|
И ты-ль тюремный вопль, о странникъ! назовешь |
Пѣснь, которую поэтъ влагаетъ въ уста Назоновой тѣни, имѣла бы болѣе достоинства, если бы г. Тепляковъ болѣе соображался съ характеромъ Овидія, такъ искренно обнаруженнымъ въ его плачѣ. Онъ не сказалъ бы, что при набѣгахъ Гетовъ и Бессовъ, поэтъ
|
Радостно на смертный мчался бой. |
Овидій добродушно признается, что онъ и смолоду не былъ охотникъ до войны, что тяжело ему подъ старость покрывать сѣдину свою шлемомъ, и трепетной рукою хвататься за мечъ при первой вѣсти о набѣгѣ (См. Тrist. Lib. IV. Еl. I).
Элегія«Томисъ» окончивается прекрасными стихами:
Не буря-ль это, кормчій мой?
Ужъ черезъ мачты море хлещетъ,
И предъ чудовищной волной,
Какъ предъ тираномъ рабъ нѣмой,
