выше католическаго, постоянно стремящагося къ пріобрѣтенію мірской власти. Одно это качество даетъ нашимъ священникамъ полное право, предпочтительно передъ всѣми соискателями, названіе народныхъ воспитателей. Довѣривъ имъ школы, можно быть совершенно покойнымъ насчетъ политическихъ и общественныхъ убѣжденій учениковъ.
Почему же, спросите вы, Базаровы, которые по преимуществу вышли...?
Постойте! Постойте! Возраженіе ваше, повидимому, уничтожаетъ все сказанное выше. Въ самомъ дѣлѣ, какимъ образомъ люди, съ самымъ мирнымъ направленіемъ въ своей средѣ, могутъ являться такими радикалами, перешагнувъ завѣтную черту? Или то или другое не вѣрно. Напротивъ, не только и то и другое вѣрно, но одно вытекаетъ изъ другаго. Базаровъ, оставаясь въ своей средѣ строго ограниченной на всѣхъ пунктахъ, отлично покатился бы по обычному полю. Тутъ исключительно внѣшняя гимнастика ума не привела бы его ко враждѣ съ самимъ собою, а была бы напротивъ даже полезна ему лично. Что за бѣда, что небольшое поле огорожено со всѣхъ сторонъ? Рикошетируй всю жизнь, благо толчокъ данъ и благо уголъ паденія равенъ углу отраженія, рикошетируй, лишь бы не сорваться за бортъ, рикошетируй, пока прямымъ и ослабѣвающимъ ходомъ не побѣжишь умирать – въ лузу. Но при подобныхъ условіяхъ выскочить за бортъ – бѣда, и чѣмъ умнѣе сорвавшаяся личность тѣмъ для нея хуже. Помилуйте! Что дѣлать тому, для кого существованіе духовъ (ergo spiritus existunt) было поперемѣнно то положеніемъ, то отрицаніемъ, единственно ради гимнастики. Человѣка съ основами нравственнаго воспитанія влекутъ извѣстныя симпатіи въ ту или другую сторону жизни. А тутъ нѣтъ никакихъ симпатій, а есть одна непримиримая антипатія къ своему прошедшему. Но антипатія – безплодное отрицаніе. Что же, повторяемъ мы, дѣлать выскочившему за бортъ? Всѣ предметы для него безразличны. Онъ на все смотритъ при помощи источниковъ изобрѣтенія. Для него все, что только есть во вселенной, существуетъ подъ условіями: „Quis, quid, ubi, quibus auxiliis, cur, quomodo, quando.“ Въ немъ живъ импульсъ, заставившій его выскочить за бортъ; онъ чувствуетъ потребность рикошетировать, а тутъ на бѣду бортовъ-то и нѣтъ. Что жь дѣлать? Остается одинъ исходъ. Рѣшить разъ навсегда, что всѣ предметы бортъ, и
