Когда въ нашъ темный садъ вошла ты привидѣньемъ,
Блѣдна, взволнована, и жалобой звучалъ
Твой голосъ трепетный, — съ невольнымъ сокрушеньемъ
Внималъ я твоему признанью, трепеталъ
За молодость, за честь, за рокъ, тебѣ грозящій:
Я вѣрилъ искренно душѣ твоей скорбящей.
Теперь, когда, въ цвѣтахъ, съ протянутой рукой
Стоишь ты свѣтлая, какъ свѣтлый призракъ мая,
И улыбаешься, и смотришь, выжидая…
И взоръ твой свѣтится лукавою мечтой, —
Прости, не вѣрю я душѣ твоей — не вѣрю, —
Хочу сказать — молчу, смѣюсь и — лицемѣрю…
Когда в наш темный сад вошла ты привиденьем,
Бледна, взволнована, и жалобой звучал
Твой голос трепетный, — с невольным сокрушеньем
Внимал я твоему признанью, трепетал
За молодость, за честь, за рок, тебе грозящий:
Я верил искренно душе твоей скорбящей.
Теперь, когда, в цветах, с протянутой рукой
Стоишь ты светлая, как светлый призрак мая,
И улыбаешься, и смотришь, выжидая…
И взор твой светится лукавою мечтой, —
Прости, не верю я душе твоей — не верю, —
Хочу сказать — молчу, смеюсь и — лицемерю…
