куполъ неба… Я кажусь тогда себѣ такимъ жалкимъ муравьемъ, а между-тѣмъ широко какъ міръ развертывается душа моя. Величавая простота природы, окружающая меня здѣсь, въ одно и то-же время и смиряетъ, и возвышаетъ меня въ сильнѣйшей степени, нежели какая либо другая величественная обстановка. Я не знаю храма, который не былъ бы мнѣ тѣсенъ; душа моя со своею титанической молитвой стремилась выше готическихъ колоннъ и все старалась прорваться сквозь кровлю. На вершинѣ горы Ростраппе колоссальныя скалы произвели на меня на первый взглядъ довольно сильное впечатлѣніе своими смѣлыми массами; но впечатлѣніе это длилось не долго: душа моя была лишь изумлена, а не подавлена, и эти громадныя каменныя массы становились мало-по-малу все меньше и меньше въ моихъ глазахъ, и наконецъ представились уже мнѣ ничтожными обломками разрушеннаго гигантскаго дворца, гдѣ душа моя нашла бы можетъ-быть себѣ комфортабельное помѣщеніе.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О! еслибъ можно было, со всевѣдѣніемъ прошедшаго, взглянуть свыше на суету людскую! Когда я брожу ночью у моря и слушаю пѣніе волнъ, и во мнѣ пробуждаются разныя предчувствія и воспомиванія, мнѣ сдается, будто я смотрѣлъ когда-то съ далекихъ высотъ на людей, и у меня закружилась со страху голова и я упалъ на землю; мнѣ кажется тоже, будто глаза мои были такъ телескопически-зорки, что я видѣлъ звѣзды, вращающіяся въ небѣ, въ ихъ настоящую величину, и ослѣпъ отъ этого клубящагося блеска… Словно изъ глубины тысячелѣтій возникаютъ у меня тогда въ умѣ разныя мысли, мысли довременной мудрости; но онѣ такъ туманны, что я не понимаю, чего онѣ хотятъ. Одно я знаю, — что всѣ наши умныя знанія, стремленія и творенія должны духу высшему казаться столь же малыми и ничтожными, какъ казался мнѣ паукъ, котораго я такъ часто наблюдалъ въ гетингенской библіотекѣ. Онъ сидѣлъ и старательно плелъ свою паутину на фоліантахъ всемірной исторіи, и смотрѣлъ съ такимъ философскимъ спокойствіемъ
