъ, до тѣхъ поръ вамъ всегда нужно будетъ изворачиваться и лгать. Благодарю моего Всевышняго, что Онъ меня отъ этого избавилъ.

Нахманъ. Онъ изъ ума выжилъ.

Лейзеръ. Перестань же, Нахманъ, мы его спутаемъ на допросѣ. (Вбѣгаетъ Ципа)

ЯВЛЕНІЕ III. Тѣ же и Ципа.

Ципа. Моше! Моше!.. Тугъ ли Моше? Скорѣе, скорѣе.

Моше. Что тебѣ?

Ципа. Дождался ты радости отъ твоего дѣтища: дочь твоя, измѣнница, убѣжала изъ дому навсегда.

Моше. Опомнись, полоумная, что ты говоришь!

Сендеръ. Говори, говори, онъ мнѣ не вѣрилъ.

Ципа. Она ушла съ утра и комнату заперла, и ключъ кому-то отдала, приказала, чтобы ни за что никого не пускалъ, пока отецъ не вернется, — чтобы отцу ключъ отдалъ. Ну, я прихожу къ вамъ, и не пошла бы туда, еслибъ Шмуль этого мнѣ не сказалъ; значитъ тамъ что нибудь важное, если запретила дойти.

Моше. Ты и вошла?

Ципа. Я и вошла, конечно… что же? Я ей близкая, родная… и на столѣ у нея вотъ это письмо я нашла. Прочти-ка, что она тутъ пишетъ.

Моше. Прочти, раввинъ, я не могу. Въ моей дочери, какую я знаю, я слишкомъ увѣренъ, — пускай слышатъ всѣ, что она мнѣ пишетъ.

Шабсай. (Титаняа). «Отецъ, я ухожу изъ твоего дома навсегда, я не хочу больше жить съ вами, ваши еврейскія правила душатъ меня и убиваютъ».

Моше. Сарра! Сарра!

Шабсай. «Не старайся вернутъ меня, — я скорѣе кинусь въ воду, чѣмъ возвращусь въ домъ. Лучше облегчи мнѣ получить паспортъ, не заставляй меня обращаться къ властямъ. Я не оставлю нашу религію, но не подчинюсь кагалу».

Нахманъ. Она предастъ насъ.

Шабсай. Паспортъ просить прислать къ Петербургъ до востребованія.

Ципа. Хоть рѣжь меня на куски, я ни за что не повѣрю, чтобы она не окрестилась; не такая дѣвка, она знаетъ, какъ выгодно ей окреститься. Она влюбилась въ слѣдователя, и ты, Моше, санъ ее туда послалъ, — вотъ тебѣ вѣрная еврейка!

Шабсай. Мы положимъ проклятье на голову этой дѣвушки.

Моше. Погодите!.. Не можетъ быть… вѣдь она съ малаго дѣтства всегда во всемъ со мной совѣтовалась, сговаривалась… Погодите, я отыщу ее… я переговорю съ ней.

Ципа. Нечего искать. Она своему слѣдователю все разскажетъ, что видѣла и слышала въ ту субботу: она выдастъ Михеля… и тебя она выдастъ, своего родного отца… и ты пойдешь съ Михелемъ въ тюрьму… и мнѣ будетъ утѣшеньемъ, что и ты пострадаешь за твою проклятую Сарру! (Рыдаетъ).

Моше. Я найду ее, я найду, я заставлю! Она не можетъ такъ вдругъ перемѣниться.

Сендеръ. Не обманись!

Моше. Никогда!.. Евреи, раввины, дайонимъ!.. даю вамъ великую клятву: если не приведу сюда мою Сарру, пускай хлѣбъ обратится для меня въ камень и каждый глотокъ воды въ огненную струю! пускай не найду я пристанища…

Авраамъ. Моше, успокойся. Въ минуту горячности не рѣшайся ни на что. Минута горячности — минута безумія, добраго совѣта она не дастъ.

Моше. Не раздражай меня, если ты понимаешь, что я въ безуміи! Опасно раздражать безумца. Ты это сдѣлалъ, твои уроки.

Сендеръ. Я съ тобой пойду.

Лейверъ. Нахманъ, и мы тоже… мы можемъ понадобиться.

