И грезилъ я,— въ тюрьму иду я
И говорю имъ, негодуя,
За просвѣщенье ихъ стыдясь:
«Коли политика у васъ
Безчеловѣчна и безбожна,
Богатство, слава, все — ничтожно,—
И вамъ измѣнитъ вашъ расчетъ,
И не пойдете вы впередъ!
Въ дѣлахъ, въ которыхъ невозможно,
Чтобъ человѣкъ и Богъ сошлись,—
Нѣтъ духа истины…
Спастись
Нельзя блестящимъ лицемѣрьемъ;
Не всѣ наивнымъ легковѣрьемъ
Въ нашъ смутный вѣкъ заражены,—
Дни вашей славы сочтены…
Воскресъ нашъ духъ, и мы возстали,
У сильныхъ міра не спросясь,
Мы помощи отъ братьевъ ждали,
Мы — не надѣялись на васъ»…
.............
Такъ говорилъ я, горячась,—
И вдругъ,— очнулся пристыженный…
Я — дома!.. Той же ночи сонной
Холодный мракъ прильнулъ къ окну;
И грезил я,— в тюрьму иду я
И говорю им, негодуя,
За просвещенье их стыдясь:
«Коли политика у вас
Бесчеловечна и безбожна,
Богатство, слава, всё — ничтожно,—
И вам изменит ваш расчет,
И не пойдете вы вперед!
В делах, в которых невозможно,
Чтоб человек и Бог сошлись,—
Нет духа истины…
Спастись
Нельзя блестящим лицемерьем;
Не все наивным легковерьем
В наш смутный век заражены,—
Дни вашей славы сочтены…
Воскрес наш дух, и мы восстали,
У сильных мира не спросясь,
Мы помощи от братьев ждали,
Мы — не надеялись на вас»…
............
Так говорил я, горячась,—
И вдруг,— очнулся пристыженный…
Я — дома!.. Той же ночи сонной
Холодный мрак прильнул к окну;
