Меншенъ золлунъ айхъ тонъ, досъ ейхъ тонъ зольсте ди Меншенъ. |
die Leute thun sollen, das thut ihr ihnen auch. |
|
Зайтъ фрейлихъ митъ демъ фрейлихе, унъ вейнъ митъ демъ вейнидиге. |
Freuet euch mit den Fröhlichem, und weinet mit den weinenden. |
Съ перваго взгляда кажется, будто жидовско-нѣмецкій языкъ есть особенное какое-то племенное нарѣчіе, происходящее отъ общаго всѣмъ нѣмцамъ тевтонскаго языка. Притомъ не забудьте, что евреевъ, говорящихъ этимъ испорченнымъ нарѣчіемъ наберется до двухъ милліоновъ человѣкъ, ежели не больше: да это равняется съ народонаселеніемъ какого-нибудь нѣмецкаго государства! Если бы между евреями, говорящими этимъ quasi-нѣмецкимъ нарѣчіемъ, нашелся одинъ — другой предпріимчивый человѣкъ, то они могли бы составить для своего племени особую отъ обще-нѣмецкаго языка и грамотность, и даже литературу еврейско-нѣмецкую. А если бы между ними явился еще поэтъ, который бы на этомъ испорченномъ нѣмецкомъ языкѣ началъ писать думы и пѣсни о судьбахъ еврейскаго народа, — потомки Израиля осыпали бы такихъ своихъ литераторов похвалами, и даже, можетъ быть, кербелями... Но — къ чему бы это все послужило? Что пріобрѣлъ бы отъ этого общій нѣмецкій языкъ? Да и жидовско-нѣмецкое нарѣчіе неужели могло бы когда-нибудь достигнуть литературной самостоятельности и права гражданства между другими языками?.. Никогда никакая уродливость не достигала и не достигнетъ до возможности сдѣлаться нормальностью: это-несокрушимый законъ природы.
Хотя намъ, малороссіянамъ, чрезвычайно непріятно такое сравненіе, но надобно сказать правду, что въ такомъ точно отношеніи къ обще-русскому языку состоитъ малороссійское нарѣчіе, въ какомъ жидовско-нѣмецкое нарѣчіе — къ обще немецкому языку. Для нагляднаго убѣжденія въ этомъ, вотъ — стихи Шевченка и проза Марка
Меншен золлун айх тон, дос ейх тон зольсте ди Меншен. |
die Leute thun sollen, das thut ihr ihnen auch. |
|
Зайт фрейлих мит дем фрейлихе, ун вейн мит дем вейнидиге. |
Freuet euch mit den Fröhlichem, und weinet mit den weinenden. |
С первого взгляда кажется, будто жидовско-немецкий язык есть особенное какое-то племенное наречие, происходящее от общего всем немцам тевтонского языка. Притом не забудьте, что евреев, говорящих этим испорченным наречием наберется до двух миллионов человек, ежели не больше: да это равняется с народонаселением какого-нибудь немецкого государства! Если бы между евреями, говорящими этим quasi-немецким наречием, нашелся один — другой предприимчивый человек, то они могли бы составить для своего племени особую от обще-немецкого языка и грамотность, и даже литературу еврейско-немецкую. А если бы между ними явился еще поэт, который бы на этом испорченном немецком языке начал писать думы и песни о судьбах еврейского народа, — потомки Израиля осыпали бы таких своих литераторов похвалами, и даже, может быть, кербелями... Но — к чему бы это всё послужило? Что приобрел бы от этого общий немецкий язык? Да и жидовско-немецкое наречие неужели могло бы когда-нибудь достигнуть литературной самостоятельности и права гражданства между другими языками?.. Никогда никакая уродливость не достигала и не достигнет до возможности сделаться нормальностью: это-несокрушимый закон природы.
Хотя нам, малороссиянам, чрезвычайно неприятно такое сравнение, но надобно сказать правду, что в таком точно отношении к обще-русскому языку состоит малороссийское наречие, в каком жидовско-немецкое наречие — к обще-немецкому языку. Для наглядного убеждения в этом, вот — стихи Шевченко и проза Марка