Моше. Ждите меня, раввины; ждите, сыны Израиля, хоть всю ночь. (Уходитъ съ Сендеромъ, Нахманомъ и Лейзеромъ).

Авраамъ. Господи Всесильный, отстрани его отъ зла

(Говоръ). КАРТИНА ВТОРАЯ. Кабинетъ слѣдователя. Вечеръ. ЯВЛЕНІЕ I. Слѣдователь и прокуроръ — входитъ.

Прокуроръ. Извините, что прихожу такъ поздно. Здравствуйте; очень радъ, что засталъ васъ дома.

Слѣдователь. А что? Вы по какому нибудь спѣшному дѣлу.

Прокуроръ. По непріятному дѣлу. Сейчасъ прибѣгалъ ко мнѣ этотъ еврей, Моисей Гольденвейзеръ, внѣ себя. Онъ не хотѣлъ самъ идти къ вамъ и просилъ меня. Его дочь совсѣмъ ушла изъ дому и написала отцу, что не вернется.

Слѣдователь. Сарра ушла отъ отца?

Прокуроръ. Онъ хочетъ непремѣнно ее видѣть, теперь же, сейчасъ, и умоляетъ васъ сказать, гдѣ она.

Слѣдователь. Но я отъ васъ впервые узнаю, что она бѣжала.

Прокуроръ. Александръ Петровичъ… привязались вы такъ не кстати къ этой дѣвочкѣ и, право, вы меня обижаете. Я думалъ, что наши хорошія отношенія даютъ мнѣ основаніе разсчитывать на вашу откровенность.

Слѣдователь. Честное слово, я ничего про Сарру не знаю.

Прокуроръ. Однако, когда я сказалъ вамъ, что она убѣжала, вы не могли скрыть волненія и радости… не правда ли?

Слѣдователь. Можетъ быть. Меня ужасно тяготило сомнѣніе съ того самаго дня, какъ Сарра ко мнѣ приходила… помните, я вамъ разсказывалъ… На улицѣ она убѣгала отъ меня… Меня мучило, что я поступилъ съ ней дурно и несправедливо. Теперь я въ этомъ увѣренъ, и мнѣ легче, — я знаю, какъ на нее глядѣть. Вѣдь если она порвала всякую связь со своими, значитъ она не знала, какую интригу они подводили, когда шла ко мнѣ.

Прокуроръ. Звала или нѣтъ, во всякомъ случаѣ эти ваши отношенія къ ней вызвали много гадкихъ пересудовъ. У всѣхъ здѣшнихъ евреевъ только одно на языкѣ: разговоры о вашемъ увлеченіи Саррой Гольденвейзеръ.

Слѣдователь. Это ихъ обыкновенная манера, подымать какой нибудь гвалть, чтобъ отводить глаза.

Прокуроръ. Все-таки они разносятъ сплетню. Вчера меня губернаторъ спрашивалъ… съ тономъ ироніи спрашивалъ: правда ли, что вы воспользовались вашимъ положеніемъ слѣдователя, чтобъ приволокнуться къ хорошенькой жидовкѣ?

Слѣдователь. (Горячо). Я попрошу губернатора повторить эти слова мнѣ въ глаза.

Прокуроръ. Ради Бога нѣтъ… иначе я вамъ ничего говорить не стану. Во всѣхъ такихъ случаяхъ слѣдуетъ тушить, а не разжигать. Это хорошо, что пока никто не подхватилъ и не напечатать этой исторіи въ газетахъ.

Слѣдователь. Ахъ, какъ бы я желалъ передать все это слѣдствіе объ убійствѣ кому нибудь, другому.

Прокуроръ. Это было бы большой безтактностью: мы этимъ признали бы, что вы дѣйствительно могли быть пристрастны къ евреямъ.

Слѣдователь. (Взволнованно). Хотъ бы захворать сильной болѣзнью… тифомъ что ли! чтобы это само собой случилось.

Прокуроръ. Милый Александръ Петровичъ, — неужели ужъ до того дошло? такъ вамъ полюбилась эта дѣвушка?

Слѣдователь. Я не знаю.

Прокуроръ. Какъ вы вспыхнули! Вы готовы изъ-за нея испортить всю свою карьеру.

