ствуетъ. Что принужденїя наставленїями ихъ ослабляетъ, и даетъ имъ нѣкую сухость, которая дѣлаетъ ихъ вялыми и несмачными. А я утверждаю, что когда прямо разсмотримъ, ясно увидимъ со всѣмъ тому противное.
И подлинно сказать: естество ни когда свободняе не изъясняется какъ въ рѣчахъ важныхъ и патетическихъ; однако легко познать можно, что оно не незапностїю препровождается, и что оно несовершенный неприятель искуства и пра́вилъ. Я признаваюся, что во всякихъ на свѣтъ сочиненїяхъ должно ево имѣть перьвымъ положенїемъ, нача́лом и основанїемь. Однако и ето вѣрно, что разумъ нашъ требуетъ способа къ показанїю говорить только то, что должно, и въ принадлежащемъ мѣстѣ, и что сей способъ много можетъ вспомоществовать намъ къ достижению совершенныя привычки важности сло́ва. Подобно каковы корабли, когда они в опасности погибели, оставленныя единой ихъ леготѣ, и когда имъ не умѣютъ придать потребнаго груза и тяжести: такова̀ и сло́ва важность, ежели она оставлена треволненїю единаго только невѣжественнаго и дерзостнаго естества. Разумъ нашъ часто требуетъ меньше узды̀ не-
