оригиналъ съ внимательностью, которая показалась мнѣ черезъ чуръ уже безцеремонной.
Пучеглазый господинъ оторвалъ свои взгляды отъ той точки, на которую они были устремлены и произнесъ съ видомъ гордаго соболѣзнованья о моей ничтожности:
— Въ вашей наружности, сэръ? К.
— К. сэръ? переспросилъ я, начиная горячиться.
— Мнѣ до васъ нѣтъ рѣшительно никакого дѣла, сэръ, возразилъ джентльменъ. Прошу васъ, не мѣшайте мнѣ слушать. И.
Онъ произнесъ эту букву немного помолчавъ и занесъ ее въ записную книжку.
Сначала я перепугался, потому что сосѣдство мономана — плохая шутка тамъ, гдѣ нельзя тотчасъ же позвать кондуктора; но вскорѣ, къ своему успокоенію, я напалъ на мысль, что господинъ этотъ, быть можетъ, охотникъ до бесѣды съ постукивающими духами и приверженецъ секты, къ представителямъ которой (по крайней мѣрѣ къ нѣкоторымъ) я питаю глубокое уваженіе, но вѣровать въ которую я отказываюсь: я уже готовился спросить его объ этомъ, но онъ предупредилъ мой вопросъ:
— Вы меня извините, проговорилъ онъ презрительно, но я такъ далеко опередилъ обыкновенныхъ смертныхъ, что мнѣ, право, до нихъ дѣла нѣтъ. Всю эту ночь я провелъ, — какъ и вообше провожу теперь всю свою жизнь, — въ общеніи съ духами.
— А! воскликнулъ я, съ нѣкоторымъ оттѣнкомъ неудовольствія.
— Бесѣда нынѣшней ночи, продолжалъ джентльменъ, перелистывая свою записную книжку, — началась слѣдующимъ изрѣченіемъ: «дурные совѣты развращаютъ хорошіе нравы».
— Весьма справедливое изрѣченіе, замѣтилъ я: — но ужъ будто оно такъ ново?
— Ново, когда слышишь его отъ духовъ, возразилъ джентльменъ.
Мнѣ оставалось только повторить свое недовольное: «А!» и освѣдомиться, не удостоюсь ли я чести услышать заключительное изрѣченіе бесѣды.
— Не сули журавля въ небѣ, съ великою торжествен-