Слѣдователь. Это женщина, выходящая изъ ряда вонъ, она всегда представляла для меня притягательную силу своей жадностью къ свѣту и истинѣ, своей пытливостью и твердостью въ убѣжденіи. Какъ я могъ заподозрѣть се въ обманѣ? Это было нелѣпо; она не умѣетъ быть неискренней. А теперь, когда она убѣжала отъ своихъ, она еще больше связала меня своимъ довѣріемъ ко мнѣ, моей виной передъ ной… Теперь я единственный человѣкъ, на кого она можетъ разсчитывать.

Прокуроръ. Однако куда же она дѣвалась? (Входитъ слуга).

ЯВЛЕНІЕ II. Тѣ же и cлуга, потомъ Авдотья.

Слуга. Авдотья пришла, вдова вахмистра. Къ вамъ просится.

Слѣдователь. Теперь?.. Одиннадцатый часъ.

Прокуроръ. Ничего, примите. Все равно я скоро уйду отъ васъ.

Слѣдователь. Пусти.

Слуга. (Въ двери.). Войди. Авдотья. (Авдотья входитъ).

Авдотья. (Кланяется). Здравствуйте. (Слуга уходитъ).

Слѣдователь. Что тебѣ?

Авдотья. Да что? Я къ вамъ по секретному дѣлу.

Слѣдователь, Сергѣй Андреичъ прокуроръ, ему твое дѣло не секретъ.

Авдотья. Не по моему дѣлу-то… на счеть барышни.

Прокуроръ. Я уйду. До свиданья.

Слѣдователь. Нѣтъ, пѣть. Я не хочу, чтобъ вы опять подозрѣвали, что я скрытничаю; останѣтесь. Какой барышни? Я ничего не знаю. Ты можешь говорить при Сергѣѣ Андреичѣ.

Авдотья. Я на счетъ Сарры Моисеевны.

Слѣдователь. Сарры?.. Ты знаешь, куда она убѣжала?

Авдотьи. Ко мнѣ убѣжала, у меня прячется… да мнѣ развѣ ее схоронить? Комнатка у меня крошечная, тѣснота, дѣти… двери раскрыты, всякій войдетъ.

Слѣдователь. (Прокурору). Вотъ ужъ это воистину чудеса. Вѣрите ли, двухъ недѣль не прошло, какъ она тутъ проклинала евреевъ съ такимъ бѣшенствомъ, что я же ее успокоивалъ, а теперь она же пріютила у себя еврейку.

Авдотья. Что-жь, Александръ Петровичъ, — умеръ мой мужъ, на все воля Божья… не узнаешь, откуда Богъ смерти пошлетъ, коли угодно Ему, Владыкѣ небесному, взять къ себѣ человѣка, — роптать грѣхъ… а она барышня хорошая.

Слѣдователь. Да я развѣ осуждаю? Я ужасно радъ.

Авдотья. Она тоже несчастная, можетъ, еще несчастнѣе меня. У меня хоть и сироты, а все же дѣти, свое порожденіе, а есть кого приласкать; у нея, у болѣзной, никого нѣтъ теперь, ни души человѣческой.

Слѣдователъ. (Прокурору). Слышите?

Авдотья. Вы бы поглядѣли, какъ она къ моимъ младенцамъ льнетъ. Впервой-то когда прибѣжала, на задворкѣ, вижу, мово Васичку на руки взяла, — а таки озлилась въ тѣ поры, турнула: «что вы, барышня, тутъ ходите? Не мѣсто вамъ, оставьте младенца»… да такъ она на меня поглядѣла, въ глазахъ-то слезы, слезы… у меня и языкъ во рту присохъ.

Слѣдователь. Слышите? слышите?

Авдотья. Ну, пустила ее къ себѣ, — такъ она каждый день заладила ходить, и все подлѣ моихъ дѣтей вьется: того умоетъ, другому платьишко зачинитъ… извѣстно, ей дѣлать нечего; да вѣдь и сердце болитъ, кого нибудь любить надо… а дома то, какъ послушаю ее, застуда одна; такъ она къ моимъ ребятишкамъ, дай Богъ ей здоровье. Третьяго дня я на весь день уходила, окна мыть у начальника, — она, матушка, четыре часа съ ними провозилась,

Слѣдователь. Но вѣдь теперь она совсѣмъ изъ дому убѣжала? (Прокурору). Вы говорили.

