Чу!.. Свирѣль… Но Груня
Ничего не слышитъ,
Роковая грёза
Грудь ея колышетъ.
И не Ваня бѣдный,
Тотъ, кому повадно
Съ ней на посидѣлкахъ
Цѣловаться жадно,
И не поле съ рожью,
И не лѣсъ тотъ дикій,
Гдѣ такъ сладко пахнетъ
Свѣжей земляникой,
И не злого духа
Песій хвостъ и рожки
Снятся на разсвѣтѣ
Нашей босоножкѣ…
Нѣтъ, ей бѣдной снится,
Что она проснулась
На чужой кровати;
Встала, — потянулась, —
Чу!.. Свирель… Но Груня
Ничего не слышит,
Роковая грёза
Грудь её колышет.
И не Ваня бедный,
Тот, кому повадно
С ней на посиделках
Целоваться жадно,
И не поле с рожью,
И не лес тот дикий,
Где так сладко пахнет
Свежей земляникой,
И не злого духа
Песий хвост и рожки
Снятся на рассвете
Нашей босоножке…
Нет, ей бедной снится,
Что она проснулась
На чужой кровати;
Встала, — потянулась, —
