ми: изъ какихъ лоскутовъ баронъ Брамбеусъ сшилъ себѣ халатъ? Нѣсколько безгласныхъ книжекъ выходившихъ въ слѣдъ за тѣмъ, совершенно погрузили М. Наблюдателя въ забвеніе. Даже самая Библіотека для Чтенія перестала наконецъ упоминать о немъ, какъ о безсильномъ противникѣ; продолжала шутить надъ важнымъ и неважнымъ, и говорить все то, что первое попадалось подъ перо ея.
Вотъ каковы были дѣйствія нашихъ журналовъ. Изложивъ ихъ, разсмотримъ теперь, что сдѣлали они въ эти два года такого, которое должно вписаться въ Исторію нашей Литтературы, оставить въ ней свою оригинальную черту; какія мнѣнія, какіе толки они утвердили, что опредѣлили и какой мысли дали право Гражданства.
Длинная программа, сулящая статистику, медицину, литтературу ничего не значитъ. Извѣщеніе о томъ, что критика будетъ благонамѣренная, чуждая личностей и партій, то же не показываетъ цѣли. Она должна быть необходимымъ условіемъ всякаго журнала. Даже множество помѣщенныхъ въ журналѣ статей ничего не значитъ, если журналъ не имѣетъ своего мнѣнія и не оказывается въ немъ направленіе хотя даже одностороннее къ какой нибудь цѣли. Телеграфъ издавался, кажется, съ тѣмъ, что бы испровергнуть обветшалыя, заматорѣлыя, почти машинальныя мысли тогдашнихъ нашихъ старожиловъ, классиковъ; Московскій Вѣстникъ, одинъ изъ лучшихъ журналовъ, не смотря на то, что въ немъ
