— Да ну! Скоро лъ ты взаправду тамъ? кричалъ снова голосъ со двора. — Я ужь давно мерину ногу-то поднялъ.
— Эхъ право! Ну его тамъ, сбѣгай да оторви ему подкову.
— Что это, гдѣ у васъ утромъ пожаръ-то былъ? За Полѣсской площадью что ли? — Да, за Полѣсской. Таки продрало.
Въ это время малый отдиравшій подкову, снова усѣлся вертѣть колесо. – Что это, вмѣшался онъ, оскаливъ зубы, — у васъ на Дворянской-то ось что ли подъ бочкой знать лопнула? Эхъ вы команда!
— Какая тамъ ось? Грядка соскочила. Да что-й-то у тебя у самаго на затылкѣ-то? Точно губы красныя? Обжогъ что ли?
— Какое обжогъ? Золотуха была. Два года ломала. Ужь и допекла же, проклятая. Мало ли я отъ нея постранствовалъ.
— Полно дуть-то, да и ты брось вертѣть, да бери кувалду.
— Такъ! бей! еще! бей!
Я замѣтилъ плеву между обваренною шейкой и новымъ желѣзомъ.
— Вѣдь ты плохо проварилъ, любезный!
— Помилуйте! Одно слово! На цѣломъ сдастъ, а тутъ вѣку не будетъ. Сами изволили видѣть, не желѣзомъ обвариваю, а сталью. На заводѣ вамъ такого матеріялу не поставятъ. Одно слово.
— Гдѣ же точить то?
— Да вотъ, у насъ черезъ улицу станокъ.
— Черезъ полчаса остынетъ?
— Остынетъ.
Я уѣхалъ и черезъ полчаса вернулся.
— Готово?
— Готово.
— Гдѣ жъ точить то?
— Да мы у того же П–на въ полчаса обточимъ. Онъ не смѣетъ намъ отказать, мы ему сами не отказываемъ.
Тутъ я увидалъ, что обманутъ самымъ мошенническимъ образомъ. Но дѣлать было нечего. „Садись! поѣдемъ!“ П–кій механикъ принялъ мастера-самозванца, какъ и слѣдовало ожидать, весьма не любезно. Никакія увѣщанія не помогали, и только по моей просьбѣ, кузнецу дозволили воспользоваться токарнымъ станкомъ, безъ содѣйствія заводскихъ рабочихъ. Оказалось, что самозванецъ не только не умѣетъ точить, но не можетъ даже вставить бруска въ станокъ, а когда лошадь
