Кто проситъ милости его.
Войдите въ храмъ царя-царей,
И тамъ, у пышныхъ алтарей,
Кумира вашего дары
Въ глаза вамъ мечутся, и тамъ,
Въ часы молитвы снятся вамъ
Его роскошные пиры,—
Гдѣ блескъ, и зависть, и мечты
Сластолюбивой красоты,
И нѣга, и любовью торгъ
Въ одинъ сливаются восторгъ…
Обожествленный прахъ земной
Сталъ выше духа,— онъ толпой
Такъ высоко превознесенъ,
Что геній имъ порабощенъ
И праведникъ ему не святъ.
Недаромъ всѣ ему кадятъ:
Захочетъ онъ,— тряхнетъ казной —
И кровь польется, и войной
И ужасами родъ людской
Охваченъ будетъ, какъ огнемъ.
Ему проклятья нипочемъ;
Онъ намъ не братъ и не отецъ,—
Онъ богъ нашъ,— золотой телецъ!..
Кто просит милости его.
Войдите в храм царя царей,
И там, у пышных алтарей,
Кумира вашего дары
В глаза вам мечутся, и там,
В часы молитвы снятся вам
Его роскошные пиры,—
Где блеск, и зависть, и мечты
Сластолюбивой красоты,
И нега, и любовью торг
В один сливаются восторг…
Обожествленный прах земной
Стал выше духа,— он толпой
Так высоко превознесен,
Что гений им порабощен
И праведник ему не свят.
Недаром все ему кадят:
Захочет он,— тряхнет казной —
И кровь польется, и войной
И ужасами род людской
Охвачен будет, как огнем.
Ему проклятья нипочем;
Он нам не брат и не отец,—
Он бог наш,— золотой телец!..