Авдотья. Видно, ужъ совсѣмъ не въ моготу стало… бѣдная!.. Хочетъ уѣхать отсюда въ Петербургъ; прибѣжала ко мнѣ: «пріюти на ночь, завтра утромъ чуть свѣтъ уѣду». Такъ теперь съ вами проститься просятся. Очень просится, то есть, чтобы видѣть васъ.

Слѣдователь. Гдѣ она?

Авдотья. Со мной пришла. У васъ тутъ на кухнѣ дожидается.

Слѣдователь. Сарра Моисеевна! Зачѣмъ же она прямо не вошла съ тобой. (Уходитъ).

Авдотья. Какъ прямо-то войти? Вѣдь не знаешь, можетъ, и не примутъ. Да ужъ робкая какая стала, запужали ее родичи-то. А барышня хорошая, жаль, что уѣзжаетъ. Какъ она съ дѣтками умѣетъ заняться, хоть бы а не еврейкѣ.

(Входитъ слѣдователь и Сарра). ЯВЛЕНІЕ III. Прокуроръ, Авдотья, слѣдователь и Сарра.

Слѣдователь. Здѣсь Сергѣй Андреичъ, — ничего, онъ вамъ сочувствуетъ.

Прокурорѣ. Вы хотите уѣхать въ Петербургъ?

Сарра. Я боюсь оставаться дома, спасите меня. Сегодня Сендеръ сказалъ мнѣ, что меня заставить обвѣнчаться съ нииъ противъ моей воли; свяжутъ веревками и обвѣнчаютъ.

Слѣдователь. Какъ же это можно?

Сарра. Еврейскому обществу все можно. Развѣ не исчезали дѣвушки изъ города, такъ что потомъ и не возвращались. Ужасъ думать, чего отъ меня хотятъ.

Слѣдователь. Вы хорошо придумали: въ Петербургъ. Я напишу письмо моей теткѣ; что бы тамъ дальше ни было, а пока она васъ приметъ; вы будете въ безопасности.

Прокуроръ. Позвольте; если ужъ бѣжать, то чѣмъ скорѣй, тѣмъ лучше. Гдѣ тамъ у прачки ночевать, васъ сейчасъ откроютъ.

Авдотья. Ужъ я и сама думала.

Прокуроръ. Утромъ и замѣтнѣе будетъ бѣгство. Есть ночной поѣздъ, въ два часа, уѣзжайте ночью.

Сарра. Хорошо.

Прокуроръ. Есть у васъ деньги?

Сарра. Я скопила отъ подарковъ… и отъ бабушки мнѣ достались выигрышные билеты.

Прокуроръ. (Авдотьѣ). Бѣги къ моему разсыльному. Знаешь Семена Дроздова?

Авдотья. Знаю, батюшка, и гдѣ живетъ знаю.

Прокуроръ. Скажи, чтобъ сейчасъ шелъ сюда, къ слѣдователю, — живо! (Авдотья уходитъ). Вы, Александръ Петровичъ, проводите съ Семеномъ барышню ко мнѣ. Я жевать, у меня ловчѣе ей ночью дожидаться поѣзда. Я пришлю на вами карету, у домохозяина возьму, и на всякій случай еще нѣсколькихъ провожатыхъ. Ждите кареты. Не безпокойтесь, я все устрою хорошо. (Саррѣ). Въ два часа вы уѣдете, и Семенъ проводить васъ до самаго Петербурга. Теперь оставлять васъ одну нельзя ни на минуту, а Семенъ къ вамъ никого не подпустить. (Слѣдователю). До свиданья; иду предупредить жену.

Слѣдователь. Простите, Сергѣй Андреичъ, — я всегда считалъ васъ человѣковъ хорошихъ правилъ, но чтобъ вы такъ могли откликнуться…

Прокуроръ. Вы не ждали?.. Такой ужь случай, что дѣлать?.. Оно немножко незаконно, что мы тутъ съ вами устраиваемъ, — тѣмъ болѣе, что мы представители закона; но всякій бы на нашемъ мѣстѣ сдѣлалъ то же самое, всякій рѣшительно, — такой ужъ случай.

