По сказаніямъ лѣтописцевъ, въ 1265 г., въ Вильнѣ, среди дубовой рощи, въ долинѣ, называемой Свинторога, ибо здѣсь былъ сожженъ прахъ князя Свинторога сыномъ его Гермундомъ, — основано было капище Перкуна. Капище имѣло въ длину около 150 аршинъ, въ ширину 100, высота стѣнъ достигала 15 аршинъ. Оно было безъ крыши, съ однимъ входомъ съ западной стороны. Передъ дубомъ стоялъ истуканъ Перуна. Въ этомъ храмѣ была устроена галлерея въ 16 аршинъ надъ стѣною. Въ ней былъ сооруженъ главный алтарь, или жертвенникъ, шириною въ 9 аршинъ, вышиною 3 аршина. Къ этому алтарю вели 12 ступеней, изъ коихъ каждая была поларшина вышиною и 3 арш. шириною. На этомъ-то алтарѣ во внутреннемъ углубленіи стѣны пылалъ вѣчный, неугасимый огонь. Углубленіе было такъ искусно устроено, что огонь не могъ быть потушенъ ни дождемъ, ни вѣтромъ. На ступеняхъ обозначено было теченіе луны. Насупротивъ входа, т. е. съ восточной стороны была особая часовня съ разными сосудами и священными предметами; подъ нею устроенъ былъ погребъ, въ которомъ хранились змѣи и разныя гадины. Вблизи храма находилось жилище верховнаго жреца, а также его подчиненнаго. Здѣсь же стояла высокая каменная башня, съ которой онъ возвѣщалъ народу волю боговъ. Теперь на мѣстѣ, гдѣ стоялъ храмъ Перкуна, каѳедральный соборъ св. Станислава, а изъ башни устроена колокольня. Съ введеніемъ христіанства, послѣ разрушенія храма, Криве-Кривейте жилъ еще нѣкоторое время въ Керновѣ, потомъ переселился въ Жмудь, на берега Невяжи. Умеръ въ 1414 г.
Вѣчный, неугасаемый огонь, горѣвшій передъ Перкуномъ, всѣ историки и этнографы цѣлыя столѣтія называли Зничемъ. Афанасьевъ (въ своихъ поэтическихъ воззрѣніяхъ Славянъ на природу) и нѣкоторые другіе русскіе этнографы тоже были введены въ заблужденіе, полагая, что Зничъ значитъ неугасимый огонь. Сколько вдохновенія потрачено на прославленіе вѣчнаго Знича! Увы! И Зничъ, подобно нѣкоторымъ богамъ, уже не существуетъ. Безжалостные филологи и его низвергли съ жертвеннаго пьедестала. Но и въ средѣ ихъ произошелъ расколъ. Первый Длугошъ употребилъ выраженіе не Зничъ, но Зинчъ, назвавъ такъ жреца, поддерживавшаго вѣчный огонь. Его примѣру послѣдовалъ Мѣховита. Стрыйковскій же и Гваньини подъ словомъ Зничъ разумѣли не жреца, но вѣчный огонь. Цѣлыя столѣтія повторялось тоже самое. Кто только писалъ о Перкунѣ, говорилъ и о Зничѣ. Поэты воспѣвали его въ своихъ стихотвореніяхъ. Въ обществѣ, въ разговорахъ часто повторялось слово Зничъ, какъ эмблема вѣчности, постоянства, неизмѣнности. И все это разрушено! Профессоръ Мержинскій и Акелевичъ разъяснили, что не Зничъ, не Зинчъ, но Зиниче означаетъ мѣсто, гдѣ стояло капище, на которомъ горѣлъ неугасаемый огонь. Съ нимъ однако не согласенъ д-ръ Карловичъ. Онъ скорѣе склоняется на сторону Длугоша и увѣряетъ, что Зинчъ (ziniczus или zinczius) именно и означаетъ жреца, поддерживавшаго вѣчный огонь. Такимъ образомъ мы знаемъ теперь, что Зничъ или Зинчъ вовсе не значитъ вѣчный огонь: но что именно значитъ, мы все-таки не знаемъ, потому что не знаемъ, кто правъ, Акелевичъ ли съ Мержинскимъ, или д-ръ Карловичъ?
Кромѣ главнаго, всемогущаго бога Перкуна, было много другихъ, второстепенныхъ и третьестепенныхъ боговъ, были также и домашнія божества. Мы не станемъ здѣсь исчислять ихъ; нѣкогорые миѳологическимъ значеніемъ своимъ напоминаютъ славянскихъ боговъ.
Этимъ второстепеннымъ богамъ, нѣкоторымъ по крайней мѣрѣ, тоже воздвигались капища. Въ самой Вильнѣ, во времена Ольгерда, кромѣ главнаго храма Перкуна, насчитывалось 5 такихъ капищъ.
Хотя сущность религіи допускала и даже требовала кровавыхъ жертвоприношеній, но Литовцы не отличались кровожадностью. Намъ извѣстно немного случаевъ подобнаго изувѣрства; но и эти случаи оправдываются нѣкоторымъ образомъ глубокою ненавистью къ рыцарямъ, ибо, сколько извѣстно, только рыцарей, взятыхъ въ плѣнъ, сожигали въ честь боговъ.
