Видитъ, — внучка въ новыхъ бусахъ,
И съ нечесаной косой…
— Ахъ, такая ты, сякая!
Что ты сдѣлала съ собой!..
Внучка вспыхнула, бормочетъ:
— «Я ли первая грѣшна!..»
— То-то будетъ адъ кромѣшный,
Какъ воротится жена!..
Хуторки видали виды,
Знаютъ, правдой дорожа,
Что такой любви съ похмѣлья
Недалеко до ножа.
И глядятъ уже сердито
Другъ на друга хуторки,
Старикамъ такія шашни,
Очевидно, не съ руки…
Иногда, на зло имъ, ночью
Тутъ такая тишина,
Такъ ярка въ холодномъ небѣ
Одинокая луна,
Видит, — внучка в новых бусах,
И с нечесаной косой…
— Ах, такая ты, сякая!
Что ты сделала с собой!..
Внучка вспыхнула, бормочет:
— «Я ли первая грешна!..»
— То-то будет ад кромешный,
Как воротится жена!..
Хуторки видали виды,
Знают, правдой дорожа,
Что такой любви с похмелья
Недалеко до ножа.
И глядят уже сердито
Друг на друга хуторки,
Старикам такие шашни,
Очевидно, не с руки…
Иногда, на зло им, ночью
Тут такая тишина,
Так ярка в холодном небе
Одинокая луна,
