духомъ раздора, который вооружалъ насъ другъ противъ друга, мы отвѣчали ему, что не прошло еще и двухъ часовъ, какъ онъ самъ испыталъ и доказалъ, что теперешнія трудности превышаютъ силы человѣка! П., не возражая ничего, приказалъ только намъ быть непремѣнно при своихъ мѣстахъ и людяхъ. «Мы обязаны подавать имъ примѣръ, прибавилъ онъ ласково, имъ легче будетъ переносить всякой трудъ, если они увидятъ, что офицеры ихъ переносятъ его наровнѣ съ ними; никогда солдатъ не осмѣлится роптать ни на какую невыгоду, если офицеръ его раздѣляетъ ее съ нимъ». Я почувствовала справедливость словъ П., и приняла твердое намѣреніе всегда ими руководствоваться.
Наконецъ дали намъ отдыхъ. Съ какимъ неописаннымъ удовольствіемъ разостлала я свою шинель на сѣно, легла и въ туже минуту заснула. Думаю, что я спала часовъ десять, потому что солнце уже садилось, когда я выползла изъ своего шалаша, въ буквальномъ смыслѣ выползла, для того, что отверстіе, служащее дверью, было не много выше полуаршина. Глазамъ моимъ представилась живая и прекрасная картина: толпы офицеровъ уланскихъ, гусарскихъ, кирасирскихъ ходили по всему лагерю; солдаты варили кашу, чистили аммуницію; ординарцы, адъютанты скакали то тамъ, то здѣсь; прекрасная музыка нашего полка гремѣла и восхищала безчисленное множество всѣхъ полковъ офицеровъ, пришедшихъ слушать ее. Ш., теперешній
