оно ни встрѣтилось на поприщѣ словесности. Академiя (сказано въ ея Уставѣ, гл. III, § 2, и во всеподданнѣйшемъ Докладѣ § III), яко сословіе, учрежденное для наблюденія нравственности, цѣломудрія и чистоты языка, разборъ книгъ, или критическія сужденія, долженствуетъ почитать одною изъ главнѣйшихъ своихъ обязанностей. И такъ, милостивые государи, каждый изъ почтенныхъ сочленовъ моихъ да представляетъ для разсмотрѣнія и напечатанія въ собранія сей Академіи, согласно съ ея Уставомъ, разборы сочиненій и сужденія о книгахъ и журналахъ новѣйшей нашей словесности, и тѣмъ содѣйствуя общей пользѣ, да исполняетъ истинное назначеніе сего Высочайше утвержденнаго сословія.»
Но гдѣ же у насъ это множество безнравственныхъ книгъ? Кто сіи дерзкіе, злонамѣренные писатели, ухищряющіеся низпровергать законы, на коихъ основано благоденствіе общества? И можно ли укорять у насъ Ценсуру въ неосмотрительности и послабленіи? Вопреки мнѣнію г. Лобанова, Ценсура не должна проникать всѣ ухищренія пишущихъ. «Ценсура долженствуетъ обращать особенное вниманіе на духъ разсматриваемой книги, на видимую цѣль и намѣреніе автора, и въ сужденіяхъ своих принимать всегда за основаніе явный смыслъ рѣчи, не дозволяя себѣ произвольнаго толкованія оной въ дурную сторону» (Уставъ о Ценсурѣ § 6). Такова была Высочайшая воля, даровавшая намъ литтературную собственность и законную свободу мысли! Если съ перваго взгляда сіе основное, правило
