рочно набиваютъ всякихъ тряпокъ, и на замѣчаніе о безобразіи такого пріема, — отвѣчаютъ: «у насъ уже такъ всегда водится», «нельзя отставать отъ другихъ». Украшенія на занавѣски эти женщины покупаютъ на сельскихъ торжкахъ готовыми, машиннаго дѣла: сами къ рукодѣлью не особенно охотливы и привычны; рубахи забываютъ лишній разъ помыть, и паневы носятъ мрачныхъ, темныхъ цвѣтовъ. Костюмъ Полѣшки виднѣе, лицомъ онѣ пригляднѣе: правильно налаженный трудъ развилъ мускульную систему, и взглядъ сталъ осмысленнѣе, смѣлѣе и веселѣе. Онѣ большія хохотуньи и ни одна не прячется у другой за плечомъ. Главная изъ нихъ, уставщица и всякому дѣлу и веселью заторщица — бой-баба на всѣ руки въ полномъ значеніи слова, съ открытымъ, всегда веселымъ и улыбающимся лицомъ. Молодыя дѣвушки всѣ въ яркихъ цвѣтахъ и умѣютъ прицѣнить кокетливыя ленточки, замѣнить лапти кожаными башмаками. Отъ орловскихъ держатся онѣ особнякомъ, но зато эти къ нимъ пристаютъ и приходятъ слушать пѣсни и смотрѣть пляски, т. е. любоваться на эту согласную и красивую смѣсь дѣла съ бездѣльемъ.
Отъ привычныхъ рукъ, при дружномъ и неустанномъ усиліи, оголяются полосы густо-заросшихъ ржаныхъ полей подъ сернами Полѣшекъ. На сжатыхъ полосахъ стройными рядами встаютъ снопы; снопы складываются въ крестцы, въ здѣшнихъ хлѣбородныхъ мѣстахъ по 13 сноповъ на крестецъ. А когда хлѣбъ въ снопахъ прочахнетъ, появляются и самыя копны по 52 снопа или по четыре крестца на копну. Работа Полѣшекъ этимъ оканчивается. Онѣ однако не задумываются передъ новой задачей владѣльцевъ полей и принимаются за новый трудъ молотьбы сжатаго ими хлѣба. Въ тѣхъ же бѣлыхъ рубахахъ, плотно застегнутыхъ у подбородка, и въ простенькихъ рабочихъ паневахъ, онѣ собственно не бѣгутъ ни отъ какого дѣла и идутъ на новую работу съ новаго подряда. На молотьбу хлѣба идутъ поденно. У орловскихъ бабъ другой обычай: выходя на тѣ полевыя работы, которыя предоставляются имъ, онѣ, гребутъ ли сѣно, выдираютъ-ли замашки, стараются вырядиться понаряднѣе.
Тѣмъ же пѣшимъ способомъ, обходя обѣ желѣзныя дороги, ведущія на городъ Орелъ, эти рабочія земледѣльческія женскія артели тянутся обратно около телегъ рядчиковъ черезъ городъ Болховъ на родную сторону, въ свое Полѣсье. Отсюда, когда будетъ обмолоченъ, провѣянъ и усчитанъ весь хлѣбъ, уже зимнимъ путемъ, по первому снѣгу, въ черноземныхъ мѣстахъ появляются снова тѣ же калужскіе рядчики за условленною платою натурой, т. е. зерновымъ хлѣбомъ. Этимъ хлѣбомъ они будутъ пропитываться всю зиму. Безъ этого стариннаго отхожаго промысла въ Полѣсьѣ плохо живется: земля тамъ неблагодарная, неплодородная. Лѣса все еще не поддаются волѣ и силѣ человѣка. Они растутъ либо борами по обширнымъ песчанымъ пространствамъ, либо чернолѣсьемъ по низменнымъ покатостямъ водораздѣла двухъ большихъ рѣкъ: Десны и Оки, и по зыбучимъ болотамъ этого Полѣсья, особенности котораго поразили нашего поэта и художника - охотника. Лѣса дѣйствительно все еще тянутся длинною полосою, но не въ такихъ малыхъ размѣрахъ, какіе указаны И. С. Тургеневымъ. Орловская лѣсная полоса Полѣсья начинается гораздо южнѣе Трубчевска, изъ-за Новгорода-Сѣверскаго и отъ Сѣвска, придержавшись лѣваго берега Десны, между Брянскомъ и Карачевымъ, она дальше дробится на двѣ отдѣльныя гривы, изъ которыхъ наименьшая направляется на сѣверо-востокъ, т. е. на Болховъ, Жиздру и Козельскъ до Сухиничъ. Это именно то самое Полѣсье, съ представителями котораго мы старались сейчасъ ознакомиться. Другая — наибольшая лѣсная грива Полѣсья, огибая городъ Жиздру съ западной стороны, уходитъ изъ Калужской губерніи въ Смоленскую и тянется вплоть до гор. Ельны. Такимъ образомъ въ Калужской губ. Полѣсье не составляетъ одного Жиздринскаго уѣзда, но захватываетъ въ себя части уѣздовъ: Масальскаго, Козельскаго и Лихвинскаго, а южнѣе Болхова уѣзды: Карачевскій, Брянскій, Трубчевскій, Новгородъ-Сѣверскій и другіе сѣверные уѣзды Черниговской губерніи. Передъ Смоленскомъ оказывается лѣсной перерывъ и послѣдній конецъ того Полѣсья, на которомъ остановили наше вниманіе знакомые намъ Полѣхи.
