По кладбищу. Цвѣло кругомъ,
Пестрѣло. У Коммиссаржевской
Благоухала тишина.
Вдругъ крестъ съ досчечкой, полной блеска
И еле слышимаго плеска:
Варюша С.—Моя жена!
Я улыбнулся. Что же болѣ
Я сдѣлать могъ? Ушла—и пусть.
Смѣшно бы говорить о боли,
А грусть… всегда со мною грусть!
И все еще мнѣ девять. Дача—
Въ столицѣ дачъ. Сырой покровъ
Туманъ, конечно. Это значитъ—
Опять все тотъ же Петергофъ.
Сижу въ котэджѣ. Рядъ плетеныхъ
Миньонныхъ стульевъ. Я—въ себѣ.
А предо мною два влюбленныхъ
Наивныхъ гла́за. То—Бэбэ.
Бэбэ! Но надо же представить:
Моя сосѣдка; молода,
Какъ я, но чуточку лукавитъ.
Однако, это не бѣда.
Мы съ ней вдвоемъ за файвъ-о-клöкомъ.
Она блондинка. Голосъ чистъ.
И на лицѣ лазурноокомъ—
Улыбка, точно аметистъ.
Бэбэ печальна, но улыбитъ
Свое лицо, а глазы внизъ.
