ду; а теперь не ужто прогонишь ее, какъ будто она на тебя навязалась?»... Укоризны матери казались мнѣ несовсѣмъ несправедливы. Я вошелъ и сѣлъ подлѣ дѣвушки... Такимъ образомъ мы стали мужъ и жена.» —
Джонъ Теннеръ оставилъ свою жену, и взялъ другую, отъ которой имѣлъ троихъ дѣтей. Вопреки своей долговременной привычкѣ и страстной любви къ жизни охотничей, жизни трудовъ, опасностей и восхищеній непонятныхъ и неизъяснимыхъ, одичалый Американецъ всегда помышлялъ о возвращеніи въ нѣдра семейства, отъ котораго такъ долго былъ насильственно отторгнутъ. Наконецъ рѣшился исполнить давнишнее свое намѣреніе, и отправился къ берегамъ Бигъ-Мiами, къ мѣсту пребыванія прежняго своего семейства.
Пришедъ въ одно изъ тамошнихъ поселеній, встрѣтилъ онъ стараго Индійца, и узналъ въ немъ молодаго дикаря, нѣкогда его похитившаго. Они дружески обнялись, Теннеръ узналъ отъ него о смерти старика, такъ страшно съ нимъ познакомившагося. Индіецъ разсказалъ ему подробности его похищенія, о которыхъ Теннеръ имѣлъ только смутное понятіе. На вопросъ его: правда ли, что старый Теннеръ и все его семейство учинились жертвою Индійцевъ, какъ нѣкогда Манито-о-гeзикъ увѣрялъ маленькаго своего плѣнника? Индіецъ отвѣчалъ, что старикъ солгалъ, и разсказалъ ему слѣдующее:
Годъ спустя послѣ похищенія Джона Теннера, Мо--