Слѣдователь. (Съ чувствомъ и крѣпко пожимая ему руку). Спасибо вамъ. (Прокуроръ уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ IV. Слѣдователь и Сарра.

Сарра. Кокъ вы его поблагодарили… за меня?.. Вамъ жаль меня?

Слѣдователь. Я очень виноватъ передъ вами… но вы сами пришли ко мнѣ, — стало быть, вы простили обиду.

Сарра. За вашу обиду вы мнѣ сдѣлалась еще дороже; я чувствовала, до чего гамъ было тяжело думать, что я знала объ интригѣ.

Слѣдователь. Страшно, безконечно тяжело. Сарра! За то въ самую минуту вашего ухода я ужъ не вѣрилъ себѣ… и потомъ мучился, хотѣлъ убѣдиться, что не правъ передъ вами… и разспрашивалъ про васъ, да никто ничего но звалъ; а предчувствіе говорило мнѣ, что мы должны встрѣтиться, какъ встрѣтились теперь, Сейчасъ, когда мнѣ сказали, что вы здѣсь, я такъ легко вздохнулъ, словно наконецъ-то совершитесь, чего давно желалъ. Теперь мы друзья съ вами навсегда, не правда ли? друзья, какими никогда не были.

Сарра. Вы не оттолкнете меня?

Слѣдователь. Оттолкнуть? васъ? послѣ всего, что я теперь знаю? Давно вы мнѣ были понятны вашимъ характеромъ, отношеніемъ къ нашей жизни, но все-таки какъ-то смутно понятны; теперь я вижу ясно, что мои мысли объ васъ были справедливы, Сарра… вы даже выше того, что я объ васъ думалъ… и я счастливъ моей обязанностью служить вамъ, — да обязанностью: я замѣнилъ вамъ всѣхъ; помните, вы сами мнѣ это сказали.

Сарра. Благодарю васъ. Я вамъ мною въ тягость не буду.

Слѣдователь. Еще бы въ тягость, — когда я люблю васъ, Сарра. Любимая женщина можетъ ли быть чѣмъ нибудь въ тягость?.. Мы родные съ вами, все остальное случайно: служба, положеніе, общество, еврейство, — не случайно одно только: что мы съ вами родные душой.

Сарра. Но и случайнымъ нельзя пренебрегать. Мой отецъ будетъ привлеченъ къ слѣдствію объ убійствѣ?

Слѣдователь. Только не мной. Мнѣ нельзя вести это дѣло. Пускай осуждаютъ меня и говорятъ, что хотятъ, — я отъ него откажусь.

Сарра. Не дѣлайте этого; останьтесь, какимъ я всегда знала васъ: прямымъ и справедливымъ. Если отецъ мой заслужилъ обвиненіе, — обвиняйте. Больно то, что онъ заслужилъ, а не то, что его обвинятъ.

Слѣдователь. Не могу же я преслѣдовать отца и жениться на его дочери.

Сарра. Вы во всякомъ случаѣ жениться на мнѣ не можете. Милый человѣкъ, не сомнѣвайся, что и я люблю тебя! люблю самой чистой, горячей любовью; но я и вѣрю въ тебя, какъ во все лучшее въ мірѣ. Ты не потребуешь, чтобъ я для тебя рвала все, что осталось во мнѣ хорошаго отъ прежней жизни… и твой добрый Богъ, Христосъ, не потребуетъ, чтобъ я такъ легко, изъ-за одной любви моей, уступила и мое еврейство, и моего отца.

Слѣдователь. Какъ мнѣ это понять?

Сарра. Я не приму христіанства, я должна для этого увѣровать всѣмъ разумомъ, переродиться. Но еслибъ это и случилось, я не брошу моего отца. Его посадятъ въ тюрьму, я буду подлѣ него; его сошлютъ, я пойду за нимъ.

Слѣдователь. Онъ мало замѣшанъ въ дѣлѣ, онъ скоро опять будетъ свободенъ.

Сарра. Тогда евреи станутъ мстить ему на меня, отъ него всѣ близкіе могутъ отвернуться, его разорятъ. Въ одиночествѣ, въ несчастьи, я призову его къ себѣ и утѣшу его старость… къ вашей женѣ онъ не пойдетъ.

