Велингтона и, при апоѳеозѣ его, приходитъ въ такое благоговѣніе, что не знаетъ, съ чѣмъ и сравнить его, не смотря на умѣнье свое брать сравненія изъ царства животныхъ.
Какъ ни велика моя терпимость относительно Вальтеръ Скотта — я готовъ простить ему пустоту, ошибки, клеветы и глупости его книги, готовъ простить даже скуку, причиненную мнѣ ею, но никакъ не прощу ему ея направленія. Направленіе это ни больше ни меньше, какъ оправданіе англійскаго министерства въ отношеніи преступленія на св. Еленѣ. «Въ этомъ процессѣ англійскаго министерства съ общественнымъ мнѣніемъ», какъ выражается берлинскій рецензентъ: «Вальтеръ Скоттъ играетъ роль адвоката.» Онъ присоединяетъ къ своему поэтическому таланту адвокатскія уловки, чтобы извратить факты и исторію, и кліенты его, кои въ то-же время и его патроны, могли бы, кажется, сверхъ договорной платы, сунуть ему въ руку и кое-что на водку.
Англичане только умертвили императора, а Вальтеръ Скоттъ продалъ его. Это настоящая шотландская штука, настоящая національная шотландская штучка; видно, шотландская алчность осталась старою, грязною алчностью, и не очень-то измѣнилась со временъ Нэзби, когда шотландцы продали своего короля, ввѣрившагося ихъ защитѣ, за четыреста тысячъ фунтовъ стерлинговъ, его англійскимъ палачамъ. Этотъ король былъ тотъ самый Карлъ Стюартъ, котораго такъ громко воспѣваютъ теперь каледонскіе барды. Англичанинъ убиваетъ, а шотландецъ продаетъ и воспѣваетъ.
Англійское министерство открыло съ этою цѣлью своему адвокату архивъ foreign office, и въ девятомъ томѣ своего произведенія онъ ловко воспользовался актами, которые могли бросить пріятный свѣтъ на его партію и непріятную тѣнь на ея противниковъ. Вслѣдствіе этого девятый томъ представляетъ нѣкоторый интересъ, при всей своей эстетической ничтожности, въ которой ни чуть не уступаетъ предшествующимъ томамъ: ожидаешь значительныхъ актовъ, и, не находя ихъ, видишь въ этомъ доказательство, что таковыхъ и вовсе не имѣется въ пользу англійскихъ министровъ. Это отрицательное содержаніе книги — важный результатъ.
