ихъ при освященіи зажигаютъ, тотъ прежде умретъ. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ несутъ громницы домой тоже зажженными. Если свѣча не погаснетъ, или если нѣсколько капель воску падетъ на руку, тому счастье. Ежели въ Срѣтенье большой морозъ, то снѣгъ не долго пролежитъ, весна же и лѣто не много обѣщаютъ хорошаго. Чаровницы и вѣдьмы страшно боятся этой громницы и, когда имѣютъ къ ней доступъ, грызутъ ее зубами. Она же спасаетъ и скотину отъ падежа и чумы. Во время грозы ее зажигаютъ, и тогда громъ не ударитъ въ избу. Вообще громница, хотя является совершенно въ христіанской формѣ, вполнѣ напоминаетъ языческое очищеніе посредствомъ огня. Надобно замѣтить, что у католиковъ въ этотъ день во всѣхъ костелахъ совершается торжественное богослуженіе съ полнымъ грѣхоотпущенiемъ. Особенное почитаніе Громничной Б. Матери существуетъ одинаково какъ въ Бѣлорусскомъ, такъ и Литовскомъ полѣсьяхъ, а равно и во всѣхъ областяхъ Польши.
Масляница — тѣ же Сатурналіи и Вакханаліи, въ Бѣлоруссіи, какъ и у всѣхъ Славянъ, продолженiе тѣхъ же Колядокъ и служитъ завершеніемъ ея празднествъ. Но Бѣлоруссъ вообще не такъ богатъ и зажиточенъ, чтобъ предаваться излишеству. Вся роскошь заключается въ блинахъ, яичницѣ, у немногихъ, въ мясныхъ кушаньяхъ. Зато пьютъ много. Конечно, мы говоримъ исключительно о простомъ народѣ. Въ дворянскихъ домахъ масляница мало отличается отъ празднованія у Поляковъ. Тотъ же куликъ, или кулшъ, т. е. разъѣзды въ большомъ обществѣ къ сосѣдямъ, часто переодѣтыми, въ маскахъ. Но и въ этомъ отношеніи бѣлорусское дворянство много отстало отъ польскаго, что конечно зависитъ и отъ народнаго характера, болѣе серьезнаго и сосредоточеннаго.
Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ бывалъ обычай, кажется, уже несуществующій, гурьбой молодежи скитаться на Масляницу подъ окнами домовъ и выпрашивать подачекъ, причемъ, разумѣется, пѣлись праздничныя пѣсни. Безсоновъ приводитъ любопытную масляничную пѣсню изъ Борисовскаго уѣзда:
«Молодзица, молодзица молодая!
Выдзи къ намъ на улицу,
А вынясь намъ сыра,
А нородзишь сына,
А вынясь ты мачку,
А породзишь дочку.»
— Якъ я маю выходзиць —
Свякорь скаже: Позаугольница,
А свякруха скаже: Пахмурница,
А дзевярь скаже. Полятуха,
Золва скаже: Щабятуха,
«Молодая молодзица, умѣй гето отказаци:
Позаугольница, заугольница — свинья чорна.
Пахмурница — цёмна хмура,
Полятуха — ластовица,
А щабятуха — сорока!»
Великiй постъ не представляетъ ничего особенно выдающагося. Въ Вербное Воскресенье стараются пораньше встать и приготовленною вербою будятъ спящихъ, приговаривая: «не я бью — верба бьець, за тыдзянь, вяликъ дзѣнь!»
Свѣтло-Христово Воскресенье, истинно народный, любимѣйшій праздникъ въ Бѣлоруссіи. Постъ, въ большинствѣ строго соблюдаемый и доводящій многихъ до истощенія, заставляетъ ожидать съ нетерпѣніемъ этого праздника, къ которому каждое семейство старается непремѣнно заготовить свѣнцоное (какъ у православныхъ, такъ и у католиковъ). Необходимая принадлежность свѣнцонаго у крестьянъ—яйца, окрашенныя красною краскою (малорусскихъ писанокъ не знаютъ вовсе), куличъ, сыры и колбасы. Болѣе зажиточные прибавляютъ ветчину, поросенка и т. д. Все это укладываютъ въ коробки и ночью отправляются въ приходскую церковь или костелъ, гдѣ послѣ всенощной священникъ освящаетъ свѣнцоное, часть котораго тутъ же отдѣляется для священника или ксендза и причта. Великая ночь у католиковъ, или Великій день у православныхъ прежде сопровождался стрѣльбою изъ ружей и мортиръ (иготь), а вокругъ храма и теперь зажигаютъ смоляныя бочки. Вся деревня на ногахъ, радость, веселье повсюду. По возвращеніи домой изъ церкви, въ каждомъ семействѣ начинаютъ разговляться: хозяйка рѣжетъ яйцо на нѣсколько кусочковъ и подаетъ каждому изъ присутствующихъ, а затѣмъ приступаютъ къ мясному и водкѣ. Народъ празднуетъ четыре дня. Четвертый день придаточный,
