Пріидутъ дни послѣднихъ запустѣній,
Земныя силы оскудѣютъ вдругъ.
Уйдутъ остатки жалкихъ поколѣній
Къ теплу и солнцу, на далекій Югъ.
А наши башни, города, твердыни
Постигнетъ голосъ страшнаго суда,
Побѣдный свѣтъ не заблеститъ въ пустынѣ,
Въ ней не взгремятъ по рельсамъ поѣзда.
Въ плющѣ померкнутъ зодчаго затѣи,
Исчезнутъ камни подъ ковромъ травы,
На площадяхъ плодиться будутъ змѣи,
Въ дворцовыхъ залахъ поселятся львы.
Но въ эти дни послѣднихъ запустѣній
Возникнетъ — знаю! — межъ людей смѣльчакъ.
Онъ потревожитъ гордый сонъ строеній,
Нарушитъ свѣтомъ ихъ безмолвный мракъ.
Приидут дни последних запустений,
Земные силы оскудеют вдруг.
Уйдут остатки жалких поколений
К теплу и солнцу, на далекий Юг.
А наши башни, города, твердыни
Постигнет голос страшного суда,
Победный свет не заблестит в пустыне,
В ней не взгремят по рельсам поезда.
В плюще померкнут зодчего затеи,
Исчезнут камни под ковром травы,
На площадях плодиться будут змеи,
В дворцовых залах поселятся львы.
Но в эти дни последних запустений
Возникнет — знаю! — меж людей смельчак.
Он потревожит гордый сон строений,
Нарушит светом их безмолвный мрак.
