Да! кто-то звалъ! да, кто-то смѣлъ
Нарушить хоръ предвѣчный,
Пѣлъ о тщетѣ великихъ дѣлъ,
О жаждѣ безконечной,
Ропталъ, что всѣмъ мечтамъ предѣлъ
Такъ близко — поясъ млечный.
Да! кто-то звалъ! да, кто-то пѣлъ
Съ томленьемъ постоянства;
И на цвѣткѣ въ отвѣтъ горѣлъ
Узоръ его убранства.
И вдругъ, нарушивъ тяжесть тѣлъ,
Онъ ринулся въ пространство.
Тянулся онъ и росъ, и росъ,
Качаясь въ темныхъ безднахъ,
Донынѣ отблескъ вольныхъ грезъ
Дрожитъ въ пучинахъ звѣздныхъ.
А братья жили шумомъ грозъ —
Забытыхъ, безполезныхъ.
И вдругъ, ему въ отвѣтъ, — вдали
Другой качнулся стебель.
Кто звалъ его, — цвѣтокъ съ земли, —
Повисъ въ пучинѣ-ль въ небѣ-ль?
И двѣ мечты свой путь нашли:
Сплелся со стеблемъ стебель.
Да! кто-то звал! да, кто-то смел
Нарушить хор предвечный,
Пел о тщете великих дел,
О жажде бесконечной,
Роптал, что всем мечтам предел
Так близко — пояс млечный.
Да! кто-то звал! да, кто-то пел
С томленьем постоянства;
И на цветке в ответ горел
Узор его убранства.
И вдруг, нарушив тяжесть тел,
Он ринулся в пространство.
Тянулся он и рос, и рос,
Качаясь в темных безднах,
Доныне отблеск вольных грез
Дрожит в пучинах звездных.
А братья жили шумом гроз —
Забытых, бесполезных.
И вдруг, ему в ответ, — вдали
Другой качнулся стебель.
Кто звал его, — цветок с земли, —
Повис в пучине ль в небе ль?
И две мечты свой путь нашли:
Сплелся со стеблем стебель.