Слѣдователь. Боже мой, Боже! какая это однако страшная сила: власть Израиля! Какъ трудно отъ нея оторваться!.. А если твой отецъ, чтобъ остаться въ мирѣ со своими, предложить тебѣ одно изъ двухъ: подчиненіе кагалу или свое проклятье?

Сарра. Я не боюсь проклятья, меня проклинать не за что. Проклятье будетъ безсильно. Перестанемъ объ этомъ говорить, мой дорогой благодѣтель. Я не хочу теперь думать о томъ, что будетъ; теперь мнѣ легко сноситься со всѣми людьми. Я поѣду въ Петербургъ учиться и пробивать себѣ дорогу, а послѣ, что Богъ опредѣлитъ.

Слѣдователь. Стало быть, не всѣ мои надежды рушатся

Сарра. Пишите же письмо къ вашей тетушкѣ. Вотъ какъ я люблю васъ: отъ васъ всякую помощь приму, не постыжусь… (Случайно вздрагиваетъ). Мы забыли опустить шторы въ окнахъ. Мнѣ такъ страшно! могутъ выслѣдить, что я здѣсь.

Слѣдователь. Это окно и дверь въ садъ; кругомъ его заборъ, и калитка въ него заперта; тамъ никого нѣтъ.

(Входитъ слуга). ЯВЛЕНІЕ V. Тѣ же слуга.

Слуга. Баринъ, ихній отецъ у васъ на крыльцѣ сидитъ; говоритъ: знаю, что она здѣсь. Хочетъ видѣть барышню, хоть всю ночь ее здѣсь караулить.

Сарра. (Слѣдователю). Позвольте ему сюда войти. Мнѣ все равно надо съ нимъ проститься. Лучше здѣсь, чѣмъ если онъ остановитъ меня на улицѣ. Позвольте здѣсь. Вамъ не будетъ непріятности, — я объясню ему, онъ мнѣ повѣрить.

Слѣдователь. Еслибъ и была непріятность, — вы это просите. (Слугѣ). Приведи его сюда. (Слуга уходитъ).

Сарра. (Въ сильномъ волненіи, сперва сдерживаемомъ, въ концѣ со слезами). Сейчасъ придутъ эти люди отъ прокурора, и ужь мы не останемся больше одни… до отъѣзда… такъ я еще разъ хочу поблагодарить васъ за все… я не могу теперь ничего говорить, объяснить, что я чувствую… такъ вмѣсто всякихъ словъ одно только…

Бросается ему на шею и крѣпко цѣлуетъ; онъ цѣлуетъ ее нѣсколько разъ, потомъ они расходятся.

Слѣдователь. Вы должны писать мнѣ каждые день оттуда… каждый день, слышите.

Сарра. Конечно. (Входитъ Моше).

ЯВЛЕНІЕ VI. Слѣдователь, Сарра и Моше; потомъ безъ слѣдователя; позже Сандеръ и Лейзеръ.

Сарра. Прежде, чѣмъ ты что нибудь скажешь, отецъ, прошу тебя, вѣрь мнѣ. Клянусь Богомъ Авраама, Исаака и Іакова, я говорю правду. Я пришла сюда полчаса назадъ, пришла сама, — извиниться за гадкія сплетни и проститься… уговора у насъ не было, меня здѣсь не ждали, я пришла сама.

Моше. Какое это имѣетъ значеніе теперь? — никакого. Зачѣмъ ты пришла и былъ ли уговоръ? не въ этомъ дѣло… пока я не сказалъ тебѣ всего, что кипитъ у меня на душѣ… (Слѣдователю). Прошу васъ, какъ милости, позвольте мнѣ съ моей дочерью остаться наединѣ.

Слѣдователь. Еслибъ вы знали, какъ бы я этого не желалъ.

Моше. Не откажите дряхлому, разбитому старику. Моя просьба такъ проста: между отцомъ и дочерью такъ много есть такого, что не касается постороннихъ людей.

Сарра. И я прошу васъ, — позвольте намъ остаться однимъ.

Слѣдователь. Я не имѣю права отказать вамъ. Я пойду приготовить письмо. (Уходитъ).

