— «Хороши мы!» молвилъ онъ съ досадой,—
«Хороши мы! Голодаетъ край,
«Хлопы мрутъ, — а мы и не слыхали,
«Что у насъ въ краю неурожай!..
«Погляди-ка, ѣдетъ ли за нами
«Тотъ гусляръ, что̀ встрѣтили мы тамъ…
«Пусть-ка онъ споетъ магнатамъ нашимъ
«То, что спьяна пѣлъ онъ лѣсникамъ!»…
Мчатся кони, рѣзче раздается
Звукъ роговъ и топотъ, — и встаетъ
Надъ заснувшимъ Краковомъ зубчатой
Башни тѣнь, съ огнями у воротъ.
Въ замкѣ свѣтятъ фонари и лампы,
Музыка и пиръ идетъ горой;
Казимиръ сидитъ въ полукафтаньѣ,
Подпираетъ бороду рукой.
Борода впередъ выходитъ клиномъ,
Волосы подстрижены въ кружокъ…
— «Хороши мы!» молвил он с досадой,—
«Хороши мы! Голодает край,
Хлопы мрут, — а мы и не слыхали,
Что у нас в краю неурожай!..
Погляди-ка, едет ли за нами
Тот гусляр, что встретили мы там…
Пусть-ка он споет магнатам нашим
То, что спьяна пел он лесникам!»…
Мчатся кони, резче раздается
Звук рогов и топот, — и встает
Над заснувшим Краковом зубчатой
Башни тень, с огнями у ворот.
В замке светят фонари и лампы,
Музыка и пир идет горой;
Казимир сидит в полукафтанье,
Подпирает бороду рукой.
Борода вперед выходит клином,
Волосы подстрижены в кружок…
