Страничка изъ артистическихъ воспоминаній Е. К. Мравиной.
правитьПишу эти строки только ради благой цѣли, для которой издается данный сборникъ. Не чувствую за собой литературнаго таланта, не считаю свою особу достойной мемуаровъ; одно могу сказать, пишу вполнѣ объективно: все это такъ давно было, такъ основательно прошло, моя жизнь такъ перемѣнилась, что мнѣ кажется, что я пишу не о себѣ, а о комъ-то другомъ. Да полно, я ли то была?.. Итакъ, ради бѣдныхъ больныхъ, ищущихъ здоровья въ моей дорогой Ялточкѣ, хочу вспомнить о «веснѣ моей жизни», какъ съ матерью и сестрой-дѣвочкой мы живемъ на lago di Como, гдѣ я готовилась къ дебюту въ Италіи. Мой учитель, извѣстный артистъ Прянишниковъ, съ женой живутъ тутъ же. Я, совсѣмъ юная, жизнерадостная, восхищенная чудной природой, ярко помню, какъ мы катались на лодкѣ, при чемъ хорошенькая сестренка сидѣла на рулѣ, а Прянишниковъ разсказывалъ мѣстныя легенды о томъ, какъ здѣсь же катались знаменитыя пѣвицы Malibran, Pasta и какъ онѣ ловили маленькую рыбку, ѣли ее будто сырой и якобы оттуда ихъ дивные голоса…
Но вотъ мой дебютъ. Дебютовъ въ строгомъ смыслѣ слова въ Италіи не существуетъ: пѣвцы приглашаются сразу на «сезонъ», который очень коротокъ. Въ продолженіе всего времени дается одна и та же опера. За дирижеромъ право «опротестовать» артиста на первой оркестровой репетиціи, но разъ это пройдено — артистъ принятъ, контрактъ дѣйствителенъ. Въ продолженіе 13 дней пою 9 разъ Джильду въ «Риголетто», пою радостно, беззаботно-весело, счастливая. Всѣ меня (даже въ магазинахъ) называютъ «la prima donna»; сшили мнѣ кисейный капотъ съ откидными традиціонными рукавами; капотъ мнѣ кажется верхомъ совершенства. Успѣхъ головокружительный, хотя пѣла еще очень незаконченно, но голосъ серебряно-чистый, играла хорошо, а затѣмъ молодость и, какъ говорится, сценичная наружность. Получаю массу писемъ съ предложеніями бросить сцену и выйти замужъ за какихъ-то маркизовъ и графовъ итальянскихъ. Театральная портниха какъ-то отводитъ въ сторону и сообщаетъ, что сынъ мэра справлялся обо мнѣ и она сказала, что я сложена хорошо… При моей юной чистотѣ все это отскакиваетъ отъ меня, не оставляя слѣда.
Моя мать и сестра должны были уѣхать до моего дебюта, Прянишниковъ тоже не могъ остаться до конца представленій, и я одна съ его женой. Мое пѣніе въ Италіи только «проба пера»: стремленіе Прянишникова — показать меня въ Петроградѣ, въ Маріинскомъ театрѣ, въ Италіи же онъ только намѣтилъ послѣдніе штрихи моего артистическаго образованія.
Въ Петроградѣ проба голосовъ: пѣвецъ Фрей, съ которымъ потомъ служила на Маріинской сценѣ, пѣвица Р., которая дальше вторыхъ ролей не пошла; скоро была отпущена и я. На сценѣ сидитъ prima donna П., которая въ то время въ дирекціи дѣлала la pluie et le beau temps, очень талантливая съ большимъ репертуаромъ. Когда спѣла пѣвица Р. (весьма посредственно), prima donna со слезами бросилась ей на шею, благодаря за доставленное удовольствіе. Мнѣ — ни слова. Итакъ, пѣвицѣ Р. немедленно контрактъ, мнѣ — дебютъ.
Дебютъ въ Петроградѣ для меня полонъ волненій: въ Италіи меня никто не зналъ, а тутъ, начиная отъ родныхъ, никто не вѣрилъ, чтобы изъ Жени, которую недавно видѣли въ короткомъ платьѣ, могла сдѣлаться артистка. Волненія моего никто не видѣлъ; успѣхъ громадный; дома всѣ тронуты и говорятъ, что я права, «избравъ тотъ путь»; но всю ночь я дрожу какъ осиновый листъ и моя мать то меня прикрываетъ, то даетъ что-то успокоительное. «Артистка» спитъ въ дѣтской вмѣстѣ съ сестренкой. Второй дебютъ — «Фаустъ»; роль Маргариты меня страшно волнуетъ, и когда вхожу въ «храмъ», у меня темнѣетъ въ глазахъ, картонныя стѣны превращаются въ каменныя, и я страдаю какъ бы наяву. По неопытности, страдая, форсирую голосъ, и онъ у меня обрывается на одной нотѣ.
Послѣ акта меня зовутъ въ царскую ложу. Государь Александръ III меня хвалитъ, а я объявляю, что пѣла нехорошо. Съ добродушной, отеческой улыбкой Государь меня выслушиваетъ и говоритъ: «Жаль, что вы не хотите служить, мнѣ тамъ сказали» (жестъ на директорскую ложу). Очевидно, мое соперничество на сценѣ кому-то нежелательно — театральная интрига пущена въ ходъ… Черезъ два дня, благодаря этому разговору, контрактъ, конечно, подписанъ, и осенью сезонъ открывается «Русланомъ», и я Людмила, въ чудной, сказочной новой обстановкѣ. Мои партнеры все знаменитые, большіе артисты: Мельниковъ — лучшій Русланъ; Фарлафъ — Стравинскій, артистъ-художникъ, давшій массу яркихъ, разнообразныхъ образовъ; Карякинъ — Свѣтозаръ съ рѣдкимъ по силѣ голосомъ; Ратмиръ — Славина, красавица и чудная артистка. Первое осталось за ней и сейчасъ, свою же артистичность она передаетъ ученицамъ своимъ. Я жизнерадостно, безъ волненія исполняю первыя фразы, и только когда дѣло подходитъ къ аріи, руки холодѣютъ.
Успѣхъ громадный, искренній, ничѣмъ не подогрѣтый. Меня заваливаютъ ролями и я, выражаясь громко, «создаю образъ за образомъ», часто спѣшно, незаконченно, но всегда проникнутые поэзіей молодости и чистотой стремленій. Потомъ… потомъ замужество, жизнь вкладывается въ другія рамки, встаетъ матеріальный вопросъ, не существовавшій для меня. Туманъ окутываетъ жизнь, заволакиваетъ и скрываетъ «весну» мою навсегда…