Раскинетъ свой великолѣпный хвостъ:
Онъ закипитъ лучами, словно солнце...
Тогда въ саду не ночь, а чудный день,
И такъ свѣтло, что ничего не видно.
А между тѣмъ, все это отъ нея жъ —
И тишина, такая тишина,
И нѣжная и сладкая, что самый
Крѣпчайшій сторожъ соблазнится: ляжетъ
На дернъ, кулакъ подложитъ подъ високъ,
Заснетъ — и спитъ до поздняго обѣда.
Такъ какъ же быть? Диковинная птица!...
Зови сюда Царевичей. Они
Помогутъ мнѣ подумать, разсудить,
Чтó дѣлать намъ.
(Министръ уходитъ.)
II.
Что дѣлать съ этой птицей?
Таковъ вопросъ.... Ужасно я встревоженъ!...
(Ходитъ по комнатѣ.)
А говорятъ, что царствовать легко.
Согласенъ я: оно легко, покуда
Нѣтъ важныхъ дѣлъ, но лишь пришли они,
Такъ не легко, а нестерпимо трудно.
Вотъ, напримѣръ, теперешнее наше!
Хоть самого Сократа посади
На мой престолъ, по случаю Жаръ-Птицы
