людей, которые слышатъ правду и не вѣрятъ, не могутъ понять ее, рабы!
Торопясь сказать возможно больше и сильнѣе, она почти не видѣла солдатъ, въ глазахъ ея поплылъ красноватый туманъ, сердцу не хватало крови, а въ груди тихо росъ, путая мысли, темный страхъ.
— Они будутъ меня бить…
И за этой мыслью, безъ словъ, голо стояла другая, еще болѣе страшная и обезсиливающая. Напрягаясь, чтобы заглушить предчувствія, разрушавшія ея возбужденіе, она говорила все громче, почти кричала и ждала, что въ слѣдующую минуту голосъ ея порвется, словъ не хватитъ и она не устоитъ на ногахъ противъ солдатъ, нѣмыхъ и неясныхъ, какъ два сѣрыя облака.
— Я сказалъ что было, — вдругъ прервалъ Авдѣевъ ея рѣчь, — приходили люди, смущали человѣка и скрывались — это почему? И я могу думать — значитъ, когда имъ тѣсно жить — идутъ они къ намъ, темнымъ людямъ, и говорятъ — вамъ тоже тѣсно, давайте вмѣстѣ дружно разработаемъ дорогу, чтобы свободно было всѣмъ идти. Говорятъ — всѣмъ, а думаютъ — намъ! И покуда человѣкъ работаетъ съ ними — братъ, а добились они своего — онъ имъ врагъ… Не человѣческое это у васъ.
Въ темноту вечера ворвался тревожный металлическій
людей, которые слышат правду и не верят, не могут понять её, рабы!
Торопясь сказать возможно больше и сильнее, она почти не видела солдат, в глазах её поплыл красноватый туман, сердцу не хватало крови, а в груди тихо рос, путая мысли, тёмный страх.
— Они будут меня бить…
И за этой мыслью, без слов, голо стояла другая, ещё более страшная и обессиливающая. Напрягаясь, чтобы заглушить предчувствия, разрушавшие её возбуждение, она говорила всё громче, почти кричала и ждала, что в следующую минуту голос её порвётся, слов не хватит и она не устоит на ногах против солдат, немых и неясных, как два серые облака.
— Я сказал что было, — вдруг прервал Авдеев её речь, — приходили люди, смущали человека и скрывались — это почему? И я могу думать — значит, когда им тесно жить — идут они к нам, тёмным людям, и говорят — вам тоже тесно, давайте вместе дружно разработаем дорогу, чтобы свободно было всем идти. Говорят — всем, а думают — нам! И покуда человек работает с ними — брат, а добились они своего — он им враг… Не человеческое это у вас.
В темноту вечера ворвался тревожный металлический
