тѣлами, оскорбленная и униженная этимъ чувствомъ, Вѣра съ отчаяніемъ въ душѣ, негромко и горячо начала, не отдавая себѣ отчета въ словахъ и не вѣря, что она заставитъ ихъ слушать себя.
— Солдаты, вы та сила, на которой держится все зло жизни…
— То есть, какъ это? — строго спросилъ Исаевъ.
Понявъ цѣль его вопроса, она не отвѣтила ему.
— Вы люди обманутые страшнѣе другихъ, — обманутъ весь народъ, но васъ обманываютъ хуже…
— Кто это? — спросилъ рыжій солдатъ, подмигивая Исаеву.
Тотъ сказалъ грубо и громко:
— Объясните, требуемъ!
А солдатъ въ грязной рубахѣ всталъ на колѣни и, полуоткрывъ ротъ, уставился въ лицо дѣвушки взглядомъ, въ которомъ теперь загорѣлось что то жадное.
— Не перебивайте, братцы! — взмахнувъ руками попросилъ Шамовъ.
— Я объясню вамъ все, что знаю, — дрогнувшимъ голосомъ сказала Вѣра.
— А много знаете? — спросилъ рыжій.
телами, оскорблённая и униженная этим чувством, Вера с отчаянием в душе, негромко и горячо начала, не отдавая себе отчёта в словах и не веря, что она заставит их слушать себя.
— Солдаты, вы та сила, на которой держится всё зло жизни…
— То есть, как это? — строго спросил Исаев.
Поняв цель его вопроса, она не ответила ему.
— Вы люди обманутые страшнее других, — обманут весь народ, но вас обманывают хуже…
— Кто это? — спросил рыжий солдат, подмигивая Исаеву.
Тот сказал грубо и громко:
— Объясните, требуем!
А солдат в грязной рубахе встал на колени и, полуоткрыв рот, уставился в лицо девушки взглядом, в котором теперь загорелось что-то жадное.
— Не перебивайте, братцы! — взмахнув руками попросил Шамов.
— Я объясню вам всё, что знаю, — дрогнувшим голосом сказала Вера.
— А много знаете? — спросил рыжий.
