И новый богъ, сквозь сѣрый дымъ,
Мелькалъ имъ рогомъ золотымъ.
Но вотъ, съ высотъ сошелъ пророкъ,—
Спустился съ камня на песокъ
И увидалъ ихъ, и разбилъ
Свои скрижали, и смутилъ
Ихъ появленіемъ своимъ.
Нетерпѣливъ, неукротимъ,
Онъ въ гнѣвѣ сильною рукой
Кумиръ съ подножья своротилъ,
И придавилъ его пятой…
Завылъ народъ и передъ нимъ,
Освободителемъ своимъ,
Палъ ницъ — покаялся, а онъ
Напомнилъ имъ о Богѣ силъ,—
Единомъ Богѣ, и законъ
Поруганный возстановилъ.
Но въ оны дни и не высокъ,
И малъ былъ золотой божокъ;
И не оставили его
Лежать въ пустынѣ одного,
Чтобъ вихри вьющимся столбомъ
И новый бог, сквозь серый дым,
Мелькал им рогом золотым.
Но вот, с высот сошел пророк,—
Спустился с камня на песок
И увидал их, и разбил
Свои скрижали, и смутил
Их появлением своим.
Нетерпелив, неукротим,
Он в гневе сильною рукой
Кумир с подножья своротил,
И придавил его пятой…
Завыл народ и перед ним,
Освободителем своим,
Пал ниц — покаялся, а он
Напомнил им о Боге сил,—
Едином Боге, и закон
Поруганный восстановил.
Но в оны дни и не высок,
И мал был золотой божок;
И не оставили его
Лежать в пустыне одного,
Чтоб вихри вьющимся столбом