Моше. Благодарю тебя, дочка, что хоть говорить съ собой позволяла.

Сарра. Отецъ, не томи меня такими ненужными словами. Что тебѣ отъ меня надо?

Моше. Я хочу, чтобъ ты сама своимъ голосомъ сказала мнѣ, что ты меня кидаешь. Мнѣ показывали бумагу, говорили, что это письмо отъ тебя, я не могъ читать… мнѣ прочитали… Можетъ быть, сочинили сами… вздорь какой нибудь… Я хочу отъ тебя самой своими ушами слышать, что ты навсегда хочешь бросить меня.

Сарра. Не тебя я бросаю, отецъ. Богъ свидѣтель, что мнѣ тяжело съ тобой разстаться. Я не могу жить, какъ жила до сихъ поръ. Ты не замѣчалъ, какъ я страдала, ты не хотѣлъ замѣчать, что тебѣ было не по душѣ, закрывалъ глаза, — обрывалъ всякій разговоръ; но чаша переполнилась! — я не могу такъ жить.

Моше. Какъ же ты хочешь жить?

Сарра. Я уѣду въ Петербургъ. Какъ нибудь устроюсь.

Моше. И онъ туда пріѣдетъ?

Сарра. Это злоба въ тебѣ говорить, отецъ, а не ты… Ты знаешь, что я не легкомысленная дѣвчонка; если рѣшаюсь, то у меня есть важныя причины.

Моше. Ты хочешь принять вѣру Христа?

Сарра. Нѣтъ.

Моше. Я понимаю… я понимаю Сарра!.. Тебѣ тяжелы ваши еврейскія правила? Тебѣ гадокъ твой женихъ… ты не раздѣляешь нашихъ взглядовъ на иные наши поступки; какъ старый Авраамъ, не раздѣляешь?.. Я понимаю, Сарра.

Сарра. Я задыхаюсь въ этомъ!

Моше. Я понимаю, Сарра… Можетъ быть, ты права, — и ты лучше насъ… хорошо, хорошо… ты будешь иначе жить… только вернись ко мнѣ, покайся передъ еврейскимъ обществомъ, покорись! Это будетъ послѣднее. Я покончу всѣ дѣла въ этомъ городѣ; я богатъ… мы оба уѣдемъ куда хочешь, въ Петербургъ, въ Парижъ, — только теперь вернись.

Сарра. Для чего новая пытка и ложь?.. Кончай свои дѣла; я буду ждать тебя въ Петербургѣ.

Моше. Я далъ клятву передъ всѣмъ еврейскимъ обществомъ, что приведу тебя, какъ покорную дочь; не заставляй меня быть клятвопреступникомъ. Сарра, я откажу Сендеру, онъ не будетъ твоимъ мужемъ, — я ни за кого тебя не отданъ, кого ты сама не возьмешь. Мнѣ не долго жить осталось; я умру, и ты будешь богата и свободна; никто не посмѣетъ слова сказать, что бы ты ни сдѣлала… потерпи немного, не позорь моихъ послѣднихъ дней!.. Я всегда хвалилъ тебя выше мѣры, — не разбивай моихъ похвалъ, не отдавай меня на посмѣшище!

Сарра. Тебѣ насмѣшка кагала важнѣе, чѣмъ вся моя жизнь?.. И послѣ этого ты надѣешься охранить меня отъ прежняго гнета. Ты обѣщаешь, чего не можешь исполнитъ.

Моше. Я не позволю никому обидѣть тебя… вернись Сарра, вернись, не долго мнѣ жить осталось. Вспомни, какъ я всегда любилъ тебя, какъ ласкалъ, какъ маленькая ты у меня на груди грѣлась и прятала головку подъ мою бороду… вспомни твою мать! Какъ ты ее боготворила… какъ она, умирая, завѣщала тебѣ слушать отца безпрекословно, и ты рыдала, дѣвочка, и повторяла: буду, буду! Всю жизнь буду… Вспомни все твое дѣтство и пожалѣй меня: вѣдь на меня плевать будутъ, если ты не придешь, въ меня камнями бросать будутъ, сжалься надо мной… Хочешь ли, я на колѣни упаду къ твоимъ ногамъ.

