Въ заключение »Граматки« напечатано малороссійское »Слово до письменныхъ«. Это »Слово« — образецъ искусства въ коммерческомъ отношеніи. Это бойкій и ловкій чертежъ границъ задуманной Малороссіи, т. е. не то, чтобъ Малороссия могла когда-нибудь существовать въ этихъ границахъ, какъ особое государство, но этими границами: »по обоимъ берегамъ Днѣпра — отъ Припети до Синюхи на тыждень верховой ѣзды, отъ Карпатъ до Есмани, отъ Польши до Дону« — этими границами обозначается то великое пространство, гдѣ еще не совсѣмъ исправленъ испорченный русскій языкъ (т. е. малороссійскій), и гдѣ слѣдовательно можно разсчитывать на удачную продажу »Граматки«. Все это, въ коммерческомъ отношеніи, можетъ быть, хорошо, — торгуйте себѣ на здоровье, берите деньги съ чувствительныхъ Ничипоровъ; но вѣдь вы торгуете опіумомъ, который отуманиваетъ головы вашихъ читателей, представляя имъ разныя фантастическія видѣнія и грёзы о небываломъ и невозможномъ. Вотъ какова ваша торговля.
Всякую испорченность — слѣдовательно и испорченный языкъ — надобно исправлять, а не возводить на фантастическую степень нормальности и самостоятельности. А потому надобно стараться, чтобы люди, говорящіе по-малороссійски, привыкали говорить чисто по-русски, о чемъ всѣ благомыслящіе малороссіяне давно уже стараются въ своихъ семействахъ и училищахъ, и о чемъ сильно хлопочутъ малороссіяне, даже живущіе въ Галиціи; а сочинитель уродливой »Граматки« заключаетъ свое »слово до письменныхъ« мольбою, чтобъ всѣ малороссіяне непремѣнно говорили по-малороссійски, т. е. чтобъ не исправляли своего испорченнаго и изкалеченнаго полонизмами языка. но коснѣли бы въ его испорченности. »Шануй всякъ свое ридне слово (говоритъ онъ), которе не одъ кого иншого, якъ одъ самого Бога намъ надане, и не для того надане, щобъ вы даръ Божій зневажали и забули«. А мы въ отвѣтъ ему на это скажемъ:
В заключение «Граматки» напечатано малороссийское «Слово до письменных». Это «Слово» — образец искусства в коммерческом отношении. Это бойкий и ловкий чертеж границ задуманной Малороссии, т. е. не то, чтоб Малороссия могла когда-нибудь существовать в этих границах, как особое государство, но этими границами: «по обоим берегам Днепра — от Припяти до Синюхи на тыждень верховой езды, от Карпат до Есмани, от Польши до Дону» — этими границами обозначается то великое пространство, где еще не совсем исправлен испорченный русский язык (т. е. малороссийский), и где следовательно можно рассчитывать на удачную продажу «Граматки». Всё это, в коммерческом отношении, может быть, хорошо, — торгуйте себе на здоровье, берите деньги с чувствительных Ничипоров; но ведь вы торгуете опиумом, который отуманивает головы ваших читателей, представляя им разные фантастические видения и грёзы о небывалом и невозможном. Вот какова ваша торговля.
Всякую испорченность — следовательно и испорченный язык — надобно исправлять, а не возводить на фантастическую степень нормальности и самостоятельности. А потому надобно стараться, чтобы люди, говорящие по-малороссийски, привыкали говорить чисто по-русски, о чём все благомыслящие малороссияне давно уже стараются в своих семействах и училищах, и о чём сильно хлопочут малороссияне, даже живущие в Галиции; а сочинитель уродливой «Граматки» заключает свое «слово до письменных» мольбою, чтоб все малороссияне непременно говорили по-малороссийски, т. е. чтоб не исправляли своего испорченного и искалеченного полонизмами языка, но коснели бы в его испорченности. «Шануй всяк свое ридне слово (говорит он), которе не од кого иншого, як од самого Бога нам надане, и не для того надане, щоб вы дар Божий зневажали и забули». А мы в ответ ему на это скажем:
