Она родится, какъ любовь;
Сердца плѣняетъ, негодуя;
Но, какъ любовь, волнуя кровь,
Не ждетъ ни ласкъ, не поцѣлуя.
Отъ молодыхъ ея рѣчей
Не разъ лились святыя слезы…
Она — поэзія, но къ ней
И подойти нельзя безъ прозы.
Ей ненавистенъ произволъ;
И тотъ, кто къ ней спѣшитъ за славой,
Бываетъ на нее же золъ
И безпощаденъ въ часъ кровавый;
Хоть нѣтъ ей мѣста на войнѣ, —
Къ побѣдѣ ключъ у ней, конечно;
Народная въ любой странѣ,
Она-жъ и общечеловѣчна…
Кто съ ней хоть издали знакомъ,
Того пугаетъ участь міра,
Что̀ нынѣ сталъ слѣпымъ рабомъ
Позолоченнаго кумира.
Она родится, как любовь;
Сердца пленяет, негодуя;
Но, как любовь, волнуя кровь,
Не ждет ни ласк, не поцелуя.
От молодых её речей
Не раз лились святые слезы…
Она — поэзия, но к ней
И подойти нельзя без прозы.
Ей ненавистен произвол;
И тот, кто к ней спешит за славой,
Бывает на нее же зол
И беспощаден в час кровавый;
Хоть нет ей места на войне, —
К победе ключ у неё, конечно;
Народная в любой стране,
Она ж и общечеловечна…
Кто с ней хоть издали знаком,
Того пугает участь мира,
Что ныне стал слепым рабом
Позолоченного кумира.