Сарра. Не проси, — ты самъ потомъ пожалѣешь, если я тебя послушаю.

Моше. Ты не хочешь?

Сарра. Нѣтъ.

Моше. Въ послѣдній разъ: ты не пойдешь со мной?

Сарра. Отецъ! У меня твоя кровь. Мѣнялъ ли ты свои рѣшенья, когда рѣшалъ что нибудь важное?

Моше. (Твердо и сухо). Нѣтъ. Правда. Такъ. Стало быть, больше говорить не для чего… вы все приготовили, сейчасъ придутъ люди и вышвырнуть стараго Моше на поруганіе.

Сарра. Простимся дружески. Ты моей любви не теряешь.

Моше. Любви! Любви… Да… (Гаситъ лампу и украдкой отпираетъ садовую дверь).

Сарра. Зачѣмъ ты потушилъ лампу? Не затѣвай ничего дурнаго, — ты раскаешься.

Моше. Дурного! Что можетъ быть хуже непокорства дочери?.. Я потушилъ свѣтъ, чтобъ ты не видѣла моего искаженнаго страдальческаго лица, чтобъ не задрожало оттого сердце. Простимся, подойди ко мнѣ.

Сарра. (Подходитъ къ нему). Прощай. (Онъ крѣпко обнимаетъ ее и ведетъ къ садовой двери). Куда ты ведешь меня?.. Остановись… не заставляй меня кричать и звать на помощь.

Моше. (Толчкомъ руки отворяетъ садовую дверь). Еврейка должна быть покорной дочерью. Въ садовую дверь появляются Лейзеръ и Сендеръ, схватываютъ Сарру и вмѣстѣ съ Моше уводятъ ее насильно).

Сарра. (Вскрикивая). Помогите!.. Помо…

Крикъ ея заглушенъ за сценой. Вбѣгаетъ слѣдователь и останавливается. ЯВЛЕНІЕ VII Слѣдователь, потомъ слуга, потомъ Моше.

Слѣдователь. Темно!.. Они ушли… Павелъ! Павелъ! (Отворяетъ дверь; появляется слуга), Не проходили мимо тебя?

Слуга. Нѣтъ.

Слѣдователь. Я слышалъ крикъ… огня, скорѣй огня!

(Слуга скрывается и вскорѣ вносить лампу).

Слѣдователь. Скорѣе же! Скорѣй! (Увидя раскрытую садовую дверь). А, злодѣи, они увели ее въ садъ!.. Тамъ подкарауливали! Не уйдутъ. Бѣги къ забору! Криви, зови народъ!

(Слуга убѣгаетъ — онъ идетъ къ садовой двери, въ которой появляется Моше).

Моше. Поздно — вы этого хотѣли… теперь вы и меня можете вести въ тюрьму: я убилъ ее.

Слѣдователь. Изувѣры! (Убѣгаетъ въ садовую дверь).

Моше. Бѣдная моя Сарра! Дитя мое! Дитя мое! (Рыдаетъ).

Конецъ.

↑ Такъ какъ евреи не имѣютъ права гасить свѣчи, зажженныя наканунѣ субботы, то иногда ихъ ставятъ въ горшки съ пескомъ, во избѣжаніе пожара.

[1] Такъ какъ евреи не имѣютъ права гасить свѣчи, зажженныя наканунѣ субботы, то иногда ихъ ставятъ въ горшки съ пескомъ, во избѣжаніе пожара.

[1]

Сыны Израиля (Крылов)/ДО

В. Крыловъ и С. Литвинъ.

СЫНЫ ИЗРАИЛЯ.

ПЕРВОЕ ДѢЙСТВІЕ. Общая комната еврейской корчмы.

ВТОРОЕ ДѢЙСТВІЕ. Богатая гостиная у Моше.

ТРЕТЬЕ ДѢЙСТВІЕ. Кабинетъ слѣдователя.

ЧЕТВЕРТОЕ ДѢЙСТВІЕ.

ПЕРВОЕ ДѢЙСТВІЕ.
Общая комната еврейской корчмы.

ВТОРОЕ ДѢЙСТВІЕ.
Богатая гостиная у Моше.

ТРЕТЬЕ ДѢЙСТВІЕ.
Кабинетъ слѣдователя.